Исправленному верить

White Flag — Dido Редкие дни начинались в Скотланд-Ярде без шума и спешки. Это же утро было миролюбивым — дела разгаданы, материалы — собраны и направлены в суд, отчеты — заполнены и, сложенные ровной стопкой на столе, дожидались лишь его подписи; новая кофемашина, честно выигранная их отделом как поощрение за раскрываемость — была установлена и уже нагревала воду под гипнотизирующим взглядом Донован. — Если я сейчас же не выпью кофе… — Вместо продолжения, она зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть. — Бурная ночь? — подколол Лестрад. — Если бы. Полночи смотрела тот новый сериал про полицейских, потом до утра не могла уснуть от зависти. Вы видели их инспектора? Ух. А бурные ночи — это по вашей части, шеф, — Донован не была бы собой, если бы осталась в долгу. Единственным заданием Грега на сегодня было участие в плановой пресс-конференции, посвященной… желанию его начальства выпендриться раскрываемостью, очевидно. Черт с ней. Он не собирался позволять этой повинности портить ему настроение с самого утра. Пара слов о статистике за прошлый квартал, пара слов о повышениях показателей, что-нибудь о нововведениях и пара ответов на вопросы о том, как продвигаются судебные процессы и на какие сроки рассчитывает сторона обвинения. Может быть, пара неудобных вопросов о том, какие приговоры он сам считает справедливыми для проходящих по его делам преступников, но тут уж он надеялся съехать с темы. В общем и целом, не привыкать. Грег так засмотрелся на то, как ловко Салли управлялась с кофемашиной, что очнулся только когда по кухне разлился запах свежесваренного американо. — В первый и последний раз, — пошутила она, ставя перед ним его любимую кружку с надписью «самому так-себе боссу на свете», которую подарила ему когда-то. Он, в отместку, презентовал ей другую: «коп#2». Ее лицо в момент, когда он вручал свой подарок, он до сих пор вспоминал с мечтательной улыбкой. — Ну что, — прислонившись к столешнице, заговорщическим тоном произнес он. — Как успехи с… Донован стрельнула в него взглядом, дожидаясь, пока Андерсон, который, услышав их разговор, явно забыл, за чем пришел, возьмет, что хотел, и исчезнет из офисной кухни. — А, расслабляетесь? — Филип подошел, чтобы налить себе кофе. — Секретничаете? Грег проследил за реакцией Донован — к ее чести, та и ухом не повела, не огрызнулась и даже не ввернула ни одной шпильки. Как должно быть приятно наконец остыть и переключиться с человека, причинившего тебе боль, на того, кто делал тебя счастливым и был действительно достоин твоего внимания… Грег мог только гадать. В его случае эти двое были одним и тем же человеком. И он еще раздавал советы: как психиатр без психиатра, ей-Богу… — Обсуждаем, какой из ста способов облажаться на пресс-конференции мне выбрать сегодня. Филип хохотнул. — Ну вы уж постарайтесь, босс, хотя… последняя мне понравилась. Было ничего так, живенько. Даже на видик записал, для потомков, — обернувшись напоследок подколол он, салютуя фанатской кружкой в форме Тардис. — Так… — напомнил нить разговора Грег. Донован пожала плечом, но его было не провести показным равнодушием. Он видел, как про напоминании об Антее у нее загорелись глаза, и прекрасно знал это чувство. — Как оказалось, заказать столик в приличном ресторане — целая эпопея. Придется довольствоваться тем, что есть. Судя по отзывам, «У Анджело» довольно неплохо, и это единственное место, где столик не приходится заказывать за месяц, — заметно скисла она. — Ну, знаете… Она наверняка привыкла к шикарным ресторанам. Я имею в виду… — Она сморщила нос, позволяя Грегу закончить мысль за нее. Оно и понятно, Антея была такой шикарной, что даже пугала. — Хотела повести ее в тот новый ресторан в Кенсингтоне, но туда пока вообще не пробиться. Я сказала «пока»? — сама у себя переспросила она и отмахнулась. — Видимо, я имела в виду «в этом столетии». — В «Дорсию»? Тогда тебе повезло, — загадочно произнес Грег. — Шеф? — Я случайно знаю хозяина, и каким-то чудом смог произвести на него впечатление того, кто слишком хорош, чтобы стоять в очереди. — Грег задумался. — Наверное, мне стоит воспользоваться его приглашением, пока он не передумал. Как ты смотришь на то, чтобы я позвонил ему и договорился о столике на двоих… скажем, часов на пять? Салли просияла. — Если я наброшусь на