Дипломник

Бён знал: Чанёль не пойдёт к нему домой ни под каким предлогом. Возможно, именно поэтому они сейчас шатались по городу, пытаясь найти какое-нибудь менее забитое кафе. Парень шел совсем близко, сжав свои руки в кулаки в карманах куртки. Мужчина шел на шаг впереди, уверенно ведя за собой спутника. Видимо, сегодня они посетят одно из заведений его знакомых. Чанёль чувствовал себя безумно неловко оттого, что заставляет Бёна в половину первого ночи таскаться с ним по городу. Впрочем, самого мужчину всё вполне устраивало. Наконец, на горизонте показалось какое-то кафе с непримечательной вывеской. Чанёль с удивлением отметил, что снаружи были выставлены столики и люди в самом деле заполнили их. Шёл едва заметный снег, а люди в раскрытых куртках с раскрасневшимися щеками сидели за небольшой перегородкой (отделяющей их от тротуара) и весело о чём-то болтали. Повсюду слышалась музыка. Бён на мгновение обернулся к Ёлю, рассматривающему фасад заведения, и мгновенно поймал взглядом смущённое выражение лица и припухшие губы парня. «Не стоило так увлекаться на площади», — мысленно отметил Бён, открывая дверь. Чан отметил неприметный первый этаж кафе и облегчённо вдохнул, понимая, что всё не так плохо, как он думал. Если бы это было что-то особенное, он бы попытался сбежать в первые же минуты. Всё было залито тёмными тонами (от пола до потолка), но за счёт ламп в помещении казалось достаточно света. Паркет, столики со стульями, барная стойка, даже стены — всё расписано светлыми красками, приятно переливающимися при смене угла зрения. Здесь оказалось очень уютно. Людей было много, но три-четыре столика определённо пустовали. Бёна заприметили сразу: один из барменов приветливо взмахнул рукой и кивнул в сторону лестницы. Шепнув приглашающее «Пойдём», мужчина двинулся к лестнице и Чанёль глупо поджал губы. Разумеется, такому человеку, как Бён, нужно было что-то особенное, что-то более мощное. Скажем, шикарное. Здесь была своя, абсолютно другая атмосфера. Пак никогда не был в таких местах, и именно потому, что здесь выглядело всё довольно-таки дорого. Помещение было в цвете тёмного шоколада: такой оттенок имели кресла, столы, потолок, грани окон и даже чёртовы тканевые салфетки. Свет на потолке был сильно приглушён, однако спасали ситуацию торшеры, разделяющие на приемлемое расстояние столики. Здесь также была барная стойка с приличным набором алкоголя в шкафах. Панорамные окна были с воистину великолепным видом на город. Разумеется, Чанёлю сразу же захотелось сбежать. Он занервничал, как только ступил на третий этаж. Вещи оказались в небольшой раздевалке, метрдотель приветливо кивнул Бёну и повёл их к столу у окна. Это было очень, очень плохо. Заметить реакцию Чанёля не составило труда. Бён скомандовал садиться спиной к залу и спокойно сел напротив. Стол находился у окна. Исходя из того, что остальные места позади Ёля были рассчитаны на четыре человека, стало ясно: столик был заказан заранее — Бён, чёрт возьми, готовился ко всему этому. Сервировка была просто восхитительная. Чан не знал, куда деть свои руки и в то же время их ужасно хотелось чем-то занять!       — Надеюсь, ты мне простишь подобную вольность, — вздохнул мужчина, расстёгивая пуговицу на пиджаке, следом поправляя сместившийся манжет рубашки. — Я сделал заказ за тебя, ничего особенного, чтобы не сбить тебя с толку больше нужного.       — Больше нужного? — неловко усмехнулся Ёль. — Я готов бежать отсюда прямо сейчас.       — Придётся подождать, пока я поем, — улыбнулся уголком губ Бён, — я жутко хочу есть. Официант появился словно из ниоткуда, вынуждая затихнуть бессмысленный разговор. Бокалы оказались наполнены, блюда подали почти сразу, и Чанёль мысленно облегчённо выдохнул: на тарелке был не то бифштекс, не то отбивная с гарниром. С этим-то он сможет справиться. Бён, заприметив пепельницу поодаль от центра стола, достал из кармана пачку сигарет и кивнул парню на тарелку.       — Примитивно, но вкусно. В основном я прихожу сюда поздороваться с барной стойкой, — неожиданно признался он, — и всегда доплачиваю бармену, чтобы он не дал мне спиться. Иногда хочется сильнее необходимого, поэтому приходится контролировать себя не напрямую. Мужчина закурил, словно облегчённо выдыхая дым в сторону окна. Чанёль заметил, что едва слышно работает вытяжка около стола и над окном, не позволяя дыму скопиться.       — Тяжелые дни? — вопросил Ёль, взяв в руки столовые приборы.       — Бывают. Точнее были, — Бён затянулся и прикрыл глаза, выдыхая со словами дым, — примерно два года назад были. Пак неловко заёрзал на месте, а когда мужчина раскрыл глаза, то замер, не зная, куда себя деть. Не нужно быть великим математиком, чтобы понять, о чем идёт речь. Разумеется, Бён человек. Со своими проблемами, заскоками и, вероятно, пропитанный тяжелыми моментами из жизни. Боже, Чанёль до сих пор не знает, сколько ему лет! Стало неловко. Парень опустил взгляд на тарелку и поджал губы, не зная, может ли спрашивать о таких вещах, но понадеялся, что это ничего не изменит:       — Было сложно? — тихо вопросил он, но Бён услышал. — Типа… ну, какой-то пацан, едва что-то соображающий в жизни. И Вы. Вы! — шепнул Ёль, выделяя обращение. — По-моему, звучит очень глупо. Несовместимо.       — В этой жизни вообще мало что совместимо, — усмехнулся мужчина, следом затягиваясь. — Сложно, конечно. Моральное, насущное и такое проблемное. Ты, когда сталкиваешься с проблемой, что делаешь? Ёль смущённо взглянул на собеседника, но тот смотрел куда-то в окно.       — Я очень эмоциональный. Слишком чувствительный к таким вещам. Либо впадаю в апатию, либо плачу. Лучше второе, конечно, потому что я быстро прихожу в себя и стараюсь решить ситуацию.       — А я коплю, — легко откликнулся Бён, — коплю до самого конца. Блокирую всё в себе и терплю, как будто это что-то может изменить. В принципе, я с самого начала знал, что бессмысленно на что-то надеяться и от этого злился на тебя. Надо же было какому-то пацану подпортить мою стабильную, полную адекватности жизнь, — Бён закатил глаза и затушил кончик сигареты, отставляя пепельницу на край стола к вытяжке.       — Ну… случается, — усмехнувшись, пожал плечами Чанёль, вызывая у мужчины кривую улыбку. Боже, как он был прекрасен сейчас… Чанёль застыл, отчего-то смущаясь своих мыслей и сразу же опуская взгляд, словно его мысли кто-то прочтёт. Да, Бён был особенным, практически невыносимым, но таким чертовски привлекательным и завлекающим. Возможно, если бы не страхи, неопытность и возраст, Ёль бы в первую встречу позволил себе «оступиться» с этим человеком. С ним хотелось это сделать. Но это всё пустое — лишь представления, а вот сейчас Бён был просто великолепен: чёрный пиджак, белая рубашка, джинсы. Даже волосы были уложены по-особенному, а ведь на улице шёл снег и мужчина всего лишь потряс головой. «Блять, Господи», — подумал Чанёль, залипая на чужих руках, разрезающих мясо, — «как же я хочу его поцеловать!»       — Всё нормально? — вопросил Бён, вздёрнув бровь.       — Ага, — с придыханием откликнулся Ёль, моргая. Пришлось-таки обратить внимание на еду, умолкая и затыкая смущающие мысли в голове. Не хватало ещё поставить и себя, и Бёна в неловкое положение, хотя Ёлю иногда казалось, что смутить этого человека невозможно. Разговоры были лишними, есть хотели оба. Мужчина снова закурил и задумался, неизменно упёршись взглядом в окно. Брови были насуплены, лицо напряжено, а пальцы, сжимающие фильтр, так и замерли у губ, никак не соприкасаясь. Чанёль поймал себя на мысли, что пусть мужчина и красив, но расслабленным он нравится ему больше.       — Почему Вы всегда ходите в костюмах? — неожиданно спросил Ёль, придумав вопрос на ходу. Бён, сконфужено моргнув, повернул голову к парню и снова, чёрт возьми, задумался.       — Не знаю, — легко усмехнулся мужчина, — наверное, привычка из универа. В то время, когда я учился, форма была обязательным элементом, к тому же, при приёме на работу сотрудник обязан соблюдать дресс-код. Не знаю, как в остальных учебных заведениях, но у нас сделали значительное попущение в этом плане, но только для студентов. Хотя правила всё-таки остались, да? Чанёль кивнул.       — А вне работы? Тоже так одеваетесь?       — А что, — прищурившись, вопросил Бён, — я так плох в костюмах?       — Наоборот, — у парня вспыхнуло в груди. — Но знаете, Вам иногда нужно спускаться с небес на землю и одеваться в нормальные шмотки, господин Бён. Ну, чтобы никого не смущать. Мужчина ничего не ответил, но Чанёль заметил этот особенный взгляд и еле заметную улыбку. Парень поймал себя на мысли, что с таким человеком нужно всё держать под контролем и не только то, что говоришь, но и собственное поведение. Самого Бёна хотелось изучать в более глубоком плане. Пак вдруг подумал, что они практически ничего друг о друге не знают несмотря на развивающиеся (Ёль надеялся) отношения, но это не особо мешало.       — Пойдём? Как только они переступили порог кафе-ресторана, Бён глубоко вдохнул и тут же выдохнул, словно облегчённо, но со смесью заметной усталости. Нужно было закругляться, понял Ёль, но расставаться ужасно не хотелось.       — У тебя с какого числа начинаются экзамены? — поинтересовался мужчина и, дождавшись ответа, спросил: — Готовиться будешь или так, с утра что-то почитаешь?       — Вообще, планирую вопросы сделать, — пожал плечами Чанёль, — но это явно будет ближе к концу каникул. Может, числа девятого-десятого сяду и сделаю. Мужчина кивнул и достал из карманов кожаные перчатки. Они обошли группу молодых людей и стали спускаться вниз по улице к парковке, на которой оставили машину. Путь лежал через главную площадь.       — Что-нибудь планируешь на ближайшие дни? — прямо спросил собеседник. Ёль покачал головой. — Тогда сегодня отсыпайся, а завтра сгоняем в Мак, поедим нормальной еды. Чанёль усмехнулся, вдруг задавшись вопросом, почему нельзя было сделать так сегодня, но мужчина, словно прочитав его мысли, ответил:       — Сегодня Новый год, Чанёль, — произнёс он так, словно это всё объясняет. — А еды из забегаловки мы можем поесть и в любой другой день. Парень, улыбнувшись, оставил реплику без ответа и двинулся вперед, сжимая от перевозбуждения эмоциями руки в кулаки. Именно сегодня, после всего того, что Бён сделал для него, очень хотелось проявить свою тактильную сущность: обнять мужчину и не отлипать как минимум час. Целовать его хотелось ещё больше. Губы горели, и Ёль постоянно их облизывал, призывая себя успокоиться, иначе в глазах Бёна он будет выглядеть как перевозбуждённый школьник. На площади Чанёль немного отстал, заглядевшись на ёлку и скопление людей, по-прежнему остающихся на площади. Мужчина обернулся к нему спустя несколько шагов, тоже обратил внимание на окружающих и подошел ближе.       — Лучший Новый год? — усмехнувшись, вопросил он.       — Лучший Новый год, — произнёс Ёль, взглянув в чужие глаза. Он не мог найти слова для того, чтобы описать насколько был потрясен сейчас его спутник. Бён и правда был таким… тем, кого срочно нужно было… — Я поцелую Вас сейчас, можно? Бён закатил глаза.       — Ты всегда меня об этом спрашивать будешь?       — Нет, — едва улыбнулся Ёль, — пока не привыкну, что могу это делать. Он даже не достал руки из карманов, немного склонился, совсем чуть-чуть, и мужчина сам придвинулся к нему. Холодная кожаная перчатка опустилась на его шею, мягко притягивая к себе, и это было по-особенному восхитительно. Не так, как тогда, во время курантов, когда Ёль засмущался, но всё равно с неловкой поспешностью поцеловал мужчину. Тогда это было до такой степени мощно, так… неописуемо приятно и жарко что в голове, что в груди от того, что это был Бён. Его преподаватель, который целовал его, пока звон отсчитывал последние секунды. Губы двигались, хотелось отхватить ещё больше — платонически. Чтоб без недомолвок, без страха остаться