Хар'ри и долгая Охота

Гарри поднял ко рту руку с наручем и что-то коротко то ли прорычал, то ли прошипел в него. Космический корабль на несколько секунд завис, сделал небольшой круг и аккуратно опустился на песок в нескольких десятках футов от Снейпа и Поттера. И из корабля вышел… Папа. Папа… Внушал. При своих восьми футах росту существо двигалось с безупречной грацией молодого книззла. Наброшенный на одно плечо рыжеватый меховой плащ не скрывал зеленовато-серую броню и чешуйчатую кожу, но лишь усиливал сходство с каким-то хищным зверем. Огромная голова казалась еще больше из-за ниспадающих на спину черных щупалец, украшенных металлическими колечками и косточками, напоминавших немного прическу гриффиндорца Ли Джордана. Сердито поблескивали и словно бы светились изнутри жёлтые линзы на маске — от каждой вспышки бедный зельевар, подписанный черти на что, вздрагивал и чувствовал себя очень, очень, очень хрупким. И первое, что папа сделал, окинув диспозицию сил одним взглядом — прописал подошедшему к нему Поттеру затрещину, которая могла бы повалить на землю крепкого трёхлетнего бычка. Гарри только виновато вздохнул, поднимаясь с земли. Кажется, он с подобными мерами воспитания был согласен. И неожиданно папа засвистел и зашипел, как Тёмный Лорд в минуты ярости, обращающийся к своей Нагайне. И… Поттер живенько и бодро зашипел в ответ. «То есть, он ещё и змееуст… Они оба змееусты…» — обречённо подумал Снейп. Продолжая шипеть и посвистывать, «батя» присел на корточки перед сыном, жестом приказав тому повернуться, осмотрел рану на бедре парня, и выудив из отсека на поясе брони небольшой жестяной ящичек, вколол ему шприц какого-то (наверное) лекарства и принялся быстро зашивать рану. Поттер морщился — но не более того. Продолжал шипеть и порыкивать, видимо отчитываясь о ситуации. Закончив обрабатывать рану детёныша, «Поттер-старший» встал, что-то прошипел приемному сыну, и в два своих широких шага подошёл к скромно стоящему в стороне Снейпу. — Ты учился здесь? — Чешуйчатый палец с длинным черным когтем ткнул в сторону школы. Его вполне чистый английский казался каким-то механическим, словно он воспроизводил непривычные для себя звуки. — Да, — коротко ответил Снейп. На большее его бы не хватило. — А те? — Палец переместился на кучку волшебников на пороге замка. — Да, мы все учились здесь, — подтвердил зельевар. — Тогда он будет учиться, — веско заявил «папаша», — я буду прилетать. Следить. У него связь. Убьете сына — буду мстить. Всё. После чего вручил Поттеру какой-то небольшой сундучок, судя по интонации явно выдал несколько указаний, косолапя, вернулся на свой космический корабль, и через несколько минут только глубокие следы на песке напоминали о приземлении внеземного космического корабля. — Вот все бы родители так! — вырвался крик души у Флитвика, который с порога наблюдал за ситуацией и слушал «разговор» с помощью подслушивающего заклинания невыразимца.

***

— Эти со мной, отец, они не добыча, — тяжело вздохнув в мыслях, произнес Хар’ри, пока отец не начал свою охоту на этих странных ууманов. Степень и глубина ответного молчания были показателем того, как удивлен и разгневан одновременно отец. Через секунду он и вовсе отключил связь, но приземлился совсем рядом и вышел из корабля, не скрываясь. Редко такую честь оказывали ууманам — обычно только тем, кто побеждал в честном бою воина, и другие Охотники выходили лишь за тем, чтобы забрать тело павшего собрата. Хар’ри еще раз вздохнул и поплелся к Охотнику, который стоял, нетерпеливо притопывая лапой и скрестив руки на груди. Первое, что сделал яутжа — отвесил сыну тяжелый подзатыльник. «Заслужил», — подумал Хар’ри. — «Заставил отца волноваться, прервать охоту, мчаться за мной, предстать без камуфляжа перед ууманами…». — Я слушаю, сын, — веско обронил Хор’Аш. Хар’ри начал докладывать, начиная с того, как добыча — вот этот в черном балахоне — использовав неизвестно какую технологию, перенес его в другую часть планеты и сумел вырваться. Пропустив часть с охотой на различную дичь в близлежащем лесу (хотя похвастаться очень хотелось!), Хар’ри рассказал о том, как ууманы стали охотиться за ним и смогли ранить и связать. Отец присел на корточки, жестом приказал сыну повернуться и осмотрел раны. Достав аптечку, уточнил: — Чем ранили? — На уумане был щит, отразил выстрел моей лазерной пушки. — То есть рана чистая, — одобрительно наклонил голову отец, вколол универсальный тоник и принялся зашивать. — Дальше. Хар’ри, стараясь отвлечься от неприятных ощущений, рассказал, как его принесли в то большое серое здание около озера, как тот в черном, который не дичь, смог передать ему свои мысли и объяснил, что кровные родители заключили договор на обучение в этом Центре обучения. Отец спросил: — Те, кто победили тебя, учились здесь? — Не знаю, отец, — потупился Хар’ри. Хор’Аш закончил обрабатывать рану сына, встал и подошел к ууману. Невероятная честь для представителя его вида — Хор’Аш задал ему вопросы на его языке. Ууман оказался не глуп, отвечал коротко, по существу. — Ты слышал, что я сказал ууману, сын, — веско обратился к Хар’ри отец. — Можешь считать это своей долгой Охотой.