вас с поцелуями, это будет считаться за харассмент? — лукаво уточнила она. — Только если мне не понравится, — ей в тон парировал он. — И если поклянешься, что твой экранный инспектор в подметки не годится такому шикарному боссу как я. Засмеявшись, они разошлись по рабочим местам в самом нерабочем настроении из возможных. Близились банковские каникулы, на улице стояла прекрасная погода, преступники сидели по норам — словом, не жизнь, а сказка. Разве что Майкрофт, от которого не было ни слуху, ни духу, как и положено приличному злодею, портил картину своим молчанием, но Грег только пожимал плечами, подозревая, что виной тому мог быть банальный стыд, а Майкрофт, который стыдился, был достоин того, чтобы не идти на него с копьем вот так сходу и без разбора. Майкрофт, который злился, конечно, был куда вероятнее своего стыдливого двойника, но сегодня о плохом не хотелось. Грег подпер подбородок рукой и задумался, крепко, осознавая, что размышляет о Майкрофте безо всяких эмоций, если не считать теплоты и — пожалуй, самую малость, — волнения. Он перепроверил ощущения, как будто измерил температуру. Так и есть. Убогий зверь, рычавший и плевавший огнем при всяком упоминании Майкрофта, не поднимал головы. Были еще кое-какие мысли. Они явно стали иначе относиться друг к другу. Грег еще не до конца понял, что изменилось, но ощущение было таким, словно камень свалился с души. Может, повлияли слова, что Майкрофт произнес, когда они ссорились в этом самом кабинете. Может, стоило упасть на дно, чтобы понять, что дальше уже некуда — расслабиться и поддаться течению… Очень, блин, поэтично, — думал он, попивая вторую кружку кофе. Но как бы то ни было — дело обстояло именно так. Наверное, ему не хватало именно этой — пусть и болезненной, но искренности. Майкрофт как никто другой ценил правду. Мало что может быть ужаснее этого чувства — быть с человеком, все время гадая, что за камень тот держит за спиной. Если Майкрофт и правда осознал что-то, как утверждал, то не станет держать обиды за сказанные им в отместку слова. В какой-то момент слова перестали иметь такое уж значение для него самого, он уже произнес их кучу. Им просто нужно выбросить эти камни, только и всего. Обоим. Вот что изменилось — наконец понял он, — теперь он чувствовал, что, что бы ни происходило между ними, в этом были заинтересованы они оба. Пресс-конференция проходила как нельзя удачно — не без перлов, конечно, но в целом без глупых вопросов, что само по себе можно было считать успехом. Оставалось ответить на последний, и Грег уже предвкушал спокойный вечер с холодным пивом, пачкой Walkers и чем-нибудь интересным по телеку, поэтому сказанное не сразу улеглось у него в голове. — Как вы можете прокомментировать ходящие по интернету слухи о том, что Скотланд-Ярд привлекает к работе дилетантов? Грег моргнул, и с места подскочил другой журналист: — Это правда, что гражданские получают доступ к конфиденциальным материалам расследований? — Кто такой Шерлок Холмс? — подхватила первая журналистка. Все присутствующие обернулись к ним; камеры защелкали наперебой, ослепляя Лестрада вспышками; зал загалдел, не давая вставить и слова… — Тихо! — оглушительно рявкнул он, заставляя журналистов умолкнуть. — По одному! В кромешной тишине первая журналистка — из мелкого провинциального издания, — осознав свой звездный час, гордо расправила плечи и ринулась в бой: — Правда ли, что вы привлекаете к расследованиям гражданского? Некоего Шерлока Холмса, детектива-любителя, которому предоставляется полный доступ к местам преступления, уликам, материалам дела и… трупам, потому что его родственник работает на правительство? Лестрад почувствовал, как от его лица отхлынула кровь, но постарался не подать вида. Мельком, он глянул на телефон, но ответа на смс, которую он только что отослал Майкрофту, не было. Он не знал, что делать — разве, в таких случаях не положено, чтобы кто-нибудь из «костюмов» появился из-под земли и замял этот вопрос, заставив исчезнуть и журналистку, и вечернюю газетенку, для которой она пишет? Девушка, ведущая пресс-конференцию одарила его обезумевшим взглядом. Ясно, что помощи было ждать неоткуда, а меж тем, пауза порядком затянулась. Грег улыбнулся. — Я не знаю, откуда у вас данная информация, но уверяю, что она не имеет ничего общего с действительностью. Скотланд-Ярд