Уэйд [Белый] {Жёлтый}
Позволь мне в венах твоих бежать, Строить стены вокруг, на цепи тебя сажать. Нет, я не зло во плоти, Но лишь с тобой мне по пути. Позволь держать тебя в объятьях, Как заложника — в моей кровати¹.
{Паучишка всё ещё изображает недотрогу, а?} [Теперь это ему не поможет.] {Да. Определённо не поможет. Мы его найдём.} [И поймаем.] {И накажем за непослушание. Плохой Паучок.} Уэйд неопределённо хмыкнул, не соглашаясь, но и не возражая. Несмотря на покладистость Питера днём, его отсутствие вечером ни капли не удивляло. Уэйд прекрасно понимал, что будет непросто с тем Питером, который сейчас агрессивно и язвительно защищался, словно злобный маленький зверёк. Так что его особо не заботило, что в три ночи по-прежнему приходилось искать Человека-паука, обшаривая все его привычные (и непривычные тоже) места обитания. Питер упрямо не появлялся нигде, вероятно, чтобы досадить Уэйду. {Плохой мальчик.} [Мы его проучим.] Уэйда тревожило, что Питера теперь не особо заботили пропуски патрулей. Он, конечно, всегда хотел, чтобы малыш немного расслабился и не был к себе настолько строг, не придерживался самых высоких стандартов, беря ответственность за каждое преступление в городе. Но чтобы всё произошло именно так, как сейчас, Уэйд не желал. {Ну, по крайней мере, мы его покормили. Чёрт, он выглядел так восхитительно, запихивая эту пиццу в свой ебабельный ротик.} — Этого мало, — пробормотал Уэйд, болтая ногами в воздухе. Он сидел на крыше отеля, на котором остановился, вертя в пальцах охотничий нож, и хмурился. Влажный ветер успокаивающе обдувал губы — он закатал маску, чтобы чувствовать благоухание ночи. — Пити всегда был тощим. А паучий метаболизм только вредит попыткам как следует накормить. [Как думаешь, сестра Мэй его достаточно кормит?] {А то убьём её нахуй}, — прошипел Жёлтый, на что Уэйд стиснул зубы. — Не заставляй меня снова вонзать в глаз нож, — угрожающе прорычал он, не желая, чтобы Жёлтый развивал мысль. — Эта женщина делает всё, что может, и справляется охуенно. Так что завали свой ёбаный рот. {Принято.} Он кивнул, закрывая тему. Убрав нож, Уэйд поднялся на ноги. — Ну, где ещё можно поискать, ребята, есть идеи? [Можно просто пойти к нему домой.] Уэйд фыркнул, направляясь к пожарной лестнице, зигзагами спускавшейся по боку здания. Белый уже предлагал это ранее, но Уэйд не хотел нарушать личное пространство Питера. Не тогда, когда тот совершенно чётко высказал, что по этому поводу думал. — Не вариант. [О да, ведь ждать в квартале от его квартиры, гадая, в каком направлении он рванёт, куда лучше.] {Да, мы могли бы просто проскользнуть к нему в комнату и ждать в постели, — вожделенно ахнул Жёлтый. — О боги, давай так и сделаем? Прошу, пожалуйста-пожалуйста?} — Нет, — прорычал Уэйд, стуча ботинками по железу и спускаясь в переулок. {Аграварраррргарагр но кровать пахнет Питером, и мы могли бы попасть туда, где он спит и трогает себя, а может, даже измазать простыни в нашей…} — Завали свой грязный рот, мы не будем этого делать, — прервал Уэйд. [Но мы могли бы.] Он резко остановился на полпути, удивившись, что Белый так легко согласился с предложением Жёлтого. — А? [Мы его выебали. И теперь трахаемся на постоянной основе. Он наш.] {Даааааа, — с готовностью согласился Жёлтый. — Наш, в любую секунду, когда захотим.} Уэйд нахмурился. — Нет… Он ведь сказал, что мы не то чтобы вместе. [А какая разница?] Уэйд недоверчиво фыркнул. — Да большая! [А мне казалось, что ты перестал принимать к сведению его заявления. К добру или нет.] {Да, точно.} [И не важно, причиним ли мы этим ему боль.] {Или сделаем что-то не так.} [Мы больше его не оставим.] {Больше никогда.} Уэйд сглотнул насухо, горло першило. Он облизнул пересохшим языком обветренные губы, закрыл глаза, сжав кулаки. — Это же не… совсем то, что я имел в виду. [Нет, то.] {Ты что, уже заднюю готов дать?} [Убежишь, как только всё станет плохо?] — Нет, — рявкнул Уэйд, низкий рокот голоса не оставлял места для сомнений. [Хорошо.] Хорошо. Уэйд принялся спускаться дальше, прекрасно понимая, что они не совсем договорились, но приоритеты наметили. Вот это прогресс. Лестница не доходила до самой земли, поэтому Уэйду пришлось перемахнуть через перила, мягко приземлившись на тротуар. Наверное, он пойдёт в Квинс — посмотрит, удастся ли перехватить Паучка у дома, откуда бы тот ни возвращался, если он, конечно, вообще выходил. А если нет, тогда остаток ночи Уэйд подождёт напротив окна, пока не увидит, как Питер покидает квартиру утром. Сталкерство — долгое и неблагодарное занятие, но, по крайней мере, оно здорово занимает. Сделав пару шагов, Уэйд внезапно остановился, сам не зная почему, рука сама собой опасливо потянулась к Бетти на левом бедре. {Что учуяла, Лесси?