Дипломник

После двух часов преподавателя на месте не оказалось. Кара даже через методиста не смогла до неё дозвониться и в сети она не была, поэтому Чанёль остался без баллов. Он специально пришёл в пятницу на час раньше, чтобы выловить Ким, но та не пришла — взяла отгул. Едва справляясь с чувствами, Чанёль в который раз выслушал всё, что о нём думают одногруппники, поссорился с некоторыми, развернулся и покинул корпус. Он, снедаемый переживаниями, стал читать подготовленные вопросы из того документа, которые больше никто не стал делать. Разумеется, половину из прочитанного он либо не понимал, либо не мог запомнить так, чтобы адекватно объяснить на экзамене. Узнавать методист собралась прямо перед самим экзаменом, что уже насторожило Ёля. Почему она не могла созвониться с преподавателем? Почему проигнорировала соц.сети в конце концов, что за конспирация там у них? Юми работала методистом давно, с этим делом сталкивалась не первый год и уже наладила со всеми контакты, но почему-то именно в этот раз ей нужно было так поступить. «Раньше такого не было», — зашептались одногруппники, стоя в коридоре. «Так дела не делаются», — подумал Чанёль, испуганно пытаясь найти Ким, но она не пришла. Последняя возможность сдать деньги, ребят — 08:34, Кара Если кто-то ещё хочет, то у вас не больше десяти минут И я захожу со списком к Юми Чанёль побледнел, понимая, что это как раз тот самый момент, когда он решить ничего не может. Пока одногруппники скучковались в конце коридора, беспрерывно шепчась и поглядывая на застывшую недалеко от кафедры старосту, Ёль постучался в кабинет и вошёл. Бён, собирающий ведомости по всему столу, поднял на него взгляд и выпрямился. Чанёль замер, не зная, что сказать, потому что то, чего он хотел от него — верх неприличия и… это позорно. Платить — позорно, и оправданий Бён не потерпит.       — Всё плохо? — спокойно вопросил мужчина, принявшись и дальше складывать бумаги в папку. — Ты так и не нашёл её? Чанёль молчал. Подобрался ближе к столу, над которым склонился преподаватель и молчал, бледнея с каждой секундой всё больше и больше. Как же ему сейчас стыдно! Едва сдерживая эмоции, парень сглотнул подобравшийся к горлу ком и невнятно произнёс:       — Господин Бён, Вы можете… мне нужно… просто у меня ничего не получится…       — Чанёль, — Бён нахмурился, прямо глядя на него. Парень почувствовал, как щёки медленно запылали. Руки задрожали, и он сжал их в кулак, до побеления сжимая губы, чтобы они перестали дрожать. В одно мгновение лицо словно окатило холодной водой, и Ёль вдруг подумал, что сейчас точно свалится в обморок.       — Мне так стыдно, — всхлипнул наконец Пак, закрывая лицо ладонями. — Пожалуйста…       — Что, Чанёль? — словно устало вопросил Бён, и Ёль весь сжался, опуская вниз и ладони, и взгляд, бесконечно надеясь провалиться сквозь землю прямо сейчас. — Говори чётко и по сути, ты тратишь и своё, и моё время. Я не смогу помочь, если не пойму, что ты там бубнишь!       — Займите мне денег, пожалуйста, — прошептал парень, сжимая полы куртки дрожащими пальцами. На мгновение воцарилась тишина. Чанёль мысленно взмолился, надеясь, что Бён не возненавидит его и не выбросит из кабинета — тогда он точно грохнется в обморок или сделает что-то похуже.       — Сколько? — нейтрально выдал Бён.       — Пятнадцать тысяч , — едва вымолвил Ёль. Мужчина достал из кармана пальто портмоне, быстро отсчитал деньги и положил на стол ближе к Паку.       — Я думал, он больше берет, — усмехнулся Бён, и Чанёль дрогнул, едва находя силы стоять на ногах. Так и не подняв взгляд на мужчину, он одним движением смахнул деньги со стола в карман и сморгнул слёзы.       — Сверни хоть, — цокнул мужчина, подавая тетрадный лист, — а то будешь там светить в коридоре перед камерами.       — Спасибо, — прошептал Чанёль, боясь поднять глаза выше чужого пояса. Мужчина дёрнул его за подбородок, вынуждая парня взглянуть на себя.       — Просто сдай этот блядский экзамен и возвращайся домой, ладно? — спокойно произнёс Бён, глядя в затуманенные от слёз глаза. Ёль кивнул, и мужчина коротко коснулся его губ своими, подталкивая парня к двери. Уже в коридоре он сморгнул слёзы, быстро растер их по щекам и подошел к старосте. Всё произошло почти нормально, но сердце билось так гулко, так сильно, что Чанёль прислонился к стене плечом, ощущая себя развороченным. Ему ещё никогда не было так стыдно. Бён пронёсся мимо него так, словно ничего не было. Позвал с конца коридора какую-то девушку, бросая на ходу ключи от какой-то аудитории, предупредив, что он придёт через несколько минут. На часах было без десяти девять, когда Кара вошла, а ровно в девять часов пришёл преподаватель и дал ключи. Заведённая до предела группа спустилась на нужный этаж, но в кабинет никто не вошёл, снедаемый сомнениями. Преподаватель показался из-за угла практически сразу.       — Ну что, готовы сдавать? — равнодушно вопросил мужчина. — Заходим по пять человек. Все замерли, не зная, что делать. Чанёль забился в угол, боясь, что сейчас именно его заставят войти одним из первых и он, не переступив через порог, прямо-таки помрёт. Буквально через несколько секунд выбежала Кара и, оказавшись на приемлемом расстоянии, зашептала: «Сдаём сами, он отказался». Чанёль забился в угол ещё сильнее, боясь, что его сердце не выдержит прямо сейчас. С горем пополам собранная первая пятёрка отправилась сдавать экзамен, а Чанёль, достав тетрадь с проработанными моделями, хаотично пытался что-то запомнить, а потом стал читать с телефона документ по подготовленным вопросам. Одногруппники вились вокруг, бесконечно паникуя, передавая настроение и Паку. Руки дрожали, казалось, не хватало воздуха, а тут дверь открылась.       — Так быстро?! — вылупились девушки на подругу, которая с улыбкой показала зачётку.       — Автомат, — одними губами произнесла та.       — Ничего не понимаю, — шепнула Кара Чану, — деньги у меня, а баллы у большинства дерьмовые. Пак лишь покивал и снова уткнулся взглядом в телефон, Кара последовала его примеру и попросила перелистнуть назад. Несколько человек тоже вышли быстро, потом ещё несколько… Одногруппники стали обсуждать это, то повышая, то понижая голос. А когда мимо прошла одна из подруг Юми, никто и не заметил. Кто продолжал пытаться что-то выучить, кто стоял и обсуждал происходящее. Чанёлю было не до этого. Особенно после того, как одна из девушек в слезах выбежала из кабинета — ей поставили тройку. В конце концов прошел час, он остался одним из последних, поэтому попросился в кабинет вместе с несколькими людьми и получил разрешение. В билете было полное дерьмо, диаграмма взаимосвязей, которую он никогда не строил. А чтобы её построить, нужно было для начала сделать П-модель, потом О-модель и только потом делать диаграмму. Чанёль, потерявший в кабинете Бёна и коридоре все эмоции, сел за парту, достал листок и замер, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь по теории. В итоге, как только он написал ответ на первый вопрос, преподаватель неожиданно спросил, хватит ли ему девяносто баллов, и он с облегчением кивнул. Боже, да! Неужели он набрал то количество, которое было нужно для автомата?! В итоге, как только он вышел в коридор, его схватила под руку Кара и потянула куда-то вниз, как оказалось, в кафетерий. Большая часть группы села в самом конце зала, куда было очень тяжело пробраться через столы и студентов. Чанёля усадили на стул и начали объяснять то, что в голове у нормального человека никак не могло отобразиться. Оказалось, что старосту в коридоре поймала Юми и сказала, что якобы преподаватель, отлучившийся ненадолго из кабинета, потребовал денег. Чанёль действительно помнил, что препод выходил, но ему не было дела до того, куда и кто выходит. Методист сказала, что это они поставили её в неловкое положение перед преподавателем, что якобы это из-за них препод обиделся на Юми. А она, в свою очередь, обиделась на группу и больше не согласна помогать решать