и я в частности никогда бы не допустили подобного, ведь все знают, что мы уважаем тайну расследования и соблюдаем строжайшую конфиденциальность в интересах следствия и поимки преступника, что для нас самое важное. В ином случае, вам в «Истборн Ивнинг» было бы, чем заняться, кроме того как исследовать интернет-форумы на предмет сомнительных слухов. Не вы ли в прошлом году писали о том, что Премьер-министр держит избирателей в неведении о секретных лабораториях, в которых ставят опыты над теми, кто не поддерживает Лейбористскую партию? И как насчет радиоактивных кроликов, разгуливающих по Дартмуру и распугивающих туристов? — он знал, что поступал низко, но другого ему не оставалось. В зале раздался смех. Журналистка — молоденькая девушка с густо накрашенными ресницами, делавшими ее похожей на одну из тех безумных мультяшных фей, по которым тащились дети, — покраснела. — К тому же, неужели вы думаете, что, если это было правдой и правительство действительно вмешивалось в наши дела, мы бы об этом узнали? Говоря это, он смотрел прямо на девушку, и, смягчая ее — а может, и свое, падение под аккомпанемент смешков — закончил свою позорную речь теплой подбадривающей улыбкой. Мол, с кем не бывает. Забыли. За-бы-ли. Из зала он вылетел злее черта и битый час без толку пытался дозвониться то до Майкрофта, то до Шерлока, то до Антеи. В конце концов он заперся у себя в кабинете, хотя и остался в отделе один, и, набрав в поиске «Шерлок Холмс Скотланд-Ярд Правительство», принялся шерстить интернет на предмет этого долбанного слуха. В итоге, пройдя по одной из последних ссылок, он нашел упоминание об этом на одном из локальных форумов — но едва начал читать, как текст испарился у него перед глазами, страница зависла, перезагрузилась и отбросила его на главное меню сайта. Он снова набрал свой запрос в гугле, но уже не получил ни одного совпадения. — Ладно, — пробормотал он, немного успокоившись. Все чего ему не хватало — скандала, служебного расследования и последующего позорного увольнения из Ярда. Майкрофт не мог этого допустить, потому что понимал, как важна для него работа и потому что обещал сохранить все в тайне, когда он соглашался привлекать Шерлока к расследованиям. Зато теперь он знал, что за дела были у Майкрофта с медиамагнатом. Не то чтобы он хотел узнать об этом такой ценой. Он снова набрал Майкрофта и, когда тот предсказуемо не ответил, Антею. Когда после гудков включился автоответчик, он матюгнулся и бросил телефон на стол. Тот тут же разразился звонком. В трубке раздавались непонятные звуки. — Алло? Антея? Ответа не было. Он прислушался — Алло?! Антея, черт возьми! — Я… — Что случилось? — с упавшим сердцем спросил он. — Я… Я была, а он… Поехал с ним и… Судя по всему, Антея была готова расплакаться. Он никогда не слышал, чтобы эта девушка плакала. Честно говоря, долгое время он был уверен, что та была идеальной машиной, которой чужды человеческие слабости. Она попыталась вдохнуть и успокоиться. — О, боже, — схватившись за лоб, пробормотал он и закрыл рот рукой. — Что с Майкрофтом, Антея? — спросил он, больше всего на свете боясь ответа. Мир исчез; вместо него, осталась лишь тишина в трубке. — Я не знаю, — после молчания, показавшегося ему вечностью, ответила она. — Я… я. С ним совсем плохо, он словно обезумел, накричал на меня, и я… Она сорвалась, но тут же задушила всхлип. — Послушай. Успокойся, и объясни, что произошло, по порядку, — можно подумать, в сложный момент его профессиональные навыки взяли верх. По крайней мере, с тем как его самого охватила паника, они приходились кстати. — Мистер Холмс, — начала она, прерываясь, — отправил меня домой. Я думала, он поедет домой, а он поехал с этим… магнатом, мистером Фитцпатриком. И машина… — судя по всему она была на грани, но сдержала себя, — они пустили по ней очередь, никто не успел ничего сделать. Фитцпатрик и его охранник умерли сразу, наш водитель в больнице, а Майкрофт, он… — она всхлипнула, — когда я приехала к нему, он как с ума сошел, начал кричать, чтобы я убиралась вон. Я никогда не видела его таким, я так испугалась, я думала он меня ударит… — Ох, черт возьми, — выдохнул он и, сжимая переносицу, задержал дыхание, думая, что ему делать. — Конечно, он тебя не ударит, — продолжил он невпопад и, поднявшись, поспешил к вешалке, чтобы взять пальто. — Ты