***
Бастиен
Бастиену снился Браавос. Осень, когда они с Аллегрой похоронили мать, а он впервые увидел своего отца. Он навсегда запомнил то утро: серое и холодное, будто стеклянное, обдуваемое пронизывающим северным ветром, то и дело срывающим лепестки с белых кустовых роз. Люди из Вестероса появились на пороге виллы пугающе внезапно. Подруга матери - Делия Сапо рассказала королю о существовании Бастиена. Она стояла позади мальчика и цепко держала его за плечи, длинными восковыми пальцами, так, словно боялась, что он убежит. Но Бастиен, словно остолбенел. Он не мог отвести взгляда от мужчины в чёрном, вошедшего вслед за рыцарями. Среднего роста, с седыми волосами и аккуратной бородкой, в отличии от остальных мужчин, этот господин не был вооружен мечом, но взгляд, которым он наградил мальчика - оценивающий и цепкий, заставил сердце забиться быстрее. Бастиен скользнул взором по дорогому, обитому соболиным мехом плащу, по красивым, расшитым золотом перчаткам и по запонкам с тонкими извивающимися змеями инкрустированным драгоценными камнями. На золотой цепи, пристёгнутой к широкому поясу висел небольшой изогнутый кинжал. Не смотря на роскошную одежду, этот человек не выглядел, как король, которого он себе представлял, и все же это было так. — Поздоровайся с Его милостью, — Прошептала госпожа Сапо, но он, словно язык проглотил. — Бастиен... — прошептала женщина, с нажимом, стараясь говорить и улыбаться гостью одновременно. Король подошёл ближе и наклонив голову вбок, внимательно осмотрел его. Сложно было сказать, о чем он думал в тот момент, его взгляд казался сосредоточенным и пустым одновременно. «Как он может быть моим отцом, — подумал тогда Бастиен, — я ведь совсем на него не похож» — Бастиен... — обеспокоенно и раздраженно повторила госпожа Сапо, чувствовалось, что она испытывает неловкость из-за общества их высокого гостя, — ...Простите, Ваша Милость! Он просто смущается! Бастиен вежливый, но нерешительный мальчик... Мужчина нахмурился и спокойно приказал: — Оставьте нас. Бастиен вздрогнул и невольно сделал шаг назад, вжимаясь в госпожу Сапо. С удивлением наблюдая за тем, как целая толпа рыцарей и других людей - видимо придворных, молча поднялась и вышла вон. — Оставьте нас, — тихо, но требовательно повторил Его Милость, заглядывая в глаза госпоже Делии. Женщина смутилась и сделала неловкий поклон. — Простите, Ваше Величество... Бастиен предпочёл бы, чтобы она осталась, но язык, словно прилип к небу. Он молча проводил взглядом женскую фигуру в лиловой накидке с павлиньими перьями. Его Милость дождался, когда Бастиен поднимет на него осторожный взгляд и подмигнул ему. Необычное поведение для короля. По крайней мере ему так тогда показалось. Вздохнув, мужчина оглянулся в поисках стула и найдя таковой, сел, откидываясь на спинку. Он посмотрел на букет роз, стоящих на столе в фарфоровой вазе и аккуратно дотронулся до одного из цветков. — Когда твоя мать попросила подарить ей эти сады, я признаться нашёл это глупостью, но должен сказать...здесь красиво, к тому же мне сказали дела идут не плохо...ты находишь это предприятие прибыльным...Бастиен? Он сглотнул, не зная, как правильно ответить, но молчать и далее было бы оскорбительным по отношению к королю, поэтому осторожно подбирая слова, Бастиен ответил: —...У нас хорошее расположение, отличная земля...к тому же погода стояла сухая и тёплая...в этом году, мы смогли засадить даже больше участков, чем в прошлом... — Вижу ты в курсе дел, — улыбнулся король и тут же поинтересовался, подпирая подбородок ладонью, — Что со сбытом? — ...У нас выгодные контракты на поставку не только с городскими лавками, но также с купцами из Миэрина, Астапора... — А что на счёт Вестероса? — прищурился король. — Как то не складывалось... — И с чем это связано? Бастиен сглотнул. — Семья Рейгра поставляет в Вестерос... — И с чего это у них такая монополия? — усмехнулся Его Милость. —...с того, что у них есть солдаты, — моргая ответил он. — И у тебя будут, — подмигнул мужчина. У короля был властный и в то же время веселый взгляд, оценивающе смотрящий на Бастиена. — Подойди ближе, — подозвал король и он повиновался. От того, кого называли его отцом, пахло мятой и туберозой. — Чего ты хочешь? — спросил мужчина. — Ничего... — смутившись произнёс Бастиен. Мать всегда учила, что у них более чем достаточно для счастья. А ещё она просила его не ехать в Вестерос. Король вскинул брови и удивлённо посмотрел на него. — Неужели? — усмехнулся мужчина, — Правильный ответ - всего. — Нельзя получить все, — нахмурившись возразил Бастиен. Поднявшись, король оправил плащ и снисходительно посмотрел на него. — Ты из Дома Бейлиш. Тебе - можно.***
Терри
Он увидел себя за месяц до свадьбы Эйлин. После той ночи, когда они оба лишились невинности. Отправившись к границе с Севером, расправляться с бандой разбойников, Терри был преисполнен желанием забыться. Утопить во вражеской крови тоску, что начала прорастать в нем. С ним происходили пугающие метаморфозы: он ощущал живое и дикое - остервенение, словно ядовитый плющ с пугающей быстротой разрастающийся внутри, питающееся его плотью и кровью и в тоже время ничего не чувствовал. Он видел людей, чьи рты в кровь раздирали крики боли. И ничего не слышал. Он смотрел на то, как ещё живому запахивают в рот его же собственные кишки. И не испытывал отвращения. А наблюдая за тем, как вражеский клинок с неумолимой скоростью приближается к его сердцу, он не чувствовал ужаса. Лишь отстраненное изумление. Медленно, как ему самому показалось, уклонившись, он небрежно ударил противника по руке, но не отрубил запястье, а лишь порезал вены, попав по тонкой полоске коже, не скрытой перчаткой. Мужчина выронил меч и обливая сапоги кровью, выгнулся, удивлённо всматриваясь в Терри, отчего-то не веря в происходящее. «Чему ты удивляешься? Разве не слышал? Пусть Король