} Уэйд медленно обернулся, оглядывая проулок, вслушиваясь. Вроде ничего необычного. Ни движения, ни приглушённого дыхания. Они тут одни. Но если довериться ощущениям — вовсе нет. — Хер знает, — пробормотал он, медленно и бесшумно двинувшись в темень проулка, где начиналась длинная вереница мусорных баков у разрисованной граффити стены. Уэйд остановился, оглядывая пространство между баками, чтоб убедиться: там никого. Да и за дверью, запертой на висячий замок, тоже не слышалось движения. Нужно уходить. Похер. Пора продолжать поиски Паучка, а всякие жуткие слизняки пусть занимаются своими делами в темноте. Уэйд не собирался ступать на дорожку борьбы с преступлениями в одиночку — не тогда, когда это могло бы вызвать гнев Человека-паука. А ещё он не собирался вникать в причины, почему именно Питер теперь не хотел его помощи, [Он сказал, что не хочет, чтоб ты в очередной раз нахуевертил.] {А может, он просто безбашенная детка, не желающая ничьей помощи!} да и не намеревался переквалифицироваться в супергероя. Хватит с него этого дерьма. Так что лучше взять Uber до Квинса и забыть это ощущение чужого взгляда на затылке. А потом мурашки прошлись по загривку, и Уэйд резко обернулся, вскинув Бетти. На прицеле был Человек-паук, прилипший к кирпичной стене на уровне глаз: маска небрежно закатана до носа, будто он поднял её, а потом просто решил, что и так сойдёт. Дуло пистолета находилось всего в паре дюймов от его носа. Он даже не вздрогнул. И до того, как адреналин внутри успел осесть, чтобы Уэйд опустил пистолет и отступил, Паучок приподнял голову и медленно, развратно провёл языком вокруг пистолетного дула. Уэйд резко втянул сквозь зубы воздух, всё тело невольно напряглось и вспыхнуло. Он осторожно убрал палец с курка. — Питер… — предупреждающе начал он, понизив голос до рычания. — Он заряжен. Паучок совершенно его проигнорировал, мягко взяв Уэйда за запястье. Неторопливо, осторожно обхватил губами ствол пистолета. {Оу…} [Ох, блядь.] В солнечном сплетении всё сжалось, Уэйд подавил дрожь. Дыхание сбилось, в голове образовалась блаженная пустота. — Питер, — вновь предупреждающе начал он, но в этот раз вместо рычания вырвался стон, а в паху костюм натянулся до невозможности. Питер крепче сжал его запястье, спрыгнул со стены, вбирая пистолет глубже в рот, до самой рукояти. Теперь уже Уэйд не сдержался и застонал, вся кровь устремилась к паху, колени ослабли. {Ох блядь ох блядь ох блядь блядьблядьблядьблядьблядь} На одно дрожащее мгновение оба замерли: Уэйд — пристально вглядываясь в серые глазные патчи маски Паучка, ощущая нарастающее в животе возбуждение; Питер — глядя на него в ответ и затем медленно склоняя голову, соскальзывая губами по стволу чуть ниже. Уэйд изо всех сил стиснул зубы, что-то под рёбрами щелкнуло. Свободной рукой он схватил Питера за затылок, вцепившись в маску и густые каштановые кудри, и надавил, глубже толкаясь пистолетом в маленькое напряжённое горло, одновременно прижимая Питера к стене. Питер поперхнулся, но умудрился застонать: развратно, похотливо. Уэйд мгновенно прижался к его бедру — горячий, твёрдый, отчаянно жаждущий. Паук же впился пальцами в его задницу, грубо, неистово притягивая к себе ещё ближе. Уэйд вытащил пистолет из его рта — ствол блестел от слюны — и провёл дулом по челюсти и ниже — по всему телу, заметив, как задрожали губы Питера. Уэйд дёрнул его за волосы, запрокидывая голову и обнажая изученную вдоль и поперёк тонкую шею, вырывая у Питера стон. Остановившись дулом у тазовой косточки, он подцепил ткань костюма, обнажая кожу и прижимаясь холодным металлом к животу Питера. Паучок задохнулся и заскулил, Уэйд чувствовал его возбуждение — такое же горячее и твёрдое, как и его. Питер давил пахом ему на бедро, прерывисто обтираясь, похоже, даже сам не понимая, что делал. Наёмник склонился к нему, оказавшись в миллиметрах от приоткрытых жаждущих губ. В горячем дыхании ощущались нотки гранатового сиропа и вишнёвого ликёра. Уэйд глубоко вдохнул, впитывая аромат, и впился в губы Питера, медленно вылизывая его рот, остро ощущая привкус алкоголя, горящего на бархатистом языке. — Это что еще такое, м? — спросил он, покрывая губы Питера жадными, ревнивыми поцелуями, поворачивая его голову так, как хотелось, отыскивая более удобные способы, чтобы вылизывать из его рта этот вкус снова и снова. Питер лишь стонал в ответ — его язык был занят, пока Уэйд, прикусив его нижнюю губу, не прервал поцелуй, прижавшись ко лбу Питера своим, чтобы вновь прорычать: — Ты пил, непослушный мальчишка? Питер обмяк в его руках, дыхание прерывисто вырывалось изо рта. Потом он заметно напрягся, впился ногтями в бёдра Уэйда и тихо, но свирепо зарычал, мстительно прихватывая зубами его нижнюю губу. Было больно. Но член, стиснутый узкими кожаными штанами, требовательно запульсировал. — Может, и так, — прошипел Питер, занятый покусыванием подбородка Уэйда. — А может, мне даже покупали выпивку разные мужики. Всё тело пронзил гнев и ревность, он зарычал, отбрасывая пистолет, и резко развернул Питера лицом к стене, грубо вжимая в кирпичную кладку. Паучок прижался щекой к кирпичам, стон вырвался из горла. Уэйд крепко прижался к нему сзади, Питер начал сопротивляться, ещё сильнее вжимаясь в его тело, притираясь задницей к паху и вырывая ответный стон. Уэйд вцепился пальцами в его