там? Я уже еду. — Я… я… ничего не успела сделать, он захлопнул дверь у меня перед носом. Я так боюсь за него, — продолжила, она, будто не слыша. — Я даже не знаю, ранен ли он. Нужно, чтобы кто-нибудь побыл с ним, но он никого не пускает. Я такая дура, надо было убедиться, что он в порядке, но он никому не дал себя осмотреть, а я была в этом чертовом ресторане, когда мне сообщили, и Ричард отвез меня, но он прогнал и его тоже… Я в офисе, пытаюсь добиться хоть какой-то информации от тех, кто был там после покушения. Ричард, наверное он там — он еще оставался там, когда я уехала, пытался поговорить с ним. Грег проматерился, когда лифт оказался занят и толкнул ведущую на лестницу дверь. Кто-то прорывался по второй линии, но ему было не до того. — У меня есть инструкция, — вдруг сказала она совершенно успокоившись, — на такой случай. Нужно выбить дверь. Он убьет меня после, а потом уволит, но это то, что я должна сделать. — Не предпринимай ничего, пока я не приеду, — предупредил ее Грег, заводя машину. — Ты сделаешь только хуже. — Нет! — перебила она поспешно, — он сказал, чтобы я никому об этом не говорила, особенно вам! Сказал, что если вы или Шерлок появитесь там, он сделает так, что я пожалею, — она всхлипнула, — что родилась. — О чем ты, черт возьми, толкуешь? Конечно, я буду там, — прорычал он. — Правильно, — помолчав, согласилась она, — конечно. Не слушайте меня. Пожалуйста, присмотрите за ним. На первой же остановке Грег проскочил на красный. — Вот что, Антея. Я приеду и, если Рик еще там, вместе мы что-нибудь придумаем. Я сам со всем разберусь, а потом сообщу тебе, идет? Еще минут пять он убеждал ее не паниковать, и в итоге она совсем согласилась. Он набрал Донован, которая тут же начала описывать, как Антея под мнимым предлогом сбежала со свидания, но он прервал ее: — Слушай Салли, кое-что произошло, и она очень расстроена. Ты не могла бы поговорить с ней? Просто хочу убедиться, что она будет в порядке, сделаешь это для меня? Не спрашивай, у меня нет времени объяснять. — Окей, босс, — удивленно и немного испуганно ответила Салли. — А… Мистер Холмс, он… в порядке? — Пока не знаю, — напряженно ответил Грег, прежде чем отключиться. Рик сидел на лестнице, привалившись к закрытой двери. Когда он подошел, тот поднял усталый взгляд. Судя по всему, он окончательно отчаялся достучаться до Майкрофта. Грег порылся в кармане. — Что это? — спросил Рик, когда он нагнулся над замком, вставляя отмычку. Единственное, на что он мог надеяться — что дверь не была заперта изнутри. — Думаю, тебе лучше поехать домой, — ответил Грег, когда дверь поддалась. — Дальше я сам. Рик взъерошил волосы на макушке, глядя на дверь с сомнением. — Я знаю, что происходит. Не сказал ей. Уверен, что не хочешь, чтобы я остался? — Да. Поверь мне, так будет лучше, — продолжил Грег, уже понимая, в каком состоянии должен был быть Майкрофт. — Я напишу тебе. — Ладно. Грег толкнул дверь и вошел внутрь.

***

Первое, что он заметил — разбросанные по полу вещи. Он сглотнул. Майкрофт лежал на диване в гостиной, сжавшись в комок и закрыв глаза локтем. Его трясло. Стоило Грегу обнаружить себя, он произнес: — Мне ведь даже надеяться не стоило, что ты не придешь, — голос, охрипший от крика, не слушался и вообще как будто принадлежал не ему. Грег поспешил приглушить свет и задернуть занавески, избегая смотреть на Майкрофта. Он не мог признаться себе, что боялся посмотреть на него. Только приказав себе взять себя в руки, он отвернулся от окна. Майкрофта колотило. Волосы и одежда намокли от пота, но это было не самым страшным. Одна его половина — там, где по правую руку сидел Фитцпатрик, была испачкана кровью. К ужасу Грега, Майкрофт изогнулся, словно от вспышки боли. Его рот исказился в беззвучном крике. Грег подлетел к дивану. Он не мог понять, был ли Майкрофт ранен или нервное потрясение от случившегося заставило его застарелый ПТСР взяться за него в полную силу. — О, Боже, — одними губами выдохнул он, заметив на его одежде и волосах что-то розовое. Он зажал рот и, пережидая тошноту, метнулся в ванную за полотенцем. — Уходи, — простонал Майкрофт. Грег не собирался слушать его. Опустившись на колени у дивана, он принялся вытирать следы крови и всего того, что оставил после себя простреленный череп магната. Осторожно касаясь головы Майкрофта полотенцем, он