1976 год
На улицах гуляет большое количество людей: кто-то спешит на работу, кто-то просто идёт, вдыхая приятный свежий воздух, кто-то только вернулся домой. На часах было девять утра, а улицы уже были достаточно переполнены. Люди, что жили в квартирах, любили смотреть утренние новости. И вот, на многих громоздких квадратных телевизорах на четырёх деревянных ножках, показывали утренний выпуск новостей, который озвучивал приятный женский голос. — Недавно население людей со сверхспособностями возросло на три процента от общего количества всего населения города, — сказала она, смотря в камеру. И ведь действительно. Уже большое количество времени люди живут среди себе подобных. Единственная черта отличия которая у них есть — это сверхспособности. Кто-то может управлять электричеством, кто-то может создавать на спине большие крылья и перемещаться с их помощью, кто-то может владеть телекинезом. Способностей было не сосчитать. — Недавно выяснилось, что кто-то из людей со сверхспособностями помог строительству нового детского дома на окраине города, и, как говорят очевидцы, это не первая его работа, — говорит уже другой, но не менее заинтересовавший умы слушателей голос. Все обычные люди восхищались ими. Они отлично помогали развитию города, строили новые здания, спасали людей из разных опасный ситуаций, увлекали обычных чем-то интересным. Большое количество из них делали важные дела. Не было какого-то криминала, все жили в полном мире и согласии. — Недавно для людей со сверхспособностями придумали более краткое название их вида — одарённые.2020 год
— На Рождественском Бульваре в Москве произошло убийство трёх человек, как заявляют очевидцы, в деле были замечены одарённые, — говорит женский голос в новостях. Неизвестно до конца, как это произошло. — Они не должны существовать! — кричит кто-то из толпы, помогая нести в руках огромный плакат с надписью "Им не место в нашем мире!" В городе всё больше митингов на тему одарённых. Всё больше людей хочет и даже жаждет их истребления. По новостям всё больше случаев криминала с их участием, всё больше плачевных случаев. — Общество негодует. В последнее время всё больше людей требуют истребления одарённых. В городе ввели жёсткие меры. Теперь одарённым запрещено использовать свои способности на улице и в общественных местах, а из-за недавних случаев — и дома. "Они либо живут как все обычные люди, либо не живут вообще", — так говорило общество.***
У кого-то утро начинается с традиционного кофе, у кого-то с зарядки, у кого-то от звонка будильника, а у кого-то — с головной боли. Низкий парень, с каштановыми волосами по имени Вова проснулся не от будильника, даже раньше него, а от боли, что преследовала его всю ночь. Ему удалось уснуть только под утро, часов в пять, а вставать надо было в восемь. Сказать, что он явно не выспался, — ни сказать ничего. На дворе понедельник, а это значит, что сегодня ему предстоит необычный день. На работе он был достаточно спокойным, мирным. Его радовало, что несмотря на его болезнь, у него всё-равно была пара знакомых, которые могут ему в любой момент помочь. Да, парень болел, причём очень серьёзно, уже как год третий. Об этом знал только он, двое его знакомых и его медицинская карточка, которая наверняка уже покрылась пылью в стареньком советском шкафчике в кабинете медсестры. Даже медбрата, ибо в месте, где работал, был он, а не медсестра, и с его болезнью мог разобраться только медбрат, но тот не смотрел туда, ибо боялся. Парня остерегались некоторые ребята на работе, ибо знали его судьбу. Врачи по той же причине отказывали в лечении, и лишь одна девушка согласилась ему помогать на каких-то вебинарах, прописав ему гору лекарств за их счёт, что было маленьким плюсом, ибо это помогало ему жить. Да, именно жить, и больше ничего. Он не стремился к чему-нибудь, его всё вполне устраивало, всё нравилось. У него была только одна цель — жить дальше. Сонные глаза смотрели вокруг. Справа на тумбочке лежали