***
— Что делаешь, властитель земель малых и малополезных? — Брат Тук вошел в комнату без стука, как только услышал от местных, что Грегори велел никого не пускать. Такое было в двух случаях: когда лорду требовалось женское внимание конкретной особы, либо когда ему в голову взбрело что-то опасное. Он не ошибся. Грегори стоял над столом, на котором размещалась железная тарелка. По всей комнате пахло сушеной мятой и дымом, что поднимался с той самой тарелки тонкой струйкой, исходя от странных тлеющих щепок. Под ногами брата Тука половицы поскрипывали, не сводя со стола взгляд, он прошелся по устеленному соломой полу и бухнулся на край кровати. Перина заметно просела под весом монаха, но тот просто продолжал хмуриться. Сам Грегори, закрыв все ставни, оставил в них лишь щёлки и теперь брата Тука беспокоило, не начнёт ли он задыхаться от поднимающихся паров. Нашептывая что-то, лорд, не отрываясь смотрел, как шляпка гриба поджаривается, надетая на ветку хвойного дерева. Эту самую веточку Грегори держал над огоньком сам, непрерывно произнося слова, не имеющие для Тука никакого смысла. Того малого количества света хватало, чтобы можно было рассмотреть не слишком выраженные черты лица и следы проведённых пальцем полос из ягодного сока на носу и щеках. — Прошу, отвлекись на секунду. — Монах предпринял ещё одну попытку и был так же проигнорирован. — Мне сказали, ты ходил в лес. Ему пришлось замолчать, чтобы не выглядеть глупо и продолжить ждать. Происходящее возмущало Тука, но оторвать друга от столь идиотического занятия не получалось. Прошло ещё несколько долгих минут, прежде чем губы лорда Грегори замерли, он приподнял нанизанную на ветку шляпку от огня и быстрым движением сунул в рот. Через мгновение он зажмурился из-за слишком горячего гриба, а ещё через секунду заел его каким-то растением что внешне походило на полынь. Теперь он упёрся руками в стол, пытаясь побороть горечь полыни на фоне обожжённого языка, и хоть это приносило ужасную боль, он всё же заставил себя проглотить отвратительную смесь. Выдохнув, он уже опирался не ладонями, а локтями и попытался восстановить трезвое восприятие мира. Тук немного привстал, подумав, что придётся оказывать другу первую помощь, но потом сел обратно. Грегори поднял на него взгляд, на глазах лорда поблёскивали проступившие слёзы, щёки горели как у стеснительной девицы, а в полумраке это делало его ещё более пугающим, чем могло показаться. — Ради Бога, которого ты уважаешь, что происходит? — У брата Тука кончалось терпение. — Мухоморы… ужасны на вкус, — с придыханием проговорил Грегори и с усилием выпрямился, ритуал следовало закончить. — Ты не видел, голубей отпускали с башни на рассвете? — Вроде да, подожди, — Тук машет головой, — не переводи тему. — Не перевожу. Эти голуби полетят в Камелот, я решил, что должен обезопасить себя. Ты был прав, призывая меня довериться той леди, но… думаю, у меня это получится только после прибытия. А это. — Он провёл ладонью над всё ещё тлеющими щепками. — Моя безопасность. Вдруг она испугается и решит проболтаться. Смотри. — Грегори бросил в тарелку скукоженный желтоватый лист и в щепках начал зарождаться огонь. После чего быстрыми движениями лорд раскрутил лежащий неподалёку тканевый свёрток и извлёк оттуда то, что на расстоянии Тук не мог разглядеть. — Да простит тебя Господь… — Не пугайся, этот волос я снял с плеча леди Маргарет, когда она спускалась со мной по лестнице. Тогда я не знал, буду ли как-то его использовать, но видимо время настало. — Чёрный волос плавно опустился в зародившееся пламя, извернулся, воспламенился и исчез. Грегори накрыл костёрчик большим железным стаканом и позже выпустил легкий дымок, похожий на последний вздох потухшего костра. — Всё! Полностью довольный собой, он развернулся на каблуках сапог, быстро раскрыл ставни и глубоко вздохнул. Часть комнаты озарилась светом, Тук зажмурился. Блаженно улыбаясь, лорд проследовал к следующему окну и только после рухнул на кровать позади Тука, широко раскидывая руки. — Хочешь сказать, ты прошастал по лесу всё утро, чтобы ободрать гнилой пенёк, найти мухомор, полынь и ради чего? Чтобы рискнуть быть отравленным? — Чтобы спасти себе жизнь. — Грегори всё ещё улыбался, словно захмелевший. — Сейчас леди Маргарет начнёт терять врождённый дар речи. А голосок у неё, я тебе скажу, внушительный и приятный. К моменту моего приезда она не сможет и слова сказать. А, следовательно, не проболтается королю. — Сделаем вид, что я не осуждаю тебя, о благородный, — Тук развернулся чтобы видеть собеседника чуть лучше. — Но позволь узнать, почему сейчас? Почему не раньше? Ты же боялся так, что просил расшифровывать сны. — Потому что… — Грегори развернулся на бок, подперев голову рукой. — Прекрасной даме пришлось бы слишком долго страдать. Но не волнуйся, по приезде я верну ей голос. — Если ты собрался колдовать прямо под носом короля, то я с тобой не поеду! — Выпалил Тук. — Ты здесь с трудом скрываешь свою любовь к Старой религии. — Все колдуют под носом короля, просто не все попадаются. Тем более, — улыбка на его лице стала какой-то не слишком доброжелательной, скорее угрожающе-блаженной. Высохший на коже ягодный сок напомнил остатки не смытой крови, — кто обвинит в колдовстве того, кто возит с собой монаха и священника в одном лице. Я тебе церковь построю… — Пробубнил лорд уже в довершение. — В какой-нибудь деревне. Хочешь? — Для начала я бы хотел получить обещанные луга под пасеку. Грегори сморщился, будто снова жевал полынь и, отвернувшись, уткнулся в подушку головой. Он не любил, когда в него тыкали невыполненными обещаниями, а Тук мог по капельке дробить череп до тех пор, пока не увидит сквозь трещины мозги и не вложит туда свои мысли. Грегори и сам не понимал, почему тянул с исполнением своей части договора, хотя нужная бумага была подготовлена, ему нужно только отдать… Брат Тук опустил голову, день предстоял длинный.***