растрёпанные, спутанные волосы, обхватил рукой шею, притягивая ещё плотнее к себе. — Помнишь? — спросил Уэйд, голос скрежетал в глотке, как стекло, он склонился, зарываясь лицом в шею Питера и впиваясь в кожу жадным, грязным поцелуем. — Помнишь, как точно так же ты отдался мне в первый раз? Питер высоко и страстно заскулил, Уэйд и сам уже дрожал от невероятного желания и жажды. Он толкнулся бёдрами. Один, два раза, снова и снова, мягко вонзаясь зубами в гладкую кожу, вжимая Питера ещё крепче в стену. Укус был не сильный, но ощутимый; свободной рукой Уэйд скользнул вперёд, неплотно прижимаясь к члену, стиснутому костюмом Паука. — Да, вот так, — выдохнул он, утопая в судорожных всхлипах Питера. Он ни на секунду не переставал коротко и жёстко толкаться бёдрами, будто мог выебать его прямо через костюмы. А Питер толкался попкой навстречу, расплавленное удовольствие сквозило в каждом их движении, в каждом касании друг к другу, превращая кровь Уэйда в лаву. — О боги, — едва слышно выдохнул Питер, упираясь ладонями в стену, чтобы тут же начать толкаться сильнее, сразу и на пах Уэйда и на его ладонь. — О Господи, Уэйд, пожалуйста. Прошу, трахни меня. Он резко замер, крепче прижав к себе Питера, от очередного прилива сильнейшего желания почти подкосились колени. — Ебать. Питер протяжно застонал, извиваясь, зажатый между стеной и Уэйдом. — Бля, ты так мне нужен… Х-хочу тебя внутри, Уэйд. Прошу. — Голос звучал совершенно пьяно. Пьяно от липкого густого удовольствия, разливавшегося меж ними каждый раз, когда они были вместе, — вот как сейчас. И Уэйд тоже чувствовал совершенное опьянение, но усилием воли заставил себя немного успокоиться, сделать паузу и просто выдохнуть. Воздуха катастрофически не хватало — и на целой планете не набралось бы столько кислорода, чтобы унять жужжание в венах, — но Уэйд, изо всех сил цепляясь за спокойствие, аккуратно скользнул ладонью вверх по горлу Питера, помогая ему откинуть голову сильнее, и провёл большим обтянутым перчаткой пальцем по гладкой распухшей нижней губе. — Какое наше стоп-слово, малыш? Питер напрягся, прекратив лихорадочные обтирания о Уэйда, но не совсем. — Оно не нужно. Он крепко схватил его за подбородок, фиксируя на месте, из груди вырвалось рычание: — Нужно. Ты скажешь его прямо сейчас либо всё закончится на этом. Паучок попытался продолжить тереться о ладонь Уэйда, тяжело пыхтя, — но он предусмотрительно убрал руку, упёршись ею в стену рядом с его головой и не давая продолжить. Питер отчаянно застонал, вжимаясь в стену пальцами настолько, что кирпичи начали крошиться. — Питер, — требовательно обронил Уэйд, и Паучок побеждённо обмяк. — Ка… Канада, — прошептал он задыхающимся голосом, дрожа с головы до ног. Уэйд снова подался вперёд, прижимаясь грудью к спине Питера, скользнув рукой ниже, чтобы обхватить за живот и притиснуть попкой к себе, а после — опуститься ниже, нежно поглаживая его член через костюм. — Хороший мальчик, — пробормотал он, покрывая нежными поцелуями подбородок Питера. Паук весь дрожал в его объятьях, с каждым выдохом издавая жалобные тихие стоны, отдававшиеся у наёмника где-то под рёбрами, цепляясь за остатки его искалеченного сердца. — Пожалуйста… — Я рядом, детка, — успокаивающе пророкотал Уэйд, предупредительно сжимая бедро Паучка, чтобы перестал тереться, и, подцепив большими пальцами резинку его штанов, потянул вниз. Явно почувствовав, как ночная прохлада обдала голую задницу, Питер заскулил, тут же отвернув лицо от Уэйда и упираясь лбом в кирпичи. От столь великолепного покорного вида Уилсон скрипнул зубами. — Ты неебически прекрасен… Быстро стянув перчатки, он коснулся двумя пальцами губ Питера. — Соси, — мягко приказал он. Питер поскуливал, когда Уэйд раскрывал его. Звуки приглушала темнота и густой жар между ними. Уэйд не торопился, размеренно погружая сначала один, потом второй палец в тугой шелковистый жар дырочки Питера, тут же добавляя припасенную в карманах смазку, чтобы каждый толчок был скользким и приятным. Согнув пальцы внутри, он точно попал в нужное местечко — Питер высоко, громко и неуверенно застонал, так головокружительно, что Уэйду понадобился весь самоконтроль, чтобы не кончить прямо тут же себе в портки. Время тянулось в тумане лихорадочного возбуждения, пока мольбы Питера не стали надтреснутыми, неистовыми, а Уэйд растерял все остатки выдержки. Сцепив зубы, он протолкнулся головкой внутрь, прижимая Питера к себе за грудь. И, блядь, теперь всё чувствовалось ещё лучше, чем в первый раз. Если такое вообще возможно. Так туго, тепло, скользко и бля-бля-бля. — О боги, малыш. О Господи, ты такой… Бля, как же хорошо. Такой идеальный для меня, родной. Питер, казалось, неспособен был вымолвить и слова в ответ — лишь стонал и хныкал, толкаясь на член Уэйда из последних сил. Уилсон хотел, чтобы всё случилось медленно, он не торопился входить на всю длину — только пара сантиметров внутрь и наружу, постепенно ослабляя напряжение мышц. Но Питер решил по-другому, резко схватив Уэйда за ремень и дёрнув на себя. С неудержимым