***
Человеку, впервые оказавшемуся в королевском дворце, кажется, будто всё здесь происходит само собой, естественно и непринуждённо. Но это ложное впечатление. Дворец — сложный механизм, в центре которого пусть и располагается королевская семья, его сердце, но живет он за счёт тех, кто гораздо менее приметен — придворных и слуг. Так принцесса Ашлинг Бейлиш носила гордое звание Красоты королевства. Она была дамой сердца бесчётного числа рыцарей и пажей. Примером подражания для дам. Желанным трофеем для знатных лордов, что метили в женихи. И даже патроном для нескольких сиротских приютов и монастырей. Но для своей фрейлины, леди Розы Сванн, принцесса была чем-то вроде фарфоровой вазы, красивой, но хрупкой. И потому, когда расчёсывая густые волосы принцессы, леди Роза поймала в зеркальном отражении волнение, так портящее лицо Ашлинг, то испытала если не страх, то его предчувствие. — Тебя что-то взволновало? — спросила Роза тихо, не показывая, что обеспокоена. В конце концов, не было такого, что она не могла решить. — Нет, — мотнула головой принцесса, — ничего. Но леди Роза и не ожидала, что получит объяснение сразу. — Сегодня был такой долгий день... — со вздохом произнесла фрейлина. — Приезд Короля Севера, аудиенция и охота. Ещё это нелепое сватовство... Ашлинг опустила глаза. Белые пальцы принцессы прочертили линию от переносицы до виска. — Не такое уж и нелепое, — со вздохом произнесла она. — Он всё же принц из весьма старого рода, к тому же, говорят, умён и весьма хорош собой. Я не зря предложила твою кандидатуру. Леди Роза замерла. Серебряный гребень на несколько мгновений завис в воздухе, а затем опустился на мраморную поверхность стола. — Думаю, это предложение было расценено ими, как издевательство. — Да, конечно, — согласилась Ашлинг, дёрнув бровью. — Разве так и не было задумано? Принцесса подняла на фрейлину ледяной взгляд. Леди Роза знала Ашлинг так давно, что научилась пропускать этот взор сквозь себя, не чувствуя холода. — Я сказала то, что хотел услышать мой отец, — отчеканила Ашлинг. — Но он ведь предложил выбрать. Принцесса криво усмехнулась и, собрав волосы, перекинула их вперёд. Тёмные пряди, словно гладкие змеи, вились по её мраморным плечам и груди. — Отец никогда бы не спросил моего мнения, если бы не был уверен в том, что я скажу то, что нужно. — Но... если бы могла, согласилась бы? — не унималась Роза, аккуратно нащупывая место, от которого в сердце принцессы распространялась тонкая трещина. Та трещина, что проступала ломаными линиями на высоком белоснежном лбу. — Нет, — со вздохом произнесла Ашлинг, поднимаясь. — Разумеется, нет. Отец ждёт, что я стану своими человеком в Железном банке. Я не могу подвести семью. Не Алейне же доверять такое, в самом деле. — Конечно, — согласилась леди Роза, — только ты на такое способна. Взять под контроль Железный банк. Управлять всеми. На это у Алейны ни хватит ни силы, ни упорства, ни ума. — Да... — отозвалась принцесса, думая о чем-то своём, смотря в одну точку, куда-то в угол. Туда, где на стене расцветали белые нарисованные цветы. Леди Роза медленно, словно приближаясь к раненному зверю, подошла ближе, так что оказалась у плеча принцессы. Красивого фарфорово-белого плеча, облачённого в тонкую сорочку. Безупречного снаружи и сооружённого из хрупких костей внутри. Сдерживающего, словно сосуд, океан разрушительных тёмных чувств. — К тому же... — продолжила леди Роза шепотом, — ты ведь помнишь тот день? «Не стоит допускать в душу тех, кто оставляет чувства в смятении». Это твои собственные слова, и они мудры. Ашлинг не ответила, сосредоточенно всматриваясь в белые лилии, расцветающие на стене. Но леди Розе не нужен был ответ, чтобы понять: волнение, всколыхнувшееся было в принцессе, осталось лишь минутным порывом. Ашлинг Бейлиш всегда оправдывала возложенные на неё ожидания.***