— Ты ещё не слышал, Мерлин? — Довольный Артур плавно шагал из стороны в сторону по комнате. — Скоро мы с Морганой сможем высказать всё, что думаем. Побыстрее, день хороший, нужно много успеть. — Он развернулся на каблуках сапог, уперев руки в бока. — Не верю, что сон ничего не значит. — Толкование снов приравнивается к магии, — напомнил Мерлин, ищущий любую возможно затянуть время выполнения приказа, он ещё никогда не складывал ничего с таким старанием. Мысленно он пытался понять, что сделал не так, расшифровывая сон ранее, раз образ начал приходить снова. — Что я не услышал? — Игра леди Маргарет закончилась, лорд Грегори возвращается. — Артур подошел ближе, наблюдая за движением рук слуги. — Приедет, скажет, что никакой Цинтры нет, обман раскроется и… леди Маргарет арестуют. — Он склоняет голову на бок. — Как минимум. С каких пор ты так аккуратен? — С недавних. — Мерлин затолкнул стопку в сундук. — А… А что с леди Алисой? — Не знаю, вероятно их ждёт одинаковая участь. Отец может быть милосердным, но обман короля не мелкая провинность. И этот сон… — Каждый раз вспоминая, Артур словно немного проваливался в него обратно, а Мерлин чувствовал холодок на кончиках пальцев. — Она выглядела зловеще. Словно знала… Слышишь, Мерлин, знала, что это мой сон и пришла специально. Мало мне еë днем возле отца видеть, так теперь и ночь с ней проводить! — Просто хочу посоветовать. — Мерлин выпрямился, пытаясь отвлечь мысли Артура и свои. — Может тебе правда стоит попробовать, ну не знаю, провести с ней ночь? — Мерлин! — гаркает Артур. Сдерживая смех, парень уклонился от возможного подзатыльника и отпрыгнул от принца, ближе к выходу. Дверь вдруг приоткрылась с едким скрипом. — Ты точно поймал всех мышей? Мне кажется, они продолжают ходить сюда как к себе домой. Алиса прижалась к стене, прячась за дверью и задерживая дыхания. Чёрт её дёрнул подслушивать. Только бы бумаги в руках не захрустели. Мерлин выглянул в коридор, но смотрел исключительно в пол, видимо в поисках упомянутых мышей, а потом юркнул обратно. Не услышал… А что делать с тем, что услышала она? — Никаких лазутчиков, — раздалось за дверью. Артур красноречиво хмыкнул и ушел вглубь комнаты. — Если позволишь поговорить о твоём сне с Гаюсом, то мы сможем правильно его понять. — Там нечего понимать, всё показано прямо. И нет, Мерлин, мне хватило того, что об этом услышал Яков. Мерлин неловко вздохнул, понимая правоту принца. Алиса почти представила, как он во время этого разводит руками. Терзаемый опасениями и смутным, пока не сформировавшимся предчувствием, он всё же решил для себя посетить библиотеку. Там должно быть нечто, что поможет ему. Совпадением этот сон назвать никак нельзя, но и понять, какого он рода, тоже не казалось возможным. Может это наваждение и девушки всё же колдуньи? Хотя бы одна из них… Мерлин болезненно сощурился, его миролюбивая душа отказывалась в такое верить. Не после всего, что случилось. Путь до комнаты оказался непривычно коротким. Прикрыв дверь как можно тише, Алиса навалилась на неё и неосознанно стала теребить края листов. Всё стремительно летело в тартарары и как это исправить, она не представляла. Тело непроизвольно сотрясалось от нервного холодка. «Что делать, что делать, что делать?» — билось в висках. Живот больно скрутило, а в горле собралась горечь. Слёзы крупным градом начали скатываться вниз, послышался треск бумаги и только сейчас Алиса очнулась. — Чёрт, чёрт! — Пару листов были смяты, а крайний почти разорван. — Да где же это чëртово кольцо?! — В сердцах ругается Алиса, бросая на каменную плитку бумаги. Перерисованные карты, записи и рисунки, словно перья разлетелись в разные стороны и от удара взмыли вверх, переворачиваясь и прячась по углам комнаты, забираясь в сами дальние и недоступные места. Нет, это слишком. Алиса резко села на пол, хватаясь за свои волосы на голове. Она не понимала, отказывалась понимать. Сука! Она осмотрела все доступные места. Куда можно было убрать кольцо? — Куда? Девушка не сводила глаз с кровати. Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя, выбираясь из пустоты, что поглотила еë разум. Ни мыслей, ни идей, ни голосов. Просто белый шум. Алиса кидает взгляд на окно. Погода начинает плавно перетекать в осеннее состояние: на небе появляются сероватые облака, ветер становится сильнее и холоднее, несмотря на жару. Всё напоминало о том, что скоро прибудет зима. А вместе с ней у них понижаются шансы на счастливый исход. Тепло и расположение в замке не может длиться вечно. Ей в голову пришла странная мысль. Можно сказать даже пугающая. Единственное место, что осталось и к которому у неё нет доступа — это королевская сокровищница. Очевидно. И всегда так было. Но сейчас всë немного по-другому. Сейчас… Кровь приливала к еë лицу и девушку бросало в жар от таких мыслей. Ногти впились в ладони. Кажется, она подошла к грани. Алиса криво улыбнулась, почти готовая озвучит своë решение. Было бы кому. Гриша не одобрит, но его тут нет. И не было никогда. Родители? Не будут согласны, но смогут понять. Она надеется на это. Рита? У них уже нет выбора. Боже, она действительно готова пойти на такой шаг, лишь бы добраться до королевской сокровищницы, лишь бы найти кольцо. Она согласна выйти за короля.***
С недавних пор, как только Маргарет получила пост, она стала знакома всем дворцовым стряпчим, а также совету лордов, в который неожиданно входил и Гаюс. Она пока не понимала на каком основании… Алиса обзавелась тихим авторитетом у слуг, конюхов и особенно у приходящих девушек. Молва о том, что она может свести их с любым парнем из дворцовых, как она поступила с Карлом и Кэтрин шла впереди россказней Якова. А ещё Алиса вкусно готовила и при хорошем настроении раздавала советы кухаркам. Маргарет же начала обрастать репутацией женщины, что хочет командовать мужчинами, однако никто не знал откуда это пошло… Правда пока что сама Маргарет не отдала ни одного полноценного приказа, как ей казалось. Утер и не требовал, вероятно придерживая её как бы про запас. Тем более она была полезна во время приёмных дней, как сейчас. И таких дней королю предстояло ещё много. После послов Баярда, дыры в бюджете были залатаны и теперь Утер мог распределить средства и на ремонт моста, и выдать символические ссуды без гарантии на возврат индивидуально, теперь он снова мог пообещать что-то отстроить, где-то помочь и тому подобное. Иначе говоря, Утер снова чувствовал себя всесильным королём. Властелином собственного мира, что живёт на его ладони. Маргарет же, наслаждаясь новой должностью, включалась в работу. Людям всегда было на что пожаловаться и, если их не хотел слушать Утер, они обращаясь к ней. Прямо на глазах короля. За такими мелочами раньше ходили к Эгрейну, но он быстро научился отсеивать просителей, у Маргарет такого навыка пока не было. Сейчас она стояла за спинкой трона, справа от короля и молча выслушивала просителя за просителем. Это был четвёртый из отведённых дней, принимали всех жителей королевства. В начале Утера не слишком интересовало её мнение, но вот под конец он уже начинал уставать. И ему хотелось