стоном Уэйд вошёл в него по основание, почти оглохнув от придушенного вскрика Питера, вырвавшегося из прекрасного горла. А потом они начали трахаться. Уэйд, не в силах сдержаться, неудержимо толкался вперёд, с каждым движением бёдер погружаясь в тугую сладкую да да да, а Питер качался навстречу, позволяя ему самому контролировать угол и глубину проникновения, подталкивая его на себя, крепко держа за бедро. Было охуительно хорошо. Просто прекрасно. Вдруг слева раздался металлический лязг, оба замерли. Уэйд затаил дыхание, прислушиваясь и ощущая, как член пульсировал внутри Питера. Кто-то открыл заднюю дверь отеля и вышел в проулок. Уэйд вжал Питера сильнее в стену, прячась в тени, и осторожно повернул голову, выглядывая из-за края мусорного контейнера. Похоже, бармен вытаскивал два мусорных пакета на тротуар. Уэйд ощутил заколотившееся под ладонью сердце Питера. Что-то пошлое, тёмное и горячее скакнуло в животе — Уэйд сопротивлялся этому ощущению всего пару секунд, прежде чем сдаться. Скользнув рукой выше, он прикрыл рот Питера ладонью, двинув бёдрами. Питер всхлипнул, обдавая горячим влажным дыханием покрытую шрамами кожу, как и ожидалось. — Ш, — прошипел Уэйд, склонившись к его уху и прижимаясь губами ко впадинке под мочкой, вновь медленно и неглубоко толкаясь внутрь. — Тише, Паучок. И принялся трахать его, заглушая тихие стоны и мычание рукой, в то время как служащий отеля поднял крышку мусорки, старательно забрасывая внутрь пакеты один за другим. Питер дрожал под его хваткой, густой красивый румянец разлился по подбородку и шее. — Да, вот так, малыш. У тебя отлично получается, — прошептал Уэйд, продолжая толкаться всё сильнее, пока не услышал, как захлопнулась дверь. Как только они остались наедине, Уэйд резко двинул бёдрами, вырывая из Питера короткий резкий всхлип. А после всё понеслось торопливо и беспорядочно: Уилсон снова и снова загонял себя внутрь, следуя навстречу нарастающему удовольствию. Он убрал ладонь от рта Питера, чтобы слушать восхитительные звуки, слетавшие с его сладких губ, и опустился ею на его напряжённый член. Вытащив тот из плена костюма, Уэйд принялся быстро дрочить, желая достичь оргазма одновременно с Питером. Точно зная, что мог подтолкнуть того через край, он впился зубами в основание шеи. Питер закричал, забился в его руках, тут же орошая тёплой шелковистой влагой пальцы. Тугая задница запульсировала вокруг члена, что совершенно свело Уэйда с ума. Дыхание вышибло из лёгких, и, толкнувшись в последний раз, он кончил глубоко внутри Питера, ощущая, как пульсировало всё тело от горячего наслаждения. Прошла словно целая вечность, пока Уэйд, подрагивая в посторгазме, постепенно приходил в себя. Когда это удалось, он осторожно разжал челюсти, отпуская плечо Питера. Оба тяжело дышали. Паучок обмяк в его объятиях, так что Уэйду пришлось его придерживать. Не сдержавшись, он медленно вытянул член до середины и снова толкнулся внутрь — медленно, плавно, просто чтобы почувствовать эту лёгкость скольжения и услышать чистый раскованный стон, сорвавшийся с губ Питера. — Бля, — выдохнул он ему в волосы, заметив, что они повлажнели от пота и облепили щёки. Уэйду в костюме было слишком жарко и неуютно, кожа липла к коже, раздражая шрамы, но он точно знал, что Питеру не легче. И эта мысль заставила его отстраниться, освобождая Паучка из плена объятий, более не чувствуя, как нервно поднималась и опускалась от частого дыхания его спина. Когда член выскользнул из попки, Питер застонал, словно раненый зверь, что заставило маленького Дэдпула вновь окрепнуть. Однако Питер всё ещё обессиленно висел на его руках, поэтому Уэйд заправил и свой, и его члены в штаны, с трудом удержавшись, чтобы провести пальцами между соблазнительных булочек и почувствовать, как истекает спермой его нежная дырочка. — Ты устал, да, малыш? — почти промурлыкал он, повыше натягивая его штаны, чтобы сели, как нужно. Он точно знал, что Питер по-прежнему нормально не спал, пусть под глазами и исчезли тёмные тени. И полусонное мычание лишь подтвердило его догадки. Он трогательно, восхитительно валился с ног. — Давай уложим тебя в кроватку, м? {Кроватку… тёплую… где можно спать и… Да…} — Давай же, сладкий. — Он крепко обнял Питера за талию, придерживая, чтобы тот крепче стоял на ногах, и не напрягаясь повёл в начало проулка. Питер протестующе заскулил, спотыкаясь о собственные ноги, и, не удержавшись, Уэйд подхватил его на руки, словно принцессу. — Я отнесу домой, хорошо? — Уэйд вновь направился к улице, смирившись, что придётся передвигаться по земле, — он не хотел, чтобы его драгоценный малыш карабкался по стенам или кувыркался в воздухе. Когда проулок вот-вот должен был кончиться, Питер зашевелился у него на руках и вцепился пальцами в ремни ножен для катан, с явным трудом стараясь приподнять голову. — Не… Не на… Уэйд остановился, серьёзно посмотрев на Паука. — Не надо что, Пит? Он ожидал едкого комментария от Белого о том, что Питер больше не хотел его прикосновений, — но ни один голос не сделал никаких