препараты, и стояла бутылка воды. Перед кроватью — шкаф с одеждой, а в другом углу комнаты — рабочий стол, на котором лежал его ноутбук, который он везде носил с собой. Одеяло сползло и прикрывало только одну ногу, отчего было неприятно холодно. На нём была футболка и боксёры. Смотря в потолок, он думал, что сейчас готов буквально умереть, чтобы не чувствовать всего этого. Он только открыл глаза, а голова уже начала болеть. Хотелось поплакать, но он понимал, что сделает только хуже. Медленно поднявшись с тёплого места, он потёр левой рукой лицо, а правой, опираясь о тумбочку, — встал. Медленно пройдя за угол комнаты, он попал в ванную, где, посмотрев в зеркало, должен был ужаснуться, но он только провёл взглядом и спокойно стал умываться. Любой, кто посмотрел бы на него, сразу стал бы обзывать его уродом, ибо его левый глаз оставлял желать лучшего. Он был ярко-голубого цвета, что было нездорово, ибо парень был одарённым. У других распространённые цвета были: красным, зелёным, жёлтым, но никак не голубым. Больше ужаса придавало то, что вокруг глаза всё было красным. Верхнее и нижнее веко с виду буквально жгло глаз, но он, однако, просто испытывал небольшую боль. Каждый раз. Были случаи, когда он чувствовал возле глаза выступающие вены, от прикосновения к которым начинало сильно жечь лицо, но всё, что он мог сделать в этой ситуации, — просто ждать, когда всё пройдёт и станет как прежде. Против таких случаев с раздражением, или простой банальной болью, у него всегда были при себе глазные капли, как бы странно и комично это не звучало. Они помогали. На время. Этого ему хватало, ибо вечером, когда эффект проходил и он оставался один, он начинал буквально кататься по полу от нарастающей и ужасающей боли, как в области глаза, так и на спине, где должна была проявляться его способность. Вот уже парень оделся, причесался и был готов к выходу из дома. Достав из кармана джинс капли, он открыл маленькую баночку и принялся закапывать капли синего цвета в больной глаз. Жгло. Первые пару секунд всегда были самыми жёсткими, однако потом боль снимала, и он наблюдал, как оба ока стали нормального здорового розового, как у обычного человека цвета, а неприличная голубизна пропала, но был минус: глазное яблоко помутнело, окрасившись в слабо-бирюзовый оттенок. Чтобы этого не видели окружающие, парень носил повязку на глаз, как из каких-нибудь аниме. Она была белая, с двумя резинками: сверху и снизу. Однако даже такой расклад событий не внушал ему полного доверия, из-за чего он носил с собой пару запасных повязок. Надев на плечи портфель, он почувствовал неприятное жжение и там, на спине, однако этому он не придавал значения. Спокойным шагом выйдя из квартиры, а потом, закрыв её, парень направлялся в сторону остановки.***
На работе коллеги встретили его суетливо. Парень работал в каком-то давно забытым богом офисе. Это место было его спасением, ибо со своей болезнью и тем, что он одарённый, легальную работу было найти практически невозможно, по нынешним законам. Одарённым запрещалось иметь доступ к жизненно важным для обычных людей работ, по типу врача или пожарного, хотя среди них были целители и те, кто имел способность управлять огнём. Тупо. Одарённым нельзя было работать в замкнутом или закрытом пространстве, из-за боязни того, что, если кто-то из них начнёт специально и осознанно использовать способности, обычные люди могут не успеть убежать. Глупо. Если же одарённый хотел легально работать, то он должен был пройти кучу регистраций и подтверждений личности, чтобы в случае опасности и его вины, одарённого могли быстро найти и... Убить. Или как это принято называть в СМИ или в более распространённом сленге — истребить. Одарённые должны быть под строгим контролем охраны или в каких-то серьёзных организаций, ОМОНа, чтобы в случае чего начать атаку и устранить его, но Вова работал в такой дыре, что тут не то что охрана, тут даже вахтёрша бы не стала работать. Настолько тут всё было