Питер
Вырежи своё имя на моей коже, Я очарован, мне ничто уже не поможет¹.
Питер сделал кое-что постыдное. Но он не хотел, правда. Всё это было такой глупостью, но дело сделано, и теперь придётся расхлёбывать последствия. Он снова бесцельно бродил по городу, в то время как тётя Мэй была целиком и полностью уверена, что он на встрече с мистером Старком обсуждает несуществующую стажировку. Он мог бы пойти к Уэйду и даже хотел этого, но за последнюю неделю только и тусовался у него, и это уже порядком достало. Питеру нужно пространство. Он повторял себе из раза в раз, что нужно хотя бы немного побыть одному. Ему не хотелось развивать зависимость, которая уже ощутимо проникала внутрь, впиваясь когтями в мышцы, впитывалась в мягкую ноющую плоть живота. Всё шло по накатанной. Будто бы ничего необычного не происходило, будто всё так и должно быть. Легко и просто. Когда Питер проскальзывал в окно квартиры в Мидтауне, Уэйд не задавал вопросов. Никак не комментировал, даже если Питер заставал его в неподходящее время — когда оружие было разложено на кровати, словно игрушки. Или когда он спорил с голосами. Он просто переключался на болтовню с Питером, словно ждал его всё это время. Потом просто включал какой-нибудь ситком и заказывал еду, словно они и раньше делали так день ото дня. Питеру не хотелось, чтобы это становилось традицией, оборачивалось бытовухой для них. Но с другой стороны, он вовсе не возражал против такого расклада, что невероятно пугало. И, пожалуй, это самая тупая идея, которая когда-либо приходила ему в голову. Потому что нельзя хотеть настолько нестабильных, нереальных и самых замечательных в худшем из возможных вариантов вещей, которые Питер когда-либо желал, но не заслуживал. Он даже не имел права думать о подобном, не то что хотеть. В итоге всё закончилось тем, что теперь Питер избегал Уэйда, тётю Мэй, даже костюм Человека-паука избегал надевать, да и было ещё рано для ловли обленившихся в последнее время преступников. Питер даже опасался, что малая преступная активность в последнее время следствие его чрезмерной жестокости, и скоро и вовсе не останется никого, кого можно ловить. Половина лета уже прошла — а для Питера пролетела, словно сон, пронёсшийся в сюрреалистичной вспышке самых длинных шести недель в его жизни. Сейчас он шёл по Чайнатауну, зажав под мышкой скейтборд, — на тротуаре было слишком много пешеходов. Вдруг его внимание привлёк наполненный яркими игрушками придорожный лоток. В основном типичная нью-йоркская лавочка с сувенирами: надувные шляпы, светящиеся палочки, сверкающие солнцезащитные очки, кулоны и значки «I <3 NY» да неоновые Статуи Свободы. Но была тут ещё и коллекция супергеройского барахла: футболки с Железным человеком и Капитаном Америкой; их плюшевые копии, сидевшие рядом с мини-копиями Тора и даже парочкой фигурок Человека-паука. Питер почувствовал на языке горьковатый привкус, увидев свой красно-синий костюм, натянутый на милую мягкую игрушку, которую дети могли бы взять с собой. Он себя героем больше не чувствовал. Но остановился он посреди дороги даже не из-за собственных плюшевых копий на прилавке (несколько прохожих врезались в него с недовольным ворчанием). Рядом с игрушкой Человека-паука, прижатые к самому краю палатки, были втиснуты два плюшевых Дэдпула. Сделаны они были не слишком старательно: глазные патчи пришиты криво, а в некоторых местах костюм не похож на настоящий, но ошибиться невозможно. Питер неосознанно подступил к лотку, потянувшись к игрушке и повертев её в руках. Он, конечно, не собирался её покупать, но старик-продавец так добро и обнадёженно улыбнулся ему, а на оранжевом ценнике, приклеенном к голове Дэдпула, стояла цена всего в пять долларов, хотя остальные игрушки стоили по десять. Питер прикусил нижнюю губу, собираясь положить Дэдпула обратно и уйти, но всё же вытащил бумажник из кармана и протянул деньги кассиру. Потом, поколебавшись, снова метнулся к прилавку, схватив последнего оставшегося Дэдпула, и, достав ещё одну смятую пятидолларовую купюру, извинился и расплатился за второго. Он поступил иррационально. И так глупо. Зачем ему нужен плюшевый Дэдпул? Не говоря уже о двух. Просто последний смотрелся так жалобно, сидя в одиночестве на той полке. Люди вообще знали, что это за персонаж? Дэдпул точно не был общеизвестным нью-йоркским героем, да и репутация у него не самая хорошая по сравнению с другими. Питеру живо представилось, как одинокая игрушка сидела бы на прилавке вечность, пока продавец не выкинул бы её в помойку просто потому, что она никому не нужна. Поэтому Питер купил обоих, быстро засунув в рюкзак, от своего поведения чувствуя себя глупо и немного тошнотворно. Теперь ещё придется придумывать, что с ними делать. В конце концов, Питер, вернувшись домой, засунул обе игрушки под простынь. Он не планировал никого водить в комнату, а тётя Мэй не станет менять бельё — Питер сам стирал свои вещи, с тех пор как стал Человеком-пауком (кстати, примерно в том же возрасте многие подростки решают самостоятельно стирать бельё по совершенно иным причинам). Ему и в голову не пришло засунуть игрушки в дальний угол шкафа, например, или отдать какому-нибудь мальчишке, понятия не имеющему, кто такой Дэдпул, но любящему играть. Он решил оставить их себе, но не собирался когда-либо снова на них смотреть. Они просто… жили бы вот так. Вне поля зрения Питера. В середине дня Паркер уже оказался на другом конце города, ворвавшись в квартиру Уэйда, несмотря на все попытки провести день за другими делами. Однако их набралось немного. Он честно вслушивался в бурлящие голоса города, но самое плохое, что удалось вычленить из гула, — кричащая на кошек бабуля, недовольная тем, что они нагадили по всему дому. Это происшествие явно не требовало вмешательства Человека-паука. Особенно не новой, угрюмой его версии. Уэйд готовил, когда Питер ворвался через парадную дверь, сорвав очередной замок без зазрения совести (он видел в ванной коробку с запасными, так что стыдно не было). Он мог бы постучать, но это выглядело бы слишком официально. Будто к другу в гости пришёл. Однако это вовсе не так — с Уэйдом они не дружили и даже не тусовались. Они просто… были. — Ах ты ж, блядь! — подпрыгнул Уэйд, когда Питер пинком захлопнул за собой дверь, и отдёрнул обожжённую о кастрюлю ладонь, тряся ею. Судя по воплю, прижгло неслабо. — Прости, — пробормотал Питер, подвиснув у двери. Наёмник отмахнулся, быстро возвращаясь к плите, чтобы заняться чем-то, тревожно булькающим в кастрюле. — Не волнуйся, Паучишка, рука уже заживает, будет как новенькая. Ну или изрядно потрёпанная, мокрая, грязная и разорванная нахрен, но целая. — Он на секунду замер, отвернувшись и бормоча себе под нос, как делал, когда говорил с голосами: — Что? Нет. Нет у нас никакого гибридного ребёнка, что за чушь ты несёшь? Питер прошёл на кухню, бесшумно перешагнув через коробку, доверху набитую патронами, плавно взобравшись и устроившись на столешнице рядом, чтобы продолжить наблюдение за кулинарной катастрофой, происходящей по вине Уэйда. Наёмник напялил поверх толстовки с джинсами фартук с мультяшками и работал, не поднимая глаз. Было странно находиться рядом с Уэйдом, когда тот знал, кто такой Питер. Всё было не как раньше, когда Питер был просто обычным парнем, а Уэйд мог притворяться, что он тоже обычный человек — просто с плохой историей за плечами и тётей в доме престарелых. Питер никогда не подумал бы, что будет скучать по тем временам. — Блины-тако, — заявил вдруг Уэйд. — Что? — Блины-тако, — он указал лопаткой на тарелку, забрызгав плиту ошмётками готовки. На тарелке дымились блины — широкие и ровные, — а сверху