***
Чунмён не понимал, что от него нужно его соулмейту. Он и не искал его никогда. По мнению Мёна, его сила не так велика и опасна и с ней вполне себе можно спокойно жить. Но чувство постоянного страха и тревоги, приходящие откуда-то извне, не давали ему покоя. Он знает, если встретить родственную душу, сила исчезнет. Ему же лучше. Никто никогда не понимал его стремления к обычной жизни. Людям всегда кажется, что если ты «талантливый», то обязан стать героем. Вот только зачем, думал Ким, если героев в их мире и без того бескрайний океан. Да и большинство из них обычные люди, без сил. Ну справляются же, зачем ещё примешивать особых. А желать обычной жизни и самого просто счастья — особая мечта, отказаться от которой его никто не заставит. Кроме того, брюнету постоянно казалось, что его соулмейт мечтает о том же. О спокойствии и жизни без каких-либо особых сил. Мён верил, что если всё же встретит его когда-нибудь, то действительно сможет дать ему нормальную жизнь, и тот не будет против. Это всегда подкрепляло его уверенность. Только вот соулмейт всё никак не хотел находиться, и это угнетало. Чунмёну уже двадцать шесть, а того все нет нигде, а ведь так хочется… Брюнет и сам не понимал, чего хочет от своего предначертанного. Он лишь чувствовал с каждым днём возрастающее в геометрической прогрессии желание защищать и оберегать.***
Кёнсу не был по-особенному крутым или невероятным. Но он был первым «талантливым», которого смог встретить Сехун. С виду обычный парень, живущий обычной жизнью, но под всем этим скрывалась невероятная мощь. Узнал блондин об этом случайно, когда тот, разозлившись, чуть ли не расколол главную площадь своей деревушки на две части. Видит Бог, он действительно смог бы уничтожить свою деревню, если бы не подошедший вовремя Чонгук — его парень. На самом деле, эти отношения казались Сехуну невероятно странными. Всегда спокойный Кёнсу (но если его взбесить, он и убить может, это О познал ещё с самого момента их знакомства) и бодрячок Чонгук, который зачастую не может спокойно усидеть на одном месте и пары минут. Эти парни точно стоили друг друга. Как-то раз До признался Се, что Чон даже близко не его предначертанный, но именно с ним «талантливому» было легко и спокойно. Самое невероятное в этой ситуации то, что блондин не считал эти отношения неправильными. Да, у каждого был свой соулмейт, они прекрасно знали, что не связаны «в поднебесье», но им было уютнее друг с другом, чем с кем-либо другим. Не то, чтобы Су не мечтал когда-нибудь встретить своего соулмейта, просто он не думает, что теперь ответил бы ему взаимностью. Когда-то давно, да, но не сейчас, когда у него есть непоседа Чонгук. «Да и о какой любви может идти речь, чёрт возьми, если мы, по идее, даже не знаем друг друга?» — сказал ему в тот день брюнет. А Сехун тогда на полном серьезе задумался об этом. Действительно, на что он вообще надеется, чего он ждёт от своего предначертанного судьбой человека. Да, он верил в защиту и крепкую опору со стороны того, кого он, по сути, не знает и вовсе. Тогда в его душу впервые закрался скепсис. Хотелось рвать и метать, ведь даже если и найдёт то, что тогда…***
Чунмён привык к липкому и тягучему чувству страха откуда-то извне, и когда тот пропал (всего лишь на несколько минут) в душе что-то оборвалось. Рухнуло тяжким грузом на плечи, стараясь расплющить его под своим весом. Чонин в тот день долго бегал вокруг него, стараясь узнать, что же такого произошло с его хёном. Но это прошло, и всё вернулось на круги своя. Вот только от этого стало ещё хуже. Если раньше это инородное чувство мешало спокойно рассуждать, то теперь оно (в первые минуты буквально) вдавливало его в пол. Что такого произошло с его предначертанным, он не знал, но всей душой старался верить, что всё хорошо, всё пройдёт, всё наладится. Вот только это не проходила. В душе самого Мёна надоедливым червячком селился страх. Он прогрызал его сердце, обустраивая более удобно своё убежище. И тогда он не выдержал. Его нервы сдали, тонкие, натянутые до предела струны терпения лопнули под таким напором. Брюнет с головой ушел в чтиво. По сто раз перечитывал одно и то же. Иногда, открывая книгу, он уже с первых букв понимал: тут то же самое, на этих страницах не будет ничего нового. Тем не менее, не смотря ни на что, он продолжал. Читал все книги, жадно впитывал в себя каждое слово, каждую букву. Он искал во всём это своё спасение, но находил лишь смерть. За первый такой месяц он успел умереть около тридцати трёх раз, ведь страх не пропадал. Он комом сидел в горле, не позволяя нормально говорить, заполнял собой лёгкие, не оставляя и миллиметра свободного пространства для жизненно необходимого кислорода, разъедал сердце. Это было ужасно. Заботливому макнэ с каждым разом всё чаще казалось, что Мён — его весёлый и жизнерадостный Мён с целым вагоном тупых шуток — умирал не только в душе. Он практически видел, как мужчина перед ним умирает, как жизнь тихо покидает его. Это было отвратительно.***
О никогда не ощущал своего соулмейта. Об этом часто писали в книжках, которых он перечитал столько, что удивительно, как это он всё ещё видит нормально без очков. Но это правда, блондину казалось, что его предначертанного просто нет. Но спустя всего дня три-четыре он, наконец, ощутил хоть что-то. Это было странно, это чувство будоражило. Вот только совсем не успокаивало. После, ночью во сне, он увидел красивого мужчину, который с тревогой во взгляде читал книги. Книги о связи душ, о значении трав и цветов, всё то, что читал сам Се. Мужчина перед ним был красив, такой правильный, донельзя идеальный для блондина, с браслетом из ярких синих анемонов на руке. Его руки дрожали, губы беспрерывно читали текст из книги. Это завораживало. Кажется, именно тогда судьба впервые дала Сехуну по-настоящему стоящую подсказку. Только вот, как ей правильно пользоваться, парень не имел никакого понятия.***
Ким выложил за новую книгу две свои заработные платы, но и не думал, что прочтёт что-то новое. А он не только нашёл, неизвестную ему ранее, информацию, но и вместе с тем способ поисков его соулмейта. Для этого ему нужен был лишь «талантливый», умеющий перемещаться в пространстве — это во-первых. И благо, первый пункт уже выполнен. А вот со вторым были трудности. Надо было знать внешность своего предначертанного. Тут уже ему в помощь приходили его знания лечебных трав. Спустя неделю, он увидел впервые во сне кого-то, кто был и одновременно невероятно близок ему, и также далёк. На следующее утро, он со всех ног понёсся к Чонину, просить друга о помощи. Ким Кай никогда и ни в чём не мог отказать своему хёну, поэтому сразу же согласился на его просьбу. Подготовку ко всему Мён решил провести самостоятельно: собрал необходимые (иногда диковинные) травы, сварил из некоторых отвары, подобрал прекрасное для «обряда» место, рассчитал идеальную дату. Когда всё было готово, они встретились в назначенный час в назначенном месте. Оба жутко нервные, оба возбуждённые предстоящим. Чонин по приказу хёна встал на определённое место, а потом Чунмён всучил ему какой-то отвар (жутко горький, если честно), который тот беспрекословно выпил. Мужчина поочередно поджигал пучки какой-то высушенной травы, те тлели и чернели, а Чонин лишь верил, что с соулмейтом его хёна всё хорошо, ведь не зря же тот так старается. А потом Мён и сам выпил то пойло, схватил Кая за руку, закрыл глаза и секунд через десять просто выдал короткое: «Давай!».***
Перед Сехуном и Чонгуком резко возникли два человека. Оба красивые брюнеты, но в одном из них О узнал того самого мужчину из своего сна. У него спёрло дыхание, а сердце пропустила парочку ударов, сорвавшись после в бешеный пляс. Все его тревоги и переживания вмиг отошли на второй план. Вот он — его соулмейт, его спасение, его надежда — стоит перед ним и с таким же трепетом смотрит на самого Се. Это было странно… Блондин соврал бы, если бы сказал, что не ждал этой встречи. С другой же стороны, в тот момент он вообще ничего не мог сказать: слов просто не осталось. Он лишь ласково улыбнулся мужчине напротив и сам не заметил, как по его щеке скатилась одинокая слеза. А тот самый брюнет из его сна, просто подошёл к нему и крепко обнял. У него тоже не было слов, было лишь море любви, заботы, нежности и ласки. И всё это он хотел подарить только лишь одному человеку, что сейчас просто содрогался в беззвучных рыданиях в его объятьях.