запущено в плане безопасности и легальности, но парень соблюдал законы, поэтому, даже имея на руках документы о том, что он здоров психически и физически, имеет право работать где-нибудь в центре Москвы, он выбрал место тише, меньше, где работают такие же как и он, но только те делали это нелегально, имея половину документов, либо не имея их вообще. Кроме паспорта. — Что происходит? — Вова садится за свой рабочий стол, надевая пальто на спинку компьютерного стула и поставив на коленки портфель, принялся доставать оттуда ноутбук и некоторые папки. — Все так суетятся, как будто сейчас третья мировая война будет. — Ты опоздал просто, — отвечает ему сосед по столу, который работал прямо напротив парня, но только за небольшой перегородкой. — Начальство сказало, что сегодня в час чистка. — Чистка?! — низкий возмутился. — Почему ты сразу не сказал?! — Вова принялся судорожно копаться в ящиках своего рабочего места, начиная искать документы о его личности. — Слушай, я попрошу, можно у тебя переночевать сегодня? Моя Лерка соседского кота на ночь возьмёт, потому что те уезжают, а у меня аллергия, — он мельком глянул на Вову. — Да ладно, ты в отличии от нас все документы при себе носишь, да? В третьем ящике, верно? — на эту фразу шатен резко полез в названный ящик, находя там жёлтую папку, в которой была куча бумаг. Вова облегчённо выдохнул. — Я документы найти должен, а он мне про ночёвку, — Вова глянул на парня. — Ладно. Моя карточка у Серого, да? — так звали врача в их отделении, ибо зачастую к ним на работу приходили малоимущие, те, кому было просто некуда идти, и следовательно они чаще всего чем-то болели. Вова один из них. — Все наши карточки у него, его кабинет будут смотреть первым. — А почему чистка именно сегодня? Разве не на следующей неделе? — Поменялись планы? Я не знаю, — парень смотрит в монитор своего ноутбука, работая. — Семенюк! — слышится откуда-то из конца их отделения, и он видит в проходе в коридор врача. Вова тут же подходит к нему быстрым шагом. — Где твоя карточка? — У тебя должна быть, разве нет? — этот вопрос сильно взволновал парня. Стало даже в какой-то степени страшно. — У меня нет троих, двое из левого крыла, а третий ты. Сегодня грёбаная чистка, ищи карту и ко мне в кабинет! На этой ноте парни разошлись. Вернувшись на своё рабочее место, Вова стал искать свою медицинскую карточку, но в ящиках полных бумаг или в большой папке документов её не было, как и в портфеле. Чистка — самое страшное, что ждут одарённые. Ежегодно один раз происходит проверка рабочих процессов и квалификации работников. Если ты одарённый, и у тебя нет каких-то документов удостоверяющих личность или твоё состояние здоровья, — на вылет. Могут дать шанс получить документы или сразу начать расспрашивать за жизнь: сидел, нелегал, наркоман, вор и прочее. Если всё есть - сдаёшь анализы в виде крови из пальца и обычного осмотра. Некоторые до сих пор не понимают, зачем всё это, но им приходится только смириться с этим. Вова никак не мог найти свою карточку, из-за чего стало немного жарко от некой паники. Он понимал, что если он не найдёт её, то его спасёт только чудо, ибо без неё его могут уволить, а ещё хуже — истребить, так это называли, а на деле просто расстрел, словно люди живут в средневековье, провинился — умер. — Её нет, — шепчет шатен, смотря на Диму, что уткнулся в монитор. — В смысле? — парень вынырнул из-за экрана и уставился на Вову, что держался за стол обеими руками, пригнувшись, имитируя испуг, хотя на деле он действительно был напряжён. — В прямом, — Семенюк встал из-за стола направляясь быстрым шагом к лестнице. По пути, парень столкнулся с парочкой одарённых, что тоже бегали по офису, видимо, собирая бумаги. Люди же просто шли обычным шагом, относя бумаги, а кто-то даже не сдвинулся с места. На лестнице, парень увидел, что возле входа уже стоит немного военнослужащих, а перед ними — его начальник и какой-то мужчина с папкой в руках. Тихо сматерившись про себя, Вова, вместе