правит на этих землях, но я повелеваю смертью» Терри ударил противника в живот и тот упал. Нависнув над мужчиной, он заглянул ему в глаза и наклонил голову, читая по губам мольбы о пощаде. «Сир! Пощадите меня, сир! Молю!» Всегда одно и тоже. — Я не сир, — спокойно ответил Терри. Мужчина опешил, очевидно на ожидая такого ответа. — Я - лорд, — зачем-то пояснил Терри, — Лорд Талли. Мастер над тенями. Разбойник изумлённо выпучил глаза и скривился от ужаса. — Риверранский палач! — прокричал он прозвище, которое Терри на тот момент слышал раз третий в жизни, и закрыл лицо руками, выгибаясь всем телом. Пытаясь вжаться в землю, так, будто та могла, поглотив, его укрыть. Ощущая странное, холодное влечение, Терри, пронзил ладони лежащего клинком. Достав до глаза, он с силой всадил в него лезвие и нажав, хорошенько провернул, пригвоздив разбойника к земле. Впервые в жизни, во время убийства, у него внутри все затрепетало от удовольствия. Терри прислушался к своим ощущениям: в теле звенела тонкая дрожь, а сердце стучало сладостно быстро. Наклонившись к мертвецу, он разрезал его лицо пополам, с мучительным удовольствием наблюдая за тем, как сопровождаемые мягким щёлкающим звуком, подражая недозрелому плоду, куски плоти и хрящей раскрываются перед ним подобно драгоценной шкатулке, скрывающей за собой память этого человека: его мысли и мечты. Он невольно приоткрыл рот от удовольствия. О, как это было хорошо! Как освобождающе легко. Будто чудовищная чужая смерть, могла и ему самому подарить избавление, помочь сбежать от своей судьбы от всего, что Терри находил угнетающим и жестоким. Здесь и сейчас он был именно тем, кем должен был быть. Человеком, что брал, абсолютно все, что желал. Одна жизнь или сотня жизней: все принадлежали ему. Терри улыбнулся, и выпрямившись, сдул непослушную прядь со лба. Бодрой нетерпеливой походкой, он ринулся в бой.***
Люди - ничто. Лишь мишени, которых меч ищет, жаждая, словно нежных женских объятий. Люди лишь препятствия на пути к победе. Но каждая смерть - ступень по которой однажды, рано или поздно, он сможет взобраться, чтобы получить все, чего заслуживает. За пот и слёзы, боль и тяжелые раны, бессонные ночи в походах, когда он выслеживал, словно гончая лису, врагов королевства. Когда скрывался, словно крот в душных темных норах, затаившись, слившись с тьмой. Терри бил и резал всех, кто попадался на пути: высекая искры из меча, обагряя лезвие густой вязкой кровью, что не успевала высохнуть. Рукоять скользила в ладонях, но он не обращал внимание, увлечённый даже не азартом боя, погруженный в собственную боль, одиночество, доводящее до отчаяния. Эйлин. Разве он мог потерять ее? Отдать. Отпустить. Отказаться. «Ты жалок, — шептал, издеваясь искаженный злостью внутренной голос, — ты слаб» «Я сделаю все! Я убью их ВСЕХ! — рычал другой, отчаянно надрывный, — она НУЖНА мне! Оставьте Эйлин со МНОЙ! ОСТАВЬТЕ!» Они накинулись на него целой сворой. Несколько разбойников, думавших, что ударив вместе, смогут его победить. Терри закинул голову вверх, облизывая губы и глотая предчувствие смерти. Расплываясь в тонкой усмешке. О, как он хотел, чтобы то, что эти люди задумали, удалось. «Вот он я! Убейте меня! Заберите прямо в ад!» Он специально пропустил выпад, позволяя одному из них рассечь себе плечо несмелым неуклюжим ударом. Ему хотелось ощутить боль и холодный ужас, что сковывал нутро в предчувствии опасности. Ему хотелось чувствовать только это. Но осознание собственной уязвимости ничего не дало, лишь усилило ноющее ощущение надлома. Терри нахмурился, чувствуя, как горячая струя крови, бежит под одеждой по его руке. «Почему?» — устало и отчаянно подумал он, прежде чем одним резким движением перерезать чью-то глотку. «Потому что ты ее не заслуживаешь.»***
Терри знал, что с ним что-то не так. Ощущая внутреннее превращение так, словно оно было материальным, будто кожа, обрастала шерстью, кости ломались, а из дёсен резались клыки, просящие человеческой крови. Тёплой, чуть соленой на вкус. Очнувшись на поле боя в окружении трупов врагов обезображенных так, что их и родная мать бы не узнала, он захотел сбежать, но вместо этого - рассмеялся. Тени замерли, с изумлением рассматривая его, удивленные столь бурным проявлением эмоций. Их учили отстранённости и бесчувствию. Некоторых учил он сам. К нему кто-то подошёл, ожидая приказа, но Терри не мог сейчас думать о чем либо. Ему не хватало воздуха. Не хватало пространства. Хотя куда не посмотри, сколько хватало взгляда, всюду было чистое поле, усеянное трупами. Он оглянулся, ища глазами сестру, которой тут быть не могло, и не найдя ощутил ужас. «Помоги мне.» «Пожалуйста, помоги мне!» — Коня... — еле слышно приказал он холодными пересохшими губами, и хотя кто-то уже пошёл исполнять его приказ, закричал, — Немедленно! Ему подали коня, на которого Терри вскочил без промедления, как был, перепачканный кровью и пылью, и пустил того галопом, вжимаясь в бархатную чёрную, как уголь, спину животного. Он бежал с поля боя. Желая спрятаться, словно преступник, преследуемый призраками невинных. Хотя его жертвы вовсе не были таковыми. И все же кровавые картины, встававшие перед глазами, оставляли щемящее чувство в груди. Терри убивал много раз, но никогда прежде ради удовольствия. Раньше он не чувствовал томительного горячего желания, так вторящего плотскому, в тот момент, когда выдавливал человеку глаза. Или когда вспарывал живот, проворачивая клинок до упора. Отрезая язык или уши, словно чудовищные трофеи. Терри сглотнул. Тело ныло от свинцовой усталости. Развевающийся на ветру, мокрый от крови плащ противно хлестал его по ноге. Разум метался, как в клетке, от одной темной мысли к другой. Он отнял руку от поводьев, чтобы перчаткой грубо вытереть влагу с лица. «Что с тобой, Терри?» «Что с тобой?»***
Эйлин
Twinkle, twinkle, little star, How I wonder what you are!
