Дипломник

      — Бэкхён? — неуверенно зовёт парень, отняв взгляд от экрана своего ноутбука.       — Мм? — вопросительно тянет мужчина, не отрывая взгляд от экрана.       — Может, перерыв? Небольшой, — сразу добавляет парень. Мужчина ничего не отвечает, видимо, поймав нить связи, и начинает быстро что-то печатать, не отрывая взгляд от открытого документа. Ёль еле слышно вздыхает и опускает взгляд, чувствуя, что обязан сделать хоть что-нибудь, а ничего сделать не может. Пак отставляет ноутбук в сторону, поднимается с кровати и выходит в коридор, чтобы включить чайник. Всё началось с пятницы. Пока Чанёль разбирался с Карой, общагой и ужином, мужчина сидел на заседании кафедры и выслушивал возмущения своих коллег о том, как неорганизованно перенесли сроки конференции на ближайшие числа. Ёль уверен: вся кафедра, участвующая в этом мероприятии, сейчас сидит и строчит статьи, презентации, доклады, проверяет всё на правильность и явно не спешит обращаться в Печать. До сборников им явно ещё далеко. От всей этой вакханалии у Ёля поднялась температура и под вечер ему стало хуже. Разумеется, Бён отложил все свои дела (которые действительно были важными и срочными), чтобы стабилизировать его состояние, но в итоге сам слёг ближе к двенадцати. Усталость взяла своё. И вчера утром Ёль узнал о том, что мужчина должен выступать в первой пятёрке в понедельник, а для этого должны быть готовыми: статья, презентация и доклад. Это явно не пятиминутное дело, учитывая, что мужчина сидит над статьей уже, на минуточку, седьмой час. Седьмой. Чанёль едва смог уговорить его поесть в пять вечера, даже столкнулся с чужим раздражением, но работа, кажется, после небольшого перерыва немного сдвинулась. И снова заступорилась. Мужчина явно не мог найти связь между темой и тем, что написал. Ёль, тихо пытающийся делать хоть какую-то часть пропущенной домашки (к слову: безуспешно), временами поднимал на него взгляд и понимал, что всё довольно-таки плохо. Начать стоит с того, что у него болела спина, судя по постоянному ёрзанию на стуле и попыткам расправить плечи. Вся его фигура была напряжена, пальцы сжаты то в замок, то запутавшиеся в волосах, а ещё он прижимал кулак к губам. Часто всё ступорилось до такой степени, что на лице появлялось выражение «это что, я написал?». А Чанёль ничем помочь не мог, где-то глубоко внутри опасаясь, чтобы его не послали на конференцию тоже. Студенческая, кстати, начиналась в среду и заканчивалась аж в понедельник. Четыре дня! Это не то, что преподавательская часть, там желающих было намного меньше. Честно говоря, Ёль не понимал, какого черта так много студентов захотело выступить на бесполезной конференции. Да у них столько на факультете не учится, сколько там обещают выступить! Громко зазвонил телефон. Парень, упёршийся руками в кухонную тумбочку, вздрогнул. Послышался голос мужчины, с каждой минутой взращивающий интонации, пока резко не оборвался. Кажется, он первый сбросил вызов. Спустя мгновение Ёль услышал шаги в коридоре, чужой вздох и периферическим зрением заметил, что мужчина сел рядом за стол.       — Чай? Кофе? Бён резко подтянул его к себе за штанину, и Ёль, со своей неуклюжестью, едва не свалился на мужчину.       — Тебя. Смущённо уставившись на мужчину, парень перекинул ногу через чужие колени, когда его к этому подтолкнули. Бён смотрел на него устало. Лицо у него было расслаблено, глаза немного опухли, но губы, разумеется, привлекли больше внимания. Чанёль придвинулся ближе, ожидаемо ощущая их на своих. Если бы парень мог чем-то ему помочь — он бы обязательно это сделал, но мужчина больше разбирался в этом архивном дерьме, чем он. Закипел чайник. Нужно было совсем немного протянуть руку, чтобы выключить газ под конфоркой. Снова повторив свой вопрос, Чанёль с удивлением услышал тот же ответ.       — Чего конкретно хочет господин Бён? — усмехнувшись, вопросил Ёль.       — Тебя, — выдохнул мужчина, утыкаясь носом в чужую шею, — тебя. Боже, он абсолютно был разбит. Пак поджал губы, не зная, куда себя деть. Он был таким бесполезным в этот момент, что даже вздрогнул, чтобы снять напряжение.       — Если бы я не был таким идиотом, то я бы обязательно тебе помог, — вздохнул парень, проводя ладонями по чужим плечам. — Может, сделаешь небольшой перерыв? Совсем немного!       — Мне нужно больше времени…       — У тебя ещё воскресенье есть, — напомнил Чан.       — Уже нет, — фыркнул мужчина в его шею, — эти идиоты из других универов абсолютно не умеют оформлять библиографию и этим придётся заниматься мне. Господи, кто их вообще додумался приглашать?       — Будет кто-то ещё? — удивился Ёль, медленно запуская пальцы в чужие волосы, проходясь от загривка к затылку. — Не слишком ли загружено всё будет? Как по мне — впечатляющий масштаб. Мужчина согласно промычал, неожиданно касаясь шеи Чанёля губами. Сухие поцелуи медленно создавали напряжение, вынуждая парня неловко потереться о чужие бёдра. Едва слышно спросив, что мужчина делает, Ёль захлебнулся вздохом, запрокидывая голову. Губы совершенно ожидаемо вобрали кожу, оставляя метку на надплечье. Несдержанное «Бэк» прошлось по всей кухне, стоило только мужчине подтянуть парня к себе за бёдра. Терпение понемногу опускало планку. Губы, наконец, встретились, не оставляя Ёлю выбора. Хотелось стонать, а мужчина катастрофически медленно разорвал поцелуй и уставился на него совершенно трезвыми глазами. Ёлю понадобилось не больше половины минуты, чтобы понять, в чем дело.       — Всё нормально, — выдохнул он, мягко взглянув на Бёна.       — Я не первый раз касаюсь тебя там, но впервые чувствую его.       — По-моему, в прошлые разы нам было не до этого, — заметил Ёль, — первое время не давала одежда, а когда я приехал из родительского дома в комнате было темно, и моя задница не играла никакую роль. Чужие ладони, касающиеся оголённых ягодиц, всё никак не опускались и не продолжали действие. Бён словно не мог на что-то решиться, а потом и вовсе откинулся на спинку стула, медленно спуская ладони к косточкам бедер. По мнению смутившегося парня, напрягшегося от чужой неуверенности, всё было нормально. В конце концов, когда-то бы Бён их нащупал или увидел.       — Я не подумал об этом, когда…       — И это правильно, — перебил Чан, опуская пальцы на чужие губы. — Всё нормально, Бэкхён. Ты бы всё равно их когда-нибудь увидел. Это часть меня, я не смогу их снять с себя или… не знаю… поэтому, — Ёль смущённо взглянул в чужие глаза, — пожалуйста, не реагируй так, ладно? Всё зажило. Это всего лишь пара рубцов. Они не причиняют мне боль уже очень давно. Едва парень договорил, как мужчина изменился в лице и устало закрыл глаза:       — Прости, — выдохнул он.       — Прощаю, — улыбнулся Ёль, отнимая чужую руку от своего бедра, опуская на пострадавшую ягодицу, — а теперь спокойно прикоснись к ним, натяни на меня штаны и мы, в конце концов, что-то выпьем. У него не дрожали пальцы, но двигались настолько аккуратно и неуверенно, что у Чанёля сбилось с ритма сердце. Защемило. От этой нежности и чужой аккуратности что-то сжалось и отпустило, едва мужчина натянул стянутое вниз белье и штаны. Бён всегда был аккуратен не только в действиях, но и в словах, но сегодня у Ёля что-то перевернулось в голове от того, как он себя повел. Это было нормально, но он всё равно побеспокоился о том, чтобы мужчина не подумал, что шрамы что-то меняют.       — Значит, будут студенты из других универов? — вопросил Ёль, возвращаясь к прошлой теме.       — Будут, и много. Боюсь, многим группам придётся оказаться в аудитории. Места должны быть заняты с верхних лавок донизу. Конечно, ряда три-четыре займут выступающие и их представители, но остальные — за учащимися.       — А что насчёт сборников? Ты успеешь отправить статью? — побеспокоился парень. Бён усмехнулся, переставляя чашки на стол. Кофе полностью перебил запах чая — сегодня мужчина сделал себе очень крепкий.       — Успею, конечно. Разве я когда-то не успевал? Парень проследил за чужими пальцами, твёрдо держащими чашку, и позволил себе немного успокоиться. Внешне мужчина был абсолютно спокоен: руки не дрожали, лицо не выдавало эмоций, тело практически перестало быть напряженным. Доступ к внутренним коллизиям ему был всё ещё закрыт. Наверное, даже если бы Бён захотел, он бы не смог рассказать, хотя… они ведь говорили об этом накануне. Им нужно разговаривать, только время для этого Ёль выбирает неподходящее. В спальне каждый вернулся к своему ноутбуку и они снова напряглись: один от ступора над статьей, второй от собственной задумки. Разумеется, это нужно было решить и как можно раньше, но в ближайшие дни Бён будет сильно занят… У каждой ситуации есть срок годности. Это как с небольшой раной: если корочкой покрылось — нужно только ждать, когда заживёт само по себе. У Чанёля-то заживёт, а насчёт мужчины он не был уверен — вот какой у него болевой порог?.. Он ведь не раз говорил, что предпочитает всё держать в себе. Ему определённо тяжело говорить о своих эмоциях. Спокойствие нашло его не сразу, ближе к девяти вечера Ёль смог собраться с мыслями и начал делать задания. Что-то ему подсказывало, что в этом семестре он, из-за пропусков, не сможет набрать достаточное количество баллов. Ну, в принципе, это ведь последняя сессия, как-нибудь переживёт… Главное, чтобы об этом всём не узнали родители. Мужчина усиленно начал что-то печатать, глядя на экран безумными от усталости глазами. Ёль представил, как мужчина завтра будет раздражаться от проверки чужой библиографии, и поджал губы. Что-то ему подсказывало, что воскресенье будет напряженным днём. Отправлять исправленные версии, судя по всему, нужно будет в кратчайшие сроки, если он правильно понимает принцип работы кафедры. Парень сохранил все документы, которые открыл, но практически не сделал, выключил ноутбук и опустил его на пол за тумбочку. Загромождать чужой стол желания не было. Сейчас там и так был небольшой… творческий беспорядок. Бён задумчиво вздохнул и провёл рукой по волосам, видимо, снова что-то не клеилось. На свой страх и риск Пак подобрался к мужчине сзади и опустил руки на плечи. Каменные, напряженные до предела, они абсолютно не опускались. Такое ощущение, что мужчина не за столом весь день сидел, а вагоны разгружал. Слабо нажав на вздувшиеся мышцы, Чанёль не услышал никакого негативного отклика и продолжил аккуратно массировать плечи.       — Ты скоро закончишь? — тихо спросил Чанёль, вглядываясь в экран. — На выводах остановился?       — Скоро, — выдохнул Бён, протягивая пальцы к пачке сигарет. Пепельница, стоящая рядом с мышкой, была наполовину заполнена.       — Может, не будешь? — неуверенно вопросил Ёль.       — Ложись спать, — мягко произнёс мужчина, протягивая пальцы к клавиатуре. Прикуренная сигарета осталась зажатой между губами. Чанёль вышел из комнаты в ванную и устало потёр лицо руками. Когда-то же они смогут нормально всё обсудить и уделить друг другу внимание?..

