"Зимняя сказка"

      Она, конечно, помнила слова Папы о возможной помощи Посольства. И еще могла вернуться в лавку и просто взять (теперь уже безо всяких купить и заплатить) свои «Изыскания». На крайний случай – если торговец уже надел свою шубу и, не мешкая, сбежал – попробовать поймать его завтра. Но Вирр решила, что в эту лавку она больше не вернется – ни сейчас, ни завтра, никогда. Ну, или, учитывая недолговечность хум’аноре, ближайшие лет тридцать.       Девочка и сама не знала точно, почему. Конечно, она сомневалась, стоит ли тревожить занятых действительно важными делами послов и посольских советников. И даже просто заговорить еще раз с вредным, жестоким и нечестно играющим владельцем книжной лавки ей совершенно не хотелось. А кроме того - ей отчего-то казалось, что прибегнув к разрешенному ей способу, правильному и вполне честному, но даже в самых отчаянных мечтах недоступному Марку (или все же Маркусу?), она… Предаст его? Нарушит покровное волшебство? Сделает свой подарок Маку ненастоящим? Вирр не была уверена и даже самой себе не могла объяснить настоящую причину.       Да и в конце концов – когда они уговаривались с Папой про «оплату в нашем посольстве», речь шла только об ОДНОЙ книжке. Вирр же сама приняла Решение, взяв на себя Ответственность, и теперь должна за него Отвечать - именно так должны поступать все кель’дорай.       Даже если кое-кому из них очень хочется ухватить сразу три игрушки двумя руками.       Удостоверившись, что она теперь достаточно далеко от переулка и книжкой лавки, Вирр остановилась, вытащила вечный свиток, открыла карту города и попросила ее показать, где поблизости могут быть библиотеки (перед тем пальчиком примерно указав, где она сама находится). Карта немедленно показала Королевский Дворец в деталях и с подробностями.       Вирр попробовала еще раз - карта вновь настойчиво предложила девочке сходить туда, куда мальчиков-сирот не приглашают. Вирр, чуть подумав, задала уже прямой вопрос: «Где еще есть библиотеки в Штормграде?». Проявившийся над свитком маленький прыголап (с Мамой рисовали!) расстроенно развел лапками.       Вирр, чувствуя себя так, словно внезапно свалилась с дерева, даже позабыла прежнее намерение – уточнить, ждут ли местные книгохранилища посетителей допоздна. У нее мелькнула неуверенная мысль, что, должно быть, именно нечто подобное в одной из папиных книжек называлось гуманитарной катастрофой.       Дорога домой казалась длинней, чем прежде – Вирр теперь не торопилась, впереди уже не ждало книжное приключение. Чтобы поднять настроение, девочка принялась составлять План, что она станет делать, если она взаправду попала в прошлое.       (Приставать к редким прохожим и спрашивать, который сейчас год, Вирр справедливо решила погодить – Младшие придерживаются своего летоисчисления, нередко придумывают новые, а Вирр про это книжек еще не читала. И потому сама не вправе укорять хум’аноре и дварфов за более чем вероятное невежество в календаре Старших.)       В родное Посольство придется обратиться, так или иначе – если тут книжки дают только за деньги, то и домой, яснее Белоре, отправляют за них же, а у Вирр теперь ни одной монетки. И не только на путешествие, но даже на еду – вряд ли предок трактирщика станет слушать о комнате, снятой для них с Папой сударем Маркусом через сто лет.       