Она увидела ночь не за долго перед свадьбой с Робертом. Лунный свет очерчивающий высокий темный силуэт. Терри, стоящего в дверях ее покоев. Его лицо напоминало бездну. С одежды брата покрытой подсохшей кровью сыпалась коричневая корочка: смесь грязи и ошметков человеческих внутренностей. Эйлин испугалась. Взволнованно ощупав брата на предмет серьёзных ран, и не найдя таковых, она провела испачканной рукой по его белому и холодному, словно снег лицу, и прошептала: — Что случилось, Терри? Он молчал, смотря куда-то сквозь неё. Пустой и тихий, будто не человек, а пересохший колодец. — Ты проиграл? Она не знала, почему спросила именно это. Терри перевёл на неё взгляд и нахмурившись, сжав тонкие губы, почти выплюнул сухое: — Нет. Эйлин сглотнула, плотнее кутаясь в тёплый платок, накинутый на плечи поверх ночной сорочки. Она всматривалась в лицо брата, в тщетной попытке увидеть произошедшее, найти корень тьмы, что плескалась в таких тусклых сейчас зелёных глазах. — Тебе больно? — спросила она. Вместо ответа, Терри как то странно кивнул и потупил взгляд. Взлохмаченные темные волосы, закрыли его лицо. — Где? Где тебе больно? — обеспокоено спросила принцесса, накрывая ладонью его скулу, силясь приподнять голову брата и заставить посмотреть на себя, — Давай! Скажи и я помогу! Оттолкнув ее, Терри метнулся в другой конец комнаты к окну и оперся о него рукой. Стиснув зубы, он тяжело дышал, пытаясь справиться с собой. — Что там произошло? — спросила Эйлин, холодея. Но в ответ брат лишь мотнул головой. Подойдя ближе, принцесса мягко коснулась его руки, чуть выше локтя и осторожно провела вверх, к плечу. — Пожалуйста... — осторожно попросила она, — скажи мне... Терри сжал руки в кулаки, сгибаясь, словно от болезненных спазмов. Эйлин не торопила, нежно гладя его по напряженным, словно каменным плечам. Она не могла и представить, что могло так сильно напугать ее брата. Того, кто сам вселял ужас. — Со мной что-то не так..., — наконец произнёс Терри. Он сказал это тихо, пряча откровение так, словно оно могло ранить. Эйлин обвела его ласковым взглядом, но промолчала, ожидая, когда брат скажет больше. — Я не могу..., — выдавил он, — ...не могу. — ...Что? — осторожно спросила принцесса. Терри промолчал. Эйлин видела, как играют напряженные желваки под скулами брата, освящённые серебренным лунным светом. — Терри... — ласково позвала она. Где-то вдалеке послышался негромкий раскат грома. Начался дождь. Эйлин обняла брата, прижимая к себе. Положив ладонь на его затылок, она чуть надавила, укладывая его голову на своё плечо. Она могла бы сказать, что все будет хорошо, или что он хороший. Что ещё люди говорят тогда, когда утешают близких? Но промолчала. — Пойдём... — позвала Эйлин, беря его за руку. Забравшись в постель она, не обращая внимание на грязную окровавленную одежду, уложила брата рядом с собой. Эйлин гладила его по волосам и мурлыкала старую колыбельную, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Ее сердце ныло, в лапах темного мучительного предчувствия. В любви, которую ей сложно было выразить. Невозможно озвучить. Терри долго молчал, сжимая края ее сорочки. Не сводя глаз с капель дождя, бегущих по чёрному стеклу. — Я всегда...— наконец произнёс брат тихо, и принцесса вся обратилась в слух, — ...с самого детства знал, кем хочу быть...чего я хочу... Эйлин печально и нежно улыбнулась, наслаждаясь тяжестью головы на своих коленях. Ей было так хорошо и спокойно, когда Терри был рядом. Даже в такие моменты, как сейчас. Казалось, что бы не случилось с ним, она сможет его спасти. Чем бы не был болен, она его вылечит. — Я хотел быть тем, кто сможет защитить семью...королеву и короля, принцесс, тебя и мою леди-мать... — горько произнёс брат, — Я думал, что буду воином, хотел получить знак Десницы, но кем я стал в итоге?Убийцей. Принцесса удивлённо посмотрела на бледный профиль брата, сияющий в лунном свете, на чёрные спутанные пряди волос и медленно запрокинула голову вверх. Глотая тяжелый болезненный вздох. Она продолжала гладить его по волосам. Ощущая раздирающие нутро отчаяние и боль, так, будто они были ее собственными. — Я всегда был таким? — спросил Терри тихо. — Каким? Брат не сразу ответил, словно собираясь с духом. Замерев под размеренными прикосновениями ее ладони. — ...Чудовищем, — наконец прошептал он. Эйлин прикусила губу, с горечью мотая головой. — Ты не чудовище, Терри. Ты не такой.***
Терри
Take me back to the stolen kiss And the day she gave her heart Take me back to that smile I miss Take me back to love.
Следующее воспоминание, что Терри увидел, было счастливым. Ему привиделось Гнездо. Он стоял посреди светлых, залитых солнцем покоев рядом с Эйлин, что была беременна Джоном - их сыном. И пусть они зачали этого ребёнка для того, чтобы удержать власть, он все равно был плодом любви. Они ведь всегда любили друг друга. — Помнишь эту комнату? — с улыбкой спросила сестра. Она вся светилась от счастья, то и дело прикладывая руку к животу, обтянутому лазурно-синим шелком. — Конечно, — мотнул головой он, и подойдя к расписанной стене, провёл ладонью по каменной поверхности. Так, будто мог ощутить на коже прикосновение нарисованных цветов. То была их старая детская комната. Притянув к себе, он обнял сестру, прижимая спиной к своей груди, укладывая ладони на круглый живот. Наслаждаясь тяжестью ее головы на своём плече. Когда Эйлин была рядом, все его демоны молчали. — Назовёшь его в честь меня? — подмигнув спросил Терри. В ответ сестра закинула голову вверх и с улыбкой посмотрела ему в глаза. Он тонул в этом взгляде нежном, словно тёплый летний дождь. — Люди найдут это странным... — Не все ли равно, что подумают люди? — дернул бровью Терри, — ...несогласные быстро замолчат... Сёстра слегка ткнула его в плечо, и усмехнувшись, возразила: — Или мы просто можем не создавать проблемы, которые потом придётся решать. — Что в этом такого? — полушутя-полусерьёзно не унимался он, — Я ведь твой брат, что если и назовёшь в мою честь? — Перестань, — отмахнулась Эйлин, нежно целуя его в щеку, и выпутываясь из объятий. Она подошла к небольшой кроватке и указав на неё похвасталась: — Смотри, как красиво! Роберт заказал у одного мастера в Чаячьем городе, он прибыл из Пентоса, так работает с деревом... — Отошли ее. Я сам могу сделать люльку, — сложив руки на груди, сказал Терри, — это не сложно. — Не замечала в тебе любовь к плотничеству! — Любовь тут не при чем, — пожал плечами Терри, отчего-то смущаясь под ее взглядом, — Просто я хорош во всем. Увидишь, я сделаю лучше. Эйлин рассмеялась. Подойдя ближе, она нежно провела руками по его плечам и груди, поправляя несуществующие складки на светло-голубой расшитой красными нитями рубахе. Заглянув ему в глаза, сестра привстала на цыпочки и дотянулась до губ, запечатлевая на них легкий, еле уловимый, но такой желанный, поцелуй. — Я тебе помогу... — прошептала она. Терри провёл кончиками пальцев по румяной щеке Эйлин, любуясь сияющими, словно свежая роса в солнечных лучах, серо-зелёными глазами. Впервые за очень долгое время, он ощущал мир и покой в своей душе. Голоса, раздирающие голову на части, стихли. Тоска покинула сердце, словно ее и не было вовсе. Ему было так легко, что даже переживая этот момент, Терри словно находился во сне.***