с небольшим, потоком стал подниматься обратно наверх, ибо в кабинет врача он зайти не успеет, так как люди внизу стали направляться в их сторону. Вернувшись обратно, он увидел, что большинство людей уже стоит, держа в руках документы. Упав на кресло, он прислонил к голове руку, почувствовав жар. — Всё нормально? — к нему сзади подошёл Дима, положив руку на спинку кресла, заметив, что парень немного согнулся вперёд. — Д-да, вроде, — Вова потянулся руками в один из ящиков, который не проверял, однако, полностью осмотрев его за пару секунд, карточки не нашёл. — Ты прямо весь запыхался, может воды принести? — Нет спасибо, всё нормально... — Точно? — парень наклоняется чуть ближе, ибо Вова наклонился настолько, что чуть ли не касался лбом столешницы. — Да точно, точно, — недовольно подняв голову, Вова посмотрел на него, на что парень пошёл к выходу из офиса, ибо некоторые ребята уже выстраивались в шеренгу, словно на линейке в школе. Вова ни капли не раздумывая принялся конопатиться в портфеле. Достав оттуда бутылку воды и пару упаковок таблеток, он оглянулся, увидев, что уже не мало ребят стали выходить из помещения в коридор. Судорожно смотря на упаковки, он пытался найти нужную, но не смог. Далее, попытался поискать в ящиках на рабочем столе, но тоже всё насмарку. Низкого стали звать из коридора, но он продолжал искать таблетки. На третий звон, он всё же встал с места, ибо тянуть было нельзя, он остался последний в офисе, и это могло бы вызвать подозрение у проверяющих. Только когда он вставал с места и оглянулся, он увидел на полу заветную коробочку, однако, было уже поздно. Вова встал рядом с Димой, самым последним в некой очереди. В коридор вошло пару человек, один из которых был в костюме, которого парень видел у входа, а трое остальных — ребята из СБР. — Зачем им служба быстрого реагирования? — шатен шёпотом спросил у Димы, с небольшим подозрением смотря на народ в конце коридора. — Вспомни, в какой дыре мы работаем, и кто с нами работает. Делаю ставки, что одного парнишку из пятого ряда истребят на месте. — За что? — Он в прошлом продавал наркотики, а ещё раньше занимался убийствами, потом, когда его кантору нагнули, пришёл сюда, но в его истории всё записано. — У них и пейджеры с собой? — Видимо да, ибо у некоторых фотографируют лица, — говорит парень, наблюдая за тем, как парни в форме снимали лица работников на специальное устройство. — Они как раз последние пять лет в себе хранят. Дальше стояли и ждали своей очереди в тишине. Вова пялился в пол, пытаясь придти в себя, ибо голова немного кружилась. В чувства его привела прохладная рука, что легла на лоб. Её владельцем оказался Дима, парень на мгновение нагнулся к нему, проверяя температуру. — Точно ничего не случилось? Ты весь горишь,— спрашивает Дима, убирая ладонь от лба и легонько тряснув за плечо. — Мне плохо... Я... Забыл, вернее не успел... Таблетки выпить... — Вова был немного в шоке, от того, как заплетается язык, и как говорить становится физически тяжело, словно он прямом тут свалится в обморок. — Очередь до нас не дошла, я могу попросить сходить за ними. — Они не послушают, не... Дадут этого сделать... — Извините, — обращается высокий к охране, что была уже на середине толпы. — Дима... — Вова слабо тянет его вниз за рукав рубашки. — Тут человеку плохо, у него на столе таблетки, можно взять? — парень действует решительно, но получает отрицательный ответ. — Он сейчас свалится, если этого не сделает, он тяжело болен. — Дим... — Вова изо всех сил держится за его рукав, парень чувствует это, параллельно выслушивая возгласы в свою сторону про то, что вместо таблеток он может что-то спрятать и убрать со стола. Высокий крепко взял его за руку, на что Вова стал кимать, сильно сжав руку парня в ответ. — Я... Н-не... — после этой фразы, Семенюк пытается схватиться свободной рукой за лоб, но тут же падает на пол, пустыми глазами смотря в потолок. Звук приглушился, парень слышал только неразборчивые