замечаний. — Не хочу домой, — после большой паузы с трудом выдавил Питер. Уэйд нахмурился. — Хорошо… Но мы ведь не хотим волновать тётю Мэй? Уверен, она заглядывает к тебе по утрам. Питер приоткрыл губы, чтобы ответить, но всё плавно переросло в зевок. — Я сказал… Сказал ей, что буду у Неда. С ночёвкой. — И снова зевнул, обессиленно прижавшись виском к плечу Уэйда. [М-м. Тогда он всецело наш.] Уэйд проигнорировал заворочавшееся в животе возбуждение и решительно покинул проулок. Вместо того чтобы повернуть влево, он пошёл направо, удаляясь прочь из Квинса. — Ладно, Питер, — кивнул он, согреваемый милым податливым поведением Паучка. Он знал, что надо ловить момент, — это продлится недолго. — Я о тебе позабочусь. Уэйд был почти уверен, что Паучишка заснул по дороге в его явочную квартиру, обдавая тёплым ровным дыханием шею. Уэйд изо всех сил пытался двигаться как можно мягче, но Питер всё равно проснулся, когда он стал подниматься по лестнице. Уэйд попытался его убаюкать, но Питер заёрзал, толкая его в плечо, заставив остановиться в коридоре рядом с входной дверью. — Опусти, — недовольно, но сонно пробормотал он. Уэйд опустил его на пол, но всё же продолжал придерживать за талию. — Ты решил вернуться домой? Питер моргнул, очаровательно озадаченно оглядывая пустой, устланный коврами коридор. Наконец он поджал губы и решительно мотнул головой. — Хорошо. — Уэйд легонько подтолкнул его в нужном направлении. — За дверью моя квартира, давай переоденем тебя во что-нибудь тёплое и мягкое и отправимся в постель? {О Господи, он такой охуительно милый, блядь. Давайте завернём его в одеялко и никогда никуда не отпустим, а?} Уэйд отпер дверь (в этот раз ключом) и пропустил Питера внутрь. Он быстро погасил весь оставленный свет, чтобы не ослепить своего Паучка, и направился в спальню, подталкивая Питера. Тот послушно пошёл, немного спотыкаясь, глядя в пол из-под полуопущенных век. Уэйд помог Питеру снять костюм, быстро обтёр влажным полотенцем липкие бёдра и переодел в слишком большую для него футболку и спортивные штаны, затянув шнурок на поясе, чтобы не спадали с узкой талии. Потом он откинул одеяло, помогая ему забраться в постель. Питер мгновенно свернулся калачиком, зарываясь лицом в подушку Уэйда и тихонько мыча что-то под нос. Уилсон нерешительно замер возле кровати — в груди ныло от вида прекрасного Питера: растрёпанные кудри, приоткрытые алые губы, огромные ресницы, тенью падавшие на щёки. Он уже собирался выйти из комнаты, хотя бы чтоб принести стул и поставить возле кровати, но Питер снова что-то простонал и похлопал рукой позади себя, с трудом приоткрывая глаза. — Тише, Малыш-паучиш, — Уэйд быстро стянул костюм и маску, надел другие спортивные штаны и лонгслив и забрался на кровать. — Я тут, рядом. И прижался к тёплому миниатюрному телу Питера, обнимая за талию. Тот пошевелился, разворачиваясь к нему лицом, и прижался макушкой к груди. Раздался тихий вздох, Питер облизнулся, сжимая пальцами подол лонгслива Уэйда и устраиваясь удобнее. {Бля.} [Да уж. Это… не так уж и плохо.] Остаток ночи Уэйд провёл, наблюдая за спящим Питером. Пару раз он проваливался в небытие, но всякий раз, как Паук чуть шевелился в его объятьях, вздыхал или прижимался носом к плечу, он резко просыпался, вновь убаюкиваясь тёплым влажным дыханием на шее. Эта ночь была лучшей из многих, несмотря на бессонницу. Когда солнце поднялось из-за горизонта и Уэйд разглядел окрасившееся мягким жёлтым светом лицо Питера, внутри забурлило горячее умиротворённое удовлетворение. [You know I haven’t slept in weeks. | Знаешь, я не сплю неделями.] {You’re the only thing I see. | Вижу перед собой только тебя².}***
Уэйд морально приготовился к тому, что Питер уйдёт, как только проснётся. Он был готов к горьким, едким словам, колкому языку за острыми зубами. Он думал, что задремлет на минуту дольше и, проснувшись, обнаружит, что Паук выскользнул из постели, испарившись, как пыль на ветру. Однако то, что Питер тихо заскулит, потягиваясь и вновь сворачиваясь калачиком в объятиях Уэйда, с тихим вздохом прижавшись к его груди, было для него полной неожиданностью. И Уэйд совершенно не был готов к мягкости взгляда карих глаз, ожёгшего его сквозь пушистые ресницы; губы приоткрыты, щёки окрашены лёгким румянцем со сна. Ночью Питер почти накрылся Уэйдом, как одеялом. Он старался не наваливаться, чтобы не раздавить, однако, несмотря на все предосторожности, Паук всё равно цеплялся за него во сне, оплетая руками и ногами. В итоге ногу Уэйд закинул на бедро Питера, тяжёлой рукой надёжно прижимая к кровати, наполовину навалившись на него. Во сне Питер, казалось, безумно наслаждался этим давлением на тело, будто то, что он почти задохнулся между Уэйдом и простынями, как-то помогало ему уснуть крепче (и, хотелось бы надеяться, без сновидений). Уэйд внимательно посмотрел в ответ, не смея шевелиться, пока Питер медленно просыпался, сонно моргая и не двигаясь. И вот туман сна окончательно рассеялся. Уэйд удостоверился, что тот прекрасно осознавал, в каком положении находился, прежде чем осторожно поднять руку и медленно провести по его волосам, смахивая непослушные прядки со лба. — Утро, — пробормотал он, не желая нарушать спокойствие, царившее в комнате. Его нагнетало ещё сильнее отдалённое движение машин, доносившееся из приоткрытого окна. Питер прикрыл глаза от прикосновения пальцев и тихо вздохнул, коротко ткнувшись носом ему в подбородок. {Ох, божечки! — напряжённо и обессиленно от желания простонал Жёлтый. — Я хочу просыпаться так каждое ёбаное утро каждого ёбаного дня.