Они пошли в лес и вместе выбрали дерево из которого предстояло сделать кроватку. Эйлин указала на ясень, росший на восточной стороне. Перед тем как срубить дерево, сестра семь раз обошла его кругом, шепча одной лишь ей известные слава, а затем положила ладони на ствол и закрыв глаза, прижалась к ясеню лбом. — Он подходит... — с улыбкой произнесла Эйлин, не открывая глаз, — ...идеально подходит. Он сильный...видел много света. Сможет защитить ребёнка от злых духов и дурных слов... Заворожённый, погруженный, словно в транс в звуки и запахи лесной чащи, Терри расчехлил топор и выждав, пока сестра отойдёт, вонзил тот в испещрённый линиями и буграми коричневый ствол. С одной из ветвей, не громко вскрикнув, взлетела птица. — Смотри... — указала сестра, — Пересмешник. Это хороший знак. — Как ты назовёшь, если не в честь меня? — спросил Терри, проследив взглядом за птицей и снова замахиваясь топором. Эйлин закинула голову вверх, вдыхая полной грудью. В этом месте легко и так сладко дышалось. — Я думала на счёт имени Джон, — ответила она, — В честь дяди Джона... — А если будет девочка, то в честь кого? — Будет мальчик. Терри усмехнулся. — Готов поставить сотню золотых, что девочка, — весело предложил он, — И если я окажусь прав, то сам выберу имя. Эйлин дернула бровью и лукаво на него посмотрела. — Споришь о будущем с...вельвой? Обернувшись, Терри положил топор и проведя ладонью по напряжённому вспотевшему затылку, подошёл к сестре. — Может ты и вельва, — лукаво произнёс он, — но я никогда не проигрываю. — Я могу с ходу назвать случаев десять, когда ты проигрывал мне спор!— возразила Эйлин. Терри усмехнулся и наклонившись поцеловал ее, крепко и требовательно впиваясь в пахнущие лесом губы. — ...Я поддавался, — прошептал он, аккуратно прикусывая подбородок и опускаясь ниже, осыпая поцелуями трепетно подставленную ему шею. Он любил запах Эйлин - волнующе сладкий, будто луговой клевер, свежий, и в тоже время дурманящий, словно полынь. — Ты таааакой лжец..., — с улыбкой произнесла сестра, нежно обводя рукой его лицо. Терри положил ладонь на ее живот и прислушался к своим ощущениям. В тёплому, обжигающему трепетанию где-то в самом центре желудка. Мальчик или девочка - не важно. Но ему хотелось, чтобы этот ребёнок смотрел на него Ее глазами. — Что ты там делаешь? — шепотом спросила Эйлин. — Загадываю желание. Он закрыл глаза и сглотнул, ощущая цепь холодных мурашек, копошащихся на спине. Ему хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Чтобы врезался в память, словно в гранит, отпечатывая запах Эйлин и звуки биения сердца, расположение солнца на небе и ритм трепетания листвы на ветру. — Спасибо... — тихо поблагодарил Терри. — За что? — так же тихо ответила Эйлин. Он ничего не сказал, ощущая, как губы расплываются в тонкой печальной улыбке. Глупо благодарить кого-то за любовь. Даже если считаешь, что ты этого не заслуживаешь. Даже если вырезая волны на янтарной деревянной поверхности, своими руками сооружая люльку в которой будет лежать твой первенец, впервые осознаешь, как светла и прекрасна может быть жизнь.***
— Помнишь этот день? — спросил тонкий и звонкий, почти детский голос, — Ты помнишь, Хостер Талли? Терри увидел самого себя сквозь зеркальное отражение. Нетерпеливого и радостного, спешно оправляющего бледно-голубые манжеты. Лакей почти на ходу накинул на его плечи нарядный расшитый серебром камзол глубокого синего цвета и стер пару неприметных капель крови где-то в районе затылка. Терри приехал в Гнездо сразу после очередной бойни. Едва омывшись и сменив одежду, не успев даже передохнуть, с трудом сдерживая восторг, гордость и нетерпение он поспешил в покои лордов к сестре. В тот день он стал отцом. Вбегая по мраморной лестнице, Терри прикусывал внутреннюю сторону щеки, но губы сами собой складывались в широкую, обнажающую зубы улыбку. Ещё час назад он сожалел о том, что не успел застать роды, а теперь эти переживания казались такими далекими. У него родился сын! Сын от женщины, что он любил больше всего на свете! Его первенец! Решительно пересекая освещенную полуденным солнцем галлерею, не замечая никого и ничего, Терри представлял как много времени сможет проводить со своим сыном, если уговорить короля-регента дать Эйлин должность при дворе. Больше он ничего не пропустит! Первый шаг и первое слово. Первые ссадины и первые успехи. Пусть он пропустил рождение - не страшно, многие отцы вообще не присутствуют во время родов, находя их отвратительными, но теперь и всегда, он будет рядом со своим сыном. Терри научит его стрелять из лука и драться на мечах. Научит держаться в седле и держать удар. Он научит своего сына читать и писать и всему тому, что знает сам. Не позволит нанимать глупых и жестоких менторов, какие порой были у него самого в детстве. Они с Эйлин вполне справятся сами и будут прекрасными учителями. Едва лакей распахнул перед ним двери, как Терри даже не вбежал, а влетел в покои. Его глаза сразу же встретились с глазами сёстры, что сидела, прислонившись к бронзовой спинке кровати, под летящим белым балдахином. На ней была свежая сорочка с завязками из голубых лент на манжетах и бархатный серый халат с серебряными перьями на воротнике. Эйлин улыбнулась сияя и протянула к нему руки. Подлетев к ней, Терри трепетно поцеловал протянутую ему кисть и нежно осмотрев сестру, укрыл ладонью выступающую скулу. Трепетно проведя большим пальцем по тёплой коже, он спросил, тая от волнительного счастья: — Где он? — У меня! — ответил Роберт из другого конца комнаты, которого он не заметил. Медленно повернув голову к Аррену, Терри выцепил взглядом небольшой свёрток, что он качал на руках. — Подумать только, Хостер! Спустя столько лет, мой первый сын! Представить себе не можешь, какое это счастье, — хвастаясь проговорил Зяблик. Встав с постели, Терри сделал было шаг, чтобы забрать ребёнка, но Роберт, подскочив сам показал ему сына, правда так и не давая в руки. — Только посмотри! Ещё такой маленький, а так похож на меня! Просто удивительно! — Да, — прищурившись ответил Терри. На самом деле ребёнок был похож на него и это не могло не вызывать тёплых чувств. Он смотрел на сына и не мог оторвать глаз, ощущая себя глупо обезоруживающе счастливым. Терри протянул руки, но Роберт проигнорировал этот жест и подойдя к постели, уселся, облокачиваясь на спинку, рядом с Эйлин. — Только посмотри, дорогая! — прошептал он, — У него такие крепкие кулачки, а ведь ему всего несколько часов от роду! Все Аррены прирожденные войны и наш Джон точно будет таковым! Бросив взгляд на Терри, Зяблик опомнившись, пояснил: — Мы решили назвать сына в честь моего отца. — О..., — только и смог произнести он в ответ, сглатывая слюну и горечь. Вдруг ощущая себя лишним. Увидев Роберта и Эйлин вот так - со стороны, сидящих вместе, бок о бок, улыбающихся и умиляющихся малышу, он внезапно понял, что они - одна семья. Зяблик и Эйлин - настоящая семья. Зяблик, Эйлин и сын, что будет носить чужое имя. А для Терри, здесь места нет. Сестра заметила его замешательство и обратившиеся к мужу, мягко попросила: — Роберт, дай Терри подержать Джона...