разнообразия. Ожидать чего-то интересного от Эгрейна, что строчил конспекты происходящего, не приходилось. Поэтому он мог начать задавать Маргарет вопросы или давать ей вставить слово. В дверях мелькнуло знакомое лицо, Маргарет почувствовала себя неуютно. Мэттью… ещё более потрёпанный, чем в прошлый раз. Не поднимая головы, он просил Его Величество вмешаться, ведь раньше деревня была частью его королевства. Он возвращался с этой просьбой уже не в первый раз. — Мы не можем больше справиться… Наш лорд пытается заморить всех голодом и работой. — Кажется, я уже отвечал на этот вопрос. — Утер и правда припомнил, что чудесно, учитывая, какой поток людей проходит перед его глазами. Где-то глубоко в душе его злило поведение Канона, но политика есть политика. Он обещал ему земли, он их дал. — Мы подумаем, что можно сделать, — выступив чуть вперёд, произнесла Маргарет. — Я ничего не могу обещать, но… — Она закашлялась, почувствовав лёгкое першение в горле, а потом замолчала, как только в её сторону посмотрел Утер, но Мэттью тоже поднял голову и на секунду замер. Слухи не врали, странные оборванки, которых он приютил, стали служить самому Утеру Пендрагону. — Вы можете сказать за себя, — кивнул король и как-то язвительно ухмыльнулся. — Леди Маргарет подумает, может ли корона вам помочь. Или она сама. — В глубине души Утер понимал, что это невозможно. Но пусть попытается. На лице Мэттью отразилась легкая надежда, он низко поклонился, словно не ожидал даже такого туманного обещания и ушел. Маргарет вдруг стало интересно, как сейчас выглядит его жена, самая красивая девушка, как про неё говорили. Следующими стали два стражника, что бесцеремонно растолкали очередь и шагнули в зал. Они тащили за собой паренька, на вид лет двадцати, на деле гораздо старше. Разодетого в цветастое глуповатое одеяние, словно сшитое из лоскутов. Стражи бросили его вперёд, как тряпичную игрушку, и по залу прокатился болезненный возглас, сразу после глухого звука удара. Король поднял на стражу выжидательный взгляд. Маргарет хмурилась, глядя как разодетый мужчина пытался подняться на ноги. Кто это, шут? Нет, не так… Бард? Точно. — Он пел на площади, Ваше Величество, — пояснил один из стражей, выравниваясь как на параде и кладя руку на рукоять меча. Маргарет узнала голос, жених Авилы. Да сегодня день всех возможных встреч! — На латыни. — Ту самую? — фыркнул король. Его взгляд, хмурый, уставший и раздражённый опустился на сидящего и потирающего ушибленный локоть барда. И как такому щуплому олуху смелости хватило? Поймав на себе взгляд короля, он испуганно отвернулся. Рохля. К таким личностям король может испытывать… ничего. Они не стоят даже гнева. Другой стражник ногой толкнул преступника. Недовольно мыча, тот всё же повернулся к королю. От него ждали объяснений. Это самая интересная часть. Иногда обвиняемые несут такую пронзительную чушь, что сердце замирает, а разум жаждет подробностей. Таких даже жалко бросать в тюрьму, поэтому им выделяют камеры посуше, чтобы последние дни прошли не так плохо, как могли бы. А этот-то ещё и поэт. Лицо арестованного наполнилось сожалением, он виновато смотрел в сторону трона, руки дрожали. Да он даже боится встать с колен. Шикни и расплачется. — Я не знал, — неразборчиво пролепетал он, потом громко кашлянул и продолжил уже чётче, — ни слова не понимал, Ваше Величество. Красиво звучит, люди платят, а я… да если бы знал, что пою, сам бы себе язык отрезал! — Не знал, а пел. — Король облокотился на спинку трона. В этот раз не так интересно. — Увести. — Нет, нет. Ваше Величество! Прошу вас, послушайте. Вы… — срывая от волнения голос, он тараторил, — мне пересказал этот текст старик на переправе, я подумал, мотив приятный. Только музыку наложить. Я не знаю латынь! В жизни ни слова… До моего рождения уже все её забыли. А этот старый, седой, говорит, спой. Я и спел. — Он, вдруг вырывавшись из рук стражи снова упал на колени. Голос его смягчился, стал чётким, преисполненным надежды и благодати. — Неужели вы, огонёк благочестия и рассудительности в тёмном море колдовского невежества, не найдёте в своём исполненном добротой сердце… — Хватит, — рыкнул Утер. — Я бы поверил, но последнее уже лишнее. Леди Маргарет, когда назначена казнь на площади? — Завтра в первой половине дня, Ваше Величество, — спокойно ответила она. — Но позвольте сказать, не стоит торопиться с арестом. Кхм —кхм, простите. Если он говорит, что не знал, стоит поверить. Скажи мне, если мы дадим тебе текст, ты станешь петь, кхм, только на понятном языке? — Леди души моей, — бард обернулся, глядя на Маргарет большими, почти детскими глазами. — Я буду нести людям каждое ваше слово! Каждое слово Его Величества, только прикажите. — Iterum dico, — проговорила Маргарет, король выжидательно приподнял бровь. — Iterum dico aut te esse suspendit. — Бард терялся. Его глаза бегали из стороны в сторону, но ни звука не вылетело из его рта. То ли он умнее, чем кажется, то ли правда не знает. — Маргарет, вы не видите, он скажет всё, что угодно. — Скучающе поинтересовался Утер, и она согласно кивнула, добавляя: — А также сделает. Ваше Величество, — её голос звучал глухо, она пыталась не перейти на шепот. — Мы всегда приглашаем бардов на праздники, что, если у нас будет один, на постоянной основе. Зато мы будем уверены, что он не скажет ничего лишнего. Парень метался между Маргарет и королём, он знал, что одинаково близок и к свободе, и к казни. Утер потёр подбородок, бросил на советницу взгляд и неожиданно согласился. Бард чуть ли не распластался по полу, изливаясь благодарностью и похвалами. Приторность его слов и хрустящее в ушах неправдоподобие, заставило Утера поторопиться, он жестом подозвал стражу и попросил отвести к Якову, пусть поможет барду освоиться в замке. Разодетый и говорливый… Они не поладят. Но приказ короля выполнили тут же. Маргарет отступила назад, проведя рукой по горлу. — Следующий! — громко скомандовал Утер и двери открылись снова. — Вы знаете латынь? — Эгрейн и Джеффри научили. — Стряпчий прячет довольную улыбку, услышав ответ. — Но я знаю лишь парочку угрожающих фраз.***