Кабинет короля-регента располагался там, где раньше работала королева. То была небольшая комната с камином и видом на сад, обставленная выразительно, но без излишеств. Редко кто-то из придворных или тем более гостей получал аудиенцию здесь, и потому не было необходимости пускать пыль в глаза. Каждый предмет, будь то кресло с изумрудной бархатной обивкой, массивный книжный шкаф или элегантный стол на изогнутых ножках, которые обвивали отлитые из бронзы змеи, находился в комнате только по той причине, что был удобен королю. Прямо у окон рос раскидистый клён, перекрывая солнечный свет, и потому в кабинете всегда царил успокаивающий полумрак, а шум листвы помогал полностью погрузиться в мысли. Лишь леди Оливии Редвин было разрешено присутствовать в кабинете короля-регента, пока тот работал. И дня не проходило без того, чтобы Его Милость не заявлял о том, что у неё слишком длинный язык, слишком громкий смех, и что он терпеть её не может, но всё же Оливия знала, что лишь её присутствие было уместно. Ибо только с ней король был словно наедине с собой. Вольный быть тем, кем хочет. Оливия знала привычки и вкусы Его милости, понимала настроение и была тем, кто мог прямо сказать то, что ему нужно было услышать. Король ценил это, хоть и утверждал обратное. Вот и сейчас, выслушав тираду о том, как плохо учится принц Эйдан, Оливия лишь закатила глаза, и положив перед королем-регентом очередную бумагу на подпись, заявила: — Вам стоит проявить к сыну несколько больше благодушия. Король усмехнулся, не удостаивая её взглядом. — Не неси вздор. Не хватало ещё и от тебя выслушивать, что я несправедлив к принцу. — Кто же ещё был столь смел, — удивилась Оливия, — неужели Терри? Король промолчал, но она знала, что попала в точку. — Даже ваш любимчик... Его Милость медленно поднял на Оливию внимательный взгляд. — Продолжай, — сказал он, видя, что она замялась, и вздёрнул бровь. — Я тебя слушаю. — Даже ваш любимый Мастер над тенями жалеет принца, а ведь люди говорят, что у него камень вместо сердца... Весело улыбнувшись, король вернулся к бумагам. — Ты почти вырастила Терри, тебе ли не знать, что у него сердце скорее из фарфора, чем из камня, — произнёс он. — А что до Эйдана... ему уже десять, а я всё ещё вижу в нём детское непокорство и упрямство. Это всё Старковская кровь. Оливия покачала головой и убрала подписанный документ в папку. — Так вот, что вас так сильно волнует. Кровь Старков... — Да, и нельзя винить меня в том, что я не желаю спокойно смотреть на то, как мой сын сам роет себе могилу, действуя грубо и безрассудно. Через несколько лет он станет мужчиной, но до сих пор полагается лишь на своё физическое развитие, словно какой-то бездарный романтический герой...Он совсем не думает головой. — Позвольте спросить, — небрежно бросила Оливия, — а сколько лет было вам, когда вы так безрассудно вызвали на дуэль Брандона Старка? Верно, несколько больше десяти? Король-регент осёкся и внимательно на неё посмотрел. — Быть может, дело вовсе не в Старках? Принц похож на вас гораздо больше, чем вы это признаете, Ваша Милость, — посчитала нужным пояснить Оливия. — Думаешь, мне от этого должно быть легче? — прищурившись, произнёс он. — Будто бы я хочу, чтобы с ним произошло нечто подобное! — О, — с улыбкой ответила Оливия, укладывая перед королем следующий документ, — об этом можете не волноваться. Принц дерётся много лучше. В той дуэли Эйдан бы победил. — Выйди вон, — махнул рукой король-регент, — избавь меня от необходимости выслушивать всё это. — Конечно, Ваша Милость, — с лёгким поклоном произнесла Оливия, — ещё пара документов — и всё.***
Вне дворцовых стен Мастер над тенями одевался более чем сдержанно: в простые одежды из кожи и шерсти чёрного и темно-зелёного цвета, сшитые добротно, но лишённые всяческих украшений и опознавательных знаков. Скрывая свою личность, поверх он носил чёрный матовый плащ с капюшоном, такой же, как и у прочих теней, а если и того было мало, закрывал половину лица тёмным отрезом, так, что узнать его было возможно лишь по искрящимся ярко-зелёным глазам. В лагере, который они разбили в лесу, было тихо. Тени умели скрывать своё присутствие, прячась высоко в древесных кронах, устраивая логова в небольших оврагах среди выступающих витиеватых корней. Они сливались с лесом так, словно были его частью, не издавая ни единого лишнего звука, внимательные и безмолвные. Словно призраки, которыми детей пугают по