пожалуйста. Зяблик недовольно поджал губы. — Чуть позже. Малыш устал. Надобно отдать его кормилице. Быть может через несколько часов...или же к вечеру. Эйлин бросила на Терри извиняющийся взгляд, словно говорящий: «У меня с мужем сейчас все так хорошо, и я бы не хотела на него давить», но все же с нажимом повторила: — Роберт. Зяблик проигнорировал ее слова, продолжая качать малыша на руках. Терри сжал кулаки, ощущая отчетливое желание обнажить меч, отрубить Аррену голову и занять место, что было его по праву. Рядом со своей женщиной. Держа в руках своего ребёнка. — Любовь моя... — повторила Эйлин, привлекая внимания мужа. — Все я порядке... — вытянув руку, проговорил Терри, — ...Роберт прав. Тебе и ребёнку нужен отдых. Я зайду вечером. Перед ужином... — Терри... — мягко позвала сестра и наклонила голову вбок. В ее взгляде была ласка и мольба. — Я зайду позже... — натянув на губы любезную улыбку, сообщил он. — Да, да... — отмахнулся Зяблик, не поднимая глаз от ребёнка, — ...кто у нас такой хороший мальчик? Джон! Кто так похож на своего лорда-отца - малыш Джон! Терри ощутил, как внутри что-то оборвалось. Так, словно давешнее счастье было натянутой струной, которую вдруг обрезали и эта струна вонзилась с жестокостью лезвия, ему в сердце. «О, какой же ты идиот, Хостер Талли!» «О, как беспечно и глупо было надеется!» «Неужели ты думал, что вы сможете быть вместе? Не смотря на все обстоятельства...» «Быть может она никогда и не хотела быть с тобой. Лишь знала, что получится от тебя забеременеть, потому что так произошло в тот первый, неудачный раз...» «Ты знал, что именно ей нужно и все равно позволил использовать себя! Какой же из тебя Мастер над тенями? Какой же из тебя Десница? Ты лишь глупый мальчишка.» «Убийца» «Марионетка, которая исполняет все, что ОНИ пожелают» «Те, кого ты называешь семьей» «Забыл? У тебя нет семьи» «Нет. И никогда не будет» «Только не у такого, как ты!» Терри оглянулся, бросая сестре прощальный взор через проем стремительно закрывающейся двери. У Эйлин был странный взгляд. Такой, будто она все поняла, но делала вид, словно ничего не понимала. Он сжал губы, с трудом сдерживая отстранённое выражение лица. Ощущая скребущуюся боль в висках и горле. Теряя. Теряя. Теряя все. Натыкаясь кипящим взглядом о резную дверь с изображениями парящих в небесах соколов. Которая перед ним захлопнулась.***
Пробыв в Орлином Гнезде не более двух часов, он сменил одежду на привычный дорожный плащ и вскочив на коня, отправился в путь. Терри не стал дожидаться момента, когда ему будет позволено увидеть сына. Он более никого не хотел видеть. Оставив свиту в Гнезде, не сказав никому и слова о том, что решил покинуть замок вовсе не для прогулки, Терри был рад остаться один. Скрыть от вездесущих соглядатаев и слуг печаль, что глубокой морщиной, словно бороздой от меча, въелась в высокий лоб. Он ощущал себя покинутым и преданным, обманутым и оскорбленным. Раздавленным грузом собственных иллюзий. Давно привыкший отказываться от всего, что было по настоящему важно, в этот раз Терри едва ли не выл, уезжая прочь от замка, пожравшего в себе не просто женщину, что он любил всем сердцем и ребёнка, что она произвела на свет, но целую жизнь, что при каком то ином раскладе могла бы случится с ним, да так и не случилась. Потому что Дом Бейлиш выбрал для него иную судьбу. Терри скакал весь день и весь вечер и продолжил путь даже тогда, когда на землю опустилась ночь, а вместе с ней буря. Грянувший с небес ливень, стоял стеной. Дорога размывалась под копытами коня, нёсшегося на скаку сквозь терпкий, пахнущий дождем и потом - мрак. Продирающийся сквозь непогоду, словно через вражеское войско, борющийся сам с собой Мастер над тенями не сразу заметил повозку со слетевшим колесом у самого края обочины. Под ливнем утопая в грязи на сквозь промокший стоял мужчина, по виду крестьянин или мелкий торговец тщетно пытающийся починить поломку одной рукой, и другой терпеливо успокаивающий гнедую кобылу встревоженную сверканием молний. Резко пришпорив коня, Терри остановился. Спешившись, он подошёл ближе. Человек, по видимому испугавшийся его уверенной походки, трусливо поднял руки вверх, показывая, что безоружен. — Пощади, господин! У меня есть не много денег, отдам тебе все! Не бери грех на душу! Терри замешкался, останавливаясь. — Я не разбойник, — заявил он, ощущая как дождь барабанит по краям его капюшона и стекает вниз, закрывая лицо, не давая смотреть прямо, — Мне не нужны твои деньги. — ...тогда что? — опешил мужчина. — Я остановился, чтобы помочь. — Прости меня, добрый человек! — ударил себя по лбу пострадавший, — Прости! Совсем с ума сошёл старый! Подумал ограбить меня хочешь. Такая буря и колесо слетело, да ещё и кобылка родная артачится. А время сейчас такое - не спокойно на дорогах! — Король послал верных людей. Скоро они разберутся с шайками разбойников и станет много спокойнее. — Даа, — слышал такое говорят, — Но этих верных людей, никто толком не видел. Только толки всякие ходят...где тут понять, что правда, а что выдумка... Обойдя телегу с трубой стороны и нагнувшись, осматривая поломку, Терри спросил: — А что говорят? — Да разное...чего только люди не выдумывают... — Но все же? Я приехал издалека и давно не был на родине. Утоли мой интерес...как тебя говоришь зовут? — ...Финис, добрый господин! А откуда вы прибыли? — Из-за Узкого моря. Так что говорят об этих людях? — спросил Терри, ухватываясь руками за колесо, что было сил, упираясь ногами о скользкую, размытую дождем землю. — Говорят...что у них нет имён... — крехтя сказал Финис, сжав зубы, он двумя руками, чуть приподнял телегу — ...и что сердец тоже нет. Но умеют они оборачиваться в диких зверей и птиц, все равно что оборотни и разговаривают меж собой по звериному. Спят они в норах и на высоких деревьях, а едят только человеческое мясо, но могут и не есть вовсе...целями лунами... — И ты в это веришь? - рассмеялся Терри. Вдвоём они смогли вставить колесо обратно. — Верь не верь, — пожал плечами мужчина, — наше дело маленькое: делать своё дело, да платить в казну. Разговоров лучше не вести, добрый господин, тебя должно быть долго не было, раз не знаешь про новые порядки. Но ты лучше держи язык за зубами, кабы не приключилось чего... — Чего к примеру? — дернул бровью Терри. Финис осторожно приблизился и понизив голос, предупредил: — Ты главное...про короля чего не говори. Молчи лучше. А ежели услышишь, что кто то рядом говорит, то иди прочь. Здоровее будешь. Нынче такие времена...