***
Харренхолл
Покои покойной королевы единственное место во дворце, которое оставалось скрытым от посторонних глаз. Слуги заходили сюда раз в полгода: стирали слои пыли, проветривали комнаты, отряхивали ковры, гобелены и покрывала, протирали зеркала. При жизни королевы Сансы, король тоже жил здесь. В гостиной было две двери — одна вела в спальню королевы, другая в спальню короля-консорта. Хотя чаще они делили одну постель. Когда королева была жива, они каждый вечер собиралась здесь всей семьёй: ее милость и принцесса Ашлинг за пяльцами, король-консорт с книгой, а принцесса Эйлин и Терри Талли наблюдали за звёздами через большой телескоп, привезённый из-за Узкого моря иностранными послами. Алейна была слишком маленькой, когда умерла ее мать, чтобы хорошо помнить эту комнату. Переступив порог, она словно бы оказалась здесь впервые. Принцесса с удивлением оглядела огромные покои, обставленные дорого и даже с некоторым пафосом. Должно быть обстановка выбиралась в те дни, когда Дому Бейлиш было важно показать себя, укрепиться в уверенности, что они занимают положенное место по праву. Пол покрывал тёмный ковёр по которому извивался рисунок: то ли змеи, то ли корни огромного древа. Эти ветви вели к длинному столу из красного дерева, стоящему у витражного окна. Наверное раньше ее семья ужинала здесь. В зелёном окне на первый взгляд изображалась сцена охоты, но присмотревшись, принцесса увидела лишь пронзённых стрелами зверей: оленя, льва, дракона… И ни одного охотника. Лишь пересмешник на дереве вил своё гнездо. Сбоку располагался большой камин с изразцами изумрудного цвета. Алейна подошла ближе: на глянцевой, недавно начищенной поверхности резвились звери и плескались рыбы. Принцесса присмотрелась и поняла, что это были герба с родословной ее матери. Лютоволки Старков. Прыгающие форели Талли. Водяной с трезубцем дома Мандерли. Бурый медведь Мормонтов. Жеребец Бракенов. Среди всех этих могучих существ маленький пересмешник — старый герб дома Бейлиш смотрелся, как случайный гость. Но после охотничьей сценки с витража, Алейна почувствовала в этой скромной птичке скрытую угрозу. — Нравится? — послышался за ее спиной голос отца, — хочешь, украсим так же твои покои? Алейна осторожно дотронулась до головы лютоволка. Ее обожгло холодом. Она отрицательно покачала головой. — Не стоит, отец. Лучше подарите мне Браавоассийское зеркало, — обернувшись попросила она, — в золотой раме, — с улыбкой добавила Алейна. Король дёрнул бровью. — А ты знаешь чего хочешь, моя милая! И секунды не раздумывала! Принцесса капризно надула губы. — Если бы вы ещё прислушивались ко мне, отец… Король подошёл к столу и взял в руки одно из писем. — Тогда что бы было, дорогая? — усмехнулся он, — что бы я услышал тогда? Алейна пожала плечами. Хотя у нее и был ответ на этот вопрос. — Почему вы позвали меня сюда? — надула губы принцесса, — я думала вы ненавидите это место… Отец медленно поднял на нее удивлённый взгляд. — Ненавижу? — Да, вы ведь никогда не бываете здесь… Король внимательно обвёл глазами комнату, так словно бы только осознал, где находится. Его взгляд остановился на большой картине, закрытой тёмным бархатным покрывалом. Она занимала собой чуть ли не половину стену, но стояла на полу, отбрасывая на комнату огромную тень. Отец сморгнул и скомкано улыбнулся. — Любовь приносит больше боли, чем ненависть, Алейна. Он сел за стол, взял в руки нож для бумаги и аккуратными, но резким движением распечатал второе письмо. Прямо за его спиной в стеклянном плену витражей захлебывался кровью огромный лев. Алейна не до конца понимала смысл этой аллегории, но та тревожила и пугала ее. Принцесса скользнула взглядом по печатке с королевским гербом на мизинце отца и снова перевела взгляд на очертания картины: та была очень велика. Наверное там портрет моей матери, — подумала она. — Я пригласил тебя сюда, чтобы ты позировала для портрета, — сказал отец, поднимая на нее глаза. Этот взгляд она никогда не могла до конца разгадать: он чуть прищуривался, смотря на собеседника весело, но в тоже время задумчиво, словно бы изучая. — Для