тихие фразы, больше подходящие на мат. Звук перезарядки какого-то оружия, на что стало ещё больнее, где-то внутри. Выстрела не послышалось, ибо он заметил, как фигура, которая скорее всего была Димой, отдалилась от него, и он остался лежать на полу один. Изображение стало размытым, он почти перестал видеть, погружаясь в сон, при этом вновь чувствуя жжение возле левого глаза, но только на этот раз там не выступали вены, а из него пошла кровь, синяя, густая, окрасив сначала повязку, а потом стекая по щеке. Он отключился сразу, как только увидел над собой размытый силуэт в чёрной одежде, явно принадлежащей СБР. Проснулся он в кабинете врача, чувствуя на руке мелкую боль, ибо ему подключили капельницу. За дверью маленькой палаты были слышны споры, и один из голосов он узнал: он принадлежал Серому. После стука дверей и громкого возгласа, он увидел немного приоткрытыми глазами, как к нему заходит мужчина в белом халате и направляется к окну. — Почему это происходит? — мужчина смотрел в окно, опираясь о подоконник руками. — Мы разве чем-то отличаемся от них? — он шмыгнул носом, опустив голову, а потом оборачиваясь на Вову, что к этому времени уже прикрыл глаза, просто вслушиваясь в его разговор. — У нас же тоже есть семьи, — он отрывается от подоконника, начиная медленно приближаться к шкафчику, что стоял справа от него. — Дети... — от мыслей его отвлекло мычание со стороны низкого, что на его разговор болезненно скривил лицо, двигая рукой. Мужчина тут же приблизился к нему, принявшись снимать капельницу. Ему нельзя было вводить больше половины лекарства, ибо могло стать хуже, поэтому врач убрал её, заменяя на ватку. — Извини, я забыл. — Почему ты так возишься со мной? — Семенюк сонно приоткрыл глаза, поворачивая голову в его сторону. — Больше не с кем, — он слабо улыбается, потянувшись назад к столику за таблетками и бутылкой воды. — Что за крики были в коридоре? — на этот вопрос мужчина не ответил, лишь молча протянул Вове бутылку его же воды и его же таблетки. — Серёж, — шатен немного приподнялся на руках, поудобнее усаживаясь на кушетке. — Не пили пол взглядом, — он берёт лекарство, глотая его. — Ты знаешь, что за крики, вернее даже спор. — Ты же не намекаешь, что... — Да, — этого Вова боялся. Этот краткий ответ мог значить только то, что его истребят. — Но за что? — Ты же знаешь, что они толком ничего не объясняют. Меня из-за того, что раньше проявлял способности на улице, и из-за этого человек погиб. — Этого ты не рассказывал. — Ну, документы подделать, чтобы жить, легко, а вот узнать по пейджеру настоящее прошлое — ещё легче. Поэтому меня завтра не будет, и после завтра, ты понял, — он грустно улыбнулся, смотря вниз. — А почему улыбаешься? — А что, плакать? Да, это грустно, но с правительством нам ничего нельзя поделать, какие законы ставят, такие мы и исполняем, — через пару секунд он вновь поднял глаза на Вову, что явно был в шоке от ситуации. — Я тебя попрошу, — он смотрит на парнишку, что поднял глаза на него. — После работы, заскочи к Лизе и скажи ей об этом, хорошо? — в ответ он получает кивок. — Вот и хорошо. Ты нормально себя чувствуешь? — Да... — сухо ответил парень, опуская взгляд. В проходе, который разделялся на кабинет, палату и комнату ожидания открылась дверь. — На выход, — последнее, что услышал Вова, когда его похлопали по плечу и он остался в палате один. Пустым взглядом прожигая кушетку, он поджал к себе колени, всё ещё прижимая второй рукой ватку от капельницы. Подняв голову, наблюдал за тем, как человек двадцать сажают в машину, одним из которых был и Серый, что успел надеть пальто, ибо на улице было холодно. После двери закрываются, и он может воображать это лицо только по памяти. С работы Вова отпросился на час раньше, ибо было не по себе, и нужно было зайти к Лизе, жене Серого. У него ещё долго будет стоять перед глазами картина, как он не стал заходить на чай, который ему сразу предложили, вместо этого не сходя с места перед