за одно слово могут выпустить кишки. — Спасибо за ценный совет, - поблагодарил Терри. — Да что там совет! Тебе спасибо, добрый господин! Помолюсь о тебе семерым! Не перевелись ещё на земле добрые люди! Садись ко мне под крышу в повозку. Обогреешься хоть не много! — Благодарю, не стоит. — Да как нет! Ты вымок весь до нитки! Окажи милость, дай тебя отблагодарить! Поедем по ко мне домой! Путь не далёкий! Жена моя тебя накормит ужином, баню растопим и уложим тебя спать в тепле и покое! У нас не богатый дом, но все лучшее тебе отдадим! Будешь дорогим гостем, добрый господин! Терри замялся, ощущая, что совершенно промок под проливным дождем и все же не желая принимать приглашение. Путь до Харренхолла казался не таким уж далёким. — Я...обсохну под крышей твоей повозки, — согласился он, — ...но от ночлега откажусь. Я очень тороплюсь. Финис кивнул, и подвинувшись на самый край скамьи, указал на место рядом. — Садись, добрый господин! Отряхнувшись от воды на столько на сколько мог, Терри забрался под крышу. Мужчина тут же укрыл его сухим одеялом. — Жена моя связала, — с улыбкой сообщил он, — вместе с дочерьми. Они у меня чудо какие рукодельницы. Терри бросил взгляд на то, чем укрывал плечи и колени и вынув руки из под одеяла, осторожно провёл по лоскутной поверхности. — Вожу везде с собой, — продолжил рассказывать Финис, — может и глупость это, а сердце греет... — Нет, — возразил Мастер над тенями, всматриваясь в рисунок на ткани, — ...это вовсе не глупость. На лоскутной поверхности были вышиты колосья пшеницы и маки. — Вот и я так думаю, — кивнул мужчина, дёргая поводья, — ...я много езжу: по ярмаркам да другим деревням, мы делаем горшки на продажу. А в дороге всяко заскучаешь по дому и своим дорогим. Бывает засыпаешь, смотришь вверх на небо и думаешь - все ли у них хорошо, не приключилось ли чего...сердцу тревожно. Словно камень на грудь положили и едва ли дышишь. Тяжко. Возвращаешься, видишь, что все здоровы и каждый раз, как гора с плеч. Жду вот, что сыновья подрастут чутка младшие, чтобы старшего с собой брать. Он и сейчас уже торговец хоть куда, лучше меня будет. Но не гоже дом без мужчины оставлять. — Сколько у тебя детей? — спросил Терри. — Семеро, — похвастался Финис, — божье число! Трое сыновей и четверо дочерей. А ты как, добрый господин? Семейный или холостой? — У меня нет семьи, — тихо ответил Мастер над тенями. — Ещё будет! — отмахнулся мужчина, — Вы сразу понятно - человек видный. Да и не простой. Из купцов наверное или может из господ? — Из купцов. — От девок небось отбоя нет, да свободы хочется? — Не совсем так, — поёжившись, кутаясь в одеяло, ответил Терри. — Да как не так? — удивился Финис, — не поверю, что на такого как вы, добрый господин, да не сыскалось хорошей жены! Вы наверное страсть как разборчив, но послушайте старика, счастье оно порой в малом и бывает так, что синица оказывается милее журавля. — Мне не нужна синица. — Да так и век одному провести можно... — покачал головой Финис, — а человеку дом нужен, жена, детки. Это благо, когда такое место есть, где тебя ждут всегда, где тебе рады. Где покойно. Терри отвернулся, всматриваясь в тьму за крышей повозки. У него внутри все клокотало, встревоженное и уязвлённое. — ...Я как моложе был, тоже как вы говорил, — вздохнул Финис, — ...думал так и проживу бобылем. Что мне было...Живешь да живешь. Холостые забавы всякие. Девки красивые. Настойкой вишневой увлекался...Да все думал: Нет ещё такой бабы, чтобы мне все это на спокойную жизнь променять. Тоска же эта семейность - думал я. Молодой был - балбесничал. — Я так вовсе не думаю, — возразил Терри. — Ну так женитесь, — посоветовал Финис, — не отказывайте себе в счастье. Возьмите себе хорошую ласковую жену и нарожайте детишек! Моя вот недавно седьмым разродилась, такое это счастье, поверьте! — Верю. — Да вы не знаете..., — отмахнулся мужчина, — ...думаете небось, что все стариковские бредни! А мне жаль вас, добрый господин! Сердце у вас милостивое, а глаза одинокие! — Со мной. Все. В порядке. — Ну будет... — согласился Финис, — Не обижайтесь на старика, — попросил он, — ...Я же вижу, что вы человек хороший, совестливый. Помочь хотел. Понимаю конечно, что и одному хорошо... вольно. Куда не иди - везде примут. Словно ветер бывает вольготно себя чувствуешь. Лишних ртов кормить не надо. И всякая девка приголубит, обогреет. Но все не то это тепло. И вольность пустая... а как поймёшь это, думаешь - зачем столько гулял... — Я так вовсе не думаю, — возразил Терри. — Благо! — улыбнулся Финис, — ...Вы должно быть мудрее меня, добрый господин. Я то всю душу себе извёл прежде чем женился на моей милой Мэг... думал уж, что так и буду неприкаянный небо коптить. Уж все не мило стало... а с семьей...словно заново родился. Все сразу стало так покойно, словно у бонов за пазухой, тяжко конечно...на жизнь зарабатывать...но как детки пошли - сплошное утешение. У меня все старшие - сыновья. Вот она опора! Сколько на себя не рассчитывай, а сыновей вырастить нужно. В этом сила человека - в его потомстве, в продолжении. Надобно кому то своё умение и имя передать... Один резким движением Мастер над тенями достал из-за рукава прикреплённый к изнанке крохотный кинжал и точным движением вогнал его мужчине в сонную артерию. Финис захрипел, захлёбываясь кровью, заливаю ею повозку, лицо Терри и светлое лоскутное одеяло. Медленно заваливаясь на бок, мужчина поражено вылупив глаза, взирал на своего убийцу, что выглядел не менее изумленным, чем он сам. — Я...я не хотел...простите — ошарашено проговорил Терри и тут же прикусил язык, сознавая, как глупо прозвучат сейчас слова, готовые сорваться с его губ. Он хотел было обнять Финиса, не давая тому упасть с повозки, но не успел ухватиться за края одежды. Окровавленное тело упало на дорогу. Под дождь. — Боги... — прошептал Мастер над тенями, пытаясь вытереть кровь с щеки, но лишь растирая ту окровавленными руками, — ...боги. Остановив повозку, он спустился и прошёлся к безжизненно лежащему в темноте телу. Наклонившись, Терри прощупал пульс и осмотрел рану, уверившись в том, что мужчина мёртв. Впрочем, было бы настоящим чудом, если бы он выжил после смертельного удара. Выпрямившись, Мастер над тенями сжал кулаки и попытался выровнять дыхание. Его колотило крупной дрожью в холодном душащим трепете. «Не может быть. — пульсировала одна единственная мысль, — ...этого всего не может быть...» Терри вовсе не хотел убивать этого человека. Ему был симпатичен этот простой мужчина - семейный и работящий, тот, кто смотрел на него без страха и призрения. Он лишь хотел, чтобы тот замолчал. Только замолчал. На минуту, а не на вечность. «Как же так?» «Как же так получилось?» «Как же...» Но разве то был не логичных исход при встрече человека с чудовищем? Одним из тех, у кого нет имени. Кто оборачивается зверем и говорит по звериному. С тем, кто питается человеческой кровью. Изумленный, Терри сделал несколько шагов назад. Поскользнувшись на мокрой глине, он упал, упираясь спиной о деревянную повозку. «Ты чудовище, Хостер Талли» «Опасное чудовище» Трясущейся рукой, вытерев дождевую воду и чужую кровь с лица, он на негнущихся ногах, побрел к своему коню - молчаливому свидетелю его благородных и постыдных преступлений. — Хватит, — грубо бросил он, — поймав взгляд чёрных, блестящих, словно влажная галька глаз, — ...Хватит смотреть. Вскочив верхом, Терри ударил по бокам животного и перескочив через побелевшее, скользкое от дождя тело, отправился в путь. Он сжал зубы и весь сжался изнутри, стараясь удержаться в седле под проливным дождем. Что есть силы удерживаясь от смертельного падения на землю. Терри представлял, как вернётся в Харренхолл и не замеченный никем, мокрый и окровавленный пройдётся по темным, ещё спящим коридорам. Он представил, как осторожно отворит двери в покои Эйлин. Холодные и опустевшие. Как пройдёт внутрь и плотно закроет за собой двери. Как уляжется на кровать, на покрывало со змеиным гербом прямо как был, испачканный глиной и кровью. И как будет лежать, засыпая, сжимая белую подушку, пахнущую сыростью, а не духами его сёстры. И никого не будет рядом, для того, чтобы соврать о том, что он не такой. О том, что он не чудовище.Бастиен