На каменном полу замковой кухни уже собралась толпа. Печи остывали после приготовленного завтрака, нужно было дать им передышку, прежде чем разжечь снова. Старшая кухарка разглаживала руками полотенца, принесённые с улицы. За ночь они высохли и теперь были готовы к работе. На всё тех же бочках в дальнем углу красовалась самая популярная последний месяц фигура — Яков. А все свободные полы и сундуки были забиты служанками, кухарками, помощницами, а также жёнами местных работяг. Да и несколько мужских лиц в толпе проглядывалось. В кухне ещё витал приятный запах хлеба и мяса, хоть уже и начал выветриваться, заменяясь запахом песка и земли, что тянулся с улицы. — …я только к двери, думаю, узнаю, как у них дела. А там! Несколько часов споров и истерик! — Яков поджал ноги, чтобы не свалиться с бочки, активно жестикулируя руками. Он видел, что публика его растёт, теперь не только дворцовые начали слушать его рассказы, девушки привели женихов, они друзей. — Клянусь Старой и Новой религией, шуму было на весь этаж. Я уж думал леди Алиса это, ну, — он изобразил какую-ту слишком яркую ухмылку, — согласилась скрасить вечер Его Величеству. А нет, они с леди Маргарет чуть волосы друг другу не выдернули. Сам кровь видел! Леди Алиса всё ревнует. По залу прокатился общий вздох, следом шепот. Довольный Яков уселся поудобнее, оглядываясь в поисках своей кружки. Кухня превратилась в мешок, по которому ударили палкой. Гулко и пыльно. Яков следил за публикой, как начали стихать голоса, одна из слушательниц, чернобровая Энн, подскочила на ноги. В лучах солнца её глаза блестели по-особенному, она упирала руки в бока, вскидывая голову. Яков прищурился. — Врёшь, — выдала она гордо и с какой-то радостью, потом оглядела всех присутствующих. — Врёшь, мы вчера сами видели. Леди Алиса предпочла конюха королю! Все замерли на несколько мгновений, воцарилась полная тишина, слышно, как где-то у входа копошилась мышь. Тишину прервал громкий смех Якова, парень расхохотался, завалившись назад и чуть не рухнув вниз. Все уставились на него, а потом снова зашушукались. Предпочла конюха королю! Эта новость ещё интереснее, чем если бы Алиса уже была бы королевой. Да кто не мечтает о внимании короля! Или принца. Любая кухарка, сидящая тут, в миг забыла бы обо всём и порхала от счастья. А тут… И это при условии, что леди Алиса сама благородных кровей. Какой кошмар. — Сама врёшь! — выпрямился Яков. — Разве стала бы леди Алиса потом при встрече с королём так краснеть, если бы в конюха влюбилась? Ничего вы в благородных не понимаете, таких барышень даже короли годами завоёвывают. — Ты поди много понимаешь, — фыркнула чернобровая Энн. — Сам с бочки не слазишь, а о дамах благородных знаешь. Говорю тебе — видела! С конюхом Джоном! Тем молчаливым. — Это потому, — послышался мужской голос с конца толпы, — потому что леди Алиса помогала Джейка лечить и меня. Нет у неё ничего ни с кем. — Милый Карл, рад тебя видеть! — протянул Яков, выгибая шею, пытаясь рассмотреть его темноволосую голову. — Расскажи подробнее, кого леди Алиса лечила? Тебя? И как, понравилось? Со стороны мужской половины слушателей послышался сдавленный смех. Девушки, кто поскромнее, чуть-чуть улыбнулись, кто посмелее, смеялись, прикрыв рот ладошками. Чернобровая Энн временно потеряла позиции и села на своё место, Яков ловил минуты своего триумфа, глядя на корзину рядом с бочкой. Приятный улов. Карл повернулся в сторону Кэтрин, она смотрела на Якова из-под бровей, сжимая юбку в кулаках. А потом подскочила на ноги и вышла на улицу. — Леди Алиса добрая и всем помогает, а ты говоришь о ней… — Карл скривился, подбирая слова. — За такое вешают. — Наконец проговорил тот, а потом вышел вслед за невестой. — Вы, как хотите, — снова подала голос Энн, уже не вставая, — а я видела, как леди Маргарет с лордом Романкоином танцевала. А он вдовец. — Не-е-т, — Яков отмахнулся, подтягивая корзинку с сегодняшним лутом, ему нравилось, что тему перевёл кто-то другой. — Они просто танцевали, Маргарет не могла стоять одна, а лорд Романкоин он уже… — парень мысленно споткнулся, нельзя, — далеко. Уехал уже, а к Маргарет послы из Мерсии приезжали и тоже уехали. Вот помяните моё слово, обе королевами станут. Приворожили двух королей. Джон! Карл! Вы вернулись. — Яков помахал вошедшим рукой. Джон вздохнул, поправил очки и направился к бочке. Все замерли, а Яков тут же подскочил на ноги, прижав к себе корзину. Понимая, что Джон явно не собирается быть вольным слушателем, Яков пятился к лестнице, прижимался спиной к стене. Джон протянул руку, чтобы ухватить парня за ворот и вытащить отсюда, как котёнка что влез на обеденный стол. Но тот, дождавшись, когда глаза Джона окажутся достаточно близко, после чего присел и юркнул под его рукой. Джон развернулся, но парень уже бежал к выходу, перепрыгнув подставленную Карлом подножку, чем крайне обидел последнего. Восхищённая публика с улыбкой проследила за тем, как светленькая макушка скрылась за углом какой-то постройки. Джон выбежал за ним, явно проигрывая в скорости из-за более грузной комплекции. Кэтрин вцепилась в руку Карла и увела за собой куда-то в сторону курятника. Все снова затихли, только старшая кухарка, заглянув в одну из печей, недовольно пробормотала. — Короли, конюхи, а всё одно. Зиму переживут, за лордов замуж выскочат и поминай, кто такие. Девки они и есть девки! — бросив хмурый взгляд на своих подчинённых, заключила она. — Хоть леди, хоть кухарки.***
Из горла прорывался хриплый сухой кашель, но не более того. Выдавливать из себя слова стало в принципе невозможно, а язык словно обожгли горячим чаем. Разгар дня, полуденное солнце било в глаза выходящим на улицу слугам, все поголовно жмурились и старались делать всё необходимое, не поднимая головы. Восстановиться после пережитого стресса пришлось очень быстро и до окон комнат уже доносился и смех, и чей-то свист, дети бегали без родителей по улице, наверное, замучив всех местных животных и мысленно большинство людей, вероятно, хотели чтобы прошел хороший дождь. Прибил пыль к земле и сгладил жар последнего летнего месяца. Мысль о том, что это и правда последний месяц лета пугал Маргарет больше, чем внезапно пропавший голос. Она сидела на подоконнике, медленно цедя тёплую воду с мёдом. Оказалось, здесь никто не кипятит молоко. Понять, как так получилось, что варить на молоке каши кухарки могут, а вскипятить его отдельно нет, Маргарет даже не пыталась. А объяснять на пальцах тем более. Разведя ложку мёда в воде, она надеялась, что это хоть немного сработает. Нужно было вылечиться быстрее, чем стукнет второй приёмный день, нельзя перестать крутить у Утера перед глазами. Ей нужно придумать что-то для поддержания казны в любое время года, чтобы не зависеть от снегов, ветров и прочих природных условий. И нужно это в первую очередь им с Алисой, свой собственный побочный доход. Странно рассуждать о таком сейчас. Вода приятно грела