ночам. Скучающе прислонившись спиной к древесному стволу и перебирая в ладони миндаль, Терри стоял посреди лагеря, но человеку, увидавшему его, показалось бы, что Мастер над тенями абсолютно один. Вокруг, отзываясь птичьими голосами и жужжанием насекомых, звучал лишь лес. Терри вздохнул и бросил взгляд в сторону — туда, где за тёмными ветвями виднелось уходящее солнце цвета спелого апельсина. Клонясь к земле, оно окрашивало воздух ало-золотым сиянием. Когда две Тени повалили ему под ноги человека, дрожащего и истекающего кровью, Мастер над тенями лишь прищурился, но не повернул головы. — Это что? — уточнил он. Тот из Теней, что мог говорить, ответил: — Язык, что не отвечает на вопросы, Мастер. Мы провели с ним час. — Долго, — подтвердил Терри, всё так же не оборачиваясь, а затем вздохнул: — Где принцесса? — Два часа на Север. — Сколько с ней? — Двое. — Пошли за ними. Темнеет. Тень поклонился и свистнул, издавая подобие соловьиной трели, подавая знак. Терри прислушался, читая в тех звуках, что казались шумом леса, ответ. — Оттащите в логово, — приказал Мастер над тенями, указывая на пленника. Тут было бы слишком громко. Тени повиновались, аккуратно приподняв стонущего человека, так, чтобы на земле не оставалось следов от его ног. Терри отправил в рот миндаль и убрал остатки в бархатный мешочек, привязанный к его поясу. Оттолкнувшись, он выпрямился, затем свёл лопатки, нехотя разминаясь, и пошёл следом. Говорить Теням о том, что нужно прибрать место, где лежало истекающее кровью тело, было лишним. Они знали своё дело. Логовом они называли нору, прорытую в овраге и заваленную опавшими полусгнившими деревьями так, что оставался лишь небольшой проход, в который взрослый мужчина мог протиснуться только боком. Внутри, стенки были обмазаны глиной и высушены, так, что было тепло и сухо. Здесь спала Эйлин и он, когда не ходил в караул. Положив пленника на полу норы, Тени поклонились и вышли вон, оставляя Терри с ним наедине. Бросив взгляд, на харкающего кровью человека, Мастер над тенями отметил, что то был здоровый мужчина в самом расцвете сил, не очень высокий, но крепкий и, по видимому, обладающий определённой силой воли. — Знаешь, кто я? — спросил Терри, снимая плащ и кидая тот на лежанку. Так же он поступил с курткой. — Знаю, — зло отчеканил пленник, не поднимая на него взгляда, — один из этих ублюдков. Мастер над тенями усмехнулся себе под нос и аккуратно закатал рукава рубахи. То была тонкая вещь, одна из тех, что сшила для него Эйлин, и ему не хотелось её испортить. — Да, — отозвался он, — верно. Один из. Но стоит сказать, — с этими словами Терри присел на корточки, оказываясь на одном уровне с пленником, — что я тут самый талантливый ублюдок. Мужчина фыркнул и смерил Терри смелым взглядом, сверкающим из-под заплывшего багрово-синего века. — Да хоть сам дьявол, — отчётливо произнёс он, — ты всё равно ни хрена от меня не услышишь. Терри медленно расплылся в улыбке, наслаждаясь тем временем, когда пленник ещё мог обмениваться с ним репликами. Когда он ещё был человеком, а не мешком с мясом и костями, потерявшим привычную приятную глазу форму. А его разум ещё не расплавился в болезненной агонии. — Возможно с дьяволом-то было бы и лучше, — произнёс он, поднимаясь, и отошёл к лежанке. Терри достал из мешка кожаный футляр с инструментами и, аккуратно развязав, прошёлся взглядом по сверкающей в полумраке стали. — Допрашивал когда-нибудь людей? — небрежно спросил он у человека на полу. — Да уж, — с насмешкой ответил тот, — приходилось. Мастер над тенями, взял в руки тонкое острое лезвие и приподнял его вверх, всматриваясь в собственное отражение. На инструменте виднелись едва заметные пятна — кожный жир в форме отпечатков пальцев, которые он, видимо, по небрежности не стёр в прошлый раз. Недовольно цокнув, Терри достал платок, чтобы устранить этот недостаток. Инструменты, как и любое орудие, должны быть чистыми и наточенными. — И как долго длился самый долгий допрос? — спросил он пленника. — Шесть часов, — с вызовом произнёс мужчина. — Шесть часов... — задумчиво повторил Мастер над тенями. — Долго. Обернувшись, он поймал улыбку, застывшую