большое стекло

Все вокруг похоже на очень плохой сон, Феликс на секунду зажмуривается, но ничего не проходит, он все еще обсыпан блёстками-звездочками, кажется, пара даже в рот попала, и в том же доме, той же кислотно-уютной квартире, Лила требовательно сжимает его руку и строго оглядывается, приходится дёрнуть уголками губ вверх и выдавить: — Да, с днём рождения, Джулека. Он понадеялся, что не перепутал имя, и, кажется, нет — Лила чуть кивает. Удовлетворившись, Лила прекращает делать из его пальцев фарш и, улыбаясь, продолжает щебетать с Роуз, возле которой притихшая Джулека ласково гладит книгу по корешку — какая-то феминистская книжонка, Феликс не разбирается, но Роуз, увидев ее, завизжала, что они будут обязаны в следующем году поставить эту пьесу в драмкружке, просто обязаны, это же Ив Энслер. Ив Энслер. — Дрянь какая, — выдыхает Феликс, когда они отходят, Лила закатывает глаза, изящно подчёркнутые стрелками, — зачем, говоришь, я здесь? — Нам нужна Кагами, после неё Кот. А после него… — Леди Баг, да. Тут наливают, или это детский утренник? Лила пожимает плечами, Феликс оглядывается, замечает стол, возле которого хозяйничает та девчонка, которая уныло признавалась Адриану в любви, но Феликс стер сообщение. Лила тоже ее замечает, и ее лицо из мягко улыбчивого на мгновение заостряется, но все быстро возвращается обратно, Лила разворачивается к нему, требовательно берет за руки и переплетает пальцы. — Потанцуешь со мной? — Под этот барби-гранж? Уволь. — Ну, пожалуйста, Феликс, я попрошу Нино поставить что-нибудь другое, — Лила доверчиво упирается ему в лоб лбом, Феликс заглядывает ей в глаза, насквозь лживые, и мотает головой. — Нет, Лила. — Это потому что я плохо выгляжу? — изображает из себя наивную влюбленную, потому что вокруг так и ходят люди, норовящие подслушать эту бессмысленную перепалку. Та девчонка роняет какой-то поднос, и он, грохнув о край стола, сваливается прямо на пол. — Ты никогда не выглядишь плохо, не выдумывай. Лила улыбается, хищно оглядывается, приметив себе жертву, скользит у уха щекой, волосы щекочут шею, говорит — задержи его. Феликс любовно заправляет ей прядь за ухо под тяжёлый вздох, а после невесомый выдох в тыльную сторону ладони, Лила бы поцеловала, но надо спешить. Феликс сносит кого-то в толпе, и спешащий сквозь неё Лука пластом сваливается к Лиле под ноги. Красивые такие, посмотришь выше ремешков туфель, гольфов, аккуратных коленок и даже под кожаной юбкой ни одной надписи не увидишь. Лила улыбается и протягивает ему руку. — О боже, как ты так упал? Ты Лука, да, брат Джулеки? Я Лила, ее одноклассница. Лука мнется, но за руку хватается, острые ногти впиваются в мякоть ладони, но он встаёт. — Я просто шёл помочь, увидел, что у Маринетт все попадало, — Лука смотрит на ноги, — может, об самого себя запнулся, какая нелепость. Джулс все время говорит, что мне надо шнурки вокруг лодыжек обвязывать. — Она такая хорошая, я подарила ей сборник Ив Энслер, ты видел? — Да, да, она в восторге. Лила затаскивает Феликса, ударившего по струнам сбившейся гитары у Луки за спиной, в кадр. — Это Феликс, брат Адриана. Вы же еще не знакомы? Лука весь напрягается, Лила понимает, что это её просчет, если девок ещё можно было развести, прощебетав о подростковых травмах и исцеляющем соулмейтстве, то с этим парнем будут проблемы. — Когда вы собираетесь выпускать альбом или хотя бы микстейп? — Феликс обнимает Лилу за талию одной рукой, она восторженно вздергивает голову, через силу пытаясь не зацеловать его до смерти, а просто пялится влюбленным взглядом в срез скулы. — Есть в вашей музыке влияние рок-групп из восьмидесятых, мне так нравится. — Да, Адриан тебе не говорил, у Феликса отец работал в сфере продюсирования, а мать у него владеет кинокомпанией… Феликс сжимает пальцы на талии, Лила резко выдыхает, чтобы не выдать себя. — черт, его отец же умер. — Это немного не… — опешивший Лука растерянно не знает, на ком именно ему лучше сконцентрироваться, а Феликс больше не кажется ему прокаженным гадом, Лиле хочется злорадно дотронуться до его лица, чтобы убрать бирюзовые пряди волос со лба, когда Маринетт, оторвавшись от душещипательного подбирания рассыпавшихся макаронс, поднимет голову в их сторону. — Да, студии звукозаписи и все такое, можешь позвонить мне как-нибудь, а я обговорю с