руки, склонив голову, Маргарет увидела трёх женщин в платьях с задранными по колено юбками. Они так резво вешались на шеи стражи, пока те пытались оттолкнуть их от ворот, что стали походить на юрких рыбок в аквариуме. Со стороны кровати послышались шорохи, странно, ей казалось Алиса спит. — Пришла? Что ж. Тогда слушай. — Алиса встала с кровати и Маргарет, опустив кружку, посмотрела в её сторону. — Я не знаю, что нам несёт приезд лорда Грегори. Может он решит нас выдать, а может нет, я не уверена. Маргарет кивнула, принимая версию подруги. Она и сама временами сомневалась в том, что Грегори не струсит в последний момент. Всё же план их сложный и ненадёжный, будет проще сознаться или выдать более простую ложь. Маргарет приготовилась слушать, медленно проглотив ещё немного сладкой воды. — Кольца нет. Гарантий нет. Наше положение шаткое, как ни посмотри. — Голос предательски задрожал, и Алиса подняла подбородок, судорожно вздохнув, прогоняя тремор. Маргарет заметила колебания и подумала, не пропадает ли голос Алисы так же, как её. Может это заразно? — Мне не нравится то, как ты быстро влилась в новую жизнь. И не надо мне говорить о смирении с ситуацией, что у нас нет выхода. Ты… Ты изменилась, переступив порог королевского дворца, и словно бросила всё, что было до. Тебе здесь нравится и это пугает меня. Алиса шмыгнула носом. Это звучало безумно правдиво. Маргарет даже казалось, что её это тоже должно пугать. Но лишь на мгновение. Если бы она могла, то объяснила бы, что в стенах замка есть… столько прекрасного. Да, ни один их день здесь нельзя было назвать счастливым, Маргарет помнила, как из ночи в ночь в ней умирала частичка Риты, поглощённая новой личностью, леди Маргарет. Но после того, как телефон с треснувшим экраном оказался на дне колодца, она словно обрела новый свет. Уверенность, что в чужом мире тоже можно выгрызть место для хорошей жизни. Ей хотелось высказать всё это. Понимая по лицу подруги её эмоции, она мысленно понадеялась, что Алиса так же сможет прочесть ответ в её глазах. Вода в стакане закончилась. — И раз так, нам обеим не выгодно играть в молчанку меж собой. — Алиса сделала паузу, видимо, давая Маргарет вставить слово, но та только быстро кивнула несколько раз подряд. — Чтобы в дальнейшим у нас не возникало таких ситуаций, как случилось с желанием короля жениться на мне, о котором знала последняя собака на восточном холме, но только не… — Алису передёрнуло. Кривая ухмылка появилась на лице, но также быстро ушла. Блять. Если б она знала, что будет думать так о себе, то… Алиса не в силах вообразить это самое «то». — Невеста. Это даже несмотря на наши разговоры по вечерам. Пока Алиса делала новый короткий вдох, Маргарет пронзила догадка, она открыла рот, из которого должно прозвучать «Боже Правый!» но сейчас это скорее звук рыбки в аквариуме. Алиса, кажется, не замечала, но Маргарет успела поставить стакан и встать на ноги. За окном и дверью подозрительно тихо. — К чему я. Последние дни были, — Алиса замолкла, подбирая слова уже для Риты. — Насыщенными. В плохом смысле. Играть в леди было занимательно, но я не хочу больше это делать. Поэтому, говорю тебе прямо: я решила согласиться на предложение короля. Ожидая чего-то подобного, Маргарет всё же удивилась. Решительность Алисы, той самой, что в начале советовала ей «относится к этому как к квесту». Теперь она рассуждает холодно, насколько может, приносит в жертву собственные интересы, но… для чего? Удивление сменилось вопросом на лице, но слова так и не звучат. Наверное, она выглядит ужасно в глазах подруги. Едкое мгновение абсолютной тишины. Алиса сцепила пальцы за спиной до боли в костяшках и, несмотря на Маргарет, прошла в другую часть комнатки. — Это выгодно. Нам откроются двери сокровищницы, куда мы и стремились. Найду кольцо, попрошу его в качестве подарка на свадьбу, и мы покинем этот замок. Звучит быстро, но я понимаю, что сразу всё не будет. Во всяком случае, после всего произошедшего, я обращусь в больницу. Нам обеим это будет необходимо. Если, конечно же, лорд Грегори действительно окажется тем, кто держит обещания. В ином случае, мы станем развлечением народу. Может это она её научила? Научила идти против своих принципов ради более значимых интересов? Кольца может не быть в сокровищнице, кольцо может быть замуровано в стены, закопано в фундаменте, храниться где-то в вещах служанки как память о матери или бабке-ведьме. А король есть, и если Алиса согласится выйти за него, то станет королевой. Во всех смыслах. Она разделит с Утером все годы его оставшейся жизни, и вряд ли они покажутся им с Маргарет сказкой. Алиса, её весёлая, резкая, яркая Алиса, затухнет в браке с королём ради цели, которая может и не оправдаться… Нет, не так, здесь Маргарет должна быть старшей сестрой. Обойдя кровать, она оказалась на расстоянии несколько шагов, ещё немного беззвучно похлопав губами, она решилась. Может Алиса её не поймёт, она пойдёт к Гаюсу и вытрясет из того душу ради лекарства, а сейчас… Маргарет осторожно коснулась руками Алисиной талии, обнимая подругу со спины и утыкаясь той в плечо. В глаза полезли золотистые волосы. Сжав её чуть сильнее, она опустила ресницы, начав легонько покачиваться. Это должно успокаивать. Алиса аккуратно сжала руки Риты, закрывая глаза. Им нужно продолжать играть, расплачиваясь всем, что им когда-то принадлежало, начиная со здоровья и заканчивая душой. «Лучше б тебе сдержать слово, Грегори, — мысленно проговорила Алиса, переплетая их с Маргарет пальцы, — иначе ты обзаведёшься личным мстительным духом, что и после смерти станет роком для тебя и всех твоих потомков».***