квартирой, рассказывая про сегодняшний день. Как он впервые видит на глазах одарённой девушки слёзы, что синими струями стекали по лицу, капая вниз, а сзади неё, стояла маленькая девочка, которой потом Лиза мягко положила ладонь на голову, прижимая к себе. Её дочь не сводила взгляд с Вовы, что с явно виноватым взглядом смотрел на неё, а она не понимала ничего, лишь то, что он явно заставил её маму грустить. Чуть позже. — И? — спрашивает девушка, смотря пустым взглядом на парня. — Что "и"? Я только что рассказал вам, что со мной произошло, — Вова также безразлично смотрит на неё, понимая, что ей всё равно. — Я упал в обморок, лишился друга и заставил лучшую знакомую грустить так, что я теперь не смогу ей в глаза смотреть. — Мы все когда-нибудь умрём. — Но я явно раньше вас, ведь так? — На что вы намекаете? — она делает какие-то пометки ручкой в тетради. — Вы знаете, кто я на самом деле, знаете мою историю, знаете всю историю моей болезни, но при этом содержите меня лекарствами, которые перестают помогать и до сих пор делаете со мной эти вебинары? Уроки психоза? Как это назвать? — Меня к вам с этими "уроками" направила центральная больница, так как только они знают, кто вы на самом деле. Они думают, что из-за вашей болезни и необычной одарённости, вы можете сойти с ума, не общаясь с кем-то, учитывая, что у вас нет родственников. — Я схожу с ума только общаясь с вами, — он недовольно отводит взгляд, усаживаясь боком к ней. — Когда я жалуюсь вам о болях, о том, что вижу девушку во сне уже на протяжении третьего года, с того момента как стал болеть, вы просто предлагаете подумать о чём-нибудь другом, а о чём? О бумажках с работы? — Друзьях? — Которых отнимают день ото дня. Вы знаете, что я одарённый, и что я могу умереть через месяцев шесть, но ничего с этим не делаете. Если обо мне знает только центральная больница, то почему они не поставят меня на учёт, чтобы сделать операцию? Ведь тогда я смогу жить и без этих уроков хороших манер, и проживу ещё минимум лет двадцать. — Вы знаете, что вы не просто одарённый, поэтому за операцию никто не берётся. Люди боятся. — А я не боюсь? — он поворачивает на неё взгляд. Его левый глаз вновь стал краснеть. — Нечего ответить? Я тогда пойду. — Сеанс ещё не окончен. — Пораньше домой пойдёте зато, — он недовольно снимает пальто со спинки стула, и надев портфель обратно на спину, направился в сторону выхода. Вову заставляют ходить на эти занятия. И он не один такой. К этим людям, в этом здании, приходят психически больные. Его считают таким, просто потому что он не видел родителей. Другим могут что-то рассказать, но только позитивные мотивы, однако, Вова не болел чем-то психическим, но и правду никто не торопится рассказывать.***
Дома его никто не ждёт, единственное, что его сегодня радует, — что он будет ночевать не один. В квартире за последние несколько лет будет кто-то ещё. Разувшись и сняв пальто, Вова первым делом направился в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, он принялся приводить себя в порядок. По рекомендации его "врача" ему пришлось купить новые таблетки. Это уже седьмые в списке всех его препаратов. Парень поставил коробочку на край раковины и включил воду, вымыв руки. Он знал, что снимать повязку в конце рабочего дня самое ужасное, что могло с ним произойти, но сегодня какой-то особенный день. Когда он снял резиночки, что закрепляли её за ушами, и принялся отделять тканевую часть от глаза, то почувствовал сильную боль. Жжение, а когда отдалил её дальше, вторым глазом, который ещё не успел заслезиться от боли увидел на ней синюю слизь. Она тянулась от глаза до повязки, пока он не решился провести по глазу пальцами, чтобы убрать её, но сделал только хуже. Из-за этого он сильно дёрнул её, и та упала в раковину, а сам Вова — на пол. От боли хочется кричать. Парень лёг на кафель, прижимая обе руки к левому глазу, из которого сочилась синяя жидкость. Нащупав где-то на раковине таблетки, что он принёс с собой, он