Больше нечего терять

      На следующий день Союз, как и обещал, отправился поговорить с Японской Империей. Он решил, что подобные вещи стоит лучше говорить вживую, чем по телефону или, того хуже, в сообщении, поэтому он дожидался её в конце рабочего дня у дверей компании в которой она работала. — Hello Japanese Empire, can I talk to you? — как только японка вышла из здания, СССР подошел к ней и заговорил. — Hello of course you can. What do you want? — Империя была заметно удивлена и озадачена, увидев того, кто к ней подошел, но из вежливости не отказала в просьбе. — OK, but can I speak German? I do not speak English very well. — Совку было немного стыдно признавать такой конфуз, но лучше так, чем потом случайно ляпнуть какой-нибудь несуразный бред. — СССР, я знаю русский, можно ближе к сути разговора? — Совет знал, что японцы очень ценят время, но всё равно был немного оскорблён таким поведение женщины. — Откуда, если не секрет? Поговорить я хотел о Рейхе, Вы же его искали, насколько мне известно. — К-Как? Почему ты в курсе?! Что ты с ним сделал?! — Союз был серьезно удивлен, о Третьем Рейхе кто-то реально беспокоился. «У Рейха есть настоящий друг» — звучит, как строчка из хренового анекдота. — Не орите на меня. — возмутился коммунист — Я его нашел, жив он. И ответе на выше поставленный вопрос, пожалуйста. — Союз, если это какая-то очень несмешная шутка, то я даже не знаю, что сделаю с тобой. — заявила японка, одарив коммуниста убийственным взглядом. — Русскому меня, Рейх и научил. В случае, если бы в плен попала, нужно же было понимать, что ты там говоришь. Так, как он? — Резонно, но у меня мозгов бы не хватило японский выучить. Мой потенциал иссяк на китайским, французском и немецком, по существу. Он — паршиво и даже очень. Смысл мне с Вами так шутить, у меня других дел, что ли нет? — Справедливо, я могу с ним увидится? — подумав, ответила Империя. — Конечно, он этого и хотел.