Он знал, что спит, но ему все равно было страшно. Бастиену снился Браавос. Вилла окутанная ночью, словно темным обволакивающим туманом. Бездна, смотрящая в упор из-за широких окон. Мать, стоящая на против в одной лишь газовой ослепительно белой ночной сорочке. Пол под ее ногами был плотно усыпан, словно снежным покровом, лепестками роз. — Матушка... — осторожно позвал Бастиен, — ощущая как нечто леденяще холодное расползается по внутренней поверхности его груди, — Матушка! Вы ведь озябнете! Не стойте босиком на полу! Вы же больны... Она не ответила. Опустив голову, упираясь взглядом куда-то вниз. Наклонившись так, словно земля притягивала ее, не давая стоять прямо. Бастиен сглотнул и под остервенелый стук собственного сердца сделал два шага вперёд. Он сжал кулаки, игнорируя мистический страх. Сжал челюсть, давя в себе крик ужаса. — Матушка... — вновь позвал он, протягивая руки к призраку, — ...что с вами? Она закряхтела. Странно, не по человечески, издавая хрипяще-щёлкающие звуки, словно какое-то насекомое. — Мама... — выдохнул Бастиен, замирая, внезапно ощущая себя один на один с ночным хищником. — Тыыыыыыы, — произнесла наконец она, — ...не ссссссссдержалл обещщщщание, Басссссстиен! Звук ее голоса, доносился откуда-то из недр белого исхудавшего тела, выглядящего не просто больным - мёртвым. От страха у Бастиена онемели конечности и язык. — Мама... — Ннннее ссссссссссдержалл! — О чем вы, матушка? — спросил он тихо, пока все его нутро кричало: «Это не она! Это не твоя мать!» И тут же, словно услышав его мысли, женщина выгнулась в спине, хрустя костями, стараясь выпрямиться и заговорила голосом его матери: — Ты обещал, что не уедешь в Вестерос. Ты обещал, что останешься дома. В наших садах. Рядом со своей сестрой. Там, где ты должен быть. Но ты уехал. Почему ты покинул свой дом? Почему? Бастиен осекся, замирая не месте, внимательно всматриваясь в женщину на против - то ли его покойную мать, то ли демона из преисподней. — Я не знаю... — осторожно ответил он, — я не помню. Женщина печально и звонко рассмеялась. — Мой драгоценный сын! Я растила тебя в мире и любви, словно прекрасный цветок, оберегая от зла и жестокости, от алчности и лицемерия! Я верила, что тебя минует проклятие! О, боги! Как я ошибалась! За что? Боги!!! За что? — Проклятие? — удивился Бастиен, — О чем ты говоришь? Та, что выглядела, как его мать, подняла голову, приоткрывая лицо, на которое прежде падали пряди волос, заставляя Бастиена в ужасе отшатнуться. Ее кожа была белой, словно мука, вся покрытая черно-синими расплывчатыми пятнами, глаза - прежде сияющие, заволокло молочной пеленой, но самое ужасающее: изо рта, окрашивая губы и подбородок алым, текла густая и темная кровь. — Ты проклят алчностью, сын мой, — сказала она, разбрызгивая кровь, — ты в лапах чудовищных амбиций! Как и все они. Как и все. Как и все! Ты возжелал власти! Потому и уехал в Вестерос! — Нет... — возразил Бастиен, мотая головой. — Ты возжелал богатства! — Нет, это не так! — Ты возжелал славы! — Нет! — Ты хотел получить больше, чем может дать твой дом! Твоя семья. Хотел одежды из бархата. Хотел есть из золотых тарелок... — Это не правда. — повторил Бастиен, — Я никогда этого не хотел. Никогда. Женщина рассмеялась, хрипя, выплевывая на пол сгустки крови. — А когда ты сказал ... «Я - сын короля», когда указал придворному палачу на его место, что ты почувствовал, мой драгоценный? Бастиен задумался, хмурясь. Та, что выглядела, как его мать ничего о нем не знала, но смотреть на неё все равно было горько и жутко. — Я почувствовал сожаление... — спокойно ответил он. — О чем же, мой драгоценный? — О том, что повёл себя надменно и глупо. Женщина оскалилась, обнажая багровые блестящие от крови зубы и сделала несколько неуклюжих шагов ему на встречу. — Разве не такой власти ты желал всем сердцем, когда отправился за Узкое море вслед за своим отцом - королем? — Нет. — Лжеееееешьь. Он сказал, что ты получишь все! И ты пошёл за ним, словно крыса по зову крысолова! Бастиен сжал кулаки, приказывая себе смотреть призраку прямо в глаза, хотя более всего ему хотелось сорваться с места и убежать прочь. Но разве спрячешься от самого себя? Разве скроешься в плену кошмара? — Да...отец так сказал, но я не потому уехал вместе с ним. — Лоооооожжжжжь! — Нет, это правда. Призрак подошёл ещё ближе, оказываясь к нему вплотную. Втянув ноздрями воздух, женщина обнюхала его, так, словно была диким зверем. Кровь из ее пасти капала Бастиену на сапоги. — Так почему же, мой драгоценный? Развернувшись к призраку спиной, он медленно, игнорируя зловещее дыхание за своим плечом, подошёл к дверям, ведущим в сад и распахнул их. С трудом проглотив слюну, Бастиен указал: — Смотри.***
Не смотря не старания Делии Сапо, Бастиен вовсе не желал уезжать в Вестерос. Пусть он всю жизнь и мечтал познакомиться с отцом, но плыть через Узкое море, бросать сестру и дом представлялось ему трагической переменой. По случаю приезда короля и Вестероской знати, подруги матери организовали пышный праздник: украсили дом гирляндами и венками из последних в том году темно-красных роз. Цветы выложили в форме двух змей, обвивающихся вокруг жезла. Тогда Бастиен впервые увидел королевский герб. — Почему змеи? — спросил он у Делии. Женщина пожала плечами: — Должно быть потому что они опасны...Добавь этот порошок в воду, дорогой, — попросила она, протягивая ему небольшой холщовый мешочек. — Зачем? — уточнил Бастиен, вертя тот в руке. — Он раствориться в воде, цветы выпьют его и он окрасит лепестки в чёрный цвет. Представь, как будет волшебно! Гости будут в изумлении! — Но зачем это делать? — нахмуримся он, — ...