судорожно, одной рукой открыл её и достал пилюлю, глотая без воды. Хотелось плакать, но он понимал, что сделает только хуже. Он удивлён, как глаз не опух. Он ложится на бок, сжимаясь, чувствуя боль и на пояснице. Это его мучает редко, но всё же боль там не меньше. Он тянет руку назад, чтобы почувствовать, что там стало так резко и сильно болеть, на что нащупал шрам, из которого словно что-то лезет. Это что-то стало медленно выходить наружу, разрывая кожу внизу, на что он не выдержал и закричал, что есть сил. Крик в какой-то степени облегчил страдания, но не все, ибо это "что-то" сзади продолжило вылезать, причиняя парню боль. Через пару минут мучений, он почувствовал, что боль немного уходит, и неизвестность за спиной входит обратно в него, и боль исчезает. Он не чувствует ног, их словно парализовало. Через несколько минут пытается опомниться, опирается руками о бортик ванной рядом и хочет встать, но не выходит. Он переворачивается и нормально садится на пол, вытягивая ноги вперёд. Цепляется руками за бёрда, сжимая их и чувствует боль от ногтей через слой одежды. Значит, ещё не всё потеряно. Он вновь пытается встать, но только на этот раз хоть как-то получается, и он, опираясь руками о раковину, садится на бортик ванной, ощущая боль в ногах, ибо те вели себя так, словно отекли, и только спустя несколько часов на них решили встать. В дверь позвонили, и он мельком глянул в зеркало. Немного лохматый, а левая половина лица окрашена в синий. По быстрому смыв всё это, он медленно встал, по пути к двери расчёсывая пальцами волосы. Открыв парадную, он увидел Диму с портфелем на руках. — Привет, — парень приветливо улыбнулся бледному Вове. Тот в свою очередь, улыбнулся в ответ, молча пропуская гостя в квартиру. — За несколько лет ничего не изменилось? — Только новое постельное бельё, да и то, как подарок от знакомой, — шатен усмехнулся. — Больше и не надо, живу и живу. — Понятно, — Дима снял обувь, поставив с краю, а после, по указанию Вовы, повесил куртку на крючок. — Я пока что расправлю диван, а ты можешь поискать что-нибудь в холодильнике или в душ сходить. — Выберу первое, интересно посмотреть, что у тебя есть, — он отдаляется за углом. — Тогда удачи наскрести что-нибудь, — в ответ Вова слышит смех. Далее всё происходило в тишине. Низкий лишь раздвинул диван, достал откуда-то богом забытое одеяло и подушку, нацепил на те постельное бельё, которое было кем-то подарено, и направился в ванную, убирать за собой. Осматривая повязку, он был удивлён, ибо этой жидкости в таком количестве у него не было давно, а конкретно с того момента, как он падал в обморок и ему ставили капельницу. Повязка летит в мусор, а он, надев чистую, но перед этим проведя все процедуры с глазом, направился в сторону кухни, где за столом увидел Диму, что пил чай. — Я могу что-нибудь приготовить, — предложил Вова, но услышал отказ. — Меня Лерка заставила поесть перед тем, как к тебе приехать, так что я сыт, спасибо. — Кота ещё не принесли? — Как раз. Этот комок всё время пока я на кухне сидел у ног тёрся, а когда поджал под себя, запрыгнул на спинку дивана. В итоге весь обчихался и успел выпить парочку таблеток, — парень немного улыбнулся. — Тебе нравятся кошки, но аллергия на шерсть. Почему бы не завести сфинкса? — Они очень агрессивные, в новостях не слышал? — Дима наблюдает за тем, как Вова наливает в стакан сок из холодильника. — Не думал, что кто-то ещё новости смотрит, — шатен усмехается. Дальше парни молчали. Под конец, Вова показал ему где выключатель, а сам направился спать. Ещё какое-то время он слышал за стенкой, как Дима с кем-то ведёт переговоры, и только часов в одиннадцать ложится. Всю ночь шатен ворочался, без возможности уснуть. На одном боку не удобно, на втором что-то мешает, на спине позвоночник не позволяет. Только когда он лёг на живот, у него получилось это сделать.***