лежало что-то, похожее на коричневый сахар или корицу. Наверное. — Мы уже пробовали делать тако-блины, и получался полный провал. Хотя Жёлтому понравилось. Но в целом полное говно, но тако мы любим, и блины тоже. Так что вот, — он ткнул пальцем в кипящую в кастрюле жидкость. — Блины-тако! Питер наморщил нос и склонился к кастрюле, готовясь унюхать нечто отвратительное. Там бурлила тёмно-красная густая жижа, и на мгновение Питеру показалось, что это кровь и кишки. Но тут Уэйд наклонил к нему посуду, и в нос ударил сладкий, терпкий, явно малиновый аромат. — Это компот, — объяснил Уэйд, разворачиваясь к холодильнику, чтобы вытащить коробку с черникой. — И я знаю, что это такое! Мы видели его в передаче «Великая британская выпечка». — Он вывалил полкоробки черники в компот, в очередной раз запачкав плиту. — Мэри Бэрри — дама нашего сердца. — С каких пор ты варишь компоты? — Или вообще что-либо, раз уж на то пошло? Блины-тако, обычные блины… При Питере наёмник преимущественно заказывал готовую еду. — С тех пор, как голодный маленький Паучок вошёл в круг моих обязанностей. Очевидно же. Питер скривил рот в горькой усмешке, приоткрыв губы, чтобы решительно оспорить эту мысль, но Уэйд тут же перебил его: — Ш, на, попробуй. — Он повернулся к Питеру с ложкой, полной жижи, и поднёс к губам. Потом отдёрнул, подув на содержимое, и снова протянул ему. Продолжая хмуриться, Питер позволил Уэйду сунуть ложку себе в рот. На удивление вкус был островатым и терпким, и, должно быть, у него на лице появилась гримаса, потому что Уэйд усмехнулся уголком губ, что совершенно по-глупому отвлекло Питера. Но через пару секунд кислинка исчезла, по языку разлился ягодный сладкий привкус. — Неплохо, — нехотя признал Питер. Уэйд улыбнулся шире. — Вот видишь? — Он ещё раз помешал компот, потом со щелчком выключил плиту. — Мы знали, что ему понравится. Тебе полезно есть всякие фрукты и другое дерьмо. А черника вообще суперфуд! — Он достал чистую тарелку из шкафа и положил на неё блинов. Потом щедро полил ягодной смесью сверху. Немного сока растеклось по белой керамике, яркого и живого, словно кровь. — Слышишь, Паучок? Этот компот увеличит твои сверхспособности. — Это так не работает. Уэйд лишь пожал плечами, поднимая края блина, чтобы сложить, как тако. — Не узнаем наверняка, пока не попробуем! Питер немного отстранился, вжимаясь лопатками в шкафчики позади, когда Уэйд вторгся в его личное пространство. Он протянул ему тако, готовый в любую секунду поймать тарелкой капли, и не отводил взгляда, пока Питер откусывал. Первоначальный горьковатый привкус смягчился вкусом блина, перемешиваясь с корицей и коричневым сахаром. Питер проглотил, ощущая фрукты и сладость, а ещё специи, и, не успев обдумать, что делал, откусил ещё, сжимая пальцами край стола. Всё это по-прежнему было странно. Когда Уэйд кормил его с рук то есть. Непривычно. Но чем чаще он это делал, тем легче было смириться и принять его действия. Однако хорошего понемножку. Нужно прекращать это дело. Питер ведь не ребёнок, не надо с ним нянчиться. Или кормить. Однако Уэйд вёл себя так, будто не происходило ничего необычного. И как только они начинали эту ерунду, проще было не возражать и поддаться, только чтобы не обсуждать всё это. Но если совсем честно, в такие моменты у Питера внутри всё жужжало, расплывалось, и он переставал придавать кормлению такое уж большое значение, особенно потому, что Уэйд тоже ел, а не скармливал ему всю порцию. Наверное, у него просто мало вилок, поэтому приходилось использовать одну на двоих. Первый блин закончился быстро. Пока Питер жевал, Уэйд тоже откусывал понемногу, пачкая компотом тарелку и фартук. Последний кусочек Уэйд поднёс ко рту голой рукой — Питер взял, облизнув неровную кожу пальцев. Он слышал, как наёмник задержал дыхание, и тут же захотел схватить его за запястье и как следует слизать весь липкий сладкий сок с его кожи. Однако отстранился, отвернувшись и жуя последний кусочек, игнорируя жаркую волну, прилившую к лицу и шее. Со вторым и третьим блинами-тако повторился тот же сценарий, пока Питер не почувствовал себя сытым и согревшимся. Да ещё этот жар от Уэйда, устроившегося меж его коленей… Он напевал что-то неразборчивое себе под нос. Небрежно отставив тарелку в раковину, тот быстро вымыл руки и вернулся в исходную позицию, вторгаясь в личное пространство Питера, явно замыслив нечто, тотчас же заставившее желудок сжаться в ожидании. Без объяснений и промедления Уэйд подцепил прохладными влажными пальцами его подбородок, поднимая голову, пока Питер с тихим стуком не коснулся затылком шкафа. Потом Уэйд склонился ближе, утыкаясь носом в волосы за ухом. Питер крепко — до боли — прикусил нижнюю губу, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не раскрошить пальцами столешницу. Несмотря на все попытки не двигаться, от горячего дыхания и лёгкого касания губ к чувствительному местечку вдоль позвонка побежали мурашки, вызывая дрожь во всём теле. И вновь Уэйд отстранился, отпуская подбородок Питера, но касаясь ладонями его боков, сжимая и приподнимая со столешницы с такой лёгкостью, что аж дыхание перехватило. — Второй сезон «Офиса» должен быть интересным, Пирожок Пит. Не могу поверить, что ты его не смотрел. С нынешней молодёжью явно что-то не так, — как ни в чём не бывало сказал он, подходя к дивану, и включил пультом телевизор, оставив обалдевшего Питера растерянно моргать на кухне. В последнее время Уэйд обращался с ним очень осторожно. Как-то… предупредительно. Была в его действиях некая осмотрительность. Но потом он просто будто срывался, подходил и трогал его, прямо как сейчас. Собственнически. Будто Питера мог касаться только он, и никто больше. И это будило внутри… нечто расплывчатое, неясное, во что Питер предпочитал особо не вдумываться. В итоге он тоже пошёл к дивану, устроился, позволив Уэйду накрыть ноги пледом, и бездумно уставился на начавшуюся на экране новую серию ситкома, который они начали смотреть пару дней назад. Питер особо не следил за сюжетом, но в такого рода сериалах вообще не было сюжета как такового, что позволяло расслабиться, наблюдая за нелепыми ситуациями, в которые попадали персонажи, и не бояться пропустить что-то важное. Уэйд, как правило, постоянно и бессмысленно комментировал происходящее, что позволяло Питеру не погружаться в мысли слишком глубоко. И такой порядок вещей Уэйду был явно не в тягость, от чего Питер тоже неохотно, но расслаблялся. Так же как и вчера. И позавчера. Они пялились в телевизор до тех пор, пока у Питера в кармане не зазвенел будильник на телефоне, напоминая, что пора возвращаться домой на ужин к тёте Мэй. Ему было ненавистно ощущение пустоты и холода от осознания, что придётся оторваться от Уэйда. Это не должно быть настолько трудным. Но и так легко позволять наёмнику обнимать себя за плечи и зарываться в волосы тоже нельзя. Когда Питер вынул из кармана телефон, чтобы отключить будильник. Уэйд перестал болтать не прекращая, однако по-прежнему массировал ему голову. Питер прикрыл глаза только лишь на секунду, стараясь не думать, как чертовски не хотелось, чтобы Уэйд перестал его трогать. — Время свидания с тётей? Он молча кивнул, потом, стиснув зубы, заставил себя подняться, высвобождаясь из объятий Уэйда и тепла пушистого пледа с покемоном. Уэйд тоже встал, слегка потягиваясь и провожая Питера до двери. Он остановил его в прихожей, не дав открыть дверь, склонился к нему и поймал его губы в поцелуе, удерживая свободной рукой за затылок. Голова закружилась, пусть поцелуй был недолгим и скромным: без языка, лишь уверенное прикосновения губ к губам, тёплое и крепкое. Когда Уэйд отстранился, сердце Питера неслось бешеным галопом, по коже бежали горячие мурашки, а колени ослабли. И на секунду Питер задумался, не пригласить ли Уэйда на ужин с тётей. Просто чтобы он был рядом. Просто чтобы не пришлось выходить на улицу и чувствовать холод и пустоту в июльскую жару. Но идея тупая. Наверняка Уэйду не хотелось бы тусоваться с Питером и его тётей. Для чего, если он не получит никакой выгоды. Да и ему будет скучно. Слишком… нормальное для него занятие. — Веди себя хорошо, — пробормотал Уэйд тихим рокочущим тоном. Питер сглотнул, с трудом открывая взор от несовершенных губ, и кивнул. — До встречи, — прошептал он, разворачиваясь и выходя в коридор, пока Уэйд держал для него дверь. Питер сунул руки в карманы и побрёл прочь, с трудом заставив себя не оглядываться, несмотря на то что до последнего чувствовал на себе взгляд наёмника. Точно так же, как и в любой другой день этой недели.***