сжал губы, чувствуя, как сердце разрывается от жалости, и старался не замечать, как сильно того трясло. Он бегло осмотрел его, насколько возможно, не дотрагиваясь до Майкрофта лишний раз, но не увидел ранений. — Здесь темно, — едва слышно предупредил он, зная, что во время приступов громкие звуки и яркий свет для Майкрофта были все равно что оглушающий рев толпы и направленная в глаза лампа одновременно. — Нужно убрать это, ладно, — попросил он, не уточняя. — Что мне сделать, чтобы ты ушел, — кое-как выговорил Майкрофт, как будто не контролировал свой язык. — Ты принял таблетки? — Они не… — Хорошо, — перебил его Грег. — Нужно снять с тебя это. На Майкрофте оставались брюки и рубашка, ворот которой был разорван — галстук валялся где-то неподалеку — словно одежда душила, и он тщетно пытался избавиться от нее. Грег нашел самые тонкие вещи, которые не должны были чувствоваться на коже. Он имел некоторое представление о том, что могло облегчить сенсорную перегрузку — или надеялся, что имел. Когда он вернулся в гостиную, Майкрофт отнял руку от лица. Все то время, пока он пытался снять с него залитую кровью одежду, тот наблюдал за его действиями мало понимающим, остекленевшим взглядом. Грег скосил глаза — за взглядом Майкрофта, хоть тот и следил за ним, словно за стеклом, происходило что-то, никак не связанное с реальным миром. К облегчению Грега, он не спорил и, — хоть и с запозданием, — но делал все, что он говорил. Грег не был дураком и понимал, что это означало лишь то, что у него совершенно не было сил спорить. Он отшвырнул грязные вещи в сторону. Несколько долгих минут Майкрофт просто лежал, смотря вперед себя, сотрясаемый лихорадкой. Грег отвел мокрую челку с его лица и достал телефон, чтобы отослать одно и то же сообщение о том, что все нормально, Антее и Рику. Наконец дрожь унялась. Грег склонился над Майкрофтом, но тот вдруг зажмурился, словно что-то под веками, то, о чем он думал, то, что разрывало его разум, доставляло нестерпимую боль. Грег сжал губы рукой. Это было много хуже того, что он знал и видел. Он не представлял, что могло твориться у Майкрофта в голове, и единственным его, напрасным, желанием было забрать эту боль себе. Он готов был на все, чтобы хоть как-то помочь ему справиться с этим. — Тебе что-нибудь нужно? — Оставь меня в покое. — Майкрофт сглотнул. — Нет ничего, что ты мог бы сделать… Ты только мешаешь, всегда, вы все… Он сжал голову ладонями; рот его скривился, будто собственный голос кричал у него в ушах. Грег видел, как сильно вздулась и пульсировала вена у него на лбу. Он заткнулся, остановив себя на полуслове и прислонился спиной к дивану, не собираясь двигаться с места до тех пор, пока не убедится, что Майкрофт пришел в себя. Минуты длились мучительно долго и в какой-то момент Грег перестал замечать время. Для него не существовало ничего, кроме дыхания Майкрофта за его спиной, малейшее изменение в котором то давало надежду, то поднимало волну паники у него внутри. Едва ему казалось, что оно выровнялось и Майкрофту стало лучше, приступ возвращался с новой силой: он то кричал, то замолкал, то бормотал нечто бессвязное, обращаясь не к нему, но к кому-то у себя в голове. Грег никогда не знал, каково это — быть им, но он видел, чем оборачивалась для Майкрофта его гениальность, как тот расплачивался за нее — моменты срывов, когда он не контролировал себя, свой разум, свое тело, когда любое ощущение могло ударить по органам чувств и обернуться для него катастрофой. Это случалось не часто, но всегда неожиданно даже для самого Майкрофта, — особенно для него, — но они никогда не обсуждали произошедшего. Майкрофт никогда не хотел поднимать этой темы; он избегал любого упоминания о том, что чем-то отличался от остальных, и Грег оставлял ему эту возможность. Он знал, что в такие моменты Майкрофт хотел быть один, но не мог оставить его справляться со всем в одиночку. Грег обернулся — Майкрофт спал; судя по часам, была уже глубокая ночь. Какое-то время Майкрофту, казалось, даже удавалось держать все под контролем, пока в одной из командировок с ним не произошло что-то, о чем он никогда не рассказывал, и что сломало его тщательно выстроенную систему как карточный домик. Грег отдал бы все, чтобы избавить Майкрофта от страданий, но это было не тем, что тот мог или не мог выбирать. Это не было платой