Склеп для живых

Смерть

Подметил верно, друг мой милый, Мою взволнованность в тот день. Не думал я, что простой смертный Заметит призрачную тень. Ты вид имел довольно вялый И всё от холода дрожал. Во мне те чувства заиграли, Которых я еще не знал. Ты так казался оскорбленным, Что тихо попросил: «Постой!» Одно движение и я пленённым Оказался, что впервой. Твоя ладонь сжимала сильно Мое холодное запястье, А в взгляде было слишком дымно — Горело там твое несчастье. Я руку вырвал из захвата И косо на тебя взглянул. «Ты весь горишь», — сказал я кратко, Но ты обиженно моргнул. «Не болен я, — подал ты голос, — А если и да, то лишь душевно!» И небо снова раскололось, А я ушел. Так будет верно. Но я не думал, что при встрече, Пророченной другим числом, Тебя увижу я в увечьях, На кладбище с живым отцом. Он, правда, был там без сознания. Лежал под тряпкой на земле, Пока копал ты под молчание Скорбящих ангелов во мгле. Один из них смотрел двояко: Тебя жалел, меня же обвинял. Так презирал, что стало гадко И я как в ступоре стоял. Ты подскочил, когда позвал я, И выронил лопату с рук. Со рта сорвался жуткий кашель И кровь упала с тонких губ. Ты попросил меня уйти, Но просьбой это не казалось. От боли резко вскрикнул ты, А тело в судорогах шаталось. Мне стало страшно за тебя, Ведь время жить еще имел, Но был похож на мертвеца И, вместо слов, только хрипел. Когда упал ты на колени, Мне захотелось подойти, Но я под властью всех сомнений Не смог пройти и полпути. Остановилось сердце у отца, А ты все больше задыхался — Твой кашель не имел конца… Ты точно в помощи нуждался, Но я стоял, прости, не мог Помочь тебе подняться. Ты весь от сырости продрог, А я исчез, решая не прощаться.