Харренхолл
Бывали моменты, когда принцесса Алейна Бейлиш радовалась, что находится по правую руку от старшей сестры - Ашлинг, а не перед ее грозным и холодным взором. То случалось, когда сестра строго отчитывала придворных дам, когда с присущей ей одной властностью ставила на место грозных вельмож, или как в данный момент - изводила мучительным молчанием любовницу их зятя - Роберта. Они сидели на высоких креслах с изголовьем в широком шатре из золотой парчи посреди белых розовых кустов - в любимом уголке сада Ашлинг. В окружении фрейлин и певчих птиц в бронзовых клетках, среди расшитых подушек и золотых кубков, украшенные бархатом и жемчугами. На Красоте Королевства было молочное платье, расшитое золотыми змеями, с таким длинным шлейфом, что он заполнял собой все пространство. Крой этого платья, был очень простым - никаких воротников или очень пышных рукавов, в противопоставлению мисс Веронике Сауэр - дочери богатого купца из Долины Аррен и по совместительству любовницы лорда Десницы, которую он не постеснялся пригласить ко двору своего тестя. Платье мисс Сауэр сложного коричневого-синего оттенка напротив излишне украшенное самоцветами и нашитыми перьями с высоким воротником принадлежала словно не девице низкого происхождения, но по меньшей мере царице. Впрочем, Алейна часто видела такое при дворе - то было отличительной чертой бастардов и иноземцев. Это называлось «Носить на восточный манер», как в Браавосе, все самое дорогое и пестрое одновременно. В городе, где деньги были много важнее происхождения, это казалось разумным. Алейна понимала, почему Ашлинг так злится. Само по себе присутствии мисс Сауэр было оскорблением их сёстры. Одно дело - Анна Стоун - мать дочерей Роберта, ту они знали с детства и говорят их покойная матушка-королева была очень хорошего мнения о ней. Другое дело - богатая выскочка из Чаячьего города, что вздумала, будто сможет противопоставить себя старшей принцессе из Дома Бейлиш - их сестре Эйлин. Хуже всего было то, что отец - во всем потакающий деснице, делал вид, что закрывает глаза на их унижение и должно быть предоставил Ашлинг разбираться с этим делом. Алейна не присутствовала при этом разговоре, но сознавала, что послушная воле отца, старшая сестра не стала бы бросать вызов любовнице Роберта без одобрения короля. — Благодарю, что приняли меня, ваше высочество, — с улыбкой произнесла мисс Сауэр и склонилась в низком риверансе. По протоколу Ашлинг должна была позволить ей подняться и потому, когда этого не произошло, Алейна с удивлением взглянула на старшую сестру. Лицо Красоты Королевства было подобно мрамору - холодное и спокойное, казалось ничто на нем не сможет выразить и тени эмоции. Так, словно принцесса была выше всех человеческих метаний и чувств. Алейна ненавидела в сестре эту черствость и надменность, но не могла не признать успех того, как то действовало на их врагов. У Мисс Сауэр уже должно быть начали дрожать колени, но девушка не подавала виду. Платье с очень пышными юбками расшитое таким количеством камней, верно было очень тяжелым. Алейне не нравилась их гостья, но из за этой сцены она ощущала себя неловко. Ей было странно и непривычно доставлять страдание и унижение кому-либо, пусть и такой малоприятной особе, как Вероника Сауэр. Принцесса неловко кашлянула и хотела было попросить вина у Дейдры, что стояла за ее спиной, но наткнулась на строгий взгляд сестры. Этот взгляд не относился лично к ней. То было негодование о брошенном Эйлин вызове, который Красота Королевства воспринимала, как личный. — Встаньте, мисс, — холодно произнесла Ашлинг и гостья наконец выпрямилась. — Благодарю Ваше Высочество, — как ни в чем не бывало произнесла девушка и улыбнулась, — Я взяла на себя смелость привезти для вас и принцессы Алейны подарки. — Неужели что-то ещё более приятное, чем ваш визит? — дёрнув бровью утончила Ашлинг. Мисс Сауэр нервно облизнула губы и на мгновение опустила взгляд вниз. — Не смею и надеется, что смогу удовлетворить ваш изысканный вкус... Ашлинг промолчала и так посмотрела на гостью, что Алейна подумала: «Лучше бы уж она съязвила» Тем временем мисс Сауэр подала знак темнокожему юноше, что стоял за ее спиной и тот с поклоном преподнёс им две шкатулки. Красота Королевства бросила на подарки безразличный взор и тогда мисс Сауэр видимо не понимающая, что происходит, пожурила слугу: — Имо, открой, чтобы Их высочество могли увидеть... — В этом нет необходимости, — приподняв пальцы от белого веера возразила Ашлинг, — я удивлена, что подарка лишь два. Гостья широко улыбнулась, обнажая аккуратные зубы, но в ее глазах читалось недоумение и даже паника. — Вы забыли о подарке для моей старшей сестры, мисс. — Сауэр... — подсказала гостья. — У принцессы великолепная память, — с усмешкой произнесла леди Роза Сванн до того молчавшая, — Если ваше имя не было произнесено, значит в этом не было необходимости. Поправлять ее высочество - нарушение протокола. Гостья