} — И я, — едва слышно выдохнул Уэйд, не отрывая благоговейного взора от лица своего мальчика. Питер немного отстранился, оглядывая кровать и всю комнату со слегка расстроенным выражением на лице. Уэйд неохотно опустил руку на его поясницу. Питер шевельнулся под его прикосновением, тут же прижимаясь бедром к полувозбуждённому члену, и, шумно втянув носом воздух и замерев, встретился с Уэйдом взглядами. В его глазах замерло какое-то ожидание, заставившее кровь быстрее бежать по венам. Однако он не двигался, не прижимался теснее, пусть этого и безумно хотелось. — Скок времени? — спустя пару секунд сонно спросил Питер. Уэйда вдруг омыло желанием прижать его к себе крепко-крепко и сжимать до тех пор, пока не сломаются кости. — Почти одиннадцать, — хрипло ответил он. — Опаздываешь куда-то? {Не давай ему поводов, Уэйд! Мы хотим, чтобы он остался. Навсегда.} [Нет, пусть идёт. Лучше не давить на него поначалу. Пусть возвращается по своей инициативе.] И Питер ведь так и сделал. Вернулся к нему. Пусть с оскалом, пахнущий вишнями, алкоголем и чужим одеколоном, но всё равно пришёл к Уэйду. И осознание этого зажгло что-то опасно-обнадеживающее где-то в глубине живота. Питер завозился, выворачиваясь из-под Уэйда, и он не стал ему мешать, пусть разочарование и кольнуло сердце (хоть это и было ожидаемо). Однако Питер не встал с кровати. Просто откатился в сторону, зашарив рукой по полу в поисках одежды, которую Уэйд бросил рядом несколько часов назад. Какое-то время он старательно искал что-то, потом достал телефон, разблокировал и принялся что-то печатать. Потом кинул его на матрас рядом, плюхнувшись на прежнее место, прижимаясь к боку и груди Уэйда, наваливаясь всем телом. — Не, — небрежно обронил он, вновь принявшись ёрзать, пока не оказался под рукой Уэйда, приняв более удобное положение. — Всё нормально, Малыш-паучиш? — поинтересовался Уэйд, с радостью запуская пальцы в эти мягкие спутанные кудри. Волосы довольно сильно отросли за последнее время. — Хорошо спал? Питер скорчил моську, немного наморщив нос и нахмурившись, щёки окрасились в нежный розовый цвет. Уэйду безумно хотелось укусить его. — Наверное, — пробормотал он с лёгким раздражением в голосе. — Кошмары не снились? — осторожно продолжил расспросы Уэйд, пытаясь распутать пальцами слипшиеся прядки. Он пожал плечами, рассеянно теребя край простыни, опутавшей их ноги. Уэйд скользнул рукой с затылка Питера на его подбородок, легонько поглаживая и приподнимая лицом к себе. — М? — Не совсем, — признал он, выглядя несколько недовольным этим фактом. [Хорошо. Тогда он захочет спать здесь на постоянной основе. С нами.] {Ооооо ты правда так думаешь? Да, блядь, каждую ночь, Пити, детка, маленький Паучишка, каждую грёбаную ночь.} — Хорошо. — Уэйд напоследок провёл большим пальцем по нежной ангельской коже, потом опустил руку и сел, осторожно отодвигаясь от Питера, который вынужденно последовал его примеру, мимолётно заглянув в глаза. — Нам нужно обсудить произошедшее вчера. Выражение беспокойства и наигранной беспечности мелькнуло на лице Питера, и он скрестил руки на груди, словно защищаясь. — А что не так? Уэйд осторожно взял Питера за запястья, опуская его руки на колени и заставляя его перестать защищаться — просто спокойно наблюдая, как Питер смущённо заёрзал. — Ты был непослушным, — безапелляционно заявил он, следя за краснотой, спускавшейся на шею Питера. — А такое поведение недопустимо. Явно занервничав сильнее, Питер попытался вырвать руки из хватки Уэйда. Но он с лёгкостью удержал их, ведь Паук не приложил должного усилия, больше играя на показуху. — Не твоё собачье дело, — рявкнул он, оскалив зубки. {мЯу а вот и маленькие коготки нашего котёнка показались} — А ещё, — продолжил он, скривив губы, — ты не имеешь права командовать. Я делаю что хочу. Уэйд одарил его тяжёлым взглядом, от которого Питер неуютно заёрзал, отводя взор в странном сочетании непокорности и подчинения. [Он подчинится. Мы его научим слушаться. Накажем, если придётся. Если так он лучше понимает.] {Агрх. О да.} Уэйд подождал пару секунд, наблюдая, как густо алело лицо Питера и как неосознанно он прикусил нижнюю губу. Потом молча, но демонстративно отпустил его запястья. Он прикоснулся тыльной стороной ладони к его лбу, проверяя температуру. Питер метнулся ярким удивлённым взором в лицо Уэйда, который невозмутимо откинул волосы с его лица. — Как голова? Животик? Есть похмелье? Всё ещё не оправившись от внезапной перемены Уэйда, Питер покачал головой. — Нет. Всё нормально. — Всё равно тебе лучше употребить всемирно известное лекарство от похмелья доктора Уилсона. {У тебя и такое есть? И что же это???