Край деревянной ложки коснулся языка Маргарет, и она зажмурилась, чтобы солнечные лучи не прожигали глаза. Гаюс вертел её голову так, словно она не была прикреплена к шее, а являлась податливым мячиком. Стоя у окна, ей пришлось пригнуться и вверить себя в руки лекаря, хорошо, что принципы первичного осмотра не изменились за эти годы. Стоило Гаюсу отпустить голову Маргарет, как она тут же выравнилась в полный рост, кажется, ей нужно будет ещё и суставы лечить. — Ничего, что могло быть смертельным, — заключил лекарь, возвращаясь к своему столу. Он сдвинул в сторону наспех сколоченный ящик, набитый какими-то старыми бумагами и только после начал разбирать всё остальное, в поисках чего-то маленького. — Вы либо слишком много разговаривали, либо слишком замёрзли. Вот. — Наконец отыскав мешочек размером с полевую мышь, он пододвинул его Маргарет. — Заварите, скоро начнёт помогать. Взяв мешочек, Маргарет с любопытством покосилась на ящик с бумагами, ей искренне верилось, что там нечто очень важное. Сегодня вся комната Гаюса была уставлена сундуками и подобными ящиками, видимо, лекарь решил провести ревизию. В воздухе пахло затёртой бумагой, как в старой школьной библиотеке, куда почти невозможно протиснутся из-за размеров комнаты и количества забитых шкафов. Не встретив сопротивления, Маргарет вытянула один из листов и прочитала заголовок. «Указ о казни, LXIV». Пробежав взглядом по кривому почерку, она уловила только основные положения, мужчину обвиняли в колдовстве, а также заговоре против короны. Ниже шло описание приговора, казнь через сожжение с конфискацией ценного имущества, а ещё ниже, уже другим почерком приписка о том, что приказ был выполнен. В нижнем левом углу красовалась сургучная, припыленная печать Утера. Гаюс не стал мешать, он лишь изредка бросал взгляд в сторону Маргарет, наблюдая, как она всё сильнее хмурит брови. «Указ о казни, CXXIII» и «Указ о казни, CCXI» были особенно жестоки. Там сожгли сразу четырнадцать человек, членов одной коммуны и, по описанию, это было две семьи. Гаюс знал их, не лично, но говорили о этих семьях много. Помилованными оказались только трое детей, не достигших десяти лет. Чем больше документов вынимала Маргарет из ящиков, тем цельнее видела ситуацию. Та самая Великая Чистка, как её называл Эгрейн. Наконец она вытащила «Указ о помиловании, I», где была приведена перепись помилованных за одну неделю, восемнадцать человек, из них только один взрослый. Дальше она выудила ещё несколько листов с помилованными, очень мелкое количество, учитывая сколько бумаг и указов было собрано в комнате лекаря. Утер миловал в основном детей и в основном мальчиков. Мысленно она пыталась подсчитать сколько сургуча ушло на все эти заверительные печати и каждую ли из них король ставил лично. Пока что Маргарет воспринимала увиденное как данность, потом обернулась на ящики, стоящие у двери, и вздрогнула от голоса Гаюса. — Вы когда-то спрашивали про сказку. — Гаюс сел обратно на своё место. — Стоит сказать, что это не сказка, а легенда, история того, как на землях Англии появился род Пендрагон. Это было очень давно и вам стоит послушать. Драконья королева имела не только золотые глаза, но и такие же золочёные волосы. Она была худощавой и некрасивой, в привычном понимании, женщиной. Курносая, со впалыми скулами, на шее и щеках её оставалась драконья чешуя. Тонкие бледные губы сливались в ниточку, а тихий молчаливый нрав делал её незаметной и серой персоной, но только на первый взгляд. По ночам она обращалась золотым драконом, маленьким и коварным. Но её ранил король, потомок великанов. Он охотился и, заметив её, поразил первой же стрелой. Когда она упала с небес и обратилась женщиной, он влюбился. Раны её залечили и короновали. И хоть внешность её была непривлекательной, все женщины боялись за мужей; глядя на королеву, те сразу теряли голову от любви. Муж-король, ревнуя её к придворным, запер в покоях, запретил обращаться драконом и стал единственным мужчиной, который видел её. Вскоре златоглазая королева начала рожать ему детей, смешавшись, отцовская кровь великана и материнская, произвели на свет принцев. Трёх больших драконов, которым не было равных. Братья короля завидовали ему и решили убить, чтобы пленить златоглазую королеву. На охоте они натравили на него своих собак и те разодрали короля в лесу. Узнав об этом, королева призвала сыновей из провинций, приказала обратиться драконами, такими же золотыми и сильными как она, и сжечь замки оставшихся братьев. Так она отомстила за мужа. Она стала править всеми пятью королевствами, а сыновья её стали лордами. Золотой дракон стал считаться символом воинственности и величия. А самыми красивыми женщинами стали те, у кого волосы светлые, золочёные, как у королевы. Утер — потомок драконов, забавно. Маргарет не то, чтобы впечатлилась историей, скорее, порадовалась ещё одному факту о местных жителях. И начала понимать, откуда дует ветер предпочтений Утера. Интересно, Баярд бы рассказал ей легенду о черноволосой королеве Мерсии? Она встряхнула головой. Гаюс, словно прочитав мелькнувшую мысль в её глазах, ответил: — Вам стоит быть осторожной с драконьей кровью. Раз уж решили служить золотому дракону, стоит следить, чтобы столб огня, выпущенный из пасти, не был направлен на вас. Утер может отрицать магию, он может проклинать колдунов и ведьм, может собирать их в огромные клетки и запирать без еды и воды. Он может приказать допрашивать заключённых часами, но я хочу, чтобы вы поняли, леди Маргарет, — Гаюс наклонился вперёд, — в подобных делах король непобедим. Он может помилует ребёнка, но ещё ни разу не помиловал женщину, если ту называли ведьмой. Я не утверждаю, что в сердце короля нет милосердия, он может пойти на многое, только если вы не колдовали. От Алисы, ещё в первые дни пребывания здесь, Маргарет узнала причину ненависти Утера ко всему, во что люди испуганно тыкают пальцами. И хоть она отрицала магию, она не могла не отрицать своё появление здесь. Мысленно она уже давно объяснила это себе терминами научной фантастики, о трещинах в пространстве и времени, о неровной ткани реальности, что может изменяться по эффекту бабочки или вроде того. Но всё же заикнись она о чём-то и будет обвинена. Черкнув на небольшом куске бумаги вопрос, она протянула его Гаюсу. Лекарь не понял, зачем Маргарет просит отдать ей несколько документов для изучения при этом, указывая, что вернёт уже этой же ночью. Ему не хотелось бы, чтобы столь ценные документы попали не в те руки, тем более он обещал Джеффри, что уложит их по датам и попросит унести в библиотечный архив. Библиотекарь требовал этого годами. Маргарет увидела возможность, она вернётся и сама всё рассортирует. Гаюсь чувствовал подвох, Маргарет никогда не делала что-то без своей выгоды, но ему уж очень хотелось, чтобы она поняла, в каком мире теперь живёт и с кем имеет дело. Кивнув, она схватила бумаги, что рассматривала ранее, и выбежала в коридор.***