резко покраснела, а затем побледнела и снова склонилась в низком поклоне. — Простите... Ашлинг терпеливо вздохнула и опустила взгляд вниз, делая вид, что рассматривает золотых пересмешников на полах платья Алейны. От этого пусть и фальшивого внимания принцессе стало не по себе. Она ощущала себя неспокойно, и пусть в этот раз оценивали не ее, Алейна все равно чувствовала, будто проходит некую проверку. Принцесса изо всех сил старалась сдержать собственные чувства. Не смотря на то, что они с сестрами не только Ашлинг, но и Эйлин были очень разными в своих стремлениях и методах достижения цели, враг одной из них - становился общим врагом и по негласному правилу каждый член семьи начинал действовать против этого человека. Переведя взгляд на гостью, принцесса ещё раз внимательно осмотрела ту. Вероника Сауэр - была миниатюрной девушкой с очень светлыми пепельными волосами и аккуратными чертами лица должно быть одного с Ашлинг возраста. У неё была нежная, кукольная внешность, которую многие находили невероятно притягательной, но Алейна сказала бы, что самым привлекательным в этой девушке была улыбка. Лёгкая, в чем-то даже осторожная улыбка, которая порой была совершенно не к месту, но очень красила белоснежное лицо Мисс Сауэр. Улыбка щит - которая словно бы сообщала: «Как бы сильно вы не старались, и что бы не говорили, ничего не сможете со мной сделать» Алейна могла только позавидовать такому качеству. — Ваше высочество, — осторожно произнесла мисс Сауэр, — Простите мне эту невольную грубость, я вовсе не хотела нанести оскорбление принцессе Эйлин и никогда бы не посмела. Я подумала, что будет более учтиво преподнести подарок ей лично...когда Ее высочество вернётся во дворец. Красота королевства чуть склонила голову, плавно, подобно лебедю изгибая шею и Алейна мысленно удивилась тому, как это даже лебедь может у ее сёстры выглядеть угрожающим. — Роберт..., — наконец заговорила Ашлинг, очевидно умышленно так неформально упоминая их зятя, — попросил меня об этой аудиенции и хотя это не по протоколу, я пошла ему на встречу и приняла вас. Но неужели вы думаете, будто мы постоянно будем делать такие исключения, мисс? Гостья склонила голову в фальшивой покорности и улыбнулась одними только уголками губ. — Я ещё так молода и невежественна, ваше высочество, мне столькому предстоит научиться. По примеру мисс Анны Стоун, я полагала, что для матери детей лорда Десницы есть исключения. Сидя рядом, Алейна ощутила, как Ашлинг напряглась, невольно выпрямляясь и прижимаясь позвоночником к спинке кресла. — А вы значит планируете скоро пополнить ряды...бастардов лорда Аррена? — дёрнув бровью, уточнила Красота Королевства. Мисс Вероника подняла на них взгляд и по детски непосредственно улыбнулась, дотрагиваясь до плоского живота, скованного корсетом. — Полагаю, если ребёнок зачат в любви, не так уж важно, бастард он или рождён в законном браке. У меня более чем обеспеченная семья и от дорогого Роберта мне совсем ничего не нужно, более того, если будет такая необходимость, это я могла бы финансово поддержать его... — Такой необходимости не будет, — вздёрнув подбородок, заявила Ашлинг, и тут же продолжила, — Не берите на себя слишком много, мисс Сауэр, в вашем положении это может быть вредно. — Вредно? — Вы ведь носите дитя. Разве разумно было приезжать во дворец, где происходит столько неловких и опасных ситуаций. Повисло напряженное молчание. Было видно, что последние слова обеспокоили и даже напугали их гостью. Алейна подумала о том, что зря не сестра сказала это. — Вы мне угрожаете? — тихо, но резко, уточнила мисс Сауэр. За спинами принцесс послышались гневные вздохи фрейлин и сдавленный негодующий шёпот. — Кто вы такая, чтобы кто бы то ни было делал это, мисс? — гневно спросила леди Роза Сван - главная фрейлина и подруга Красоты Королевства, — тем более ее высочество... Ашлинг подняла руку, прерывая Розу и впервые с момента аудиенции удостоила гостью тонкой улыбкой: — Бейлиши не угрожают. Никогда. Мисс Сауэр рассеяно кивнула и снова склонилась в низком поклоне. — Я запомню это, Ваше высочество. Прошу меня извинить. Проигнорировав извинения, Ашлинг взяла со стола отложенные пяльца с вышивкой и словно бы теряя всякий интерес к их гостью, спокойно произнесла: — Аудиенция окончена. Мисс Сауэр снова кивнула и снова поклонилась, а затем спешно удалилась, не говоря более ни слова. Алейна заметила, что в ее глазах блестели слёзы. — Зря ты сказала это, — заявила она, беря с подноса яблоко, — если с этой девицей будут проблемы, отец будет тобой не доволен. — Не будет никаких проблем, — не поднимая взгляда от вышивки, ответила Красота Королевства. Вгрызаясь в спелое яблоко, Алейна внимательно посмотрела на сестру. Она видела, что не смотря на кажущиеся спокойствие, та и сама была недовольна собой. — Разумеется не такой несовершенной принцессе, как я обсуждать поступки совершенной, — заявила Алейна, — ...