на лице окровавленного мужчины. Она ещё не успела сползти. — Видишь ли, мы чаще всего работаем в полевых условиях, и у нас нет ни времени, ни возможностей поддерживать жизнь пленника так долго. Тебя допрашивали час и, верно, то показалось ужасным, но это было лишь прелюдией. Долгой томительной прелюдией перед короткой, но яркой кульминацией. Мужчина молчал, всё ещё не совсем осознавая того, что должно произойти, но уже предчувствуя. Терри чуял его страх — тошнотворно холодный и острый, словно тонкая игла. Взяв в руки точно такую же иглу, он уложил её между пальцев по-удобнее, и приблизившись, скользнул взглядом по веревкам, плотно сдерживающим человека, по рукам и ногам, словно в коконе. Ему не нужны были сюрпризы. — Самое долгое, сколько я пытал человека... — Терри задумался, — около пяти минут. Дольше мы с тобой вряд ли провозимся. Строго говоря, я ставлю на три. Мужчина рассмеялся, очевидно не веря в то, что говорит Мастер над тенями. Пять минут — это не укладывалось у него в голове. — Думаешь напугать меня? — пленник взглянул с презрением. — Кто я по-твоему, ребёнок? — Нет, отчего же, — дёрнул бровью Терри, делая ещё шаг, — ты сильный и умный. Но это не имеет абсолютно никакого значения. Даже боги рассказали бы мне все свои тайны, окажись они в моих руках. Наклонившись к мужчине, Терри посмотрел тому в глаза и усмехнулся: — Не принимай близко к сердцу, это не твоя вина. Никто не может вынести такую боль. — С этим словами он отточенным движением загнал иглу в ухо мужчины. — И это только начало. Терри стиснул зубы, чтобы не зажмуриться от разрывающего перепонки крика, раздаюшегося прямо перед его лицом. — ...Но хорошая новость в том, — продолжил Мастер над тенями, — что ты можешь покончить с этим. Скажи. И умрёшь прямо сейчас, а не через три минуты. Терри коротко выдохнул через нос и попробовал отстраниться от звуков, что издавал пленник. У него начинала болеть голова. Облизнув губы, Мастер над тенями сменил угол проникновения и удвоил усилия. Не прикрывая век, он отвёл глаза в сторону, расфокусируя взгляд, вспоминая голос Эйлин, поющий одну из тех тёплых песен, что так нравились ему в детстве. Порой это помогало в самом начале мигрени, но спустя пару минут ему нужно будет на воздух. Захваченный своей собственной болью, Терри чуть было не пропустил момент, когда пленник начал говорить. Выслушав то, что было ему нужно, он одним чётким движением свернул мужчине шею. Практически вывалившись из «норы» на свежий воздух он огляделся, высматривая в сумерках сестру. Терри не сразу вспомнил, что она была далеко и ещё не могла вернуться. — Избавьтесь от тела, — негромко произнёс Мастер, зная, что тени его слышат. Сделав несколько глубоких вдохов, он с усмешкой подумал: то, что Эйлин не было рядом, было даже к лучшему, ибо ему некому было проиграть в споре. Терри понадобилось четыре минуты, а не три.***
Обязательно под Winter rose Karliene Заблудиться в Харренхолле было несложно. Жилые коридоры чередовались с пустующими, почти призрачными, теми, что вели в полуразрушенные помещения замка, где в пыльных углах пауки плели белёсые паутины, а ступени поросли густым мхом. В этой части замка, тёмной и тихой, где звук шагов отзывался эхом, Нед ощущал себя много лучше, чем в светлых чертогах, наполненных дворцовой знатью. Здесь ему лучше слышались собственные мысли и не было нужды изображать любезность, тогда как всё, что ему хотелось, это сесть на коня и пустить того галопом. Солнце почти не проникало сюда, и потому, увидев в конце коридора полоску света, принц пошел наощупь, едва не спотыкаясь о полуразрушенный пол. Прикасаясь к сырым холодным стенам, Нед то и дело утопал пальцами во мху. Эта часть Харренхолла напоминала Север — суровый и небезупречный, но легендарный, наполненный древними преданиями и песнями. Едва у него в голове пронеслась эта мысль, как принц услышал женский голос. Тот доносился из чертога, в который вёл его коридор. Оказавшись на пороге, Нед замер, прислушиваясь. Голос пел, эхом разносясь по чертогу:"...You love me like a Winter rose, precious and unusual Blood red petals, kiss the snow resilient to cold..."