Два дня спустя Питер отправился на патруль. Вечер был жарким и душным. Солнце село несколько часов назад, но воздух едва ли успел остыть после дневного зноя. Во время полёта становилось немного легче. На крышах высоток тоже стало прохладнее. Ткань костюма, конечно, пропускала воздух, но без встроенной системы охлаждения было всё-таки тяжко (её точно не было — он спрашивал у Карен). Питер успел сделать всего пару кувырков, а уже был липким от пота, так что оставалось лишь догадываться, насколько Уэйду в его кожаном костюме сейчас несладко. Однако по нему ничего нельзя было понять. Несмотря на жар, он не отставал от Человека-паука, держась неподалёку, двигаясь всё с той же агрессивной грацией и неуёмной энергией. Питер часто останавливался, чтобы прислушаться к тому, что творилось вокруг; или просто замедлялся, сбавляя темп без особых на то причин, но Уэйд ничем не показывал, что замечал его изнурённость. Они по-прежнему не общались при патрулировании. Разве что когда Питер слишком долго засиживался на месте, а Уэйд помаленьку подкрадывался к нему, чтобы бросить небрежный комментарий или завести монолог о всякой ерунде. Но когда Человек-паук вновь взлетал в воздух, тот всегда сохранял почтительное расстояние и держался в стороне во время драк. И это было… неплохо. Даже хорошо. Они не были партнёрами — Питер не нуждался в помощи. А ещё каждую вторую ночь или около того, когда на улицах становилось слишком тихо или преступников было слишком мало, чтобы унять этот неутолимый зуд под кожей, Питер дожидался Уэйда в пустом переулке, если отыскивал его. Что ж, для них это уже стало традицией — ещё одним ежедневным ритуалом. Сегодня на улицах тихо, а Питер вдруг ощутил беспокойную потребность в чём-то таком, чего желать не должен, однако метнулся меж двух кирпичных домов, спускаясь по стене близ ржавой пожарной лестницы. Он был взвинченным и уставшим одновременно; нервная энергия бурлила внутри, а недостаток сна кипел раздражением. Чувство было знакомым, пусть в последнее время ему и удавалось нормально поспать у Уэйда. Наёмнику понадобилась пара минут, чтобы найти его. Знакомый стук ботинок по железу отдавался в ушах, давая понять Питеру, кто спускался по пожарной лестнице. Питер спрыгнул на асфальт и прижался спиной к стене, игнорируя свернувшееся в животе предвкушение. Он поднял голову, наблюдая за перемещением Уэйда по лестничным пролётам. Последний тот просто пролетел, аккуратно перепрыгнув через перила, приземлившись на тротуар. Питер почти не услышал стука подошв об асфальт, неосознанно облизывая губы под маской. Уэйд точно угадывал, в чём в данный момент нуждался Паук, поэтому он без промедления пересёк отделяющее их расстояние, вжимая его в стену, упираясь ладонями в кирпичи и толкаясь бедром меж его ног. Питер резко выдохнул, будто внезапная близость его удивила, хотя именно этого-то он и хотел, когда спускался сюда. — М-м, — промурлыкал Уэйд низким тоном, который постоянно выбивал у Питера из лёгких весь воздух, оставляя слабым и задыхающимся. — Да. Необходимо дать маленькому Паучишке то, в чём он так нуждается. Питер проглотил стон, прислоняясь головой к стене, обнажая шею. Уэйду она нравилась. А Питеру нравилось, когда он прижимался к ней ртом. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить наёмника за ремни ножен для катан и не притянуть ещё ближе, пока между ними не останется и миллиметра; пока всё, что Питер сможет ощутить, — лишь твёрдое жаркое тело Уэйда, прижавшееся и неподвижно удерживающее его. Питер судорожно выдохнул, когда Уэйд склонился, дразняще прикусывая край маски, медленно проводя языком по трепещущему пульсу. Он не удержался и всё же схватил наёмника за ремни, перекрещённые на груди, чтобы просто устоять на ногах. — «Твоё обнаженное горло выглядит противозаконно, — томно и соблазнительно пробормотал он в кожу Питера, слова — словно патока. — Я незаметно подберусь ближе и прошепчу бесцеремонно. — Его дыхание дразнило повлажневшее от слюны местечко, где под кожей бешено долбился пульс; Питер почувствовал, как подгибались колени. — “Ты, да, ты, осмелишься ли подойти и надругаться надо мной?”»² Уэйд дразняще провёл пальцами по шее, очерчивая обнажённое горло, а когда Питер тяжело сглотнул от прикосновения, одобрительно хмыкнул. — Ты ужинал, Малыш-паучиш? — мокро и жарко пророкотал он ему в горло, одновременно задирая маску до носа. Питеру понадобилось некоторое время, чтобы обрести голос. — Э. Да. — Уэйд в последнее время слишком часто об этом спрашивал. Что раздражало. Но ему всегда удавалось ввернуть реплику, когда Питер отвлекался на что-то более интересное и отвечал, только чтобы ответить и побыстрее вернуться к тому, чем они занимались. — Т-тайскую ели. — Хорошо. — Он опустился ладонями на его талию, словно в награду стискивая и притягивая ближе, вжимаясь бедром в пах крепче, вырывая у Питера горловой стон. От столь тесного контакта между ними и без того твёрдый член дёрнулся в предвкушении, а Уэйд крепко прикусил по линии челюсти. — Очень хорошо, золото моё. Мой сладкий мальчик. Питер приглушённо застонал Уэйду в рот, а когда их языки соприкоснулись, его затрясло от похоти. Уилсон глубоко и непристойно трахал его рот языком, будто желал распробовать на вкус горло Питера изнутри. Будто хотел его поглотить. Не в состоянии сдерживаться, Питер толкнулся пахом, обтираясь о крепкое бедро Уэйда, внутри всё запылало возбуждением от осознания бесстыдства собственных действий. Низко зарычав, Уэйд сжал его талию крепче, помогая двигаться, прочнее притягивая к себе. И это было так хорошо. Так охерительно и распущенно-прекрасно, и голова уже кружилась от удовольствия, а внутри всё бурлило настолько, что Питер, наверное, мог кончить только от этих трений и прикосновений, если, конечно, Уэйд ему позволит. А потом Уэйд вдруг его оттолкнул, впечатывая в стену, и прервал их поцелуй, резко отступая в сторону. Совершенно разрывая всё их взаимодействие. Питер шокированно замер, чуть не падая из-за внезапного исчезновения точки опоры, в теле по-прежнему гудело желание. — Уэйд, — выдохнул он и возненавидел себя за то, как сломленно это прозвучало. Слабо, отчаянно. Возненавидел то, как руки сами собой потянулись к нему, желая вернуть всё как было. — Ш, всё в порядке, Паучок. — Он вновь полностью натянул маску на лицо, потом подошёл к Питеру ближе, закрывая и его лицо. — У нас гости. Гости. Блядь. Понадобилось слишком много времени, чтобы до него дошёл смысл сказанного. Его по-прежнему трясло, но он медленно выпрямился, быстро проверив, чтобы маска сидела как надо. Где-то внутри необъяснимое, паническое, болезненное желание приблизиться к Уэйду — может, просто коснуться его руки — никуда не делось, угнездившись прочнее, сжимая лёгкие в