за гениальность, скорее платой за то, чтобы просто жить. — Слишком много красного, — произнес Майкрофт. Грег вздрогнул от его голоса. Он не заметил, сколько просидел в одной позе, слушая его размеренное дыхание. Он поднял взволнованный взгляд на Майкрофта. Тот лежал, глядя в потолок, но отчего-то Грег понял, что приступ прошел и говорил он с ним, а не бредил. — Как тогда. Все залито красным. Много солнца. И духота. Так горячо, что кажется, сейчас сварятся легкие. Грег замер, смотря вперед себя, понимая, о чем рассказывает Майкрофт — о том, что произошло тогда, на задании, и навсегда разделило его жизнь на до и после. — Кабул, — сказал Майкрофт. Грег закусил губу. — Я должен был передать координаты для точечного удара по одному из главарей Талибана. Как ты можешь догадаться, работал на ЦРУ в то время, — конечно, не должен был, но сам знаешь, как я любил брать сверхурочные. Пара лишних трупов — пара лишних тысяч в кармане. Как говорится, хороший талиб — мертвый талиб, а американцы очень хотели сделать всех талибов хорошими, так что в МИ6 на это, разумеется, закрывали глаза. Чертов идиот. Грег поморщился. — Не говори так. — Ты лучше меня знаешь, каким я был в то время. Считал себя бессмертным, и не ты ли говорил, что моя гордыня однажды меня погубит… Что ж, ты был прав, но в то время мне казалось, что я недосягаем. В тот день особенно. Я дождался, пока женщины, которые готовили для талибов, уйдут на рынок, и передал координаты — работа не пыльная, честно говоря, выследить его оказалось даже проще, чем я ожидал. Грег опустил глаза, слушая. — Наш объект приехал на джипе в окружении своих людей с пулеметами наперевес и зашел в здание. Их временный штаб в то время. Такая удача. Мы сделали свое дело, отъехали подальше и стали ждать, потому что после удара американцы должны были вернуться, чтобы зачистить… — Майкрофт замолчал. — Когда мы вернулись, от дома остались одни горящие камни. Всюду валялись стонущие трупы, и американцы с ними не церемонились. Я хотел было уезжать, но тут я увидел ее. Грег не заметил, как у него на глаза навернулись слезы. Он дотронулся до уголков, воображая, что пытается стереть с них усталость. Это не помогло. В глубине души он всегда хотел, чтобы Майкрофт рассказал ему, но знал, что на то, что он этого не делал, были свои причины. А теперь… он не хотел слышать. — Девочку. Ей оторвало обе ноги, и вокруг все было в крови, но она была еще жива. Я не знал, откуда она взялась — я ни разу не видел ее до этого. Как бы то ни было, это была моя ошибка. Я подошел ближе. Она смотрела на меня. Как сейчас помню — у нее были зеленые глаза, но из-за расширившихся зрачков они казались черными. Она все пыталась сказать мне что-то, но не могла. Я ждал, пока она умрет. Но этого не происходило. Я ждал. Она все пыталась произнести что-то. Я ждал. Она шевелила губами и продолжала, даже когда у нее изо рта пошла кровь. Я гадал, сколько крови может быть в человеке и сколько времени мне еще ждать, пока вся она вытечет на землю. Мне казалось, это длилось уже целую вечность. Ничего не происходило. Я поднял автомат. Она затихла и просто смотрела на меня с мольбой. Может, это все я придумал потом, но именно так она смотрит в моменты, когда… Мой напарник крикнул, что мы уезжаем. Я выбросил автомат и пошел к нему, не смотря на нее. Мне ничего не стоило убить ее, но, видишь ли, я не хотел этого делать. После этого в моей голове что-то сломалось. Как будто до этого что-то в ней было целым. Грег нажал на закрытые веки. — Теперь тебе ясно, почему я никогда не рассказывал об этом, — Майкрофт помолчал. — Все еще хочешь остаться здесь? — спросил он риторически и будто с издевкой. Грег не двинулся с места, но и не повернулся. Какая-то часть него поверила в эту историю, хотя бы в часть нее, но другая допускала, что Майкрофт мог пойти на многое, чтобы прогнать его. Прямо как Шерлок, он мог бы пойти на многое, чтобы добиться того, чего хочет. Он знал его уже очень долго. А может, он просто надеялся, что это неправда. Поступить так с ним было бы слишком жестоко даже для Майкрофта. — Я убил его. Фитцпатрика. Он умер из-за меня. Я попросил его замять кое-какую историю, не давать ей ход, и его убили, чтобы припугнуть меня, ненавязчиво намекнуть, что такие, как он, не больше, чем досадная помеха. Его и его охранника. И все из-за