Осторожно, стараясь ступать беззвучно, принц направился к источнику звука, скрывающемуся за колоннами. Нед не верил в призраков и подумал, что, должно быть, то была одна из служанок. Каково же было его удивление, когда выглянув из-за колонны, он обнаружил в полоске солнечного света, проникающего в чертог из пролома в крыше, принцессу Ашлинг. Она была похожа на сказочную деву из песни: белое платье и белая кожа сияли в золотом свете, глаза были прикрыты, на губах блуждала улыбка, а тонкие брови надломились, изгибаясь к переносице. Принцесса была так увлечена пением, что ничего не замечала:"While other blooms are still just buds I am reaching for the sun You want me like a Winter rose, a bloom you’ve never known."
Она была здесь абсолютно одна. Нед слышал истории о морских девах, что привлекают моряков прекрасным пением и заманивают на скалы, где несчастные находят свою гибель. Ашлинг Бейлиш, должно быть, была одним из таких смертоносных созданий. «Закрой глаза!» — кричало его сердце. «Заткни уши, Нед!» «Уходи!» Но он и пальцем не мог пошевелить."And when my petals fade their red, will you pluck my weeping head? Or will you love me till the end? your only Winter rose..."
Нед сглотнул, с незнакомым трепетом всматриваясь в грациозные, подобные танцу, движения принцессы. Она была похожа на лебедя, манящего изящный шеей и белоснежными крыльями. Лебедя, которого ему хотелось уничтожить. Она ведь была здесь совсем одна. На глаза принца опустилась пелена, едва он представил, как сладко было бы чувствовать хрупкость этой шеи, смыкаясь вокруг неё руками. Каким беззащитным и испуганным стал бы взгляд серых глаз. О, она более не была бы к нему безразлична. И точно никогда бы не смогла его уничтожить. Нед сделал шаг вперёд и тут же остановился, столкнувшись взглядом с принцессой. Она вздрогнула и сделала шаг назад, словно прочитав тёмные намерения в его взгляде. Нед медленно выдохнул и попытался улыбнуться. Разумеется, он никогда бы не сделал ей больно. То были лишь мечты. —- У вас очень красивый голос, принцесса, — сказал он, приближаясь. Ашлинг больше не отступала, остановившись в нескольких шагах от стены, но её взгляд всё ещё дрожал, словно водная гладь, потревоженная внезапным всплеском. — Спасибо, Ваше высочество, — проговорила она, сцепляя руки в замок. Закрываясь от него. Заметив то, как она обернулась по сторонам, так, словно кто-то мог их тут заметить, Нед усмехнулся. — Боитесь, что я скомпрометирую вас? — спросил он небрежно, останавливаясь в шаге от принцессы. С этого расстояния он мог ощутить тонкий аромат жасминового масла, шедший от её шеи и волос. — А мне... стоит этого бояться? — строго спросила Ашлинг, холодно смотря ему прямо в глаза. Нед неопределённо мотнул головой. — С чего бы мне причинять вам зло? — спросил он, делая ещё шаг вперёд. Ему стоило оставаться на месте. Не вдыхать её запах и не думать о том, каково бы это было — прикасаться к белой, словно свежевыпавший снег, коже, на которой так красиво выделялись мягкие розовые, словно предрассветное небо, губы. Нед наклонился к её лицу, наслаждаясь безнаказанностью, и вдохнул полной грудью. Сквозь запах жасмина пробивался её собственный, ещё более чарующий аромат. — Потому что вы чувствуете себя униженным, — ответила принцесса, смотря прямо перед собой, полностью игнорируя его действия. У Ашлинг Бейлиш была выдержка мраморной статуи. — С чего бы мне чувствовать себя униженным? — произнёс он