кулак. К счастью, огорчение и надвигающаяся тревожность от внезапно возникшего «гостя» подавили возбуждение. И когда Питер размеренно вдохнул, внутренне подбираясь и сосредоточившись на ощущениях, то почувствовал на затылке предупреждающее покалывание, а потом распознал тихие шаги, приближающиеся из-за угла. Питер слишком отвлёкся на то, чем они занимались, чтобы расслышать их раньше, и с недоумением и негодованием задался вопросом, как Уэйд ухитрился почуять приближение незваного гостя раньше. Спустя пару напряжённых секунд из-за угла показались очертания тёмной фигуры, которая приближалась неторопливо, явно ничуть не удивлённая их присутствием в переулке. — Привет, мальчики. Питер тяжело выдохнул, омытый облегчением и раздражением при виде Чёрной вдовы. Сегодня её волосы были распущены, ярко-рыжие на фоне чёрного воротника тактической экипировки. Но это не делало её образ менее опасным. Почему-то Питеру не удавалось вообразить, чтобы распущенные волосы как-то мешали ей в драке, — наверное, ей известен особый волшебный способ, чтобы в напряжённые моменты они не лезли в глаза, а может, даже помогали бить противников. Питер сложил руки на груди. — Опять меня преследуешь? Кажется, в прошлый раз я ясно дал понять, что это не желательно. Я не хочу, чтобы Тони за мной приглядывал. Чёрная вдова остановилась в нескольких метрах от них, сунув за пояс большой палец и склонив голову набок. Любопытное, почти что дружелюбное выражение её лица было практически убедительным, прямо как у актрисы, которая оттачивала его перед зеркалом. — Преследование подразумевает определённый шаблон действий. А я просто тебя выследила, нужно поговорить. — Поговорить? — подал голос Уэйд откуда-то сбоку; тон был небрежным, но руки напряжённо зависли возле набедренных кобур. — М-м, — утвердительно промурлыкала Наташа, впиваясь взором в Дэдпула. Тяжёлый взгляд задержался на нём дольше необходимого. У Питера вновь возникло ощущение, будто она могла видеть их лица сквозь маски. — Мне нужно кое о чём спросить Человека-паука. А раз ты теперь постоянно сопровождаешь его на патрулях, то лучше тебе тоже остаться. Никто не стал заострять внимание на том, что Уэйд и так не собирался никуда уходить, и не важно, касался ли его этот разговор. — Вот и отличненько. — Уэйд сунул большой палец за пояс, копируя позу Вдовы, и махнул другой рукой, словно разрешая продолжить. — Так что ты хотела спросить? — Это Уилсон? Блядский боже, почему он никак не оставит пацана в покое? Я-то думал, он отбыл в Африку на очередное смертоубийство. Лучше б там и остался. Чёрт возьми, я лично заплатил бы за трёхмесячный роскошный круиз для него, если б точно знал, что он согласится съебаться. Питер нахмурился, прищурившись на неприметный коммуникатор, спрятанный за ухом Наташи. Та даже не подала виду, что слышала Тони, но Питер прекрасно уловил его голос. Он предполагал, что она прибыла по его душу по приказу Старка, но когда услышал этому подтверждение, всё внутри зажглось от возмущения столь откровенным вмешательством в его жизнь. — ЩИТ кое-что ищет по всему городу, — осторожно начала она, тактично промолчав о том, что их маленькую встречу явно организовал Железный человек. — Мы получаем сообщения о пока ещё не идентифицированном веществе, найденном в нескольких местах преступлений за последние месяцы. — Каком веществе? — спросил Питер, раздражённый и удивлённый тем, что впервые об этом слышал. — Чёрном, органическом, цепком, пока не испортится. — Оно живое? — К собственному удивлению, Питер был заинтригован. Наташа кивнула. — Какое-то время точно. Большинство образцов полностью разложились, когда мы их получили. Оно… — Её лицо слегка скривилось от беспокойства. — Не похоже ни на что, что мы видели раньше. — Блядь, неужто НЛО? — Уэйд качнулся с пятки на мысок, явно разволновавшись от такой возможности. — Да уж. Крутяк. Тони в коммуникаторе притворился, будто его стошнило. — Тьфу ты, блядь. Конечно у этого уродца стояк на инопланетян. Он что же, не помнит, что случилось в прошлый раз, когда они прилетели на Землю? — Полагаю, никто из вас не видел это вещество? — спросила Вдова, на что Питер покачал головой. — Может, ходили какие-то слухи? Вздохнув, Питер крепче сцепил сложенные на груди руки. — Нет. Преступникам, которых я ловил в последнее время, было не до разговоров. Она понимающе кивнула, на лице ни намёка на осуждение. — А на каких местах преступлений его находили? — вмешался Уэйд. Чёрная вдова вновь перевела на него задумчивый взгляд, колеблясь лишь мгновение, прежде чем ответить. — Там, где пропадали люди. Пропадали люди. Значит, похищения. Какого чёрта вообще Человек-паук об этом до сих пор не в курсе? Почему Питер ничего об этом не слышал? — Сколько? — с нарастающим ужасом спросил он. Наташа нахмурилась, и это выражение, в отличие от всех предыдущих, казалось искренним. — Мы не знаем, — призналась она. — В основном это жертвы беспрепятственного доступа. Такие как проститутки или сбежавшие сироты. И бездомные. То есть люди, которых городские власти не потрудятся искать. И из-за которых пальцем не шевельнут, чтобы начать расследование. Питера слегка затошнило. Это происходило во время его патрулей. Месяцами. А он даже не знал. — Я займусь этим вопросом, — решительно заявил он. — Нет, — рявкнул Тони в ухо Наташе. — Мы не знаем, с чем имеем дело; не хочу его втягивать. Скажи, что у нас всё под контролем. — Передай Тони, — прорычал Питер ещё до того, как Чёрная вдова успела открыть рот. — Что если он хочет пытаться отдавать мне приказы, то может явиться сюда и сделать это лично. На мгновение воцарилась тишина, Питер с удовлетворением разглядел на лице Наташи едва уловимое удивление. Уэйд, казалось, быстро врубился в ситуацию и усмехнулся. — А, классическое поведение Железного хера. Он прекрасно осведомлён про слух Паука, но чёртово охуенно раздутое эго не позволяет допустить мысли, что его маленькие махинации раскроют. Будь лучше, чувак. — Ладно, хорошо, — механический голос Тони зазвучал низко от гнева. — Я сейчас прилечу. Наташа закатила глаза, перекинула волосы на другое плечо и прижала ладонь к уху вместе со спрятанным за ним устройством. — Не смей, Тони. Тебе лететь час даже на джете. Возьми себя в руки. Питер подавил неожиданное желание улыбнуться, услышав раздражённые нотки в её голосе. Уэйд фыркнул и пробормотал под нос: — «Что бы ты ни говорил, он всегда будет возвращаться за добавкой»³. Вдова устремила на Питера задумчивый взгляд. — Если что-нибудь найдёшь, прошу, дай нам знать. С этим Питер мог смириться, учитывая, что они уже расследуют это дело. Поэтому согласно кивнул. — Для протокола — я думаю, что это плохая идея. Сосредоточься лучше на спасении простых людей, пацан. Наташа и Питер проигнорировали реплику. Он не стал комментировать то, что исчезнувшие жертвы и были простыми людьми. Как раз таких Человек-паук и должен защищать — невидимых, лишённых благ жителей его города. Именно они и нуждались в его помощи сильнее всего. А он их подвёл. Наташа кивнула на прощание: — Увидимся, Человек-паук. — Потом перевела взор на Дэдпула, тот явно напрягся. — Уилсон. Прежде чем кто-либо успел ответить, Вдова исчезла, плавно скользнув за угол и растворившись в тенях. Как только она скрылась из вида, Уэйд тихо присвистнул. — Чёрт, у меня от неё мурашки по коже. Да, слишком тихо, будто… Ты когда-нибудь смотрел на кого-то, задаваясь вопросом, что происходит в их черепушке? — Ш, — шикнул Питер, подняв руку, чтобы остановить поток бессмысленных цитат из вайна, которые Уэйд явно собирался продолжать приводить. Он слышал, как Наташа вновь подала голос на другом конце квартала. Низко, слегка