***

Понедельник оказывается таким… размытым. Чанёль просыпается первым, за полчаса до будильника. Накануне они договорились проснуться раньше обычного, потому что перед конференцией решили устроить заседание кафедры. Повестка дня была слишком явной, чтобы спрашивать об этом мужчину. Ёль согласился безоговорочно. А теперь просто лежал на кровати, слыша тихое сопение мужчины рядом. Мужская рука удерживала его на месте, вынуждая плотно прижиматься пятой точкой к чужим бёдрам. Внизу живота всё было стянуто в узел, и такая проблема была не у него одного. В последнее время у них не было возможности уделить друг другу достаточно внимания. Были разборки, занятость, усталость, но никак не легкое общение или обычное лежание на кровати. Честно говоря, Чанёль был готов выключить все будильники с напоминаниями, чтобы мужчина немного полежал рядом с ним, пусть это и причиняло некоторые… неудобства. Сонно выдохнув в чужой затылок, мужчина медленно спустил с чужого живота ладонь ниже, вынуждая Ёля напрячь пресс. Сказать, что хотелось прикосновений — ничего не сказать. Горячая ладонь ожидаемо опустилась на напряженное бедро и замерла. Показалось, словно Бён снова уснул, но это было не так. Поглаживание и неспешное массирование до такой степени было необходимым, что Чанёль несдержанно простонал.       — Доброе утро? — вопросительно произнес мужчина, усмехнувшись.       — Будет доброе, если мы наконец-то сдвинемся с мёртвой точки. Бён оторвал ладонь от чужого тела и попросил парня нажать на кнопочку часов. Поправив ремешок, Пак устало нажал на кнопочку и цокнул — до звонка второго будильника оставалось семь минут.       — Мы опоздаем, так что придётс… Недовольно вздохнув, Ёль мстительно выгнулся, вжимаясь в чужие бёдра ягодицами, и мужчина поперхнулся словами.       — Чанёль! — недовольно прошипел мужчина, приподнявшись на локте. Парень повернулся на спину, быстро пролистывая дела в своей голове.       — Душ и завтрак — минут двадцать пять займут, — задумчиво произнёс парень, смущённо фокусируясь на чужих непоколебимых глазах, — сбор твоих распечаток и наших сумок — минут пять-десять, одежда — меньше десяти, прогрев машины и поездка — минут тридцать-сорок.       — Я хочу этого так же, как и ты, и даже больше, — заверил его Бён, мимолётно касаясь его щеки губами, — но опаздывать в такой день я не намерен. Мужчина немного отпрянул от него, садясь на кровати. Чан в последний момент перед чужим уходом успевает опустить ладонь на чужое запястье и потянуть к себе. Вздохнув, Бён-таки подчиняется, недовольно глядя на парня. Да, Чанёль, чёрт возьми знает, что ведет себя… или он нормально себя ведет? Он ведь может попросить немного… Это ведь совсем ничего для них, но после последних тяжелых дней так хочется, чтобы к нему прикоснулись. Пак медленно проводит ладонями от запястий до плеч и легонько сжимает, чтобы…       — Обрати на меня внимание. Простонав сквозь сомкнутые губы, мужчина проклинает всё на свете и позволяет себе склониться над парнем. Едва он понимает, что Бён сдался, Пак откидывает одеяло в сторону и раздвигает ноги, со вдохом предвкушения ощущая, как к нему прижимаются почти всем телом. С готовностью приспустив бельё, Ёль полноценно стонет, едва не закатывая глаза. Бён смотрит на него так, как никогда ещё не смотрел в такие моменты, и это просто… Блеск. Перед глазами мигают всполохи. Мужчина отодвигается, чтобы быстро стянуть бельё с одной ноги Ёля и заново склоняется, чтобы впиться в чужие приоткрытые губы.       — Если мы опоздаем… — угрожающе-возбуждённо протягивает мужчина, специально недоговаривая. Чанёль опускает ладонь на чужое обнаженное бедро и поднимается вверх к боку, несдержанно сжимая пальцы на коже. Ладонь касается чужого члена, и Ёль с дичайшим желанием вжаться в бёновские бёдра буквально подводит себя к разрядке, которая резко отступает из-за болевого контраста. Парень хочет возмущённо воскликнуть, что его совсем не обязательно кусать за плечо, но мужчина продвигается короткими поцелуями к шее и резко дёргает ладонью вверх-вниз. Бля-я-ять, Боже.       — Я отвечу за это по полной, — стонет Ёль, подаваясь бедрами вперед.       — Несомненно. На заседание кафедры Бён опаздывает. Ничего не сказав по этому поводу, мужчина быстро выходит из машины вместе с выскочившим от смущения парнем. Бён молча заходит в корпус первым и, ничего не говоря, сразу же двигается к лестницам. Чанёль за ним не идёт, признавая свою вину. Ему ужасно неловко, что сегодня утром он был таким… несдержанным. Он не знал, можно ли это было назвать требовательностью. Он скорее умолял, чтобы ему уделили внимание, но это ведь было так не вовремя! Пак надеется, что мужчина не станет на него обижаться за произошедшее. Чёрт, они ведь даже не успели позавтракать толком — только кофе и выпили. Сегодня Ёль обосрался по всем фронтам. Отлично. Зато тело до сих пор ноет от неудовлетворённости. Я в 118-той — пришла неожиданная смс от Кары. Видимо, именно там будет проходить конференция, — думает Чанёль, неспешно идя по коридору. Огромнейшее помещение, в котором катастрофически редко проводятся пары, встречает Ёля сильным шумом и чужой занятостью. Подруга высоко поднимает руку, чтобы парень заметил её почти в самом верху помещения. Ёль сбивается на десятой ступеньке, решая, что посчитает ряды позже. Кара почему-то убеждена, что здесь двадцать рядов. Сама аудитория разбита на четыре секции: сцену с трибуной, большой доской, длинным столом и тремя большими секциями тех самых зрительских мест.       — Здесь так неуютно, — вздыхает парень, оборачиваясь назад. Позади ещё с десяток рядов, потолок в помещении ну очень высокий. Здесь тяжело находиться и садиться на самом верху как-то… стремновато. В самом низу стоит куча аппаратуры, а пол устилает большое количество проводов, которые студенты пытаются спрятать в специальные щелки. Здесь, в середине, так спокойно, не то что внизу. Ёль молится, чтобы их не припахали что-то делать и прикрывает глаза, опуская голову на плечо подруги.       — Случилось чего? — спрашивает она, переписываясь с кем-то по телефону. — Наши идиоты не могут найти аудиторию.       — Почему я не удивлён? — хмыкает Ёль. — Нет, всё нормально.       — Тебя снова не было в общаге, — словно невзначай отмечает Кара.       — Да. Да. Это всё, что он может ей сказать. Студенты заполняют помещение в одно мгновение. Просто огромнейшим потоком заходят в три двери, быстро распределяясь по местам. С лишними шумом, перекрикиваниями и перекличкой групп с отметкой: кто пришёл, кто нет. Чанёль уверен: конференция начнётся позже намеченного времени. Во-первых, никого из представителей ещё не было, во-вторых, пока соберутся все студенты пройдёт немало времени, в-третьих, при проведении таких мероприятий всегда есть какая-то задержка, пусть и незначительная. Ровно в восемь часов тридцать одну минуту главная дверь открывается, впуская преподавателей и гостей из других ВУЗов. Студенты поднимаются со своих мест, приветствуя их, и буквально через несколько минут Пак видит в этом потоке своего мужчину. Он садится с кем-то из знакомых (видимо) в первых рядах. Судя по ухмылкам и коротким неформальным прикосновениям к плечу. Не в силах перебить желание, Ёль пишет смс Бёну, желая ему удачи, и мужчина сразу же запускает руку в карман пиджака. Введение сильно затягивается из-за прослушивания гимна университета, нудного вступления, и просмотра презентации с разделами и темами докладов, которые будут освещены сегодня. Первые доклады, разумеется, все слушают внимательно. Изредка слышатся щелчки фотоаппарата — ответственные за студенческую газету ребята фиксируют каждого выступающего и делают пометки. На самом деле Ёль не знает, почему им не могут выдать тезисы, которые обязательно сдаются на предварительном этапе. Намного проще ведь прочесть и сделать статью в журнал, чем сидеть и записывать основные мысли. Скукота заканчивается неожиданно. Звучит какая-то неинтересная тема, наименование которой Ёль благополучно прослушивает, а потом в сознание выстреливает знакомая фамилия и в невыносимой тишине аудитории становится