но разве отец не любит говорить о том, что звери, чующие опасность и загнанные в угол втрое опаснее? Ашлинг подняла взгляд от иглы и посмотрела на неё холодным и пронзительным взглядом. — Почему бы тебе тогда не стать добрым другом для нашей гостьи, чтобы она не чувствовала себя в опасности... То был первый раз, когда старшая сестра поручала ей нечто подобное и от того Алейна на мгновение так и замерла с надкусанным фруктом в руке. — Хочешь, чтобы я ... Ашлинг снова опустила взгляд на пяльца и продырявив полотно иглой, протянула через то, красную нить. — Ты скоро выйдешь замуж и пора бы уже научиться хоть чему-то толковому, — пожала плечами сестра, — К тому же, — Красота Королевства вздохнула, — было бы замечательно решить эту проблему до дня имени Эйлин. Досадно представить, как нам всем будет неловко на балу.***
Вероника Сауэр ко всему относилась с любопытством. Она никогда прежде не была во дворце и не могла и представить его масштабов. То и дело девушка закидывала голову вверх, вглядываюсь в потолок, что порой оказывался так высоко, что снаружи должно быть был окружён облаками. — Я съэкономлю твоё время, — послышался лёгкий и дерзкий голос прямо перед ней, — это самый большой замок в Вестеросе. Вероника опустила голову и улыбнулась леди Оливии Редвин, одной из немногих дам имя которой она знала ещё до приезда в Харренхолл. У Леди Редвин, весело осматривающую ее, было странное выражение лица — не враждебное, но и не доброжелательное, не настороженное, но и не доверчивое. Эта взрослая, но все ещё очень красивая женщина смотрела на Веронику так, словно знала ее давным давно. Будто бы могла предугадать каждое слово, что могло сорваться с ее губ. — Пойдём, покажу твои покои, — произнесла леди Оливия и артистичным движением поманила девушку за собой. Вероника ухватилась взглядом за мягкие белые руки, унизанные золотыми кольцами. Запястье леди Редвин обвивал браслет с красивыми бренчащими подвесками: фигурками разных размеров и камнями. Это украшение показалось Веронике слишком легкомысленными для дамы возраста и статуса леди Оливия. Тем временем придворная дама уверенно вела ее и слуг по коридорам замка. У леди Оливии была летящая очень быстрая походка, такая, что порой Веронике сложно было за ней поспевать, а придворные едва усевали давать им дорогу. Леди Редвин была ни на кого не похожа. Тогда как другие, шествовали по Харренхоллу с важностью и благоговением, так, словно самих себя несли на золотом блюде, леди Оливия все делала с такой искренней заразительной улыбкой и практичной деловитостью, словно была не негласным секретарём короля-регента, а собирательницей апельсинов где-нибудь в Браавосе или Дорне. Она казалось вызывающе легкой и свободной и от того Вероника сразу же ощутила с ней связь. Определенно, у них было много общего. Ведь хотя Оливия Редвин обладала еще более низким происхождением, и говорят, даже была куртизанкой в молодости она смогла стать законной женой лорда и как догадывалась сама Вероника, была фавориткой короля. Наконец они пришли. Леди Редвин остановилась так же стремительно, как и начала движение, от того вся процессия чуть было не врезалась ей в спину. — Проходи! — с улыбкой сказала леди Оливия, приоткрывая перед Вероникой дверь. Девушка с любопытством заглянула в предложенную ей комнату. Та была обставлена довольно просто, хоть и элегантно. — Почему все чёрное? — спросила Вероника, кивая на балдахин и подушки. — Это темно-изумрудный, — наклонив голову поправила леди Оливия, — цвет королевского дома. — Разве не чёрный - цвет королевского дома? — удивилась девушка, рассеянно проводя пальцами по запылившемуся камину. — Изумрудный - цвет дома Бейлиш до того, как он стал королевским, — пояснила леди Оливия проходя в глубину комнаты, к окну, — Серый и белый — цвета Дома Старк, которому принадлежала покойная королева. Чёрный, белый и золотой считаются цветами Королевского дома. Но использоваться может любой из цветов. — На принцессах сегодня был белый и золотой цвет... — задумчиво произнесла Вероника. Леди Оливия пожала плечами и наклонив голову улыбнулась. — Принцесса Ашлинг чаще всего надевает белый и изумрудный, должно быть в дань уважения своим родителям. А принцессу Алейну называют - Солнце Харренхолла, она единственная из Бейлишей, что носит золотой. — Да, — весело улыбнулась Вероника, — никогда не видела принцессу Эйлин в золотом. Да и в белом...