Это все понятно, но что Вирр станет делать потом, когда вернется в Элунаран? Разумеется, попросить взрослых из Городского Совета помочь ей отыскать Маму и Папу, возможно меж собой еще даже не знакомых (Вирр не помнила, за сколько лет до ее рождения они повстречались). Конечно, после того спектакля – про Воительницу-с-Демонами - они с Папой горячо обсуждали увиденное и Ансвэ тогда мимоходом уточнил, что со Временем нужно обращаться очень бережно, дабы что-нибудь в уже случившихся историях не сломать. Но что такого может Вирр испортить в прошлом у родителей? Папа с Мамой, разумеется, в любом случае полюбят друг друга, а она, Вирр, непременно родится именно у них - как же иначе?       Тут она задумалась – получается, через сколько-то лет будут жить две одинаковые Вирр? Нет, наверное, у нее просто будет брат или сестра… А сама Вирр будет во всем помогать родителям и с ними дружить. А к тому времени, когда у них еще кто-то родится, она и сама станет уже по-настоящему взрослой - и сможет вместе читать книги, играть и заботиться о новом Солнечном Блике не просто как старшая сестра, а с Папой и Мамой на равных.       …До гостиницы оставалось совсем чуть-чуть, когда Вирр – на тот момент уже повеселевшая, успев на равных вместе с Папой побывать как минимум в двух экспедициях и теперь рассуждавшая, стоит ли ей рассказать обо всех открытиях, которые он в грядущем совершил – у очередного поворота заметила многоцветный отсвет на снегу. А ведь она шла той же дорогой и хорошо помнила – раньше здесь ничего подобного не было… Вирр с любопытством заглянула за угол.       Прямо посреди мостовой стояла Елка. Она была настоящая и зимнепокровная, большая и высокая – едва ли не выше чем на Торговой площади, но не совсем такая. Та, что стояла у Городского Банка, была наряжена и блестящей мишурой, и красными стеклянными шариками, и даже волшебными фонариками (все-таки для самой Главной и столичной Маги-хум’аноре расстарались). Эту же, неизвестно откуда взявшуюся посреди пустынной улицы, украшали сияющие яркие огоньки, которые так любят кель’дорайские дети – красные и зеленые, оранжевые и голубые, синие и желтые – парящие над елочными лапами; множества маленьких северных сияний – о которых Вирр прочитала год назад, и с тех пор мечтала вживую увидеть над льдинами Нордскола – между кончиков ветвей, подобно мишуре; медленно вращались, так же зависнув в воздухе, сверкающие прозрачные снежинки – совсем-совсем такие, как на Зимней занавеске у Вирр - словно убежавшие вслед за ней в Штормград на праздник…       А еще, под той, Главной штормградской Елкой, лежали подарки – ненастоящие, конечно, и никому, в общем-то, не предназначенные; так, для красоты и праздничности – в ярких, с зимними узорами обертках. Здесь же ничего похожего не было, как и вовсе не видно было ствола: нижние, самые широкие и разлапистые лапы почти касались снега на мостовой, скрывая елочное подножие – и Вирр не решилась их коснуться их поднять, боясь в сияющей красоте что-то нарушить. Вместо этого она стала медленно обходить Дерево Покрова, рассматривая его колдовское убранство. В какой-то момент она удивилась: снег при каждом шаге теперь хрустел куда громче, чем прежде – словно под ногами взрослого дварфа или хум’аноре. Девочка обернулась и по-прежнему никого вокруг не увидела, но заметила странное – зимнее покрывало было чистым и нетронутым, словно Вирр не ходила вокруг таинственной елки, а ее телепортировали прямо туда, где сейчас она и стояла.       Ее следов не было.       Она сделала шаг – спиной вперед, глядя под ноги и пытаясь понять, как так получается - потом другой, затем третий… пока не стукнулась обо что-то и не повернулась.       Вирр медленно подняла глаза, а потом и вовсе, рискуя потерять шапочку, задрала голову повыше, пытаясь рассмотреть… Кого?       