Готовка для Алисы была не только любимым занятием, но и своей личной терапией. В моменты переживаний она предпочитала что-либо делать руками, начиная от перебора бус на браслете и заканчивая абстрактным рисованием. Это настолько стало привычным, что в один из вечеров проводимым в гостях у подруги детства за просмотром захватывающего кино, девушка даже не заметила, как в её руках появилась глубокая миска с яблоками и нож. Увлечённая эмоциональными переживаниями героев, Алиса очистила и порезала на дольки фрукты, очнувшись лишь когда Милана поставила на паузу фильм и залилась звонким хохотом. Тогда шутка переросла в шарлотку с чаем. А сейчас недавний срыв грозился вылиться в прадедушку-желе с соком натурального отжима. Молча отвоевав несколько костей и сухожилий из запасов Старшей кухарки, Алиса с самого утра обосновалась на кухне, следя за своим варевом. Она медитативно давила маленькие ягодки винограда, наслаждаясь приятным звуком треска кожурки и бегущим по пальцам соком. Молодые кухарки по началу косились, наблюдая за странными действиями леди, но после нравоучений Старшей о том, что «завтрак сам себя не приготовит или вы захотели плетей?», — принялись следили за своими котелками и ножами. Сегодня варили нечто кашеобразное и сырное. Кэтрин нарезала лук рядом с котелком Алисы и иногда косилась на бурлящие нечто под крышкой. По девушке было видно, что овощ не причиняет ей никакого дискомфорта, что не скажешь о соседствующих с ней кухарок. Курносая, лет четырнадцати, ежеминутно вытирала слёзы, но продолжала помогать Кэтрин, а её большеглазая и краснолицая подруга очищала луковые головки и сбрасывала их в ведро. Энн, расположившаяся в другой стороне кухни, иногда протирала лицо мокрой тряпкой и разгоняла над собой и котелком пар. Острый запах уксуса заполонил пространство, смешиваясь с другими запахами. Чернобровая готовила маринад для рыбы, которую потрошили трое других перед ней на столе, и следила за обстановкой в комнате. Нельзя было упускать момент, если случится что-то особенное, то она должна быть первой, кто это увидит. Ей так понравилось составлять конкуренцию Якову, что из виду не упускались даже выпушенные кем-то гуси. Шагов с лестницы никто даже не успел расслышать, вошедший на кухню Мерлин был остановлен густыми парами, что устремились вон из кухни в холодный коридор. Закашлявшись и проморгавшись, он быстро юркнул в самое сердце помещения. Жизнь научила парня быть быстрым и изворотливым, а местных работниц она научила ловить таких как он. — Куда собрался, крысёныш? — выловив за шкирку, встряхнула Мерлина Старшая кухарка. — Думаешь, я считать не умею? Кто вчера вечером кусок мяса вынес? — Мой господин пожелал поздний ужин под вино, — опешив от такого приёма, проговорил он. Честно и испуганно округляя глаза. — Сырой? — настораживаются все, кто стоял рядом. — Желание господина, — вжав голову в плечи, развёл руками Мерлин. Он уже было хотел сказать, что принц, как настоящий охотник, при желании может сам пожарить мясо над камином. Но решил, что в это кухарка точно не поверит. Не найдя, что ответить на «желание господина», что вполне могла таковым быть, Старшая кухарка ещё раз осмотрела несостоявшегося вора. Встряхнув парня и бросив предупреждающий взгляд, она отпустила Мерлина. Вежливо улыбнувшись в ответ и поправив края куртки, слуга быстро скрылся в другой стороне кухни, благоразумно уйдя на приличное расстояние. Стол, разделявший их теперь, стал гарантом сохранности жизни Мерлина. Подарив парочку неловких улыбок молодым кухаркам, что с неподдельным интересом наблюдали за произошедшим, не отрываясь от работ, парень прислонился к стене рядом с деревянной скамейкой. Освободившаяся от резки лука и умывшись холодной водой курносая кокетливо махнула юбкой в сторону слуги принца. Среди королевских слуг Мерлин был не только симпатичным и свободным, но и весьма перспективным женихом. Однако застать его за разговором с какой-либо девушкой было почти невозможно. Исключение составляла Гвен, но служанка леди Морганы опровергла начавшие ходить про них слухи. Теперь те немногие, что имели возможность разносить еду во время посвящения рыцарей, шептались о Гвен и изгнаннике. Хотя эта версия ещё не приобрела популярности. Котёл громко затрясся при кипении, отвлекая внимания на себя. Завтрак был почти готов. Окинув кухню взглядом, Мерлин заметил тихую Алису. Понаблюдав за тем, как виноград превращается в пюре около полторы минуты, парень тихо покашлял, обозначая своё присутствие. Вздрогнув, Алиса вынырнула из своих мыслей. — Выглядит угрожающе, — кивнул в сторону кипящей массы Мерлин. — Привет, — отозвалась леди. — Как ты? — А… — Мерлин обернулся, находя взглядом Старшую кухарку. Та руководила распределением завтрака по тарелкам и подносам. — Всё в порядке. Не считая ходящих слухов. — Он поел? — склонившись к Мерлину, шепнула Алиса, стряхивая с рук сок и мякоть. — Устроил истерику, но да. Мне удалось его уговорить. — Девушка выдохнула, расслабляя плечи. А Мерлин чуть смущённо добавил: — Он смешной. Мерлин расплылся в улыбке, а глаза радостно сверкнули при воспоминании. Парень играючи подкатил зелёную виноградинку, что сбежала к самой стенке ближе к глубокой тарелке. Алиса пыталась сохранить серьёзный вид, но быстро сдалась и так же улыбнулась в ответ, наблюдая за реакцией Мерлина. — Кажется, я начинаю ему нравиться. — Он слегка толкает девушку плечом, и смешинки в уголках его глаз загораются ярче и приобретают золотистый цвет. — Я приду к обеду, может позже. — Алиса потянулась за деревянным ситом. Сегодня оно без надобности кухаркам. Вчера они испекли много хлеба и булочек, пару пирогов с сухофруктами, мёдом, салом и парочкой привезённых специй. На удивление Алисы, всё это было одной начинкой. — Хорошо. — Мерлин отстранился от стены, собираясь провернуть такой же изящный манёвр и выскользнуть с кухни, по пути прихватив поднос. — Тогда увидимся вечером. Он быстро обошел следящую за ним взглядом курносую, любезно улыбнувшись чернобровой Энн, он снова вздрогнул, теперь от удара полотенцем по затылку. — Хватит ворковать! — Старшая кухарка сунула поднос прямо ему в руки. — Иначе Его Высочество получит холодный завтрак из-за нерасторопного слуги. — Этого точно не произойдёт, — радостно крикнул парень через всю кухню, подбираясь к лестнице. Мерлину определённо нравится слегка подразнивать грозу кухни и всех девчушек в замке. Яков бы его возненавидел ещё больше. Каждая время от времени одаривает его красноречивым взглядом, красуясь. Алиса безрадостно хмыкнула, наблюдая. Как она только могла не заметить такое скопище любовных многоугольников? Ей стоит расспросить кого-то о последних надуманных новостях, может удастся вывернуть ситуацию для себя и… Девушка бросила небольшой комочек мякоти винограда на сетку, начиная протирать его. Нет, возглавить его она точно не сможет, но знать всё, о чём шепчутся, определённо полезно.***