хрипло, но каждое слово кристально ясно: — Хочешь совет, Старк? — Нежелательно, но валяй. Срази меня наповал. Ты же знаешь, как я обожаю конструктивную критику. — Пора перестать относится к нему, как к ребёнку. Очевидно, он не слишком хорошо реагирует на твои попытки его контролировать. — Да, очевидно. Но ведёт он себя, как ребёнок. Которым и является. — Ты же сказал, что ему шестнадцать. — Точно. Всего лишь шестнадцать. — Ты ведь знаешь, чем я занималась в шестнадцать? Потому что я в курсе, что ты делал в этом возрасте. Вздох Тони был слышен помехами на линии. — Не у всех было травмирующее детство, Нат. — Нет, но спорим — у Человека-паука оно такое. Долгое время стояла тишина, Питер уже собирался перестать вслушиваться, когда разговор продолжился: — Он всего лишь ребёнок, — голос Тони был таким усталым, каким Питер никогда раньше не слышал. — Разве он не может быть просто ребёнком? — Дети растут, Тони. — Чёрная вдова тоже явно устала — её голос звучал теперь почти по-доброму. — Но некоторые растут быстрее других. Некоторым просто приходится. Питер сглотнул появившийся на языке горьковатый привкус и рассеянно потянулся к руке Уэйда, не желая ничего больше слышать. Уилсон тут же переплёл их пальцы: кожа плавно скользнула по армированному спандексу. Он потянул их сцепленные руки выше и коснулся закрытыми маской губами тыльной стороны ладони Питера. — Хочешь сегодня лечь пораньше? Может, вернёмся ко мне на пару часов? Мне кажется, тебе бы не помешало вздремнуть. Питер поджал губы, ожидая, когда желание оспорить слова Уэйда вспыхнет внутри. Он должен оставаться на улицах, и не важно, много на них преступников или нет. Он должен искать пропавших. Он должен разобраться с исчезновениями. Питер ждал, что предположение Уэйда о необходимости поспать, потребности быть прижатым к матрасу большим, горячим, немалым телом наёмника возмутит, всколыхнёт что-то внутри. Но он так устал. Так неебически сильно устал. Поэтому молча кивнул, не желая возражать, а Уэйд, не отпуская его руки, повёл в сторону своего убежища.***
«Офис» был странной комедией, скучноватой и грубой в равной степени. Прежнему Питеру понравился бы подобный сериал. Юмор был остроумным. И ему нравилось, как Уэйд искренне смеялся над шутками, дрожа всем телом, крепко прижатым к нему, посылая вибрации через кожу. Когда персонажи вели себя особенно неистово, он издавал высокие, хриплые смешки. Именно они заставляли Питера тоже улыбаться, пусть и на пару секунд. Вот и сейчас он чувствовал спиной, как от низкого, рокочущего смеха завибрировал Уэйд, сопровождающий происходящее ещё и безостановочными комментариями. Сегодня тот говорил негромко, Питеру легко было не вслушиваться, что довольно быстро погрузило его в сонное оцепенение, хоть усталости не было. Последнюю пару ночей он много спал. Много по его меркам, конечно. После того, что рассказала Чёрная вдова два дня назад, он хотел бы патрулировать дольше, но стоило признать, что Питер совершенно… измучен. У него даже сил не было спорить, когда Уэйд спустя час или два предлагал вернуться к нему и пытаться поспать. Его кровать была такой мягкой. А одежда, которую он давал Питеру на ночь, — просторной и уютной. А ещё пахла безопасностью. Как и всё вокруг. Поэтому в квартире наёмника Питер спал без сновидений. Это раздражало бы. Но почему-то нет. Питер старался следить за сюжетом сериала, но дыхание Уэйда в волосах отвлекало сильнее. Сейчас он сидел меж его раздвинутых ног на диване, прижавшись спиной к широкой груди, не желая двигаться с места, после того как его сюда насильно усадили часом ранее. Уэйд стискивал его талию, другой рукой крепко сжимая запястье, поглаживая большим пальцем тонкую кожу, обтянувшую венки. Прикосновения были столь лёгкими, почти щекотными. Когда Питер сосредотачивался, то чувствовал, как неровный рельеф кожи Уэйда цеплялся за тонкие волоски внизу запястья. Чем дольше он концентрировался на этом ощущении, тем больше оно распространялось острыми, горячими, покалывающими волнами вверх по руке, оттуда — до живота, тут же опускаясь к кончикам пальцев ног. Питер прикрыл глаза, погружаясь в это накатывающее чувство. Спустя недолгое время что-то привлекло его внимание. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Уэйд замолчал. И ещё немного, чтобы осознать почему. Он слегка поёрзывал меж его ног, периодически прогибаясь в спине. И тут же замер, распахнув глаза и раскрасневшись от смущения. Уэйд на секунду чуть крепче сжал его запястье — жест молчаливой признательности. — Знаешь, уверен, что мог бы содержать свекольную ферму. Не похоже, что нужно прилагать много усилий, по крайней мере, судя по этому парню. А ещё можно было бы сделать гостиницу типа «Постель и завтрак» имени Дэдпула. Прикинь, какая тематика комнат была бы? Думаю, одноместный: «Удовлетвори меня, единорог», а двухместный: «Острая головокружительная Страна чудес». А для детишек что-нибудь с верёвками. Дети любят верёвки, да ведь? Надо подумать о покупке здания. Питер снова расслабился, радуясь, что монолог возобновился. Однако как только он вновь переключился на ощущения, стало ясно, что поглаживания большого пальца Уэйда стали менее рассеянными. Более целенаправленными, пусть и по-прежнему лёгкими. Он прикусил нижнюю губу, пытаясь отвлечься от нарастающего чувства, но больше сосредотачиваться было не на чем. И вскоре Питеру вновь захотелось ёрзать. Он подогнул пальцы ног, изо всех сил стараясь сидеть спокойно, несмотря на покалывание по коже. Из-за зуда ему едва ли удавалось чувствовать прикосновения к руке, мурашки мгновенно покрыли всё тело. Уэйд будто нашёл какую-то волшебную кнопку, активирующую все нервные окончания на теле. — А, а, а, не делай так, Малыш-паучиш. — Уэйд убрал руку с талии, нежно прикасаясь большим пальцем к его нижней губе; Питер с резким выдохом выпустил её из плена зубов. — Слушай, Энди, похоже, опять сейчас опозорится. Чувак, нет! Она не любит петь в одиночестве, пойми ты уже! Мне прямо жалко этого парня, но он правда упрямый идиот. Да, так оно, блядь, и есть. Анджела ему даже не особо нравится. Только фантазии о ней. Ты же не станешь спорить, что они с Эрин явно не родственные души. Питер сглотнул, потребовалось усилие, чтобы не прикусить губу снова, потому что Уэйд положил руку ему на бедро, скользнув ниже, к внутреннему шву штанов. Он явно намеренно издевался, Питер на мгновение даже поразился невероятной многозадачности Уэйда, потому что сам даже не помнил имён персонажей на экране. Он старался не шевелиться, правда, но Уэйд не прекращал поглаживаний кожи, что с каждой секундой доводило Питера всё сильнее, вызывая жар, пока воздух вокруг не показался слишком холодным, а кожа — слишком тугой и горячей; он невольно задышал чаще. А потом Уэйд сжал бедро, крепко впиваясь пальцами, и Питер не сдержал тихий всхлип. Он вновь вжался в Уэйда, неспособный оставаться без движения ни секунды больше; дыхание перехватило, когда Питер ощутил прижавшийся к пояснице твёрдый член. Уэйд склонил голову, касаясь губами ушной раковины; дыхание обжигало. — Ты чего-то хочешь, Пирожок Пит? Паркер облизнулся от низкого рокота его голоса, от вибрации, прошедшей через спину, и слабо кивнул. — И чего же? — Уэйд перестал его ласкать, ожидая ответа. — Скажи, чего ты хочешь? Питер подавил стон, зажмурившись; по спине пробежала дрожь. — П-потрогай меня, — выдохнул он, мгновенно вспыхнув лицом и шеей. — Прошу. Уэйд поймал зубами мочку и нежно потянул, тут же дразняще облизывая горячим влажным языком. Скользнув рукой глубже по внутренней стороне бедра, он надавил, раздвигая ноги до невозможности широко, вплотную притискивая их к своим бёдрам; запястье