вопросы по сессии подобным, как сегодня, образом. Чанёль вылупился на одногруппников ещё в начале рассказа. В итоге, некоторые стали предлагать отдать деньги Юми, все, полностью, на что Ёль был категорически не согласен:       — Вы с ума сошли?! — воскликнул он, сразу же понижая голос. — Как он мог сначала отказаться, а потом передумать?! У него даже списка плативших не было — это я точно помню, он у себя в планшете смотрел список, — одногруппники, получившие автоматы, кивнули. — Я не согласен! А вообще: а как же ТаТа? У неё вообще тройка, а она платила за четвёрку. Что это за фигня?       — Ну, она вообще ни одного слова ему не сказала, — попыталась сумничать одна из девушек.       — Какая разница? — зашипела Кара. — Если ты платишь, то вообще не должен ничего говорить.       — Вот именно, — кивнул Ёль, — что это за фигня тогда получается: сделай задания, набери баллы, скажи что-то на экзамене, а потом ещё и заплати, чтобы нормальную оценку поставили?! Спор продолжался долго. Чанёль понимая позицию части группы, которая собиралась платить за всю сессию и после Нового года, яро настаивала на том, чтобы отдать все деньги и попросить прощения. Пак не понимал: за что?! За что просить прощение? За то, что методист в очередной раз с ними так обошлась? Вот чувствовал же, что не надо было всё это устраивать! Лучше бы его завалили. Чанёль ухватился за голову, понимая, что деньги Бёна уйдут вообще не туда, куда должны были! Кара, понимая, что к единогласному решению они не придут, пошла поговорить с методистом ещё раз, но без денег. Спор поутих, но продолжался, Чанёль же ждал сообщения от Кары, постоянно проверяя диалог. Упёрлась — 11:04, Кара Такого мне наплела — я хренею просто Чанёль показал сообщения и тяжело вздохнул, понимая, что этот день будет длиться вечно.       — Она уже чуть ли не плакать начала, — закатила глаза Кара, — мол, как мы её подставили и всё такое. Как ей неудобно, что она подставила преподавателя и себя. За репутацию переживает. Пак фыркнул.       — А ничего, что группа её уже который год ненавидит после того, как она забрала деньги себе? И снова к общему решению привести было невозможно. Чанёль хотел свои деньги назад, группа настаивала отдать всё, буквально уже крича на парня, но он отказывался, потому что знал, что совесть его сожрёт.       — Ну мы же сами все сдали, — мученически застонал Ёль, — как вы не поймёте, что извиняться и отдавать деньги ни за что — это уже грабёж!       — Вот лично нам ещё за экзамены и диплом платить, — снова выступила одна из девушек, обводя пальцем большую часть группы. — Плюс статья на конференцию, практика, отчёт и всё остальное — не забывайся, Пак.       — Ахуенно получается, — прорычал Чанёль, — разумеется вас всех волнует только ваши обстоятельства, а мне надо вернуть эти деньги. Это вы смогли найти их беспроблемно, а я не богач! Разумеется, на него всем было насрать. Против него и Кары было слишком много людей, но девушка ещё раз пошла поговорить с методистом и вернулась с более комичным выражением лица, чем до этого. Теперь Юми плакалась, что возьмёт свою зарплату и отвезет её в главный корпус тому преподавателю вместо наших денег. Чанёль, не выдержав абсурда происходящего, вывалился на улицу через кафетерий и вдохнул морозный воздух. Долго так не постоишь: нараспашку, да ещё и эмоционально заведённый до предела. Зачерпнув немного снега, Ёль сжал его в руках и стряхнул ладони, устало вздыхая. Кара выскочила прямо за ним:       — Она уже достала, — цокнула Кара, прикрыв глаза. — Не хочу больше быть старостой. Будем менять на следующий семестр!       — Никто не захочет, — покачал головой Чанёль, запрокидывая голову назад. Белое небо слепило глаза несмотря на пасмурную погоду. — Они не согласятся, да?       — Нет. Похоже, придётся нам уступить, Ёль. Я понимаю, что тебе нужно вернуть деньги, но я правда не могу ничего с этим сделать.       — Забей, — шепнул парень, горячо выдыхая воздух, специально образуя пар. — Иди, отдай их уже и забудем об этом. Кара кивнула и вошла обратно в кафетерий. Чанёль опустил глаза и пошёл следом, стараясь задевать как можно меньше людей во время перерыва. Резко прозвенел звонок и все стали подниматься из-за столов, Пак ускорился и смог пробраться на пятый этаж почти без проблем. Кара вышла из кабинета абсолютно… не то что бы растерянная — абсолютно ахуевшая. Истерично усмехнувшись, она, приложив ладонь ко лбу, шепнула Паку: «Она отказывается, говорит: мне не нужны ваши подачки» и застыла рядом. Чанёль возвёл глаза к потолку и тихо выругался. Быстро обсудить действия без всей группы было невозможно. Они снова спустились в кафетерий, снова стали разминать эту тему и снова выступили против Пака. Кара поднялась на переговоры снова, но теперь её ждал сюрприз:       — Прикинь, — обескуражено выдавила Кара, — она сама меня остановила около кабинета и спросила, что мы решили. Что мы решили.       — Да она же сама не хотела брать! — зарычал Ёль.       — А теперь хочет! — засмеялась девушка. Смеялась она ещё долго, видимо, нервы сдали. К тому же, именно ей приходилось выслушивать всю нервотрёпку на кафедре. Кара поправила тетрадь, в которой лежали деньги, и без слов поднялась из-за стола. На этот раз она пришла без денег, но выглядела так, словно там было десять методистов, одновременно требующих и отказывающихся от денег.       — Я её ещё и уговаривала, — устало шепнула Кара, окончательно выйдя из кафетерия. — Какая же сука!       — Если бы она вела у нас пары по суч…       — А она и будет! — перебила девушка, вскрикнув. — Прикинь! Я в шоке! Все мозги выест же!       — О да, — безэмоционально выдавил Ёль, — помню, как она на втором курсе вместо вопросов на экзамен просто дала вопросы для докладов и нигде не было ответов. Кара засмеялась. Чанёль не стал — его тогда впервые чуть не завалили. То была тяжелая для него сессия, хотя бы потому, что после этого его чуть не завалил Бён, а ещё через экзамен другой преподаватель застал его за списыванием и выгнал из кабинета. Тогда Ёль впервые подумал, что не выдержит, и…       — Ладно, — сбила с мысли Кара, — я пойду уже. Сегодня уезжаю. А ты остаёшься, да? — Пак кивнул. — С наступающим тебя. Постарайся не просрать тридцать первое число! Парень очень хотел не просрать его. Очень. Только вот теперь он будет мучиться совестью из-за того, что всё вот так обернулось. Сил не было не то что идти домой — даже дышать. На часах было почти двенадцать. Чанёль вернулся в общежитие через полчаса, снял верхнюю одежду, разулся и, не раздеваясь, завалился на кровать и сжался в комок. Сегодня двадцать восьмое декабря, а это значит, что у Чанёля нет денег, чтобы вернуться домой, нет денег, чтобы вернуть их Бёну и нет денег, чтобы банально купить себе поесть на ближайшие дни. Стипендию обещали дать до сегодняшнего дня, однако… Телефон неожиданно пиликает, затем снова и снова. Первая СМС — пришедшая стипендия на карточку. Чанёль облегчённо вздыхает, понимая, что не всё так плохо. Вторая от Кары: Офигенный подарок под НГ — половина стипендии — 12:33 И что с ней делать теперь? Половина?! Чанёль подорвался на кровати и застонал, понимая, что ничего не наладилось и всё ещё очень плохо. Он уже представлял, как отдаёт деньги Бёну (которые якобы не понадобились), а на оставшиеся набирает себе еды быстрого приготовления и живёт так несколько недель. Супер. Просто отлично. «День, заканчивайся уже поскорее», — мученически думает Ёль, закрывая глаза. — «Хватит меня уже мучить!» Эти и последующие сутки Чанёль практически не переписывается с Бёном, хотя мужчина проявляет некоторую инициативу в общении. Стыд сжирает Ёля, и он абсолютно забивает на себя, то накручивая себя до истерики, то изнывая от беспомощности. Как же он опозорится перед ним, если мужчина узнает! Чанёль не понимает, что сам усугубляет ситуацию, бесконечно отвечая Бёну, что с ним всё хорошо и у него всё нормально. У него ничего не нормально. И с этим явно нужно что-то делать.