Одеяния были красными, с белой меховой опушкой в должных местах, но вовсе не дварфийской теплой курткой; и даже не человеческой зимней одеждой или той же шубой – вместо них на стоящем перед Вирр было надето нечто вроде кель’дорайского длиннополого, с разрезами по бокам наряда, притом неуловимо сочетающего в себе и робу Мага, и облачение Жреца. Только узоры на нем были вышиты вовсе не привычные Вирр – вместо эльфийских знаков профессии или государственности переливались серебром, словно на местном окне, снежная вязь и ледяные папоротники. И даже пояс – вроде бы широкий, кожаный, положенный Зимнему Наряду – подмигивал Вирр в свете праздничной Елки хрустальными снежинками. Творческой фантазии и смешения народных стилей избежала только шапка – из-под которой улыбалось совершенно эльфийское, незнакомое лицо. Уши лицо это предпочитало под шапкой не прятать – они торчали по бокам, строго горизонтально, словно крылья парящей виверны. Это было, вероятно, забавно, но Вирр было не до смеха.       - Меня зовут Виеринраэ Солнечный Блик, приятная встреча, - торопливо произнесла она. - А вы кто? – при всем желании быть вежливой, девочка не смогла дождаться ответного приветствия.       Зимний незнакомец заразительно рассмеялся.       - Обычно, отвечая на такой вопрос, я хмурю брови, - он показал, как, - и строго спрашиваю: «Неужели вы не узнали меня?»       На талассийском он говорил даже лучше сударя Маркуса. То есть, совсем как кель’дорай.       - Но тебе, Вирр, я прежде намекну: мы с тобой уже давно знакомы – просто еще не встречались.       Вирр не собиралась делать то, что Папа иногда называл недостаточно обдуманными выводами, но учитывая все вокруг, притворяться уж совсем глупой ей тоже не хотелось.       - Вы хотите сказать…       Незнакомец заинтересованно прищурил глаза и склонил голову набок.       - …что вы…       Он поощрил Вирр, сделав приглашающий жест рукой (одетой в такую же, как у нее зимнюю перчатку).       -… эээ… Дедушка Зима?       Предполагаемый дух и символ Покрова свел руки вместе, легкими хлопками приветствуя догадку. Вирр насупилась и обойдя его, как прежде елку, строго сказала:       - Но вы не очень-то дварф. А в книжках сказано, что Дедушка Зима всегда приходит в облике подгорного жителя.       - Я прихожу к тем, кто меня ждет, всегда разным. Ведь ты, Вирр, собираясь сюда, тоже решила одеться, как хозяева праздника. И что с хум’аноре, что с дварфами, говорить ты тоже считаешь нужным и правильным на их родном языке… Хотя, конечно, твой дварфийский еще не столь хорош. Но я знаю, ты стараешься.       - Откуда вы это знаете? – спросила, глядя исподлобья Вирр.       - Я знаю все обо всех, кто меня ищет и ждет, кто радуется снегу и Зиме. Но все-таки ответь мне – почему, по-твоему, я не могу проявить уважение к тем, кто пригласил меня – так же, как и ты? – и он повел рукой, указав на Зимний Костюм девочки.       - Простите… - шепнула Вирр, - вы правы.       Дедушка Зима заметил, что она глядит на его перчатку, усмехнулся, и громким шепотом сказал:       - Скажу по секрету – и только тебе! – варежки – это ужасно, – он подмигнул ей. - Неудобные. Но и люди, и дварфы ожидали увидеть меня в варежках; в них я приходил и прихожу к ним.       - Скажите другое, - решилась Вирр, - почему вы не приходите к тем, кому вы нужны? Не верю, что Мак не любит зиму или снег! Ни за что не поверю, что он не ждал вас каждый Покров!..       Улыбка Дедушки-эльфа исчезла.       - А почему ты решила, что я не приходил к нему? – спросил он очень серьезно. – Зима, это не только красота и радость, но еще и суровая метель, и порой очень сильный мороз. Не зачаруй родители твой наряд, ты бы уже давно ощутила, как сейчас холодно. А у Мака нет даже простой теплой одежды, у него нет своего дома, нет заботливых родителей – пусть бы столь же бедных, как и он. И тем не менее, он все еще жив, хотя и видел уже с десяток Зим.       