матерью, — Феликс протягивает ему ладонь для рукопожатия, Лила готова прямо сейчас завизжать, как фанатка, подбитая приступом фангерлинга, потому что Лука жмёт в ответ. — Как очаровательно, — выдыхает она, приближаясь к Луке, чмокает воздух у его щеки, как раз когда Маринетт неостановимо приближается к ним. — До встречи, Лука! Пиво обжигает горло холодом, Лила приникает к Феликсу, трепещущая ожиданием бойни, он периодически ловит чужие взгляды и мысли на себе, Лила закатывает рукав блузки. — Они думают, что мы милые. — Eveidís, мне наплевать. Лила хмурится, он показывает ей язык. Когда он закуривает, кажется, будто Маринетт только этого и ждала. Подлетает, так похожая на резвый циркуль, морщит нос и отчеканивает: — Не мог бы ты курить на балконе, это квартира Роуз, а не твоя! Лила наконец видит пришедших Адриана и Кагами, снисходительно улыбается Маринетт. — Пойдем, Феликс, — Лила хватает его за рукав рубашки, Феликс глубоко затягивается, а после Маринетт захлебывается в сизом облаке, выплюнутом ей в лицо. Все закручивается так резво, так смешно, Лила не успевает следить за собственным потоком слов, за руками Феликса, как становится с Кагами лучшими подружками, раскатав перед ней простынь о своих познаниях в фехтовании, отняв ее внимание от Альи и Маринетт, а Феликс крадёт у кого-то мобильный. Только бы сработало, только бы… — Зачем ты?.. — Это если придется резко детрансформироваться, — Лила сбрасывает блузку на край ванны, поправляет занавеску, приценивается к зеркалу, Феликсу же остаётся только смотреть на изгиб шеи и розовый след на спине от спавшей на плечо полоски кружевного топа. — Щеколда расхлябанная, пусть лучше думают, что мы пытаемся перепихнуться, чем… Ну, да ладно. Триккс, трансформация. Обратившись в Вольпину, Лила напряженно хватается за флейту и расправляет плечи. — Только бы не налажать. И создаёт неотличимые от оригиналов копии — Адриана, Маринетт, Луки и себя. Появившись из воздуха, они встают ровным рядом, едва влезая в пространство небольшой ванной. — Эта Маринетт так тебя ненавидит? — Феликс, разблокировав мобильный Милен, быстро находит камеру. Вольпина загоняет копии по очереди под тусклый свет. — У нас свои счеты. — Тебе бы стоило определиться. Вольпина непонимающе щурится, Феликс щипает себя за запястье. — Зачем тебе это всё, если младшего Агреста тебе не видать? Вольпина вскидывается, но не отвечает, хмуро наблюдает, с чего начнется их выливающаяся в реальность любовь к кибербуллингу. Адриан целует Маринетт, Лука зажимает Лилу — Вольпина рассчитывает, кому какая весточка-ласточка полетит. +++ Не приходится долго ждать, подвыпившая Кагами рассыпается, как сакура по весне, Лила гладит ее по спине, причитает что-то про лживую Маринетт, даже с самой себя смешно, неловко подцепляет застёжку, хоть бы её квами не подал никакой знак, и амулет остаётся у нее в руке, почти сразу исчезая в кулаке у Феликса. — Вызвать тебе такси, милая? — предлагает Лила, но Кагами только плечами вздрагивает. Феликс делает уже другую рассылку, так что подростковая ярость скоро начнёт резать воздух вокруг, как пудинг на рождество. Он застегивает на шее талисман дракона, появившийся напротив его лица, Лонгг, очевидно, стал свидетелем всего, что тут произошло, поэтому демонстративно молчит. Они с Лилой выходят на крышу, потому что Феликсу счастливо поддался замок на двери, а он уверял, что фокусы это совсем не его — Лила бы расхохоталась, столько лжи вокруг, непроходимый океан, барахтайся, пока не затянет в пучину к чужим останкам. — Какие же мы мрази, — Лила закидывает Феликсу руки на плечи и, уперевшись колючими локтями в них, дотрагивается до его лица, под пальцем проскальзывает бесцветное, выведенное лазером ублюдок, точно под левым глазом. — А я определилась. Кажется. — И что ты надумала, little fox? — Мы с тобой даже не целовались нормально, но ты уже у меня внутри, в груди, понимаешь, я будто перьями набитая, мне так приятно, щекотно и немного больно, потому что не я тебя изначально выбрала, но теперь, — Лила поправляет ему отворот рубашки, очерчивает пуговицу ногтем, будто боясь посмотреть ему в лицо, а, может, и вправду боясь, — теперь я выбираю тебя. Ей хочется сказать ещё что-то, много всего, но слова теряются, она понимает, что он глупо молчит, ну, конечно, а на что ты надеялась — прихлопнуть бы его