} [Да нет, блядь. Уэйд, не корми его ничем сырым или испорченным. Или тем, что лежало на прилавке больше суток. Только мы сможем это безболезненно переварить.] Он едва удержался от закатывания глаз, опустив ноги с кровати и бодро поднимаясь. — Сейчас же приготовлю, лапушка. Питер одарил его недоверчивым, озадаченным взглядом. Но когда Уэйд отвернулся, собираясь уйти, Питер вцепился в его лонгслив, выпутываясь из простыней и неотрывно следуя за ним до самой кухни. Правда, ткань он вскоре отпустил. На кухне Уэйд быстро бросил пустые коробки из-под пиццы в мусорку и зарылся в шкафы в поисках миски и большой сковороды. Потом он с гордостью достал мешок муки, свежее молоко и яйца, торжественно продемонстрировав их Питеру. — Блинчики! {ОЙ! ВКУСНЯТИНА!} Питер наблюдал за ним, стоя неподалёку, восхитительно неуверенный. Поэтому Уэйд отвлёкся на отмеривание (на глаз — у него не было ёбаных мерных чашек, он ведь не какая-то Марта сраная Стюарт) и смешивание ингредиентов. Примерно через минуту Питер вроде как расслабился — подошёл ближе, прислоняясь к стойке на виду у Уэйда. Ему правда нравилось, как Паучок выглядел в его одежде, ещё более маленький и изящный из-за лишней ткани. Он словно бы… немного смягчился. — Хочешь принять душ? — спросил Уэйд, предлагая Питеру очередной повод смыться, на случай если нужно немного сбавить обороты. — Я тут ещё минут пятнадцать буду копаться. В ванной точно есть свежие полотенца и шампунь с ароматом жвачки. Питер молча покачал головой, скользнув чуть ближе к Уэйду, будто такое простое предложение — покинуть комнату — нервировало его. Уилсон с трудом удержался от прикосновения к своему мальчику. Никак не прокомментировав его решение, продолжил заниматься делом, про себя радуясь, что Питер предпочёл остаться с ним, и пусть даже это означало, что его волосы не будут пахнуть в ближайшее время жвачкой. Уэйд принялся напевать себе под нос, исподтишка поглядывая на Питера. Как же невероятно приятно и даже успокаивающе было видеть его тут. Просто здесь. И необязательно болтать, трахаться, или ссориться, или даже драться. Просто… существовать в одном пространстве. {Love my way, it’s a new road. | Полюби мой путь — это новый маршрут.} [I follow where my mind goes. | И голову новые думы займут.] {Swallow all your tears, my love, and put on your new face. | Следуй за ними, с лица боль смахни.} [You can never win or lose, if you don’t run the race. | Тебе не выиграть приз, не начав игры³.] Вскоре на тарелках образовались две стопки дымящихся блинов. Уэйд достал из холодильника кленовый сироп и перетащил всю еду на туалетный столик у дивана. Словно привязанный, Питер последовал за ним. Вместе они устроились на пухлых подушках, потом Уэйд сунул ему одну тарелку. — Ешь давай, Малыш-паучиш. Когда закончим завтрак, жду, чтобы тарелка была пуста и вылизана дочиста. — И, прежде чем заняться завтраком, Уэйд вспомнил: — Ах да, бля! — Вскочив с дивана и стукнув тарелкой о столик, игнорируя встревоженное выражение на лице Питера, он полетел на кухню. — Растущие мальчики нуждаются в витамине C для полноценного развития. Распахнув холодильник, он достал наполовину полную упаковку с апельсиновым соком, а потом занялся поиском стаканов. Развернувшись к дивану, Уэйд заметил, что Питер неотрывно следил за ним со своего места, слегка вытянув шею. Под этим же пристальным взором Уилсон разлил сок в стаканы, принёс их обратно, протянув один Паучку, и плюхнулся на диван, вновь взяв свою тарелку. Питер глотнул сок, нерешительно взглянув на блины. Повиновавшись горячему ноющему чувству где-то под рёбрами, Уэйд отломил вилкой кусочек блина со своей тарелки, макнул в сироп и поднёс ко рту Питера. Тот моргнул, глядя на подношение, и неуверенно наморщил лоб. Но всё же приоткрыл рот, осторожно стягивая зубами с вилки маленький кусочек. Он жевал, старательно не глядя на Уэйда. Это радовало — так ему удалось скрыть удушливую жажду, наверняка отразившуюся на лице. Отламывая кусок за куском, Уэйд принялся поочерёдно кормить то Питера, то себя — и так, пока тарелка не опустела. Потом они принялись за вторую. Питер периодически отпивал сок, к своей вилке не притрагивался, но и против кормления не протестовал. Когда осталась всего пара кусочков, Паучок облизнулся. Потом откашлялся. Уэйд потянул в рот блинчик — пусть была и не его очередь, — давая ему шанс собраться с мыслями. — Если честно, я ничего такого не делал, — смущённо пробормотал он, опустив голову: на глаза упала отросшая чёлка. — Вчера ночью. {Что он хочет сказать? Мы делали кое-что. С его задницей.