Питера он смял так крепко, словно надел кандалы, и сжимал до тех пор, пока под пальцами не подскочил пульс. — Так, например? — проурчал он, поглаживая и тиская его чувствительное бедро почти возле паха, но старательно избегая касаться того места, где совершенно красноречиво натянулись штаны. Питер протестующе замычал, бессознательно потираясь поясницей о член Уэйда, тщетно жаждая давления совершенно в ином месте, но в споры пока не вступая. Ему было любопытно, что предпримет Уэйд; хотелось просто отдаться в его милость, взять всё, что тот захочет отдать, и верить, что этого будет достаточно. Медленно, так мучительно медленно Уэйд скользнул ладонью выше. Он прижался пальцами к основанию члена, двинулся ниже, под яйца, очерчивая по контуру через хлопчатобумажные штаны, которые Питер украл из корзины для белья. Паркер задрожал от этого ощущения — дразняще-недостаточного и почти крышесносного — и повернул голову, прижимаясь и потираясь щекой о футболку Уэйда. Глаз он не открывал — в темноте было легче. Уилсон вновь очертил вкруговую, не прикасаясь непосредственно к члену. Питер чувствовал трение носа о свои волосы, горячее дыхание и глубокие вдохи, заставляющие ёрзать, но иной контакт между ними наёмник совершенно исключил. Он твёрдо сжимал запястье Питера, что помогало оставаться здесь и сейчас, фокусироваться на биении собственного сердца. Но Питер поймал себя на мысли, что желал не просто этих едва уловимых покалывающих ощущений, а чего-то ещё. Чего-то большего. А потом Уэйд провёл пальцами по твёрдой линии члена, прижимаясь ладонью через тонкую ткань штанов, и Питер буквально подпрыгнул от всепоглощающего удовлетворения, выбившего весь воздух из лёгких. — Да? — промурлыкал Дэдпул ему в волосы, вновь поглаживая член. — Этого ты хочешь? Высоко, требовательно застонав, Питер кивнул, ощущая по всему телу жар и такое отчаяние, которое раньше не испытывал никогда. Не такого рода. Нахождение рядом с Уэйдом всегда означало дикий огонь удовольствия и похоти, нетерпеливые порывы, требующие немедленного удовлетворения, но сейчас он буквально всем телом чувствовал новую, острую потребность на грани срыва. Слишком ошеломительно, одновременно недостаточно, подавляюще-чувственно, рука об руку с голодной, пульсирующей жаждой большего. И никогда ещё Питер не ощущал такого смятения. Какое облегчение — почувствовать прикосновение так остро и чётко, чтобы больше не слышать мечущийся в смятении разум. — Пожалуйста, — выдохнул он, не в силах сдержаться, не в состоянии не толкаться бёдрами навстречу прикосновению Уэйда. Но наёмник двигался вместе с ним, оставляя поглаживания достаточными — чтобы Питер чувствовал прикосновение, но не для полного удовлетворения. После третьей или четвёртой попытки прижаться к ладони плотнее Питер невольно разочарованно всхлипнул. Сердце бешено колотилось в груди. Он совершенно потерял контроль над ситуацией. На грани того, чтобы разлететься на куски, но не в состоянии сделать последний шаг к пропасти. Неспособный больше подобного терпеть, он потянулся к поясу штанов свободной рукой, готовый оттолкнуть Уэйда. Как же хотелось ощутить прикосновение к своей обнажённой коже… — Нет. Питер замер, вцепившись в резинку. Уэйд не останавливал его физически. Не хватал за руки, даже не приказывал. А просто… сказал «Нет». Мягко, но уверенно. А Питеру так не терпелось получить то, что он так хотел. Он в этом отчаянно нуждался. И прекрасно знал, что Уэйд так или иначе даст ему требуемое. Желаемое. Укусит за ухо в наказание, отдрочит жёстко и быстро, но даст кончить. Однако сейчас… он сказал «Нет». Питер судорожно сглотнул, отдёрнул руку от штанов и осторожно положил её на бедро Уэйда. — Вот так, котёнок, — тихим, немного грубым, слегка запыхавшимся голосом похвалил Уэйд. — Именно так. Он продолжал уверенно невесомо гладить, заставляя Питера дышать всё судорожнее: голова кружилась от переизбытка кислорода, пальцы самопроизвольно сжимали ногу Уэйда. Слишком. Так охуительно ошеломительно, и он уже так близко, нереально близко. — Идеальный для меня, — тихо простонал Уэйд на ухо Питеру, неумолимо поглаживая большим пальцем вены на его запястье. И Питер кончил. Он вскрикнул, скрючившись от внезапно ударившего удовольствия, судорожно сжимая кулаки и поджимая пальцы ног. Он содрогался всем телом, член отчаянно пульсировал, и даже сейчас Уэйд не надавил сильнее, продолжая едва уловимо касаться. Создавалось впечатление, что он вытягивал из него оргазм капля за каплей. Питер извивался под его ладонью, пока просто не смог больше терпеть, и оттолкнул ласкающую руку. Из горла вырывались жалобные всхлипы вперемешку с судорожными выдохами, под веками расцветали белые пятна, разрастаясь в красно-чёрные круги. Время тянулось и тянулось. Питер не знал, сколько прошло. Когда он начал приходить в себя, первое, что осознал, — щёки были мокрыми. А Уэйда рядом трясло. Он тяжело, резко, быстро дышал ему в волосы, хватка на запястье — болезненно твёрдая, до синяков. Питер поспешно выпрямился и развернулся к нему лицом, неуклюже вжимаясь губами в его рот, влажно, тепло, прерывисто. Он пробрался ладонью Уэйду в штаны, горячо выдохнув носом от понимания, насколько тот твёрд. Член дёрнулся, когда Питер заточил его в кулак. Головка безостановочно текла, чем Питер не преминул воспользоваться, размазывая смазку по всей длине, от чего Уэйд судорожно выдохнул ему на губы. — Питер, — просипел Уэйд, зарываясь ему в волосы и нежно сжимая; Питер прижался теснее, сцеловывая дрожащие, влажные выдохи с губ. И принялся крепко, быстро дрочить Уэйду, который рвано толкался бёдрами навстречу в кулак; прошло совсем немного времени, прежде чем тот напрягся всем телом и со сдавленным всхлипом перепачкал липким влажным жаром его ладонь и костяшки. Питер впился в его губы долгим, жадным, жёстким поцелуем, выпивая его задыхающиеся полустоны, впитывая и навсегда запирая их внутри. Уэйд гортанно застонал, хрипло и низко, подаваясь бёдрами ему в кулак из последних сил, догоняя уходящее удовольствие, потом отстранил его руку, неуловимо поморщившись от накатившей гиперчувствительности. — Питер… Мой Питер, — прерывисто прошептал он. А потом принялся покрывать поцелуями его лицо, сцеловывая влагу с ресниц, со щёк, лаская губами лоб и подбородок. Он касался с таким трепетом, будто Питер был самой драгоценной вещью на свете. На щёки пролились новые слёзы, Питер хотел потребовать, чтобы Уэйд прекратил. Это было уже чересчур. Такое отношение наполняло его под завязку, раздувая грудь, как воздушный шар, который он не в состоянии сдержать. И прежде чем Питер успел лопнуть и развалиться на куски, Уэйд вновь завладел его губами. А потом крепко обнял и прижал к себе, позволив своему мальчику уткнуться носом куда-то в основание плеча. Питер крепко обнимал в ответ, оба всё ещё дрожали и пытались отдышаться. Так они сидели долгое время. Лицо Питера высохло от слёз, кожу стянуло и покалывало, а Уэйд дышал всё размереннее. В трусах становилось не очень комфортно, а ещё он наверняка запачкал футболку наёмника на спине, вцепившись перепачканной спермой рукой, но двигаться не хотелось. Похоже, Уэйд был с ним солидарен, потому что пошевелился лишь для того, чтобы уютнее устроить Питера в объятьях. Через какое-то время он тихо пробормотал ему в волосы: — It must be your skin, I’m sinking in. It must be for real, ‘cause now I can feel. |Я, похоже, впился в твою кожу. Теперь всё реально, ведь я вновь чувствую детально. — Питер сглотнул: голос Уэйда понизился до шёпота, он словно открывал секрет. Будто нашёптывал признание. — I treated you bad. You bruise my face. | Я обращался с тобой плохо, за что в лицо получил. — Он немного отстранился, а Питер тут же зарылся в его плечо сильнее, но наёмник мягко приподнял его за подбородок, осторожно коснувшись и выдыхая ему в губы: — Couldn’t love you more, you’ve got a beautiful taste. | Я очень тебя и твой неповторимый вкус любил⁴. Питер заскулил, отворачиваясь от поцелуя: — Я… Я не… — Ш, — усмирил его Уэйд, мягко обняв ладонью за щёку, втягивая в ещё один нежный полупоцелуй. — Свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. — Он дразняще провёл языком по его нижней губе, настойчиво раскрывая рот, толкаясь внутрь, словно желая распробовать на вкус, тихо напевно мыча и легко улыбаясь. — Будь паинькой, делай то, что я хочу⁵. Питер не сдержался от фырчка, разрушившего их поцелуй; с тихим смешком он вжался лбом в лоб Уэйда. — Ты на полном серьёзе цитируешь мне Набокова? Ответная улыбка Уэйда заставила всё внутри трепетать. — Лану Дель Рей, малыш. Королева шарит. — О боже, — притворно-возмущённо покачал головой Питер. Но на несколько блаженных мгновений он просто не мог перестать улыбаться.***