всегда только чёрный. — О, она выходила замуж в белом. Здесь, в Зале Тысячи очагов. Свадьба была самой красивой и пышной из всех, что я видела, все утопало в белых цветах, пол был покрыт лепестками, так, словно то была зима... — мечтательно произнесла леди Редвин, — неужели Роберт не рассказывал тебе? — вскинула брови женщина, словно бы игнорируя замешательство Вероники, — Ты попроси его как-нибудь! Наш лорд Десница много красноречивее меня! Вероника сдавленно усмехнулась и жестом указала Имо - своему самому верному слуге - евноху из далёкой восточной империи поставить шкатулку с украшениями на камин. — Имо! Проследи, чтобы сундуки перенесли очень бережно, — попросила она. — Конечно, госпожа, я прослежу, — с поклоном ответил юноша. — Он спит с мужчинами? — весело спросила леди Редвин, едва Имо скрылся за дверью. — Он евнух, — опровергла Вероника, — он не с кем не спит. — Как печально, — проговорила леди Оливия забавно поджимая губы. — Скажите, леди Редвин, — подходя к окну, обратилась к ней Вероника, — разве вы не хотели бы стать моим другом? Не находите, что мы могли бы быть друг другу более чем полезны? — И в чем же? — легкомысленно уточнила женщина. Вероника на мгновение опустила взгляд вниз и тут же с дерзостью посмотрела придворной даме прямо в глаза. — Ну как же...вы шепчете в ухо королю, а я Деснице...Иные должно быть и представить не могли, что подобного положения смогут добиться женщины нашего не благородного происхождения. Только подумайте, чего мы могли бы достичь, если бы заключили с вами союз! Все эти надменные чопорные дамы, порой нищие, но все ещё кичащиеся своим происхождением больше не смогли бы смотреть на вас с высока. Побоялись бы шептаться у вас за спиной. Мы с вами могли бы стать самыми влиятельными женщинами в шести Королевствах! Внимательно выслушав Вероника, леди Оливия рассмеялась. — Вот это амбиции, моя дорогая! Полагаю, ты долго готовилась к переезду во дворец! В ответ девушка недовольно поджала губы и отойдя от окна, устало уселась на кровать, поднимая облако пыли. В последнее время, должно быть дело было в беременности, но Вероника начала быстро раздражаться. Так и сейчас она почувствовала крайнюю досаду от того, что ее собеседница не желает признавать сходство между ними и то, как они могли бы быть друг другу полезны. Веронике очень хотелось заключить этот союз. И желательно прямо сейчас. Чтобы закрыть этот волнующий вопрос ещё до обеда и быть в хорошем расположении духа весь оставшийся день. — Подумайте, леди Редвин, — уговаривая произнесла она, — разве не хотелось бы вам иметь рядом человека, что понимал бы вас, что походил бы на вас по своему характеру и устремлениям, человек, которого бы понимали вы, и которому бы смогли доверять... Леди Оливия удивленно поджала нижнюю губу и устремила взгляд вверх, будто бы задумавшись. — Все не могу взять в толк, — ответила она, в чем же ты видишь такое сильное сходство...в том, что я так же спала с чужими мужьями? Вероника скривилась, ощущая одновременно изжогу и раздражение. — Вы так же не благородная и так же любовница! — нетерпеливо пояснила девушка. — Любовница? — удивилась придворная дама, — И чья же? Вероника глубоко вздохнула, ясно ощущая, что разговор не принесёт пользы, и досадуя за это на глупую леди Редвин. — Короля! — с негодованием выплюнула она. С секунду леди Оливия молча смотрела на неё, а затем залилась звонким смехом. — О неет... — отмахнулась она, звеня браслетом, — помилуйте боги, нет! Только не с ним! Вероника обиженно поджала губы, не вполне понимая характер этой весёлости. — Да простит меня Его Милость - он конечно все ещё весьма привлекательный...мужчина, но он был бы одним из последних с кем я бы стала спать. Не говоря уже о том, что я вполне счастлива в браке и довольна своей жизнью и положением. Так что милочка, ты не к той обратилась. Вероника недоверчиво покосилась на придворную даму. Она знала, что та ей врет, но не могла взять в толк, зачем это делать. Вряд ли такая, как леди Редвин - фаворитка короля, боялась осуждения со стороны Вероники. — Красивый браслет, — прищурившись похвалила девушка, — муж подарил его вам? Секунду помедлив, леди Редвин с вызовом вскинула бровь и ответила: — Нет. — Конечно же нет... — устало потянулась Вероника, — Это подарок от короля. Леди Оливия небрежно дернула плечами, как бы говоря: «ну и что с того» и тут же спросила: — С чего ты это взяла? Вероника недовольно нахмурилась. На тело внезапно навалилась усталость, хотелось освободиться от тяжелого платья и лечь на мягкие перины, а ещё плотно отобедать. — Как скоро обед? — уточнила она. Леди Редвин нахмурилась и подошла к ней угрожающе близко. — Послушай меня, девочка из Чаячьего города, держись подальше от меня и от королевской семьи. Хватит с тебя и бедняги Роберта. Может быть мы с тобой и бывали в одном положении, только вот вели себя в нем по разному, так что не жди, что получишь от меня поблажки или какого то особого отношения! Я нянчила принцессу Эйлин тогда, когда тебя ещё на свете не было и я умру за неё и за любого другого из Дома Бейлиш, как и пообещала покойной королеве. И если я увижу, что ты несёшь угрозу или даже просто приносишь несчастье и волнение королевской семье, ты окажешься у себя дома быстрее, чем успеешь чихнуть. В отличии от иных, я не дорожу ни своим титулом, ни положением, мне нечего терять и будь уверена, я без малейших колебаний сделаю все, что только будет нужно. Выслушав эту тираду, Вероника медленно облизнула губы и не спрашивая позволения дотронулась до браслета, приподнимая одну из подвесок. В виде пересмешника. — Все мужчины одинаковы, — с улыбкой произнесла она, — Когда Роберт влюбился в меня, то подарил серьги с соколом, затем синий плащ расшитый серебряными лунами, как на гербе Дома Аррен...