еще тише. Пак даже сильнее выпрямляется, чтобы лучше видеть мужчину, вставшего со своего места. Он выходит без распечаток — и так понятно, что Бён знает тему. Вы только посмотрите, как он выглядит, чёрт возьми! Они так спешили, что парень не обратил внимание на чужую одежду, а сейчас как обратил… Чанёль уверен: даже если бы мужчина нес какую-то чушь, то никто бы не заметил — настолько сильно приковывал внимание его шикарный внешний вид. Боже, а подача… Ёль готов сдохнуть от того, насколько шикарно мужчина рассказывает, не боясь оглядывая огромную аудиторию. Через два часа наступает перерыв, и Пак устало вздыхает, наблюдая за тем, как сначала выходят из аудитории первые три ряда, и только потом позволяется выходить наружу студентам. Кара предлагает пойти в кафетерий, но там сейчас скорее всего настолько забито, что не протолкнёшься. Они выскальзывают на улицу, облегчённо вдыхая свежий воздух, и Ёль случайно цепляется взглядом за Бёна и стоящего рядом с ним того самого мужчину, который по-свойски часто то касается его плеча, то легонько, словно в шутку, хлопает его по животу. Кстати, живот сводит жутко и не только от голода, но и от этой картины. Кофе в стаканчиках сигнализирует о том, что они были либо заготовлены кем-то, либо мужчины успели сходить в ближайшее кафе. Пак поджимает губы, проходя мимо. Просто… это так странно выглядит: Бён, который никогда не позволял себе на людях проявлять малейшие эмоции, сейчас расслабленно пьёт кофе и что-то обсуждает с каким-то мужчиной. И позволяет ему касаться себя. Вот так: оп — и плечо, оп — и дёрнул за руку, оп — и у Ёля сжало живот так, что аж потемнело в глазах. Господи, пусть это будет не ревность, — взмолился парень, встряхнувшись. В кафе парень занимает ближайший у двери столик, пока подруга подходит к стойке сделать заказ. Она прекрасно знает его вкусы, поэтому справится и без него. Чанёль лезет в рюкзак, чтобы достать деньги, и случайно цепляется взглядом за ключи. Ключи, которые лежат на дне полупустого рюкзака. Ключи, которые ему не принадлежат. Непонимающе выдохнув, Ёль оглаживает брелок с одним ключом и прикрывает глаза. Надо быть полным идиотом, чтобы не понять, откуда этот ключ здесь взялся. Учитывая то, что парень не выходил из дома на выходных и не выпускал из рук портфель сегодня, можно предположить, чьих рук это дело. Одних красивых, сильных рук, которые сегодня…       — Всё нормально? — спрашивает Кара, поставив на стол два кофе.       — Да, — кивает парень, отчего-то смутившись. Прячет ключи обратно в портфель и зачёсывает волосы назад.       — Сейчас принесут остальное, — потерев ладошки, многообещающе протянула девушка. — Поедим хоть нормально, такая нудятина…       — Согласен, — отпив кофе, откликается Ёль, — мне только Бён понравился.       — Он сегодня прямо побил все рекорды шикарности. Он и до этого круто выглядел, но сегодня прям… ух. Криво улыбнувшись, парень решает ничего не отвечать и с благодарностью принимает остальную часть заказа у официанта. Да, он шикарный. А ещё он подбросил ему ключи от своего дома в рюкзак и они состоят в отношениях. Они принадлежат друг другу — эта мысль помогает Паку высидеть до конца первого дня тяжелой конференции. Возвращение домой проходит быстро и легко: мужчина делится своими впечатлениями от дня, предугадывая, что Ёлю было ужасно скучно, и рассказывает, что встретил давнего знакомого, с которым учился когда-то на разных курсах и жил в одной комнате общежития (тем самым неосознанно успокаивая Пака). В подъезде парень едва удерживает себя на месте, чтоб не обгонять мужчину. Он позволяет Бёну стать напротив двери и, пока он устало нашаривает в кармане пальто связку ключей, парень становится сзади и просовывает в замочную скважину свой. Мужчина ничего не говорит. Ёль, немного вытянув голову из-за чужого плеча, скашивает глаза на чужие губы и замечает, что один уголок приподнят. Как же он обожает эту его улыбку… Мужчине остаётся только нажать на ручку и потянуть дверь на себя. Вот и всё. Конец. Добро пожаловать домой, Чанёль.