} [С распускающими руки долбоёбами, о которых Питер тёрся весь вечер, до того как нашёл нас, идиот], — прорычал Белый. Сироп на языке Уэйда вдруг показался слишком липким и горьким, но, с трудом удержав нейтральное выражение лица, он терпеливо ожидал продолжения. — Я просто… ну, танцевал. — Питер вертел в руках пустой стакан, недовольно поджав губы, выглядя при этом донельзя милым. — А они покупали мне выпивку. {Ох бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяядь нет. Плохо. Плохой Паучишка со своими укусами и острым-острым жалящим ядом позволял им себя лапать, лапать нашего мальчика он наш блядь и никто не смеет его трогать никто не смеет травить его сладким ядом и красть его поцелуи и трогать эту нежную нежную кожу, только мы} — У меня быстрый метаболизм, не думаю, что я сильно опьянел. Уэйд медленно моргнул, воззрившись на него сверху вниз, тронутый словами, несмотря на реакцию голосов. Лишь то, что Питер оправдывался, пытался успокоить, очень хороший знак. А ещё — мило и просто прекрасно. Заставляло всё внутри согреться, расклеиться. [Он наш. Наш. Ему просто нужно об этом напомнить.] Уэйд отставил тарелку и мягко взял Питера за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. И снова удушливое желание вспыхнуло внутри, острее и жарче, чем прежде, ему безумно захотелось сделать Питера своим. Заставить понять это. Почувствовать. Он медленно склонился к нему, дыхание смешалось, он чувствовал сладость в его выдохах. — Я знаю, — почти промурлыкал он. — Знаю, Питер. Малыш. А потом Уэйд крепко прижался к его рту, раздвигая губы, надавив пальцами на подбородок, чтобы Питер приоткрыл рот, скользко толкнувшись в жар языком, жадно вылизывая глубины податливого рта. Питер захныкал, беспомощно цепляясь за его лонгслив, позволяя поглощать себя в поцелуе. А Уэйда это лишь разожгло — хотелось целовать жёстче, требовательнее, завладеть Питером целиком. {If I could I’d kiss your lips so hard your entire face would bruise. | Если б мог, то целовал бы твои губы до синяков.} [Write your name in blood on every wall, it would make the evening news. | Напиши своё имя кровью на каждой стене — это будет хитом.] {I’d chain our feet together so that you could never leave. | Я б связал твои ноги, чтобы ты никогда не мог убежать.} [I’d make you love me so much you’d have to ask permission to breathe. | И заставил любить так сильно, что пришлось бы просить разрешение дышать⁴.] Они целовались всё отчаяннее, мокро, непристойно и собственнически-жадно, пока голод не впился когтями так глубоко, что буря внутри улеглась, теперь лишь неспешно бурля, обжигая. А потом Уэйд отстранился, напоследок запечатлев короткий поцелуй на поалевших губах, оставив задыхающегося, податливого и очевидно возбуждённого Питера в покое. Он медленно провёл большим пальцем по гладкой нижней губе, наблюдая за трепещущими густыми ресницами, ощущая, как крепче сжимали ткань футболки пальцы. А потом взял позабытую тарелку Питера и наколол на вилку последний кусочек, выжидающе поднося к его губам. Паучок ожёг его возбуждённым взглядом, но послушно приоткрыл рот. Следующие несколько часов они просто лежали на диване, обнимаясь, где-то на заднем плане работал телевизор. Они больше не общались, не гнались за тлеющим внутри желанием, накрывшим их, словно тёплое неподвижное одеяло. Может быть, Питер пару раз задремал, устроившись головой на груди Уэйда, согретый его объятьями. Когда пробило два, Паучок пробормотал что-то о том, что пора домой, пока Мэй не ушла на смену. Уэйд проводил его до двери, отдав паучий костюм. На пороге они ещё раз поцеловались, сладко и нежно, а потом, пока Питер шёл по коридору, Уэйд долго смотрел ему вслед, ощущая на языке вкус его губ.***
Тем же вечером Уэйд встретил Человека-паука на их обычном месте даже раньше, чем ожидалось. Тот красивой тенью сидел на карнизе офисного здания. Они как обычно вышли на патруль. То есть Паук выслеживал преступников, а Дэдпул следовал на расстоянии, как уродливый ангел-хранитель. Они не разговаривали, но атмосфера между ними была теплее, чем раньше. Не острая и режущая, но наполненная заботой и принятием. И никакой болезненности и надрывов. Питер молча ускользнул в сторону Квинса около четырёх утра, когда преступники залезли в свои норы. Слишком быстро, чтобы Уэйд успел догнать. Но разочарования не было. Уэйд не пошёл в Квинс следом, не спрятался на крыше противоположного здания от дома Паркеров, не стал ждать, когда Питер покажется на улице в следующий раз. Он просто знал, что Питер снова придёт на место встречи завтра ночью. А если нет, то Дэдпул найдёт его. Или сам Питер найдёт Уэйда. А когда на следующий день Питер объявился в квартире Уэйда, забравшись через окно без предупреждения и разбудив его, вытягивая из несколько тревожного сна, наёмник никак это не прокомментировал. Не сказал он ничего и о тёмных кругах под его глазами или о слишком большой толстовке, которую тот надел, хотя на улице было почти тридцать градусов. Он просто поставил «Друзей» на Netflix, заказав китайской еды. А Питер остался до обеда. Уэйд не удивился бы, если б Питер снова начал отстраняться. Или если б он опять что-то напортачил и после всадил бы себе пулю промеж глаз. Но ничего такого пока не случилось. Не в эту ночь. И не на следующий день. И даже не через неделю. Они просто находили друг друга. Снова и снова.