Им приятно думать, что мы принадлежим им... — Ты будешь рассказывать мне о мужчинах, девочка? Вероника подняла взгляд на леди Оливию. — Если вы не любовница короля, зачем ему дарить такую вещь вам? Леди Редвин замялась. — Его Милость поздравил меня с одним радостным событием в моей семье... Вероника прищурилась. Радостным событием в семьи могло быть нежданное наследство, вступление наследника в совершеннолетие, но у леди Оливии не было такового или...ожидание ребёнка. — Так вы беременны. Леди Редвин дернула бровью, кидая на неё победный взгляд. — От своего мужа? — уточнила Вероника. — Именно! — ...и потому король подарил вам компрометирующий вас подарок... — Прекрати нести этот вздор, — разозлилась леди Редвин, — не хочу слышать этого ни сейчас, ни после. — Почему это так сильно волнует вас?— небрежно уточнила Вероника. — Потому что я не выношу дурацкие слухи! — Вы бывшая шлюха на службе у короля, — весело усмехнулась девушка, — вам стоило привыкнуть к слухам! Леди Оливия дёрнулась и тут же Вероника ощутила боль от пощёчины. От неожиданности она приоткрыла рот и тут же накрыла раскрасневшуюся щеку ладонью. — Как вы...— на выдохе начала было она, но леди Редвин ее перебила. — Приди в себя, милочка, — спокойно и даже весело, произнесла придворная дама, наклонившись к ней, но Вероника видела, как угрожающе дрожали темные, словно два раскалённых угля, зрачки, — Где и с кем ты по твоему находишься? Думаешь, ты самая хитрая и ловкая? Думаешь можно действовать мне на нервы, а потом прятаться за спиной Зяблика? — Я предлагала вам союз. — Ты предлагала мне предательство тех, кого я люблю, как собственных детей. И будь уверена, я этого не забуду. И если только..., — на этих словах леди Оливия больно уперлась указательным пальцем Веронике в лоб, — ...и если только в твою пустую голову закрадётся мысль о том, чтобы доставить неприятности принцессе Эйлин или Ашлинг или Алейне, а может буть не дайте Боги наследному принцу, подумай ещё раз! И ещё раз! Потому что в этом случае, ты будешь иметь дело со мной. И я не буду так вежлива и терпелива, как сейчас. Отняв палец от лба девушки, придворная дама ещё раз оглядела ее и скривила нижнюю губу. — Ты права, мы с тобой обе не благородного происхождения, но ты родилась в богатом доме со служанками и рабами, что до сих пор кормят тебя с ложечки, будто малое дитя, а я...выживала в самых грязных и злачных местах Староместа, совсем одна. Когда была вдвое младше тебя. И знаешь, пройдя через все эти сточные воды, худую еду, что более всего напоминала помои и сотню потных мужчин, воняющих элем и рвотой, я все ещё пытаюсь быть славной женщиной и жить своей жизнью по возможности никому не причиняя вреда, но ты, девочка, родилась укутанной в пух и золото, но сама выбрала быть мерзкой дрянью, разрушающей чужие жизни с такой небрежностью, будто бы с тобой никогда не случится нечто подобное. Так что нет, мы не очень то с тобой похожи. Полагаю разговор окончен? Вероника прикусила губу и медленно отвела взгляд в сторону окна. Она кивнула, более не смотря на придворную даму. — Простите, — спокойно проговорила девушка, с холодным расчётом сознавая, что наступит день и леди Редвин умоется своими слезами, —...Простите меня, леди Оливия. Вы правы - родители меня избаловали. Я не знаю жизни и порой перехожу черту! Но вы должны знать, — тут Вероника перевела на придворную даму наполненный слезами взгляд и дотронувшись до живота, дрожащим голосом произнесла, — ...я никому не желаю зла! Поверьте! Я лишь...лишь так боюсь за собственное дитя! Я тут повсюду окружена врагами и поверьте, прекрасно знаю, что найдётся множество охотников выслужиться перед принцессой. Леди Редвин картинно закатила глаза. — Полно, милочка, у Анны Стоун едва ли не дюжина бастардов от лорда Десницы, и что же? Все они живы и здоровы. — Но это не то же самое, — мотнула головой Вероника, — Мисс Стоун - никто из неоткуда, что родила Роберту дочерей... но я из богатой и влиятельной семьи и я рожу сына. — С чего такая уверенность? — скривилась придворная дама. — Одна ведьма сказала мне. Сказала, что я беременна мальчиком, и что в королевском дворце меня ждёт беда. Сказала, чтобы я опасалась того, чьё сердце разбито. — О, звучит драматично, но это пустое, поверь мне — улыбнулась леди Редвин, хлопая Веронику по плечу, кажется забывая всю свою давешнюю злость, — это ведь Харренхолл - нет тут ни у кого никаких сердец.***