За стенкой слышится шорох, который просто не останавливается. В какие-то моменты проскакивали слова, но разобрать их было сложно, словно кто-то читает мантру, причём такую, что автор хотел, чтобы его услышали. Вот и Дима, который проснулся в три часа ночи из-за того, что услышал голоса из комнаты Вовы. Он понимает, что и так нарушил личное пространство парня, но узнать ситуацию было интереснее, поэтому, когда он приблизился к комнате парня и приоткрыл дверь, первое, что заметил — то, что Вова не может нормально устроиться, постоянно ворочается, а в какие-то моменты у него дёргается рука. — Н-нет... — шепчет шатен, переворачиваясь на другой бок. На его лице явно можно было разглядеть гримасу жалости или страха. Вова видит перед собой размытый силуэт какой-то девушки. У неё были светлые волосы, она была примерно одного роста с шатеном и тоже стройная. Особенно выделялись её глаза, что горели красным цветом, однако лица он не мог увидеть. — Стой... — низкий тянет к ней руку, закрывая второй хороший обзор и одновременно загораживаясь от яркого света. — Куда ты? — он смотрит вперёд, наблюдая за тем, как та развернулась к парню спиной. — Ещё рано, — уже нормальным тоном произносит Семенюк, убирая руку и только щурясь, наблюдая за тем, как она начинает уходить. — Прошу, не уходи... — он чувствует, как к глазам подступили слёзы. Она исчезает где-то в пустоте, и он не видит больше никаких источников света. Вокруг только тишина, пустота и чёрное окружение. Он решил посмотреть на свои руки и увидел, что те рассыпаются. Медленно, принося парню боль. Он чувствует, что не может двигаться, воздуха не хватает, а сердце начинает болезненно колоть. — Вова, — говорит какой-то голос, и он словно в полусне, ощущает боль лучше. — Вова, это я, — низкий чувствует, что вот вот задохнётся от неизвестности. — Вова! — уже более требовательно говорит незнакомый голос, и парень чувствует на щеках влагу, причём не просто, словно скатились слёзы, а словно кто-то прислонил к его лицу мокрую ткань. — Вова!!! — после этого крика, низкий чувствует, как его кто-то схватил за плечо и бок, переворачивая на спину. Он проснулся. Семенюк вскрикнул, а потом закашлялся, вдыхая воздух полной грудью, сразу садясь на кровать, хватаясь за грудь. Почувствовав на спине и коленке руки, он посмотрел на источник, которым оказался Дима. Тот протягивал Вове таблетки и стакан воды. Парень не раздумывая принял их. — Т-ты чего? — Вова смотрит на него и хлопает сонными распахнутыми глазами. — Я услышал, что ты говоришь во сне, решил сходить за таблетками на всякий случай, а когда вернулся, увидел, что ты лежишь лицом прямо на подушке и почти не дышишь. В итоге я перевернул тебя, и ты сразу проснулся. — Я задыхался... Опять она... — Вова утирает выступившую слезу. Посмотрев назад, на подушку, он увидел на ней синий след. Это была причина мокрой ткани на лице и его удушья. — Кто "она"? — спрашивает Дима, глядя на парня, что держал в немного трясущихся руках стакан с водой. — Который раз ко мне во сне приходит девушка. Я её зову, а она не отвечает, только разворачивается и уходит, а потом я чувствую какую-либо боль, — он отдал стакан Диме, а тот поставил его на тумбочку рядом. — Может тебе к психологу записаться? — Я похож на психа? — Ты только что сказал, что во сне видишь девушку, а потом чувствуешь боль, — Вова только что осознал, что совершил ошибку, рассказав парню об этом. — Я могу сказать одному знакомому в центре. — В смысле? — В прямом, у меня там есть кое-кто. — Не надо. — Почему? — Потому что, — Вова чувствует, как к глазам подступили слёзы. — Личное и... Дим... Д-давай завтра, хорошо?! На сегодня хватит... — он недоволен, и только ему понятно почему. — Хорошо, извини, что побеспокоил. Парень уходит обратно в гостиную, а Вова укладывается на кровать, на этот раз на спину и боится заснуть. У него перед глазами вновь стоит эта девушка, а в особенности её глаза: ярко-красные, словно символизирующие что-то, но он видел в них не злость, а что-то другое. И снова, спустя только час он смог уснуть. Так много тишины за эти сутки.