тихо, думая лишь о том, закричит ли она, если он дотронется рукой до её лица. Ашлинг перевела на него спокойный, почти властный взгляд. — Из-за того, что я отказала вам при отце, Короле Севера и Десницах. Нед усмехнулся, ощущая в груди тёмное обволакивающее чувство. Презрение. — Этот эпизод мало значит для меня, принцесса. Король, а не я хотел этого брака, — ответил он. — А вы, значит, не хотели? — зачем-то спросила она. — Для меня не важно, на ком жениться, — пожал плечами Нед, — но если бы я выбирал, то не такую холодную, надменную женщину, как вы. — Для меня тоже безразлично, за кого выходить замуж, — согласилась принцесса, бросая на него понимающий взгляд. — Но если бы я выбирала, то выбрала бы вас. Ашлинг произнесла это спокойно, почти буднично, будто эти слова ничего не могли ему сделать, а Нед ощутил себя так, словно его ударили под дых. Он невольно сделал шаг назад. Ранее, слыша о сердечных страданиях других, он думал о том, какой это всё преувеличенный вздор, но сейчас понял, о чём они говорили. — Зачем вы это сказали? — спросил Нед, ощущая гнев и в то же время абсолютное бессилие. А ещё тонкую, волнительную надежду. Ашлинг внимательно посмотрела на него и глубоко вздохнула. Принцесса подошла ближе и почти нежно провела белой рукой по его груди. В её прикосновениях не было ни смущения, ни трепетности, лишь печальная нежность. Словно она не вчера встретила Неда, а очень давно его любила и вот сейчас навеки прощалась с ним. Внезапно он понял, что вовсе не красота была притягательна в ней, а нечто, сокрытое глубоко внутри, сильное и тёмное, словно море. В Ашлинг не было кокетства, лишь величественная красота и пронзительные эмоции, яркие, словно свежая кровь, глубокие, как бездна. — Мы с вами из королевских Домов и вовсе не принадлежим сами себе, — произнесла принцесса, смотря на него снизу вверх. — Мы не свободны. Не вольны вершить свою судьбу. Мы скованы. Бесправны. Выпиты до дна, — Ашлинг упёрлась взглядом ему в грудь и нахмурилась. — Но даже если бы короны не сдавливали нашу голову, не находите ли вы, что стоит избегать таких разрушительных чувств, как привязанность и очарование кем-либо? — Да, — произнёс Нед пересохшими губами, — я нахожу. Его тело словно онемело. — Значит, — Ашлинг аккуратно прочертила кончиком указательного пальца линию от того места, где под рёбрами лихорадочно билось сердце, вверх, к самому основанию горла, в котором нервно дёрнулся его кадык, — мы поступаем верно. Принцесса выдохнула, медленно поднимая на него взгляд. В нём было столько манящей, обволакивающей красоты, что Нед, забывшись, потянулся было к её губам, но Ашлинг отпрянула. Он сглотнул и провёл рукой по лицу в попытке стереть наваждение. Ведь это принцесса призналась, что хотела бы быть с ним, отчего же это Нед чувствовал себя поверженным? — Отсюда непросто выбраться, — произнесла Ашлинг холодно, показывая, что разговор окончен, — я помогу вам найти выход. — Не стоит, — поднял руку Нед, — обойдусь без вашей помощи. Он хотел как можно быстрее оказаться подальше, стереть из своего сознания воспоминания о её запахе, голосе, прикосновениях. Ашлинг была ядом, чьё смертоносное влияние он уже ощущал в ватной тяжести конечностей и пульсирующей крови в висках и груди. Нед не удостоил принцессу и взглядом на прощание, что, безусловно, было нарушением этикета, но то было последнее, о чём он думал, убегая от неё, словно от чудовища. Коим Ашлинг Бейлиш, в сущности, и была.