С того самого дня, как леди Анита Графтон позволила себе смелость шантажировать его, сир Перси не отводил от этой женщины глаз. Он приставил к ней опытных шпионов, что следили за ней из тени, докладывая ему: где она бывает и с кем говорит, что ест и о чем высказывается. Видят Боги, он знал даже то, когда у нее случались лунные дни. Хотя эта информация ему самому казалась и лишней. Анита Коррадо, (сиру Перси нравилось называть ее именно так, как звали в девичестве, игнорируя приобретённый титул) была надменной и самоуверенны женщиной, которая очевидно полагала, что дружба с королевской семьёй, деньги отца и статус ее мужа - Мастера над монетой, сделают ее неуязвимой. Что же. Во многом это было именно так. Но она точно не была безгрешна. К примеру: очень быстро Перси донесли, что вышеупомянутая дама с завидной периодичностью наведывается в один монастырь, а если и не приезжает лично, то высылает туда более чем щедрые пожертвования. То было похоже на связь с любовником, или же на незаконнорождённое дитя, тайно спрятанное среди богобоязненных септ. Леди Графтон не была первой, кто использовал обитель Богов, ради сокрытия своего греха, но до остальных сиру Перси не были ни малейшего дела. По крайней мере до тех пор, пока это не начинало входить в круг интересов его старшего брата. Пусть ему самому такое аморальное поведение было глубоко противно. Если задуматься, а в последнее время в виду сложившихся обстоятельств, Перси часто приходилось думать об Аните Коррадо, леди Графтон была полной противоположностью его даме сердца - принцессе Ашлинг. Пусть их обеих можно были назвать высокомерными и приписать им сложный характер, но в принцессе все же было врожденное благородство и честь, а леди Анита - даром, что дочь куртизанки, была лишь выскочкой и гордячкой, не знающей цену ничему, кроме монет и кораблей. Перси так же раздражала самоуверенность с которой леди Графтон так просто посмела бросить ему вызов. В конце концов, он был правой рукой Мастера над Тенями «Риверранского палача» «Чудовищного Талли» и «Любимого сына короля», тогда как эта женщина была лишь кем-то вроде лучшей подруги старшей принцессы. На что она вообще рассчитывала? Ей повезло, что на месте Перси был не его старшей брат, ибо Хостер не стал бы и думать: в ту же секунду, как она раскрыла бы рот, выговаривая свои условия, перерезал бы горло кинжалом. А затем, как но в чем не бывало, отправился бы обедать, насвистывая под нос что-нибудь легкомысленное. Перси покачал головой, пеняя на собственное благородство, что с учётом характера его службы, порой только добавляло проблем. Возможно матушка была права, когда говорила, что ему лучше идти в Золотые плащи, а не в Братство теней. Он был слишком прям и честен для этой работы. То ли дело - Хостер. Перси был ещё мальчишкой, но уже умел читать, писать и не много стрелял из лука, как брат впервые со времени его младенчества навестил их на Драконьем камне. То было не за долго после инцидента в Риверране, после которого Хостера и прозвали палачом. Старший брат всегда был для Перси образцом для подражания, он заставлял солдат рассказывать истории о нем, всегда жуткие. Но в детстве все кажется сказочным - даже рассказы о том, как человеческие кишки развешивают на деревьях в устрашении врагам. В детстве, враги - все равно что ночные чудища, ещё не знаешь, что то люди из плоти и крови, что бывает плачут и молят о пощаде, целуя испачканные глиной и кровью носки твоих сапог. В детстве ещё не знаешь, что опасными шпионами бывают старые беззубые женщины и прекрасные девы, что смотрят на тебя по оленьи невинно, пряча за спиной отравленный клинок. В детстве ещё не знаешь, что впервые узнаешь сладкий запах женщины, когда будешь душить ее, а не сжимать в объятьях. И капля за каплей, выдавишь жизнь из широко распахнутых глаз. Пока не выпали молочные зубы, смерть кажется тебе приключением, а простая жизнь - скучной, и осознаёшь ты, как горько ошибался лишь тогда, когда путь твой будет устлан телами невинных. И двери, что прежде были открыты, одна за другой захлопнуться. Но Перси ни о чем не жалел. Его брат, приехал тогда победителем, ещё едва ли мужчина - но уже лорд и Мастер, верный воин и «любимый сын короля». Он вышел к обеду, облачённый в синий бархат - с серебряными форелями, вышитыми на спине, и закинув ноги на стул, небрежно поигрывая ножом вызывающие громко рассказывал им - детям, как ему пришлось усмирять бунт. В тот момент Перси завидовал. Ему тоже хотелось, как можно быстрее стать взрослым. Носить в ножнах оружие и подавлять бунты. Расправляться с разбойниками и врагами короля и танцевать на балах с прекрасными дамами. Ему хотелось, во что бы то не стало, стать таким же ужасающе известным, как его старший брат, который казалось, не боялся никого и ничего. Он сам вселял ужас. Зашейте его в лошадь и он одними лишь зубами расправится с убийцами! От осознания этого мурашки шли по коже. Позже, спустя много лет, Перси ещё на раз слышал эту историю. И каждый раз Хостер рассказывал ее все с той же небрежностью, но теперь, зная какого это - быть тем, кто вселяет ужас, Перси думал, что его брат действительно был кем-то большим, чем человек: ангелом смерти ли или чудовищем