***

      После этого, достаточно странного и сумбурного разговора, обе страны направились к Союзу домой. Японская Империя не разделила его энтузиазма в передвижении пешком на дальние расстояния, поэтому они поехали на её машине. Уже дома СССР, проводил женщину в нужную комнату, а сам отправился делать чай и дожидаться её на кухне. Империя вернулась спустя минут десять, бледная и напуганная. Она молча села за стол, взяла в руки кружку с зеленым чаем и потупила взгляд. — Он спит. — её голос, напротив, был четкий и уверенный, он никак не выдавал состояние женщины, в отличие от внешности. — Что с ним случилось? Ты не говорил, что всё настолько плохо. И что теперь? Ты будешь с ним возится? А дальше что? У него переломаны пальцы и кисти! Его работа архитектором канула в небытие. Он может остаться инвалидом, если ему не удалось достаточно укрыть голову. Он, когда в сознании, осмысленно разговаривает? Объясни хоть что-нибудь. — японка начала сыпать утверждениями и вопросами, жаль, что Союз и сам не знал на них точного ответа. — И не обращайся со мной на «Вы», я не настолько старая! — Я не знаю, я просто ничего не знаю, ни-че-го. — СССР наплевав на все правила приличия, тяжело вздохнул и уронил голову на стоженные на столе руки. — Я не знаю, что произошло. Он, буквально, валялся на асфальте, перед пепелищем собственного дома. Весь в песке, грязи и крови. Я просто не смог пройти мимо. Чем я буду лучше него, тебя, в таком случае? Я думаю, и что вероятнее всего, его избили большой толпой, ведь в одиночку столько травм не оставишь, да и Рейх хорошо владеет техникой рукопашного боя, и… и вообще, давайте помедленней! — Совок явно не рассчитывал на такие откровения, со стороны вечно серьёзной и сдержанной японки. — Ладно, прости, что-то я лишнего наговорила. — будто бы придя к тому же выводу, женщина, тут же собралась с мыслями и стала вести себя собранней. — Так, я смогу его хоть иногда навещать? — уже с более свойственной ей с осторожностью, уточнила Империя. — и ты так и не сказал, о чем вы говорили с Рейхом. — Конечно можешь, не понимаю в чем проблема. — смутился коммунист — А разговор с нацистом, это просто нонсенс! Он не хочет со мной говорить, а общались мы азбукой Морзе. Он предпочел моргать её, нежели сказать мне пару предложений. — как-то больно эмоционально сетовал СССР. — Честно говоря, я надеялся, что с тобой он будет разговорчивее… — Может, у него истерический мутизм? Ну, столько потрясений за такой короткий промежуток времени: в собственный день рождения дома лишиться и быть избитым до полусмерти, это не самые приятные события, да и ещё, первый кто бросился ему помогать — это ты. — осознав, что сказала, женщина поспешила объясниться — Ну, в том плане, после событий войны, на его месте я бы ожидала от тебя немного другого… — Интересная теория, вполне возможно. — Согласился Союз, после чего, между ними повисло намного неловкое и напряженное молчание. Это длилось до тех пор, пока у Империи не зазвонил телефон. Поговорив с дочерью, Японская Империя расценила это, как возможность подвести к окончанию их с Союзом разговор и встречу. — Я думаю, мы обсудили все возможные вопросы. Благодарю за приятный приём, но мне уже пора идти. — учтиво начала она. СССР был не против, хоть и понимал, что по существу она не получила ответа ни на один из заданных вопросов. Пока он провожал гостью к выходу, в его голове, раз за разом, прокручивалась вся картина происходящего. Сейчас он пил чай с одним из бывших врагов, попутно обсуждая, как можно помочь тому, кому в здравом уме помогать вообще не стояло. Но при этом, к своей чести, Советский Союз признавал, что в действительности Японская Империя оказалась более приятным собеседником, чем ему казалось, по крайней мере, на первый взгляд. — Эм, а я могу к нему ещё раз подняться? — будучи уже у выхода, уточнила женщина. В этот момент, мужчина убедившийся в невероятной преданности японцев, не смог ей отказать. Это было фатальной ошибкой. Увидев, что немец был в сознании, японка живо подошла по ближе и стандартным, безэмоциональным голосом начала со скоростью пулеметной очереди тараторить на японском. С одной стороны, её поведение обуславливалось воспитанием и желанием долго не задерживаться в чужом доме, после того, как собиралась уходить. С другой же стороны, желая поскорее высказаться она не замечала ничего вокруг, как и немого «разговора» между Совком и фрицем. Последний, даже с учетом хорошего знания языка, не успевал за потоком льющейся на него информации. Единственно, что ему оставалось, это с надеждой во взгляде, смотреть на не менее офигевшего СССР. — Кхм-кхм — спустя две минуты, решил вмешаться коммунист — Я, конечно, не эксперт, но может стоит говорить помедленней? — в подтверждении его слов, нацист слабо кивнул — Я думаю, ему стоит пока что отдыхать. — Рассудив, что СССР прав, японка вновь сбавила несвойственный ей пыл, и поскорее постаралась закончить разговор. Она, несомненно, была рада видеть своего друга живым и в сознании, но понимание того, как непозволительно долго она находится в этом доме, мотивировали её скорее удалиться. — Должна признать, я была о тебе худшего мнения, Союз. — стоя уже в дверях, призналась женщина, чем немного смутила Совка. Ему, конечно, подобное приходилось слышать не редко, но на пороге собственного дома — впервые. — Поэтому, хочу извиниться Советский Союз-сан -Империя поклонилась по всем правилам японского этикета. — Приятно было с тобой познакомиться. — Мне тоже… приятно. — немного заторможено отреагировал коммунист и тоже поклонился в ответ. Когда столь невероятная гостья покинула его жилище, он продолжил стоять в прихожей, оценивая, насколько странного знакомого и при каких обстоятельствах от сейчас приобрел, в лице Японской Империи.