Ночь была тёплой и удивительно ясной. Ветерок расчистил небо от облаков, обнажив парочку ярких звёзд, мерцавших сквозь дымку лёгкого смога: далекие огни бархатного космоса. Питер, переодетый в костюм Паука, мчался на паутине через Квинс, как всегда в половине одиннадцатого спеша покинуть слишком маленькую комнату, переполненную воспоминаниями и давящими стенами. Пришлось сначала дождаться и убедиться, что тётя Мэй крепко уснула. Однако ещё было слишком рано, поэтому отсутствие слежки со стороны Уэйда его ничуть не удивило. Подавив всё же пришедшее чувство разочарования, он не стал вслушиваться в поисках бормотания наёмника, его ровных выдохов при беге или тихого стука сапог по мостовой. Он не нуждался в его компании, не от самого дома, по крайней мере. Скорее всего, Уэйд выследит и сядет к нему на хвост где-то ближе к центру города. Питер летел быстро, не сдерживаемый скоростью перемещения кое-кого по земле, жаждая начать патрулирование. Впервые за долгое время его толкало не чувство вины или ответственности, но желание что-то поменять. Погрузиться в работу, распутать головоломку, выяснить, что происходит и как положить этому конец. Он думал о пропавших людях — некоторые из них могли быть его ровесниками, а может, и младше. А он и понятия не имел о происходящем, пока ЩИТ не соизволил поделиться сведениями. Именно это заставило Питера осознать, как много событий происходило в городе, о которых он совершенно ничего не знал. И просто беготня ночами по городу, как оказалось, мало помогала. Он должен был делать больше, должен разбираться с подобными вещами, выслеживать похитителей, убийц и насильников. Полиция делает всё, что в их силах, но Человек-паук мог сделать гораздо больше. У него были сверхспособности, так что вся ответственность лежала на его плечах. И пора уже начинать серьёзнее подходить к работе. И начать с выяснения информации об исчезновениях и таинственном веществе. ЩИТ эта якобы инопланетная субстанция явно больше интересовала, значит, Питер будет решать вопрос с пропавшими гражданами, пока не отыщет всех до единого. Сейчас у него нет серьёзных зацепок, но, наверное, стоило бы поинтересоваться у людей, находящихся в гуще событий. Тех самых жителей «беспрепятственного доступа». Питер наконец приземлился на крыше банка в Мидтауне, Уэйда по-прежнему нигде не было видно. Он мог бы подождать — наёмник наверняка скоро подтянется, — однако внутри кипела жажда начать действовать. Не откладывая. К тому же тактика Уэйда по выбиванию из людей информации кровавее и болезненнее необходимого в данной ситуации. Лучше Питер начнёт, попробует сам что-то выяснить, а Дэдпул присоединится к нему позже. И он помчался дальше по крышам, останавливаясь каждую пару кварталов, чтобы прислушаться к разговорам в переулках. Вскоре удалось найти мужчину в грязной футболке и рваных кроссовках, копавшегося в помойке за рестораном. Рядом стояла небольшая тележка, заваленная газетами и пластиковыми пакетами с одеждой и другими вещами. Питер мягко приземлился на асфальт, цепляясь за стену, чтобы не напугать мужчину. Оказавшись в нескольких метрах от него, он откашлялся: — Извините. Бездомный резко обернулся и споткнулся о выбоину в асфальте, выронив всё, что было в руках. — Простите! Я не хотел напугать. Просто хотел задать пару вопросов. — Питер шагнул ближе; бездомный отпрянул, мечась взором с Человека-паука к выходу из переулка и обратно. — Что? — У меня к вам несколько вопросов, — медленнее повторил Питер. — В последнее время случилось несколько пропаж людей. Возможно, бездомных. Вы что-то об этом слышали? Мужчина энергично затряс головой, затеребив нечёсаную седую бороду. — Я не в курсе. Клянусь, не знаю ничего ни о каких пропажах. Питер нахмурился. — Может быть, вы знаете кого-то, кто о них говорил? Какие-нибудь слухи, сплетни? — Нет, я ничего не знаю, — вновь помотал головой мужчина; Питер заметил, как задрожали его руки. — Пожалуйста, клянусь. Клянусь вам, что я ничего не знаю. — Хорошо! Всё в порядке, не волнуйтесь! — Он прижал руки к бёдрам и осторожно шагнул ещё немного ближе. — Я просто… Мужчина хрипло вскрикнул и резко бросился на улицу. — Бля, — пробормотал Питер, глядя на то место, где только что стоял бездомный. Неудачно получилось. Питер подошёл к брошенной тележке, заглядывая внутрь в поисках документов или адреса, куда можно было бы вернуть вещи этого мужчины (не надеясь, впрочем, что-либо найти). Наверное, лучше оставить их тут в надежде, что он вернётся за пожитками. Но это маловероятно, учитывая, как сильно жестокий народный мститель только что напугал его. Питер тяжело вздохнул и, чувствуя себя полным идиотом, поднялся на крышу. В последние месяцы он отличался не самой хорошей репутацией: сначала бил — потом задавал вопросы. Возможно, если б он выглядел немного менее устрашающе, то добился бы положительного результата… — Карен, — пробормотал он неохотно. — Переключи костюм в обычный режим. Красно-синий. — Конечно, Питер. Режим скрытности отключен. Питер посмотрел на свои руки, обтянутые перчатками, потрясённый яркостью цветов. После столь долгого ношения чёрного и тускло-серого эта расцветка казалась слишком кричащей. Теперь он чувствовал себя уязвимее, будто неоновая вывеска, привлекающая взор. Но если он хотел, чтобы с ним начали делиться информацией, оно того стоило. Питер вновь рванул с места, направляясь в самые бедные районы Манхэттена. Он остановился, лишь заметив кучку подростков на углу улицы. Можно было бы принять их просто за компанию друзей, болтающихся по неблагополучному району в поисках приключений, если б не их отстранённое друг от друга положение. Они не болтали, но обменивались опасливыми взглядами после каждой проезжающей мимо машины. А ещё их одежда. И напряжённость в позах, когда автомобили замедляли ход. Питер сглотнул горечь, осторожно приблизившись к ним, не зная, как лучше начать. Он мельком подумал, что можно бы вернуться домой и переодеться в обычную одежду, ведь обычному парню они могли бы открыться быстрее, но просто не хотелось тратить время. Если всё это зря и он ничего не добьётся, позже будет тяжелее продолжать расследование без костюма Паука. В конечном счёте ничего лучше «Привет, э, извините» он придумать не смог. Все, как одна, головы повернулись в его сторону, половина подростков тут же бросилась наутёк, скрываясь в соседних переулках. Одна девушка пробежала полквартала, явно удерживая что-то в сумочке, и остановилась возле припаркованной машины, настороженно уставившись на Человека-паука издалека. И лишь двое остались на месте — напряжённые, готовые