из преисподней, точно было неизвестно, кем-то, кто с лёгкостью переступал через своё человеческое существо и для кого смерть - всегда была самым лучшим решением. Казалось смерти для всего и вся Хостер Талли желал более всего на свете. Он мог убить человека в таверне за то, что то громко пел. Он мог убить пленника за то, что тот громко чавкал. Он убивал, когда люди не расступались перед ним в толпе во время погони. Он убивал, когда не получал желаемое. И когда получал. Он убивал женщин. Убивал детей. И в том не было для него ровно никакой разницы. И если Перси порой на мог уснуть, вспоминая голоса своих жертв, казалось Хостер порой убивал, напротив, чтобы избавиться от бессонницы. Для тех, кто любил короля, Мастер над тенями был героем, для тех, кто ненавидел - чудовищем, но и тем и другие, признавали, что он опасное и бессердечное создание с которым они вряд ли захотели бы остаться наедине. Но для Перси, Хостер Талли был ещё и старшим братом - тем, что тайком от матери давал ему сладкое и подкладывал под подушку монеты, тем, кто учил фехтовать и охотиться на кабана, тем, что если и не всегда был рядом, но на кого можно было положиться и можно доверится. Так, словно бы в Мастере над тенями уживались две сущности, он был добрым и верным в семье и кровожадным со своими врагами. Но так или иначе, Перси всей душой был ему предан. И не отвернулся бы от своей цели даже в том случае, если то шло в разрез с его собственными принципами. А потому, он вполне серьезно думал о том, что если Анита Коррадо не подчинится и продолжит угрожать его брату, то от нее придётся избавиться. Раз и навсегда.***
У Леди Аниты Графтон было множество тайн. Много лет живя во дворце, на глазах у множества хищных людей, она привыкла скрывать: свои чувства и мысли, а так же характер предпочтений, будь то враждебность или симпатия. И даже, если людям казалось, что она прямая словно стрела - то было вовсе не так. Все, что было действительно важно, старательно скрывалось за завесом тайны. Порой Анита так же утаивала финансовое положение дел от своего старого мужа, правда исключительно ради сохранения мира в семье. Видят Боги, мужчины, а особенно те, что считают себя состоявшимися, не станут соперничать с собственной женой в том, что касается материальных ресурсов. Много проще им будет просто отобрать все то, что они считают своим по праву. К несчастью закон в этом вопросе был на их стороне. Так же Анита скрывала свои душевные терзания и робкие, пугающие ее саму, любовные надежды. Помимо своего мужа, она не знала иного мужчины, хоть ей и приписывали романы с несколькими рыцарями и лордами. Все это были иллюзией. Ее казалось бы откровенность и открытость к любви на самом деле была в каком то смысле пустой бравадой. В итоге дело не заходило дальше флирта или робкого скомканного поцелуя руки чуть выше положенного. В каком то смысле Анита любила своего мужа, она уважала и ценила его, как ценила бы кого-то вроде доброго мудрого дядюшки, если бы таковой у нее имелся, но что-то подсказывало ей, что это чувство далеко от того, что люди обыкновенно подразумевают под любовью. И уж конечно бесконечно далеко от страсти. Лорд Графтон был отцом ее детей и добрым другом, которого не смотря ни на что ей не хотелось ни расстраивать, не разочаровывать. Ведь он никогда и слова дурного ей не сказал, всегда защищал Аниту в обществе и предоставлял практически полную свободу действий, что были не сравнить с положением других жён. По сравнению с этими птичками в золотых клетках, Анита была словно дикая кобылица, скачущая по степи. Она была благодарна и вполне довольна этой ролью, но со временем чувство свободы стало более походить на одиночество и вопреки здравому смыслу Аните начало хотеться ревности, страсти и других разрушительных чувств. Разумеется лорд Графтон не мог дать ей ничего подобного. Так же, как и большинство мужчин при дворцы, что опасались и ее характера и влияния. Жалкие трусы! Порой Анита думала о Бастиене Джиойя - своей старой детской любви. Но бастард короля едва ли был похож на решительного человека, способного поддаться чувствам и пойти на грех из страсти. Тем с одной стороны соблазнительнее был этот вызов, но с другой...