— Доброго дня, леди Моргана, — радостно пропела Алиса, постучав в покои воспитанницы короля и дождавшись разрешения войти, запорхнула вовнутрь. Леди Моргана сидела за своим туалетным столиком и перебирала украшения. Позади девушки над её слегка влажными волосами работала Гвиневра. Служанка коротко кивнула Алисе, не отрываясь от своей работы. Она тщательно заматывала локон волос хозяйки в колечко и держала наготове золотую шпильку, украшенную большим красным камнем и несколькими полупрозрачными зеленными. Леди Моргана сегодня была в красном. — Что-то ты сегодня поздно, — прикладывая серьги и оценивая образ, подметила Моргана. — Простите. Для того, что я готовила, требовалось больше времени. — Алиса прошла в глубь комнаты и поставила поднос на стол. — Как прошло утро? — Неплохо. Мы были на конной прогулке. — Удовлетворившись создаваемым образом, Моргана отложила серьги к ранее выбранным кольцам. Оставшиеся украшения воспитанница короля аккуратно вернула в маленький сундучок. — Она очень хорошо на меня влияет, сразу столько сил. Леди украдкой взглянула на Алису через зеркало. Та повернулась спиной к воспитаннице и что-то внимательно разглядывала. Моргана перевела взгляд на свою служанку. Гвен уже заканчивала причёску. Она легко приподняла длинные вьющиеся волосы, собрала с белоснежной шеи новые волоски и аккуратно закрепила их простыми заколками, напоминающие невидимки. Гвен скромно улыбнулась Моргане в зеркало, приглаживая у виска чёрный локон. — Сегодня без ожерелий? — еле слышно спросила Гвен, чуть склонившись. — Сегодня нет. Надень их. — Воспитанница короля положила выбранные серьги в тёплую ладонь служанки. — У меня есть сюрприз, — развернувшись, громко и бодро объявила Алиса. — Рисунок. Леди Моргана обернулась. Ей было известно, что Алиса недавно закончила семейный портрет Пендрагонов, включив туда Моргану. Конечно, она его видела. Утер почти светился, когда рассматривал рисунок, и велел повесить в большом тронном зале, над троном. Чтобы каждый входящий видел и удивлялся. Признаться честно, Моргане тоже хотелось иметь у себя картину. Но просить она не могла по тайному соглашению с Артуром. Она помнила, что Алиса могла таким образом лишь втираться в доверие. Недоверие Артура настолько пересилило его, что принца Алиса писала по наброскам, а Моргана смогла позировать лишь раз. И всё же воспитаннице короля было приятно от мысли, что её и правда прировняли к семье. Алиса аккуратно открыла свой альбом, что принесла под подносом, и в пару шагов оказалась перед вставшей леди. Гвен тихо отошла назад. — Мне понравился ваш сон о единороге, — вручая рисунок, призналась Алиса. С листа на девушек взирал белый, бархатистый конь с красивыми формами и длинным резным рогом, на котором восседала брюнетка с выдающимся профилем. Фокус был на морде лошади и девушке, края рисунка уходили в дымку. Глаза Морганы засияли. Она невесомо провела подушечками пальцев над рогом лошади и погладила гриву. Почти как из сна. — Но это ещё не всё! — радостная, что её рисунок произвёл такое впечатление на Моргану, Алиса воодушевлённо вернулась к столу и подняла блюдо. — Мне нужно ваше мнение, леди. Я приготовила это сегодня и хотела бы услышать ваше слово. Гвен тут же оказалась у стола, отодвигая стул для Госпожи. Случайно переглянулась с Алисой и отвела взгляд. Моргана не заставила себя ждать. Преодолев расстояние комнаты, она с ровной осанкой села на отодвинутый стул. — Что это? — С неподдельным любопытством Моргана осматривала плоский и мутно зелёный овал высотой около сантиметра. Странное блюдо было украшено листочками мяты и пару ягодами винограда. — Желе. — Забыв английское название, Алиса изобразила ладонями волнение и, увидев ещё большее непонимание обеих девушек, решила не усложнять жизнь. — Десерт. Попробуйте его. Взяв приготовленные приборы, Моргана погрузила маленькую ложку в десерт. Тот поддался сразу же, поблёскивая зеркальной стороной на свете. Первая ложка заставила призадуматься девушку. Природный кисловатый вкус винограда перебивала сладость мёда, а лёгкая прохлада мяты обволакивала в конце, оставляя послевкусие. Такого она ещё не пробовала. Проморгавши, Моргана вежливо улыбнулась, кладя ложку на место.***
— О-о-о… Леди Маргарет, вы принесли мне самый впечатляющий момент из истории Его Величества. — Эгрейн любовно провел пальцами по развёрнутым свиткам, он чуть щурился, всматриваясь в буквы и кажется, чуть ли не смаковал этот момент. — В детстве меня страшно пугала мысль, что и за моими родными могут прийти стражи. Сколько мне было… Где-то пять или семь лет. Но сейчас я бы хотел видеть их все. — Он сжал руку в кулак, не давая себе искусится и начать требовать отдать ему документы. — О вашем вопросе. Определить, что из этого было заверено королём, а что нет, очень просто. Вот. — Эгрейн положил рядом два обвинительных указа. — Здесь сургуч равномерно красный, цвет насыщенный, значит киновари не пожалели. А это наш, для стряпчих, более тусклый и скорее коричневый. На нас жалеют красителя. — Он улыбнулся, взглянув на молчаливую Маргарет. — Из тех бумаг что вы принесли, только две заверил сам король. Вот эти два приговора. А остальные восемь поставлены моими предшественниками или нанятым бейлифом. Хотя они не пользуются популярностью в Камелоте. Маргарет улыбнулась, пытаясь проговорить что-то вроде спасибо. Горло неприятно обожгло, словно она глотнула залпом виски. Однако Эгрейн всё понял по движению губ. Аккуратно сложив всё в стопку, Маргарет снова взяла перо со стола стряпчего и черкнула на принесённой с собой записке. — Бумаги будут в архиве Джеффри завтра… — прочитал Эгрейн, а через секунду благодарно кивнул. Тут же ощутив желание отблагодарить её за информацию чисто на его, профессиональном уровне. — Утер планирует отправить угрозы Канону, чтобы тот выплатил налоги, которые задолжал уже за два года. Думаю, вы хотели бы знать. Уже стоя в дверях, Маргарет взглянула на Эгрейна, она чувствовала, на что он намекает. Она знает, какими землями владеет лорд Канон и что разыгравшаяся самоуверенность Утера вполне может быть направлена в конкретное русло. У неё зачесались руки от желания пойти и сразу высказать королю посетившую её мысль. Возвращаясь к Гаюсу, она мысленно вновь и вновь прикусывала край языка, злясь, что стала такой беспомощной лишь на день, потеряв голос. Если речь к ней не вернётся, она может упустить все эти возможности, Эгрейн не дурак, он думает о том же, о чём и она. Он видит ту же выгоду, что и она. И стряпчий не постесняется в случае промедления выдать эту идею королю первым.