они и так красивые, как есть. Госпожа Сапо прищурилась и нагнувшись больно щелкнула его по носу: — Затем, что чёрный - цвет Дома Бейлиш и твоему отцу - королю будет приятно! — Разве это не покажется странным... — возразил Бастиен, которому была не привычна и чужда атмосфера предстоящего праздника, даже не праздника - «приема», как то и дело поправляла его Делия, — ... к чему изменять их природу? Госпожа Сапо устало выдохнула, и раскрыв веер оформленный в виде лепестков анютиных глазок, сказала: — Затем, что для короля и природа может изменится. Пора тебе перестать быть таким наивным, малыш Джиойя! Иначе, ты мало чего добьёшься в этой жизни! — Но моя матушка всегда говорила... — Твоей матушки! — перебила Делия и осекшись, медленно потёрла переносицу, — ...твоей матушки, как это не горько, больше нет с нами, на этом бренном свете. И я, как ее подруга, видит Многоликий бог, она была мне как сестра...я обязана устроить твою с сестрой жизнь наилучшим образом! А все что требуется от тебя, так это быть хорошим и послушным мальчиком. Будь вежлив и учтив со всеми и особенно внимателен к своему отцу и тогда он заберёт тебя с собой... — Но я вовсе не хочу уезжать! — возразил Бастиен и сделал два шага назад. — С ума сошёл! — взвилась госпожа Сапо, — ты будешь жить в настоящем дворце! Сотни слуг будут прислуживаться тебе и исполнять все твои прихоти! Будешь хранить в сундуках золото и серебро! Отец подарит тебе меч и красивые доспехи, как у настоящего рыцаря! Ты будешь охотиться со знатными господами и танцевать с красавицами. И не дня в жизни тебе не придётся работать! — Мне все равно не хотелось бы... — Разве ты не хочешь есть сладкие пирожные по пять раз на дню? — Ну...наверное хочу... — Или может не хочешь целую конюшню чистокровных лошадей? Это было бы так прекрасно, не так ли? — Да, наверное...но я очень не хочу уезжать! — Ты всего ли ребёнок, дорогой, — отмахнулась госпожа Сапо, — ты не представляешь чего хочешь! Иди выполняй мое поручение! Насупившись, Бастиен сжал мешочек в кулаке и поплёлся к теплице, где оставили уже собранные, но ещё не расставленные букеты. Повсюду: внутри дома и в саду уже слышались голоса, звуки музыки и заглушающий все другие звуки неестественный заливистый смех Делии Сапо. Он никогда не понимал, почему мать не смотря на все недостатки этой женщины, держала ее рядом с собой. Они были очень разными по своей натуре - спокойная и миролюбивая матушка и напыщенная, словно павлин, порой излишне деятельная госпожа Делия. Семья Сапо была богаче, чем их, и богатство то было много старше. С госпожой Делией хотели дружить многие уважаемые дамы Браавоса, но она отчего то особенно благоволила к матери, находя в ней должно быть ту искренность и прямодушие, которого так не хватало другим. — Что это ты делаешь? — спросил насмешливый голос за его спиной, заставляя Бастиена вздрогнуть. Обернувшись он увидел короля. Тот стоял в темном, плохо освещённом углу теплицы с кубком в руке. На каждом его пальце было по перстню с драгоценным камнем. — Я...делаю розы чёрными... Мужчина вскинул брови и весело оглядел его. — Как любопытно! И для чего же? Так они дороже стоят? — Нет... для вас... — Для меня? — удивился король. — Да, - кивнул Бастиен, — потому что это цвет вашего Дома... Сказав это, он тут же стушевался. Дёрнув бровью, король подошёл ближе и заглянув Бастиену через плечо, прицокнул: — Откровенно говоря, если бы вы придумали продавать такие цветы дороже, то порадовали бы меня гораздо больше, мой друг, — усмехнувшись, сказал он. — Это не я придумал, — возразил Бастиен. — Нет? А кто же тогда? Он отвёл взгляд, смущаясь, предполагая, что мог расстроить короля. — Сапо? — уточнил мужчина. Бастиен кивнул, осторожно поднимая на отца взгляд. — Даа... — вздохнул король, — ...она всегда была несносной. Отпив из кубка, он сделал несколько шагов в сторону, прогуливаясь. Теряя к Бастиену всякий интерес. — А вы... — окликнул он, — что вы делаете здесь? Тоскуете? Король замер, медленно повернувшись, он внимательно посмотрел: — Тоскую? — Простите...Ваше Величество..., — смутился Бастиен. — Ваша Милость, — исправил король, — Правильно говорить - Ваша Милость. С чего это ты взял, что я тоскую? — Вы один. — Быть одному - это ещё не тоска, — отпивая из кубка, - пояснил король. — Извините, — смутившись, попросил прощение Бастиен. — За что ты извиняешься? — Вам должно быть не приятно говорить о таком...вы спрятались тут ото всех и хотели побыть один... — Я не прячусь. — Извините... Король прищурился и оценивающе осмотрел его, а затем усмехнулся каким-то своим мыслям. — Ты проницателен. Но подмечая что-то о людях, не показывай виду, будто что-то знаешь о них, так они сочтут тебя безопасным, и откроют много больше. — Но я и так...не опасный. — Но станешь. — Почему? — Ты мой сын. Всегда будет кто-то, кто сочтёт тебя угрозой. Что будешь делать тогда? Бастиен задумался. — Я ...уверю его, что не желаю зла. — А если он не поверит? — Я не знаю. Король выразительно посмотрел и отпил из кубка, словно бы говоря «То то и оно». — Вы...Вы хотите забрать меня с собой? Мужчина непонимающе на него посмотрел. — У вас нет детей? — Есть, — возразил король, — три дочери и сын. Они тебе понравятся. Моя средняя дочь - Ашлинг с тобой почти одних лет. Бастиен задумался. — ...и ваша жена не будет сердится, что вы привезёте меня? Полуулыбка на лице короля потухла. Он опустил руку с кубком и повертя ей в притворной небрежности, отошёл к большому венку и сдавленно вздохнул. — Нет. Не будет. Она... — мужчина рвано и горько усмехнулся, давясь словами. Бастиен узнал это чувство. — ...умерла? — догадался он. — Да, больше года назад, — прочистив горло, признался король. Он сделал вид, что осматривается, хотя в полумраке теплицы, мало что можно было разглядеть. Бастиен нахмурился. У короля был взгляд человека, ищущего путь к побегу, но не из комнаты, а куда дальше. Словно собственное тело причиняло ему невыносимые страдания, а мир казался душным и тесным. Осторожно подойдя к мужчине ближе, он заглянул тому в лицо и серьезно проговорил: — Простите меня, Ваша Милость. Король печально потрепал его по голове: — Не знаю что пугает меня сильнее, мой мальчик, то, как часто ты извиняешься или то на сколько искренне это делаешь, — вздохнув, он добавил, — ты все-таки очень похож на свою мать. — Вы ее любили? — набравшись смелости, спросил Бастиен. — ...Конечно. Она была моим другом, — тихо ответил король. — А королеву? Мужчина горько усмехнулся, отводя взгляд в сторону. Снаружи послышались приближающиеся голоса. Должно быть госпожа Сапо начала их искать. — Не знаю... — спустя минуту молчания, тихо ответил король, — Должно быть и вправду да. Очень сильно. Потому что с тех пор как...с тех пор мне нечем дышать. Сморгнув, мужчина внезапно смутился и странно посмотрел на Бастиена, словно сам изумляясь своему откровению. Голоса снаружи стихли. Видимо никому не пришло в голову искать Его Милость внутри обветшалой теплицы. Бастиен осторожно дотронулся до руки короля, привлекая внимание того и слегка сжал его ладонь - очень мягкую и прохладную, охлаждённую металлом кубка. — Но...вы же дышите, Ваша Милость... Мужчина улыбнулся уголком рта и провёл кончиком пальца по челке Бастиена, зачесывая ее на бок. — Тебе не нужно обращаться ко мне так, когда мы наедине. Я ведь твой отец. — Хорошо...отец.