Анита все же слишком уважала Молчуна, чтобы доставлять ему неприятности по своей странной спонтанной прихоти. Она действительно испытывала к юноше очень нежные и трепетные чувства, что заставляли ее всякий раз утверждаться в мысли, что она мало заслуживает любви такого человека и что будет лучше, когда Бастиену подберут хорошую милую девственницу из благородной, но обедневшей семьи, которая не доставит проблем. Тогда все закончится. И ее сомнительные, неловкие надежды на взаимную любовь будут наконец окончательно похоронены заживо. Где-то между рёбер. Но если отбросить тайны сердца, леди Анита была хранительница так же более опасных - политических тайн. Она была не только ближайшей и единственной подругой старшей принцессы, но и ее правой рукой, единственным человеком, которого принцесса Эйлин посвящала хотя бы в часть своих стратегий. Принцесса Эйлин, как и все из рода Бейлиш была замкнутым и вдумчивым человеком, порой носящим маску доброжелательности или добросердечности для удобства манипуляции окружающими и личной выгоды. Это Анита хорошо понимала и не питала никаких надежд. Она гордилась, что приближена к такой женщине, как принцесса Эйлин. Ибо сама любила побеждать и увеличивала собственную силу находясь на стороне человека, что кажется никогда не проигрывал. Старшая принцесса из Дома Бейлиш вела свои войны не на поле боя, как ее названный брат - Хостер Талли. О ней не ходило такой громкой славы. Дворцовые интриги и светские манипуляции так же были оставлены ею в пользу средней принцессы - Красоты королевства, что мастерски умела подавлять женщин и вдохновлять мужчин на «подвиги» в пользу своего Дома. Нет, Эйлин Бейлиш вела много более тонкую и опасную игру. К примеру - накопила внушительное личное состояние, сделавшись кредитором множества мелких лордов. То было против протокола и потому этими финансовыми потоками официально заведовала Анита. Так же, что было совсем уж неподобающе роли дочери короля, принцесса владела несколькими публичными домами, и все они находились вдали от земель Дома Бейлиш - в Королевской гавани, что была сейчас под властью Железного банка, Браавосе, Пентосе и Дорне. Человеком, формально владеющим этими «предприятиями» был кузен Аниты по линии отчима - Лоуз Коррадо. Но самым важным и компрометирующим принцессу было вовсе не это, а нечто такое, что должно быть только такой, как она могло прийти в голову. Много лет Эйлин Бейлиш собирала по всем шести королевствам девушек и юношей с похожими на ее собственные способностями. Эти таланты помещались в монастыри и ремесленнические дома, где жили в чистоте и достатке, чтобы после пройти обучение и стать тем, кем принцесса Эйлин захотела бы их увидеть. Шлюхой. Матросом. Септой. По сути у старшей принцессы была армия, ещё более скрытая нежели печально знаменитые Тени Хостера Талли. Армия, что подчинялась исключительно ей. В обязанности Аниты входило курирование финансового обеспечения этих своеобразных «школ» и в некоторых случаях распределение тех, кто был готов служить принцессе. Она часто приезжала в монастырь, где находилась большая часть девочек, дабы проконтролировать расход средств и удостовериться в том, что нет никаких препятствий для осуществления плана принцессы. А если бы нашлись любопытствующие, что в прочем было маловероятно, для таких у Аниты была подготовлена легенда, что в общем то была на самом дела правдой, — маленькая могилка в тени раскидистого клена, — ее старшая новорождённая дочь, умершая в младенчестве. Смерть ребёнка - на такая боль, к которой можно привыкнуть, но в ту пору, когда умерло это дитя, Анита и сама была ребёнком. От того наверное переживала сильнее и горьче. Какая-то глупая горничная рассказала ей тогда историю о неупакованных детских душах и Аниты прорыдала в своих покоях целый месяц. Лорд Графтон, чтобы успокоить ее приказал перенести могилу их первенца на «святую землю», чтобы септы могли каждый день молиться об упокоении души. Тогда это от чего то не много успокоило Аниту, хоть она и не верила в богов. В конце концов, верь или не верь, истекая кровью на ложе роженицы, все равно будешь взывать «Боги!» Спустя время, принцесса Эйлин нашла тот же самый монастырь подходящим для их цели и Анита, что прежде не смела взглянуть на крохотную могилу своей дочери, стала наведываться туда много чаще. Должно быть кто-то нашёл бы прикрываться своим мёртвым ребёнком за грех, но если леди Графтон во что-то свято и верила, так это в то, что ради достижения цели, все средства хороши. Менее всего она хотела бы найти себя ещё хоть раз рыдающей в тёмной комнате над тем, что изменить было на в ее силах. Бессильной и слабой девчонкой, что не смогла ни выносить дитя, ни управлять своими собственными чувствами. Та, что своими истериками довела мужа до сомнительного мистицизма. Нет, в одиночестве, игнорируя опасность разбоя, верхом на коне, прибывая в монастырь, Анита шла меж септ и варгов с гордо задранной головой. Она выслушивала отчёты от старшей девушки, просматривала счёта, отчитывала, если было много болезней и смертей, оставляла пожертвование и уезжала восвояси. И никто не мог и представить, что такая, как она - ничто на берущая на веру, решительная, а так же вполне приземлённая женщина скрывала за своей резкостью тайный и позорный, почти мистический страх. Она видела призрака всякий раз, что оставалась в «святом месте» наедине со своими мыслями. Слабую девчонку, изможденную преждевременными родами и собственным плачем, что заламывала руки над крохотным гробом и ничего не могла изменить. В такие моменты леди Графтон всякий раз, как в первый раз, понимала, от чего, не смотря на всю упоительную жажду, она все же избегала любви.