этим тяжёлым небом, едко разбавленным накипью облаков. — Я бы поцеловал тебя, но какой мне потом будет резон оставаться при тебе? — спрашивает Феликс, Лила понимает, что, во-первых, риторически, а во-вторых, она глубоко вдыхает и, отвернувшись, закрывает рот рукой, не думая, что помада отпечатается. Что же это такое, как будто все собираются ее вечно бросать, пока она не сдохнет, одинокая и покинутая, потому что никому не нужны лживые пустышки вроде нее. Плечи вздрагивают, Лила отшатывается, едва не падая, слезы так и просятся наружу, Лила чувствует руки накрепко стискивающие ее поперек тела, хочется их сбросить, но Феликс сильнее ее, шепчет, уткнувшись острым носом ей в волосы: — Только посмотри, какая ты злая и расстроенная. Налитая тьмой бабочка неостановимо приближается, Феликс трансформируется и трансформируется, а после протягивает руку, чтобы бабочка не долетела до Лилы, а вселилась туда, куда он ей разрешит. Лила вскрикивает, когда он ее отпускает, объятый чернильной дымкой, и разворачивается, размазывая выпавшие слезы по скулам, но предательски довольно улыбаясь, в конце концов, не зря она училась плакать по первому зову. После на нее уставляются глаза цвета фуксии, Феликс галантно протягивает ей руку, Лила подаёт свою. — Как тебе костюмчик? — Блондином ты мне нравишься больше, — Лила тыкает ему в кончик носа, Феликс клацает зубами, Лила ахает и быстро убирает руку, Феликс, хмыкнув, целует ее в скулу. — И как тебя зовут? — Драгон Васп? Понятия не имею, как вы себе имена выбираете. Лила тоже трансформируется, уже предвкушая, как наполнит это небо механизированными чудовищами — пощелкивающие шестерёнки, дребезжащие металлом внутренности. Вольпина ерошит обратившемуся Феликсу волосы — насквозь черные, так красиво — получает ещё один поцелуй и наказ быть незаметной, пока не понадобится. +++ Вольпина падает на пол в своей комнате, ковер ещё никогда в жизни не казался ей таким мягким и притягательным, упирается коленками и ладонями и готова завыть в голос — она почти сняла эти проклятые серьги, почти сняла, у Леди Баг только начал костюм исчезать с тела, как она изловчилась и вырвала флейту, заткнутую у Вольпины за пояс, мгновенно вооружившись ею, что с нее спросишь, леди удачи ведь. Феликс взял на себя кота Нуара и не мог помочь, Вольпина отбивалась, сто раз успев пожалеть, что не наделала собственных клонов, чтобы попугать эту дурочку. Феликс сваливается рядом, просит разломать часы, Вольпина ударяет по ним флейтой, бабочка вспархивает к потолку, не зная, куда податься, а Феликс тут же детрансформируется. Уставшие квами шлепаются, как гнилые фрукты, за головой. — Достал? Феликс разжимает ладонь, показывая чёрное кольцо, Лила вскрикивает, потому что трансформация спадает, а ещё потому что они так близки к финалу, как не был близок Бражник ни разу. — Настоящее?! Кто это был? — Лила резко садится, в глазах мутнеет, она бы схватилась за кольцо, но Феликс сжимает кулак. — Не знаю, я не спрашивал. Надо было? — Да неважно, — Лила расстёгивает пару пуговиц на блузке, скидывает туфли и подбирает уставших квами, чтобы отнести на кухню, пусть едят, что захочется. Мать спит у себя в комнате, даже смс не скинула, пытаясь узнать, где дочь, Лила закрывает ей дверь и возвращается. Феликс тщетно чиркает колёсиком зажигалки у кончика сигареты, но она не поджигается. — Ой, у тебя звёздочка. Лила садится рядом, вытягивает у него из волос блёстку, лепит ее Феликсу на лоб, подтягивает уставшее тело ближе, чтобы приложиться ухом к твердому плечу. — Estás tan loca, — Феликс отклеивает звёздочку со лба, вкладывает ее Лиле в ладонь, — Me encanta. — No devolviste el libro de texto! —вспомнив, о их первой встрече, театральным шепотом выкрикивает Лила. Феликс погружает сигарету обратно в пачку, кладет ее на край кровати. — Lo siento, — убирает ей волосы с лица, целует в лоб, Лила чуть ахает, желая подлететь к зеркалу и раздеться до нижнего, чтобы посмотреть, пропало ли оно, но Феликс ее удерживает. Лила поднимает голову, дотрагивается до его лица — даже той выведенной лазером надписи как не бывало — даёт вложить поцелуй себе в рот, один, второй, третий, улыбается, кусает Феликса в нижнюю губу и, оттянув, отпускает. — Ты не жалеешь? — спрашивает Лила, утыкаясь носом ему в шею и закрывая глаза — горько. — Может, со временем.