***

Чанёль сам не знает, как он дошел до этого. Его так достало начинать новые сутки с ненависти к себе. Казалось бы, всего лишь занял деньги и всего лишь их просрал по абсолютно сказочной причине — спасибо методисту, этой твари, которой явно не хватало денег на праздничный стол и развлечения. Дело было не столько в том, что Чан пережил, а в неумении справляться с этими эмоциями. Его долбало. Конкретно так долбало эти несколько дней. Пак же человек-эмоция, он не умеет иначе, а способ избавления от чувств он так и не нашёл даже к двадцати годам. Словом, он щедро расплатился нервами за двадцать восьмое число и последующие два дня. Однако, помимо всего прочего, Ёль стал переживать и за то, что так односложно и сухо отвечал на сообщения Бёна. Мужчина хотел понять, всё ли в порядке и почему Ёль так себя ведет, но Пак знал: примет вызов — эмоции сдадут его с потрохами. До кафе, в котором мужчина назначил встречу, Ёль добирался пешком, чтобы сэкономить деньги. Поэтому опоздал на десять минут и теперь стоял, растерянно разглядывая зал. Помощь пришла в виде того человека, с которым в прошлый раз здоровался преподаватель. Чанёль благодарно кивнул и направился к столику, понимая, что мужчина его не заметил бы даже если бы сильно хотел. Тот сидел спиной к двери, как и тогда, и был напряжен настолько сильно, что было видно издалека.       — Здравствуйте, — просипел Чанёль. Прокашлявшись, парень-таки сел напротив мужчины и неуверенно поднял взгляд на помрачневшего мужчину.       — Привет, — с неоднозначной интонацией протянул Бён. Отчего-то Ёль почувствовал себя предметом издевательств, словно Бён опять был преподавателем, который готовится его унизить. Парень опустил взгляд на стол, отмечая, что мужчина почти допил кофе. Официант неожиданно образовался рядом, быстро поставил кофе перед парнем и молча отошёл.       — Я думал, у тебя всё нормально, — произнёс Бён, словно подталкивая его к объяснениям, — но ты выглядишь так, словно к тебе применяли психологические пытки.       — Почти, — криво улыбнулся Ёль и умолк, не зная, зачем сам же предложил мужчине встретиться где-нибудь. Неожиданно нечего было сказать. Бён снова всё взял в свои руки.       — Я посмотрел ведомости — у тебя стоит пятёрка. Ты заплатил и спокойно закончил эту часть сессии. Что не так, Пак? Во что ты опять влип или это касается того, о чем мы говорили в начале недели?       — Нет, дело в другом, — покачал парень головой. — Там всё… сложнее. Да Господи! Как это вообще можно объяснить? Кажется, всё то, что произошло, уже похоже на сказку. Разве Бён поверит в этот бред?.. Сам же мужчина посуровел буквально на глазах и сжал ушко чашки сильнее нужного, судя по побелевшей коже на пальцах.       — Либо ты рассказываешь, либо я ухожу.       — Это полный бред, — зашептал Чан, — я сам с трудом во все это дерьмо поверил, а Вы хотите, чтобы я всё рассказал?       — Я что, так много прошу? — зашипел Бён. — В конце концов, это ты предложил встретиться.       — Потому что это уже невыносимо, — зарычал парень изо всех сил пытаясь сдержаться. — Я так устал от всего этого дерьма. Мне вообще не надо было приходить к Вам, надо бы сдавать всё самому, а я как обычно обосрался и не знаю, что теперь с этим делать!       — Убрать за собой, например? — равнодушно вздёрнул бровь Бён.       — Ну хватит, — взмолился Ёль, хватая чужую руку через весь стол, — прекратите опять становиться таким… Я сейчас свихнусь из-за этого! Мужчина закрыл глаза, отпуская наконец чашку. Чанёль понял, что если сейчас же не начнёт объясняться, то всё кончится, а этого допустить было нельзя. Резко отодвинув чашку от себя, едва не разливая на стол кофе, парень поставил локоть как можно дальше и чуть не лёг на стол, чтобы быть поближе к Бёну. Говорить обо всём во весь голос он бы не стал — слишком стыдно и вдруг кто-то услышит.       — Кара отнесла деньги буквально сразу же после того, как я заплатил. Препод всё равно сказал, мол, сдаём экзамен, заходим по пять человек, и никто ничего не понял, — начал шепотом Чан, поймав взгляд мужчины. — Когда Кара вернулась, она сказала, что препод не согласился и мы должны сдавать сами. Я зашёл самый последний, одну девушку даже завалили, ей три поставили, понимаете? Я испугался, досидел до последнего, а он якобы там автоматы начал раздавать, и я тоже попал в тот список. Препод ещё во время экзамена выходил, я не знаю куда — никому до этого дела не было. Когда всё закончилось, Кара потянула меня в кафетерий и там рассказала, что её выловила методист и якобы препод зашёл к ней и потребовал деньги, а у неё-то денег нет, они у Кары были. Короче Юми выставила всех нас виноватыми, что мол, это мы её подставили, что деньги ей всё равно не отдали. А она до этого нас уже подставляла! Она забирала деньги себе и не предупреждала преподов, даже не подходила к ним с этим вопросом, поэтому мы решили перестраховаться и не отдавать ей ничего, понимаете?       — Юми кинула вас? — вздёрнул бровь Бён.       — Да, на третьем курсе, — Пак отвёл глаза. — Я не платил тогда, потому что это был лёгкий для меня предмет, но те, кто вообще не ходили, заплатили. А когда препод стала реально проводить экзамен, всё спрашивать и вообще пыталась помочь выйти на нормальную оценку, один из парней не выдержал и сказал, что вообще он платил. Остальные подхватили. Я не знаю, были ли потом разборки с Юми, но препод никого не завалила и поставила так, а что там с методистом, я не знаю. Суть не в этом! — яростно зашептал Ёль. — Суть в том, что мы именно поэтому и не отдали сразу деньги — стрёмно стало. Короче, методист взбесилась, сказала, что мы виноваты и чтобы больше никто не подходил к ней с такими вопросами, а у нас половина группы собирается платить за вторую часть сессии плюс дипломы, практика и прочее дерьмо, понимаете? Ёль смущённо взглянул на мужчину, понимая, что тупо подставляет группу, но Бён отчего-то казался намного важнее чужих проблем. Лицо у Бёна разгладилось, пусть он и не переставал сверлить его тяжелым взглядом.       — Продолжай.       — Эта часть группы, которая планирует всё платить, стала давить на остальных, мол, надо всё исправлять, что-то с этим делать. Они предложили отдать все деньги Юми. Все! Естественно я был против, потому что я чуть не сдох у Вас в кабинете, — Ёль покраснел, — потом в коридоре, потом и в кабинете, пока мне баллы посчитают! И деньги-то Ваши… Мы очень долго спорили, часов до двенадцати все сидели точно. За это время Кара успела раза три сходить к Юми, но та только плакалась, мол, это мы во всём виноваты, говорила, что собирается ехать в главный корпус отдавать свою зарплату — дура, — прошипел Ёль. — Короче, в итоге в меньшинстве остались я и Кара. К тому моменту я уже так заебался! — едва не воскликнул парень, сразу же смущённо извиняясь перед мужчиной. — Забирать деньги было неправильно, портить отношения с этими идиотами — мне же хуже, а учитывая, что сколько я до экзамена от них выслушал, когда задания сказал делать, так и вовсе… Кара отнесла деньги, я уже с ними насовсем попрощался, а Кара выходит и говорит, что она не хочет брать. Эта… Юми, — выплюнул парень, — изводила нас несколько часов, намекала на деньги и тут резко включила принципиальность. Я думал, что всё обошлось, но потом она снова поймала в коридоре Кару и спросила что-то вроде: ну что вы решили. Пиздец!       — В итоге она взяла, — констатировал Бён, усмехаясь.       — Разумеется! — взвился Ёль, немного выпрямляясь. — Мне так стыдно, что я просто отдал деньги ни за что. Юми сто процентов просто так придумала эту сказку, потому что это полный бред, господин Бён! Если бы препод видел список, он бы не поставил одногруппнице тройку, понимаете? Просто дерьмо какое-то!       — И после всего этого твоя группа всё ещё собирается оплачивать последний семестр?       — Они вообще ничего не делают, — вздохнул парень. — У них есть возможности всё оплачивать — пусть так, меня это не касается. Я сам собирался сдавать. Поэтому меня не волновала методист и её отношение к нам, а деньги, которые я просто просрал.       — По-моему, она всегда была такой, — задумчиво прошептал Бён, — в самом начале, когда я только начал работать на кафедре, она пыталась провернуть со мной подобную фишку, но быстро поняла, что связалась не с тем. Я удивлён, что она смогла кого-то обмануть в прошлом году. На удивление, у всех были с ней хорошие отношения, кроме меня, разумеется. Мужчина внимательно его обвел взглядом, отпил из чашки и спросил:       — Так что, это всё? Больше нечего мне рассказать? Щёки у парня запылали, и он принялся снова бубнить о том, что ему выдали лишь половину стипендии и он не может пока что отдать все деньги. Бён прервал его почти сразу, причём сделал это с таким видом, словно ему совершенно нестерпимо слышать невнятные извинения и объяснения со стороны парня.       — Я тоже был студентом, Чанёль, — напомнил ему он, — и у меня случались ситуации похуже. От пятнадцати тысяч я не обеднею, и меня, вообще-то, интересует совсем другое.       — Другое? — нахмурился Пак, пытаясь понять, и тут же смутился. — А, Вы об этом.       — Вообще-то я думал, что именно по этому поводу ты меня и вытащил из дома тридцатого декабря, — закатил глаза Бён, — а здесь меня ждали какие-то глупости, связанные с учёбой.       — Глупости? Я места себе не находил всё это время!       — А мог бы просто проигнорировать или сразу рассказать мне обо всём. Так же легче, нет? — мужчина вытащил руку из-под чужой и положил поверх ёлевской ладони. — Ну что, встретишь со мной Новый год или нет? Грудь незамедлительно обожгло жаром. Чанёль поёрзал на стуле, гонимый сомнениями и неуверенностью. Провести время с Бёном очень хотелось, и не просто очень, а очень сильно, только вот к чему-то особенному он не был готов. Это угнетало. Честно говоря, Чанёль ещё ни разу не любил так, как Бён, чтобы ждать полтора (уже почти два) года и потом ещё и уговаривать человека проводить с ним время.       — А что это предполагает?..       — Это предполагает встретиться за пару часов до двенадцати где-то в кафе, приятно провести там время, затем поехать на площадь и поглазеть на фейерверки. Разумеется, между всем этим мы пару раз поцелуемся в машине, пару раз на площади и во время курантов — устраивает? — вздёрнул бровь мужчина, подняв уголок губ.       — Устраивает, — кивнул Чанёль, смущённо взглянув на него.       — И давай без подарков, ладно? — скривился Бён. Чанёль замер, пытаясь впитать в себя новое выражение лица мужчины. — Ты бедный студент, а я человек, который терпеть всё это не может и не собирается тратить время на эту чушь. Ёль кивнул, поджимая губы. Мужчина повернулся к своему знакомому и подал знак, приглашая официанта подойти.       — Но, знаешь, один вид подарков я всё-таки люблю, — ухмыльнулся Бён, — имею слабость к подаркам в форме обнаженной натуры.