в любую секунду удрать. — Чё те надо, блядь? — спросила девчонка, вызывающе вздёрнув подбородок. — Я просто хотел кое-что спросить, — заверил Питер, изо всех сил стараясь говорить спокойно и не подходя ближе. — Мне нужна помощь. С… расследованием. — Ты правда он? — подал голос паренёк из-за спины другого подростка. Он отступил, готовый убежать в любой момент, то и дело меча обеспокоенные взгляды в девушку. — Ты — Человек-паук? Питер кивнул. — Да. Это я. Паренёк оглядел его с ног до головы, будто искал признаки обмана. Слава богу, он не стал просить доказать свои слова. — Тогда с хера ли тебе нужна наша помощь? Вопрос правильный. — Я расследую серию пропаж, — объяснил он. — Вы что-нибудь об этом слышали? О… пропавших людях или… чём-нибудь странном? Они обменялись взглядами, и страх промелькнул на их лицах, ударив Питера в живот. Однако паренёк первым пришёл в себя и покачал головой. — Мы ничего не знаем. — Он отступил на шаг, комкая руками тонкую липкую футболку на животе. — Пойдём, Джесс. Но девушка не двинулась с места. Она тяжёлым задумчивым взором смотрела на Человека-паука. Питер задержал дыхание. Она очень медленно сделала пару шагов в его сторону. Свет уличного фонаря попал на пряди волос, выбившиеся из косичек, высвечивая рыжеватые корни и окрашенные в синий концы. — Ты хочешь их найти? — Да. — У него не хватило духу сказать ей, что, вероятно, все пропавшие люди уже мертвы. — А если найдёшь, ты… поможешь им? — Сделаю всё, что в моих силах. Джесс скрестила руки на груди, резко кивнула, на что паренёк за её спиной тяжело вздохнул. — Мы всё знаем о пропавших людях. Возбуждение подскочило под рёбрами, но он постарался не выдать нетерпения. — Что вам известно? Она пожала худыми плечами. — Не много. Но люди пропадают направо и налево. В основном сбежавшие из приюта, да даже живущие там. Приёмные дети тоже. Или наркоманы. Маркиз уже столько клиентов потерял… — Тихо ты! — отчаянно зашипел паренёк, прерывая на полуслове. Она бросила на него равнодушный взгляд через плечо, потом продолжила: — Бизнес Маркиза скоро загнётся, и он от этого бесится. Он узнал даже больше, чем изначально планировал, осознание камнем упало в желудок. — Кто-нибудь видел, что с ними стало? Может, свидетели, которых вы знаете лично? Джесс покачала головой, взгляд голубых глаз предельно серьёзен. — Они просто пропадают, и всё. Испаряются в воздухе. — А как зовут пропавших, вы знаете? Может, удастся найти свидетелей, которые видели, откуда их похитили. Ребята молча переглянулись, нахмурились, явно колеблясь. — Да, вообще-то, знаем. Кое-кто следит за ними. — Джесс оглядела улицу, прежде чем приблизиться к Человеку-пауку: — Бумага есть? Он с сожалением похлопал по бёдрам. — Нет, но можешь просто сказать. Я запомню. — Или, скорее, Карен. Она быстро покачала головой. — Нет, лучше… Вот. — Она прошла мимо к мусорному баку и сняла рюкзак. Достав блокнот с карандашом, оторвала уголок листа. Что-то накарябав на бумаге, Джесс замерла, перечитывая написанное. Потом сложила бумагу пополам и протянула Питеру. Ногти её были розовыми, обкусанными по краям. Питер взял записку. — Я, э… Я кое-кого знаю, — пробормотала она, не глядя на Человека-паука. — Моя подруга Дежа. Мы вместе учились в школе, она рассказала мне об этом месте, я там иногда ночую. Мы с ней друг о друге заботились, но… Я уже очень давно её не видела. Пару недель точно. Задержав дыхание, Джесс посмотрела на Питера, взор потускнел в смятении и печали. — Она охуеть какой хороший человек, понимаешь? Он сглотнул ком в горле и кивнул — единственный ответ, на который сейчас был способен. — Спасибо. Джесс перекинула рюкзак через плечо и сошла с тротуара. — Просто отыщи их, хорошо? Или хотя бы людей, творящих эту хуйню, и надери им жопу. Питер издал тихий хриплый смешок. — Так и сделаю. Она саркастически отсалютовала ему и, развернувшись на каблуках, направилась вместе со своим другом вниз по улице. Питер выстрелил паутиной в ближайшую крышу, устроился на выступе и развернул записку. Там были накарябаны имя и адрес. Роуэн Бейли улица Сэйф Хоризон угол 125-й и Харрисон Зацепка. Настоящая, блядь, зацепка. Реальный человек, который сможет подтолкнуть в верном направлении. Питер с облегчением выдохнул, но тяжесть в животе никуда не делась. Почему мир вообще такое ёбнутое место? Питер вздохнул, сунул записку в потайной карман костюма и поднялся на ноги. Ему хотелось действовать, но просто так заявиться в ночлежку посреди ночи, ища человека, которого там даже может не оказаться, — глупая затея. Нужно хотя бы дождаться утра. А сейчас он мог бы порасспрашивать ещё кого-нибудь. Разок ему повезло, пусть большинство свидетелей и разбежались куда глаза глядят. Может быть, получится отыскать ещё кого-нибудь. Но когда Питер вновь полетел через город, он не сразу понял, что направлялся в сторону явочной квартиры Уэйда. Он вошёл в дом через окно, ловко перепрыгивая неубранную постель и бесшумно прокравшись в гостиную, соединённую с кухней. У двери горела лампа, но в квартире было тихо. Питер прыгнул на диван и принялся ждать, сердясь на Уэйда за то, что тот не нашёл его на улице. Прождав какое-то время, Питер хотел было включить телевизор, но «Офис» продолжать смотреть без Уэйда не желал. А что ещё можно оставить бубнить на фоне, идей не возникло, поэтому он схватил со стола ножик и принялся вертеть его в руках, обдумывая, что сегодня удалось узнать. Несмотря на то что все, кого похитили, из групп людей, не отслеживаемых властями, их было слишком много… Так что в полицию хоть несколько заявлений, но должно попасть. Можно было бы хакнуть их архив, прошерстить на предмет зацепок, относящихся к делу. Может, удастся найти конкретные места или свидетелей. ЩИТ побывал в некоторых местах похищений — можно расспросить Наташу о подробностях. Но иного способа связаться с ней, кроме как через Тони, Питер не знал. А Старка сюда втягивать совсем не хотелось. Телефон завибрировал, прижатый костюмом к бедру. Питер вытащил его, с удивлением заметив, что уже половина пятого. Пора возвращаться домой, пока тётя Мэй не проснулась на утреннюю смену. Питер с напряжением вслушался в окружающую обстановку, нахмурившись, когда не уловил никаких признаков присутствия Уэйда. Наверное, тот всё ещё искал Человека-паука на улицах. Хотя к этому времени Уэйд, скорее всего, уже додумался бы проверить собственную квартиру… Чувствуя себя законченным параноиком, Питер ещё раз прошёлся по кухне и спальне, заглянул в ванную и шкаф, но всё было на своих местах. Злясь на самого себя, Питер вылез через окно и, не допуская колебаний, полетел к дому без оглядки. Глупость какая-то. Уэйд не обязан сопровождать его на каждом ёбаном патруле. Он спокойно мог провести парочку сраных часов без наёмника, дышащего в затылок. И о его отсутствии не стоило переживать, как какой-то ёбаный навязчивый бойфренд. Блядь. И всё же. Питеру не удавалось избавиться от гнетущего, ужасного чувства, поселившегося под кожей, ведь всю дорогу до Квинса он не видел ни намёка на след Уэйда. И это… было не совсем обычно. Он притворился спящим, когда тётя Мэй заглянула к нему перед уходом на работу, но на самом деле сна не было ни в одном глазу. Ещё пару часов он просто лежал, пялясь на длинную тонкую трещину в потолке, наматывая на палец нитку, торчащую из руки игрушечного Дэдпула. Примечания: Использованные песни: ¹ В названии главы и эпиграфе строчки из песни Every You Every Me — Placebo «Carve Your Name Into My Arm». — В тексте главы использованы стихи: ² Your Past Life As A Blast — Okkervil River. ³ Stumbleine — The Smashing Pumpkins. ⁴ Glycerine — Bush. ⁵ Off to the Races — Lana Del Rey.