Вирр потрясенно молчала. Она всегда думала, что замерзающие в снегу голодные дети – это лишь страшные человеческие сказки.       - Я знаю, для тебя лучший подарок – это новая книга. И это хорошо. Но поверь мне – так бывает, что иногда для кого-то самым желанным на свете подарком может стать… маленький кусок хлеба. Или вот - варежки. Я дарю то, без чего нельзя. А чтобы дарить то, что просто очень хочется, мне нужны помощники - даже из тех, кто видел и снег, и Зиму только на картинках, и вообще сомневается во мне, – и он пристально посмотрел на маленькую собеседницу.       Вирр неудержимо покраснела: она и не собиралась всем рассказывать о своем поступке (разве, что Папе, если он спросит, отчего пришла без книжки), но – вот ужас! – как же приятно, когда тебя хвалят за настоящее хорошее дело… Вот наверняка Старшему народу так не подобает!       - Что ж, - невозмутимо и ровно произнес Дедушка Зима, заложив большие пальцы за широкий пояс, - мне пора. Нужно торопиться, чтобы не огорчать тебя и обойти всех, кому я нужен.       Он взмахнул рукой и лежавший поодаль снег взметнулся, снежинки закружились, образуя столб – вероятно, Дедушка Зима в очень сложных рисунках для порталов не нуждался.       - Снежного Покрова вам, сударь, - вежливо сказала Вирр, тая огорчение: она пыталась понять, достаточно ли собрала Фактов для обдуманных выводов. И вообще ей хотелось поговорить с Дедушкой-эльфом подольше.       А тот, благодарственно за напутствие кивнув, неторопливо пошел к снежной круговерти. Вирр провожала его жадным взглядом, надеясь запомнить, как можно лучше, чтобы потом зарисовать – конечно, для Науки.       Самую малость не дойдя до вращающегося снежного столба, Дедушка Зима вдруг резко обернулся, посмотрел на Вирр и совсем уже по-дварфийски – громко, во все горло, с раскатами – расхохотался.       - Гордость Высших… - выдавил он, утирая перчаткой глаза, - Ты молодец, Вирр, - произнес он уже куда серьезнее и тише.       Вирр растерялась – она и не знала, что успела совершить еще что-то достойное.       - Обычно, - чуть иронически заметил ушастый и на удивление безбородый Дедушка, развязывая немалый, непонятно откуда взявшийся красный мешок, - при этом я спрашиваю: «Рады ли вы Зиме? Любите ли вы снег? Дожидались ли вы меня?». Но мы ведь не станем, Вирр, спрашивать друг друга об очевидном? – уточнил он, доставая сверток из полосатой праздничной бумаги.       На вес и на ощупь Вирр безошибочно определила книгу.       - С Зимним Покровом тебя, Вирр! Своей колдовской мощью кель’дорай уже очень давно не пускают меня к себе, но твоя Зимняя Занавеска меня очень порадовала.       Вирр наконец осознала, что если промолчит еще немного, то станет похожей на бедного Марка (а ей, при всем к нему сочувствии, все же не подобает) и торопливо сказала:       - Спасибо! А… можно открыть?       - Так подарки для того и предназначены! – уже на эльфийский манер деликатно хохотнул, Дедушка Зима. - А Елку я заберу, - немного виновато добавил он. - Не стоит смущать местных поутру, она ведь только для тебя, Вирр. Понравилась? – та горячо кивнула, правду сказать, с трудом оторвавшись от вскрытого подарка. – Ну, до следующей Зимы!       И он медленно шагнул во все еще вращающийся снежный вихрь.       - Погодите! – закричала, мигом избавившись от радостной немоты, Вирр. – А какой сейчас год? Я в будущем или прошлом?!       - Твое настоящее там, где ты есть… - донеслось из плавно опадающего снега.       В таверне прибавилось народу – праздник приближался к полуночи, заветному времени для чествующих Покров. Были заняты все места, если, конечно, перетрудившихся в воздаянии хвалы снегу, зиме и лично Дедушке - а потому уже беспробудно спящих где придется – тоже считать. А так, в целом - зал нисколько не изменился. Вирр даже показалось, что некоторых посетителей она запомнила раньше.       Девочка направилась к лестнице между столиками, аккуратно обходя папиных павших подгорных коллег. Какой-то хум’аноре, заприметивший ее еще на входе, поманил ее пальцем и, не дав ей возможности представиться, медленно и с некоторым усилием повелел ей поскорее отсюда уходить, потому что маленьким детям тут не место. На закономерный встречный вопрос: «Почему?», заботливый Младший помотал склоненной головой, но ни Фактов, ни Доказательств ни привел – и Вирр пошла дальше, продолжая напряженно размышлять на куда более важными загадками.       …С момента, как исчез снежный портал, она пыталась понять, кого или что она действительно видела - и с кем взаправду разговаривала. То, что иллюзией не был, по меньшей мере, сам подарок, было Свидетельством того, что Вирр все произошедшее не почудилось. Но могло ли это быть Доказательством существования Дедушки? Любой взрослый кель’дорайский Маг, особенно умелый иллюзионист, смог бы наколдовать на пустом месте Елку (а то, что снег вокруг нее не принимал следов Вирр, было ОЧЕНЬ подозрительно) и легко прикинулся бы кем угодно: и подгорным дварфом, и незнакомым эльфом, а если бы очень захотел - то и говорящим белым кроликом в доспехах Паладина. Но именно эта легкость теперь и смущала Вирр: владей она уже сейчас Магией и пожелай сама разыграть кого-то – она бы, разумеется, приняла куда более ожидаемый образ. Не рисковала бы тем, что Мама – когда Вирр после посещения театра где-то на целых два дня решила стать актрисой – называла, рассказывая об основах Актерского Мастерства, зрительским недоверием. Сама-то девочка объяснения таинственного незнакомца сочла вполне убедительными, но ведь даже Папа при ней как-то говорил своим коллегам, что зримая логичность еще не означает неоспоримую достоверность! А ведь объявивший себя Дедушкой рискнул… Не потому ли, что недоверие и достоверность ему были не важны и совсем его не волновали? Да и снежный вихрь, как средство далекого путешествия – ни тебе рисунков на снегу, ни потоков - у Магов-кель’дорай на Пощади Солнца таких телепортов нет… Но с другой стороны – разве не Обязанность и Долг именно Старших создавать новое и улучшать то, что существовало прежде? И вообще - не мог ли сам Папа оказаться «Дедушкой Зимой», таинственным незнакомцем "под маской"? Она, правда, никогда не слышала ни от самого Папы, ни от Мамы, ни от кого-нибудь еще, что он, Ансвэ, искусен в Иллюзиях - но вдруг все это нарочно скрывали, чтобы Папа смог сегодня порадовать Вирр? Впрочем, даже если и так – все равно не мог он заранее знать, что Вирр потратит деньги на подарок Марку. И даже если Папа и следил за ней и все видел, откуда бы взялась книга – которую нельзя создать магией, потому как совсем новая! – если лавка уже закрылась? Нет, это не он… Неужели, и правда?..       Сударь Маркус сидел за столиком, как и прежде, перебирая уже свои, сделанные на простой бумаге, записи. Папы не было. Пользуясь увлеченностью и рассеянностью его коллеги – не сразу заметившего вошедшую – она немедленно задумалась: а как понять, изменилось ли прошлое сударя Бруди из-за ее, Вирр, приключений? Можно, конечно, расспросить его еще раз: вдруг теперь он радостно расскажет совсем новую историю своего детства, а то и вовсе вспомнит саму Вирр и их давнее знакомство – то-то будет здорово!       