меня, из-за того, что он имел неосторожность оказать мне маленькую услугу. Вот что случается с теми кто по собственной глупости оказывается рядом со мной. — Майк, я… — перебил Грег, понимая, к чему тот клонит. — Я хочу, чтобы ты ушел, Лестрад. На меня не обращай внимания, послушайся собственного совета. Ты был прав и нам не стоит… — Нет. Я никуда не уйду. — Значит, ты идиот, если до сих пор не понял, что случается с теми, кто мне небезразличен. Я проклятье для всех вас… — Не говори так, — Лестрад попытался улыбнуться, но улыбка вышла смазанной и неуверенной. — За все в жизни приходится расплачиваться… — Это не так! — воскликнул Лестрад. — Я не знаю, что ты сделал и, если честно, мне все равно. Плевать мне на все, слышишь? Я просто устал рассуждать о том, что уже случилось… Случится, завтра, послезавтра, через гребаную неделю! Я с тобой, потому что я этого хочу, и мне плевать, на то, что лично тебе кажется правильным! Хватит решать меня как проблему, Холмс! Я не ебаное уравнение, ты меня не решишь! Грег вскочил на ноги и заходил по гостиной. Майкрофт наблюдал за ним равнодушным взглядом. Пламенная речь не задела ни единой струны ни в душе, ни в измученном, воспаленном разуме: он просто не мог допустить, чтобы Грег пострадал: он не имел представления о том, какая началась заваруха, хотя и оказался втянут в нее самым непосредственным образом. И если он должен был донести до него одну простую вещь — думай о себе, не губи свою жизнь — он сделает для этого все. Беда Грега Лестрада была в том, что он делал все для других и ничего — для себя. — Найди мой телефон, — попросил он. Грег остановил свое хождение и посмотрел на него вопросительным взглядом. Телефон нашелся в кармане пальто, от одного вида которого у Грега затрясся желудок. Майкрофт разблокировал экран и передал ему открытое сообщение. Грег нахмурился и пробежал по нему глазами. «Привет, Майти-Майк. Как тебе мое мое маленькое представление? Уже оценил? Что, нет? Жаль, мне так хотелось тебе понравиться. Но уверяю тебя — это все только начало. Я знаю, как ты любишь широкие жесты. Бэнг! И одним продажным газетчиком меньше. Бум! И местечко подле тебя свободно. Кстати говоря, передавай привет своему смешному инспектору. Не знаю, как тебе, но лично меня от его смазливой мордашки в телеке уже блевать тянет. Хотя, должен признаться, вся эта аура смерти ему к лицу. Не скучай, Твой горячий-горячий поклонник. ххх P.S. Это правда, что в постели он просто БОМБА?» — Что это за херня? — скривился Грег, не особо впечатленный угрозой. — Думаешь, меня испугает какая анонимная писулька? Майкрофт посмотрел на него удивленно. С ними обоими всегда было что-то не так. — Так кто это, этот анонимный поклонник? — спросил Грег, когда пауза затянулась, и Майкрофт снова ушел в свои мысли. — Если бы я знал, — ответил тот, и на его лице отразился, наверное, весь скепсис мира, потому что Майкрофт продолжил: — Тот, к кому Грегсон обратился за помощью, чтобы слить тебя и меня. — Подожди, Грегсон? Откуда ты знаешь? И что, все эти слухи — его рук дело? — Выходит, мы оба недооценили размах его притязаний. Это то, что удалось выяснить Шерлоку. — Так вот, чем Шерлок занимается для тебя. — Да, — кивнул Майкрофт и помолчал. — Некоторое время назад Джулиан — Фитцпатрик, — пояснил он, — обратился ко мне, обеспокоенный материалами, которые попали к нему для публикации из анонимных источников. Обеспокоенный… я имею в виду, что он предложил мне сделку — пару слитых коллег в обмен на то, что он не даст этой информации ход в подконтрольных ему СМИ — а это практически все крупные газеты и негосударственные каналы, — с государственными я худо-бедно справляюсь сам. — Так недавний скандал с перепиской министров… — Да, — просто ответил Майкрофт. — Либо это, либо все узнают, что я, пользуясь своим положением, оказываю давление, чтобы ты привлекал Шерлока к расследованиям. Грегсон не промах — стоит обнаружить меня, и найти доказательства нашей с тобой связи дело пяти минут. Дальше — cui bono, ищи, кому выгодно. Твоей репутации конец, и все, кого тебе удалось засадить за решетку, начнут требовать расследования законности твоих действий. Грег побледнел. Майкрофт не был удивлен, что тот больше боялся за свою работу и правосудие, чем за жизнь. — Сукин сын… — процедил Лестрад. — Забудь о нем, — бросил Майкрофт. — Меня