Эпидемия "Z"

С момента, как ушел Лёша прошло 2 часа. Семенюк сидел на подоконнике, нервно перебирая край кофты пальцами и вглядываясь в темноту. Пару раз он замечал движения под фонарями, но это оказывались тупо ходящие, без какой либо цели, бездушные существа. В голову лезли самые ужасные варианты того, почему Лёша ещё не дома. В какой-то момент волнение достигло грани и Вове начало становиться действительно очень плохо. Он ходил по коридору, что-то шептал, подбегал к окну, что-то кричал, в бессилии бил по стенам. В какой-то из моментов очередного прохождению по коридору, взгляд выцепил знакомый окрас коробочки. Из незакрытого шкафа виднелись таблетки, спрятанные ранее Губановым, в процессе отучения от этого Вовы. Вот, что сделало бы сейчас легче... Парень нерешительно остановился, а после резко достал упаковку и взяв почти все содержимое направился на кухню. В руке горстка успокоительного в смеси с антидепрессантами, то что нужно, чтоб отправить мозг в нокаут. Спустя время стало легче, а после слабость и Вову вырубило, только он добрался до кровати. *** Утро... Нет, стоп! Семенюк открыл глаза. Комнату освещал блеклый свет луны. Неужели это всё-таки сон и Лёша ушел только недавно? А вот и знакомый звук открывающейся двери. Хотя нет, что-то не так. Обычно он звал меня когда приходил... Может думает, что я сплю? Вова глянул на часы 22:54 05.07.2018. ^сегодня не может быть 5-го числа, когда Лёша уходил было 4-е^ Сиплое дыхание в коридоре. Губанов прошел в комнату, где уже сидел Семенюк. - Лёш, всё-таки ты долго. Ты кстати представляешь, меня что-то коротнуло, я подумал, что сегодня 4-е июля. - говорил Вова ставая и подходя к парню. - мне даже легче стало, видимо действительно стоило немного поспать. А что у тебя с рукой? Упал? В ответ было молчание. В темноте не очень было понятно, но Губанов выглядел крайне плохо. Кожа была покрыта лёгкими пятнами, на руках застывшие струйки крови и ссадины. На одной из них рваная рана старательно перевязанная бинтом. Лёша сделал шаг вперед, одной рукой поднял голову младшего нежно целуя того в подставленные обкусанные в долгих переживаниях губы. Вова закрыв глаза не заметил, странности в глазах напротив. Обычно блестящие голубые глаза были слегка мутными. Губанов притянул за ремень Вову к себе, прижимаясь к нему всем телом, от чего у младшего по коше шли мурашки. Холодными бледными руками Лёша снял с него мягкую бардовую толстовку покрывая кожу такими же лёгкими укусами. Семенюк от этого только потерял бдительность, ранее незнакомые чувства пробились в голову, этим возбуждая клетки всего тела. Но инстинкты дают своё, резкий и сильный укус в шею, не такой нежный, как раньше. Парень вскрикнул от боли и в этот момент пришло полное осознание происходящего. Из-за сильного передоза препаратами его вырубило на день, поэтому он и очнулся вечером следующего дня, примерно в то же время. Поражённые клетки не давали никакой боли, от чего и не было болезненных ощущений. Лёша скорее всего попался когда выбирал в темноте лекарства, после укуса сразу перевязал рану, но процесс заражения уже пошёл и очень стремительно. В глаза начало темнеть, от сильной боли, по телу прошла судорога. Что-то говорить было поздно, так как вирус уже попал в кровь, поэтому он только глянул в мутные голубые глаза парня напротив, полные сожаления, и отключился. Наверное последний раз и на всегда. Губанов пришедший в себя осознал, что держит в объятьях обмякшее тело младшего. Положив того на постель и по привычке заботливо накрыв одеялом, он лёг рядом смотря на ещё чистое и невинное лицо парня, которое в скоре покроется такими же ужасными пятнами от заражения.