А если нет? Если все осталось как есть, если Вирр нигде (или никогда, вот как будет правильно?) не была, то Маркус снова расстроится – а этого уже совсем никак нельзя допустить, и никакие разгадки того не стоят! Да и потом: даже если она, Вирр, действительно его историю сломала к лучшему, и тот Покров был для него радостным изначально, Маркус-Мак мог все просто-непросто позабыть - за давностью лет, непосильной для Младшего… И как тогда узнать?       - О, вы уже здесь, - наконец заметил ее сударь Бруди.       - Да, сударь, - вежливо подтвердила Вирр. – А где Папа?       - Э… он отошел по… делам. Но недолгим и… недалеко, сударыня… Он… м-м-м… очень скоро придет. О, вот и он!       - Вижу, моя Охотница вернулась с добычей, - весело отметил Ансвэ, на глаз определив умножившуюся тяжесть дочкиной сумочки.       - Смотри! – улыбнулась в ответ Вирр, и извлекла дареные «Изыскания касательно Снежного Покрова». Отец уважительно принял трофей и стал аккуратно перелистывать, иногда сверяясь с содержанием и перескакивая на особо интересные ему места. Немного погодя Ансвэ закрыл книгу и с сожалением вздохнул.       - Тебе первой читать – у меня завтра конференция.       - А разве я с тобой, ой, простите, сударь Маркус, разве я с вами не пойду?!       - Думаю, - отец переглянулся с коллегой, - ты можешь к нам присоединиться, ведь прямых запретов на присутствие неполнолетних у Лиги нет - полагаю, им просто не пришло это в голову.       - Наши дети, сударыня, - пояснил Бруди, - в вашем возрасте очень редко интересуются археологией. И вообще нечасто знают о чем-либо подобном.       - Но учти, Вирр, - продолжал Ансвэ, - это будет не так, словно читаешь книгу с наших полок – это будет долго и местами скучно. Хотя кое-где, полагаю, немного смешно; и лишь иногда – что-то занимательно. И главное: тебе придется слушать молча, воздерживаться от вопросов – все-таки мы в гостях и нужно соблюдать чужие правила. А потому все непонятное сразу записывай на свиток, я отвечу. Впрочем, - улыбнулся отец, ты можешь взять с собой книгу. Да, прости, я ведь даже не спросил – ты отыскала Дедушку Зиму?       - Пап, а ты сам его встречал? Когда еще не был ученым?       - Знаешь, Буковка, давным-давно я бы сказал, что никогда его не видел. И был бы уверен, что говорю правду. Ты ведь знаешь, делать что-нибудь хорошее и правильное лучше незаметно. Вот и чудеса стараются приходить тайком. У нас Покров не празднуют, потому Дедушке Зиме и приходится являться в каком-нибудь совсем обычном облике, так, что встретишь - и не догадаешься, что это был он. Или, в лучшем случае, догадаешься – но только через очень много лет.       - А как же отличить чудеса, приходящие к нам, от тех, что у нас в Королевстве творит каждый? - встревожилась Вирр.       - Мы не творим чудеса, Буковка. Магия – не чудо, а Искусство подчинять присущую миру природную силу, что наполняет его, и обращать себе на пользу. Чудо – это когда случается то, что чему нет объяснения. Что, скажем так, нарушает привычный, естественный и ожидаемый ход вещей, и при том – к лучшему. Вот тебе простой пример – поступки, которые мы полагаем правильными, и которые зачастую приходится совершать в ущерб себе, более чем не всегда возмещаются нам. Говоря о вероятности – можно даже сказать, что почти никогда. Но если такое все же происходит, это и есть настоящие чудеса. - Так что же, - растерянно спросила Вирр, - я сделала чудо, а потом оно само со мной…. Сделалось? - Так Зимний Покров же, - улыбнулся Папа.