гораздо больше волнует тот, кто стоит за всем этим. Кто убил Фитцпатрика, просто чтобы подмигнуть мне. — Шерлок найдет его, — попытался убедить его Грег. — Конечно, — согласился он. — И тогда он пожалеет, что затеял эту игру. Но пока — никто не может чувствовать себя в безопасности. И поэтому — я прошу тебя. Я не могу позволить себе эту связь. Я сожалею, что думал иначе и говорил тебе об обратном. То, что мы… — он замолчал, подбирая слово, — стало влиять на мои решения, я расслабился, стал беспечным. Это недопустимо. — Я не боюсь его… — Ты не понимаешь, не так ли? — перебивая его, бросил Майкрофт. И убедился: — не понимаешь. Это не было вопросом, и я облек это в просьбу только из уважения. Я хочу, чтобы ты ушел, Грег, и я не намерен обсуждать это. Между нами ничего не будет. — Я не понимаю тебя, Майкрофт, какого черта после всего, что уже случилось с нами, ты хочешь порвать со мной из-за… из-за чего, собственно? Я бы понял, если бы это было из-за нас, но из-за какой-то хреновой смски? — взвился Лестрад. — Какой-то хреновой смски? — выплюнул он. — Два трупа в машине, мозги одного из них до сих пор у меня в волосах, и ты называешь это ерундой? — Я уже сказал, что не боюсь, я могу сам о себе позаботиться и, если надо… — глупо, но Лестрад вдруг снова почувствовал себя двадцатишестилетним Грегом, пытающимся убедить Майкрофта в чем-то, что тот не намеревался слушать. — Думаешь, ты потратишь пять минут, пораскинешь мозгами, сменишь замки и обезопасишь себя? Уверяю тебя, Фитцпатрик тоже думал, что мог о себе позаботиться. И что дальше, станешь ходить, оглядываясь по сторонам? Жить в ожидании, когда твою голову размозжит пуля? Держать пистолет под подушкой? Может быть, даже позволишь мне приставить к тебе охрану… Думаешь, в этом все дело? Это просто не стоит того, Лестрад… Грег побледнел и уставился на него, не в силах поверить в то, что пятнадцать лет их жизней для Майкрофта были тем, что «не стоит того». — Я не хотел так, не хотел говорить всего этого, — продолжил Майкрофт, скривившись, как будто заметил перед собой что-то мерзкое. — Прошу тебя, давай не будем устраивать сцен и расстанемся по-хорошему… Он не успел договорить, но продолжать и не понадобилось. Лестрад поднялся на ноги. — Как знаешь, — сказал он и развернулся, чтобы уйти. Когда хлопнула входная дверь, Майкрофт повернулся на бок и обхватил колени руками, позволяя воспоминаниям о чем-то хорошем, что между ними было и что теперь ушло без возврата, взять верх над его непоколебимой в своем решении волей. То, на что он надеялся, теперь казалась ему маленьким, никчемным и глупым. Обо всем этом можно было забыть. Грег был прав — им не стоило начинать. Он дотронулся до места за ухом — там, где запеклась чужая кровь, — и посмотрел на свои пальцы — просто чтобы напомнить себе зачем он это делал. Вспомнил недоумение, неверие на лице Грега, в конце концов выцветшее в разочарование, когда он сказал, что им нужно расстаться — чтобы напомнить себе, почему. Как тот волновался за него, и не собирался отступать даже ценой собственной жизни — его смелый, безрассудный, неуступчивый Грег, единственный, кто когда-либо пытался его понять. В них обоих жило что-то друг от друга, чему за столько лет не стоило удивляться — если подумать, даже будучи такими разными, в главном они были похожи. Как один и тот же шов, изнутри они были сплетены слишком крепко, но стоило оторвать нить, потянуть — и они расползались в стороны, два края поблекшей со временем ткани, и соединить их снова с каждым разом становилось сложнее, пока не стало совсем без толку. В глубине души он знал, что был глупцом, позволяя себе надеяться. Это не было устроено так с самого начала. Он — не был устроен таким. Он помнил тот взгляд, что украдкой бросал на Грега в пурпурно-дымчатой темноте «Розового Фламинго», чувствуя себя наивно и жалко, словно подглядывает за чем-то, что не могло бы случиться с таким, как он, в этой жизни. Чувство, в котором он не мог признаться никому, даже самому себе, вновь было здесь, с ним. Он никогда не смог бы сделать этого правильно. Не стоило даже пытаться. Он прикрыл глаза, слушая, как часы на стене с опозданием отзываются на биение сердца в груди, и на шестьдесят поднес к глазам телефон. Антея ответила без гудка. Он научит этот мир быть справедливым — пусть даже и не к нему конкретно.