брошенным и использованным. Хотелось заглянуть Бёну в душу и отдать часть себя, позволить понять, каково быть самим Ёлем. Тогда хотелось, чтобы мужчина увидел себя глазами Пака, а сейчас было по-другому. Сейчас руки были в карманах, а поцелуй, неспешный и до неловкости нежный, медленно стягивал губы. И это было не менее прекрасно, чем несколько часов назад. Чанёль растаял и разнервничался, а вместе с ним и сердце, отбивающее опасный для жизни ритм. Бён разорвал поцелуй одновременно с ним и, прикрыв глаза, так и остался в таком положении, лишь прижался лбом к чужому, будто пытаясь либо прийти в себя, либо запомнить этот момент. Чанёль вдруг подумал, что сейчас взорвётся от чувств и умрёт, так и не добравшись до общежития. Уже в машине, сидя рядом, мужчина отчего-то стал выглядеть абсолютно разбитым. Ёль даже не успел сообразить, что произошло, как они выехали на дорогу, и Бён снова взял себя в руки.       — Знаешь, я могу удивлять тебя чем угодно — ты не искушённый, — неожиданно сказал он, — я могу рассказать что-то о себе, поделиться личным, сводить куда угодно, провести с тобой время так, чтобы тебе было привычно и удобно, могу дарить тебе вещи, меняться, улыбаться, строить планы, в целом — пудрить тебе голову. И это — сработает. Чанёль окаменел, упрямо глядя в лобовое стекло. Он мысленно умолял Бёна замолчать, не говорить ничего, что может испортить этот день. Любой другой — пожалуйста, но только не этот. Ещё двадцать минут назад он чувствовал себя таким счастливым…       — В последнее время я всё чаще думаю сердцем, — снова прозвучала неожиданная фраза, — это не раздражает — нет, просто… непривычно. Поэтому я становлюсь таким… по-юношески сентиментальным и начинаю замечать и думать о том, что может испортить такие хорошие моменты. Я это к тому, что я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным мне.       — Господин Бён, — вздохнул Ёль, расслабляясь.       — Деньги — это просто деньги, — твёрдо произнёс Бён, не позволяя ему договорить, — они всего лишь позволяют мне впечатлить тебя. Ты студент, Чанёль, и ты не в состоянии дать мне ничего, кроме собственного присутствия, — выдохнул Бён, затянувшись в последний раз. — Но в этом весь вкус. Из-за этого и хочется делать всё, чтобы завлечь тебя, потому что я не знаю, на что ты способен, за тобой столько всего непонятного, и мне очень хочется узнать.       — Поэтому сегодня был ресторан, а завтра будет Макдональдс? — усмехнулся парень. — Вы себя совершенно недооцениваете, по крайней мере сегодня точно. Да, я чувствую себя обязанным, да, мне тоже хочется сделать что-то такое для Вас, но это не повод так сильно загоняться из-за этого. Сегодня мне так сильно хотелось, чтобы Вы посмотрели на себя моими глазами, потому что… блять, честно — это уже невыносимо, — прошептал Ёль. — Может, характер у Вас не сахар, но Вы стараетесь сделать так, чтобы я чувствовал себя комфортно. Вы красивый, безумно привлекательный даже когда язвительный и сдержанный. И я никак не могу определиться, люблю или ненавижу Ваши костюмы, и взгляд, и жесты, и вообще всё, что с Вами связано. Я запутался. И устал бояться того, что может случиться. Мужчина ничего не ответил, но уголок губ приподнялся. И Чанёль счёл это положительной реакцией, а не насмешкой над его мыслями. Машина притормозила около общежития, и мужчина приглушил двигатель.       — Может, тогда не стоит бояться?       — Может, — согласился Чанёль, отстёгивая ремень безопасности. — Поцелуете меня?       — А ты думал, что сможешь уйти просто так? — фыркнул мужчина, поворачиваясь к парню. — Я бы не отпустил. Губы мягко соприкоснулись, и Чанёль сам углубил поцелуй, едва сдерживаясь, чтобы не застонать. Целоваться в машине было чертовски неудобно, но Ёль умудрился повернуться боком практически полностью и от одной мысли о том, как сильно ему хочется забраться на Бёна, джинсы натянулись до предела. Нужно было срочно спасать ситуацию и сваливать из машины, но Бён, словно удерживая на месте, положил ладонь на его шею, а потом и сам подобрался чуть ближе. Ёль-таки застонал, когда чужая ладонь ощутимо сжала его ногу у бедра. Он отстранился и, чёрт его подери, увидел лукавые смешинки в бёновских глазах. Словно мужчина этого и добивался, точнее… мужчина именно этого и добивался! Покраснев, Ёль облизал губы, натянул куртку чуть ниже и, буркнув: «Аккуратнее на дороге», выскочил из машины, как ошпаренный. Неожиданный звук открывающегося окна с его стороны вынудил обернуться раньше произнесённого «А пропуск забрать не хочешь?». Злосчастная карточка блестела в свете фонарей, словно показывая, какой Чан дурак. Протянув руку к пропуску, парень с удивлением склонился над окном, когда чужая рука резко отдалилась.       — Только за поцелуй, — усмехнулся Бён, и Чанёль резко открыл дверь, пролезая в машину, поставив колено на сидение автомобиля. Вот теперь было удобно: и притянуть к себе мужчину, и зарыться пальцами в его всё ещё влажные от снега волосы, и даже упереться рукой в его ногу. Просто идеально. Ветер задувал снег в салон и даже под куртку Ёля, холодя поясницу, но как же ему сейчас было насрать. Жарко было внутри, в груди, в голове от постыдных желаний, а ещё в джинсах, которые срочно нужно было ослабить.       — Признайтесь, — жарко выдохнул Ёль, — Вы же его спёрли, господин Бён? Мужчина буквально на несколько секунд прикрыл глаза и раскрыл уже другими, сверля тёмным взглядом парня. Чан едва удержал себя на месте, чувствуя, как сильно хочется поддаться вперед и одновременно сбежать отсюда к себе в комнату, а ещё лучше в туалет или любое другое место, где будут влажные салфетки и полная изоляция.       — Блять, да, — выдохнул Бён и резко притянул к себе парня за шею, поддаваясь навстречу чужим губам. Теперь это было не просто восхитительно или идеально — слишком низкая категория для Бёна. Теперь это было с полным отключением стыда и неловкости. Это было горячо, с безграничным желанием и определёнными намерениями. Рука Ёля дрогнула на чужой ноге, чтобы потянуться к джинсам и хоть немного поправить их, но вовремя опустилась обратно, с силой сжимая пальцы. Ахуенно, Господи! Как это было ахуенно!       — Ещё минута, и я увезу тебя к себе, — прошептал мужчина, отстраняясь. — Не торопись, всему своё время, Ёль. Чанёль моргнул, осмысленно (он пытался) взглянул на мужчину и, коротко поцеловав Бёна в губы, взял пропуск.       — Вы сумасшедший, господин Бён, — улыбнулся парень, — спасибо за эту ночь. К тому моменту, как Ёль добрался до своей комнаты, ему настолько сильно хотелось снять напряжение, что уже было невыносимо. Парень знал: такую же реакцию он вызвал и у Бёна, иначе бы не было этого непозволительно мощного прощания. Чанёль прислонился спиной к плотно закрытой двери, наконец расстегнул куртку и блядские джинсы. Он чуть не сошёл с ума, доводя себя до разрядки, но оно того стоило. Он не знал, как завтра будет смотреть в глаза Бёну, но именно сейчас он как можно скорее пытался избавиться от мыслей о нём, чтобы не искушать себя ещё больше. Парень не жалел, что остановил себя, потому что понимал, что вести себя подобным образом на первом (если это можно так назвать) свидании, неприемлемо. Чанёль привёл себя в порядок и устало завалился на кровать, так и не включив свет в комнате. Находиться рядом с Бёном было настоящей пыткой, особенно, когда он впервые показал себя таким. Чанёль смущённо подумал, что на самом деле хотел продолжения, и накрыл лицо руками. Как же он был с ним нежен! Он потратил на Пака целый вечер и даже ночь, и это было просто невероятно. Что бы Бён на себя не наговаривал, как бы он не говорил, что ставит себя на первое место, Чанёль заметил то, что должен был пропустить мимо внимания и понял то, что ещё не время было понимать. Ко всему прочему Пак знатно вляпался, понимая, что он в полной заднице, потому что он хочет этого мужчину и он ему нравится. Ох, как же сильно он ему нравится…