портрета? — удивилась Алейна, — но с меня уже писали портрет. — Это было давно, дорогая. — Для Дорна? — прищурившись уточнила она. Король отложил письмо и придвинул лист бумаги. Взяв в руки перо, он слегка закусил кончик. — Для кого бы то ни было, — расплывчато ответил он. — Что это значит? — не унималась Алейна, — дорнийский принц не хочет на мне жениться? — Это не так, — покачал головой король, — но, чтобы ускорить процесс мы могли бы его слегка…вдохновить. — Это отвратительно! — фыркнула принцесса. — Что? — вскинул брови отец. — Мало того, что мне противна всякая мысль об этом браке, так я ещё и должна молить о нем, словно нищая на паперти! — Ты преувеличиваешь, милая, — покачал головой король, — от чего же молить? Почему мы не можем похвастаться Дорну какая ты красавица? — А с чего тогда портрет будут писать здесь? Разве не для того, чтобы скрыть это? — скрестив руки на груди, зло спросила принцесса, — и почему вообще дорнийский принц? Ненавижу Дорн и его ненавижу. — Отчего же, — спокойно уточнил король, игнорируя ее раздражение, — В Дорне тепло и светло, разве не идеальное место для «Солнца Харенхолла»? — В Просторе тоже тепло, да и на Западе погода не так уж плоха, но вы настаиваете на этом принце, отец, так, словно бы он последний мужчина в королевстве! — Он самый достойный кандидат, — улыбнулся король. — И в чем его достоинство? — принцесса возвела глаза к небу, — говорят он уродлив и глуп! — Глупый муж, дорогая, это благословение, а не беда в руках умной жены. Но достоинство принца в первую очередь в том, что он самый благородный из всех претендентов. Алейна осеклась. Ее взгляд сам собой скользнул к гербам на камине. — Довольно…не высокое происхождение не помешало вам стать королём, отец. — Да, потому что я хорошо женился, — кивнул король, — и…очень многие лишились своих корон и своих жизней, чтобы моя мечта стала явью. Я положил на это десятилетия, тогда как ты должна лишь укрепить своё положение. Отец произнес это очень просто, но смысл сказанного показался Алейне страшным. Хотя она и слышала о том, что Дом Бейлиш приложил руку к войне пяти королей, король не говорил о подобном с ней прежде. Алейна никогда не думала о том, что ради будущего, которое придумал для нее отец, ей придётся не только смириться с неизбежным, но также бороться и идти на жертвы. Какая ужасная судьба! — Это все тщеславие и жадность! — заявила она, скрещивая руки на груди. Король весело посмотрел на нее. — Ну конечно же это тщеславие и жадность. Что же с того? Я очень жаден до собственного благополучия и уж тем более до благополучия моих детей и ни сколько не скрываю этого. Принцесса нахмурилась. — Но это ужасно! Вы должны желать мне счастья, отец! — И я желаю, — кивнул король, откидываясь на спинку кресла, — …но счастье быстротечно и переменчиво. Сегодня ты счастлив, а завтра нет. Можно жениться по любви, а жить в несчастье. Но ты, солнышко, как я понимаю даже ни в кого не влюблена, ты просто не хочешь прислушиваться к своему старику отцу, потому что живешь в сказке, а настоящая жизнь кажется тебе безобразной. Ты никогда не за что не боролась, слава Богам, и никогда ни о чем не молилась. У тебя не было врагов, ты росла и цвела в этом замке, словно в саду. И поверь, я умру счастливым человеком, если это и дальше будет так. Но жизнь, не сказка… Произнеся последнюю фразу, король осекся и прищурился, словно бы что-то вспоминая. Алейна молчала, с негодованием теребя рукав золотого платья. — Я встретил твою мать…на турнире в Королевской Гавани, — тихо произнёс король, углубляясь в воспоминания. Подумать только…тогда она сидела ближе, чем ты сейчас стоишь, кажется это была вчера: так отчётливо я помню каждое ее движение, каждый взгляд и слово… Но теперь эти воспоминания лишь часть истории — сюжет для песен. Она была такой же, как ты сейчас, Алейна. Считай твоих лет. С таким же блеском в глазах. Когда она улыбалась, то вся светилась изнутри, и мне хотелось говорить с ней вечно… Я болтал и шутил, говорил глупости и рассказывал сплетни, только бы она смотрела на меня, только бы улыбалась мне… — Тогда она и влюбилась в тебя? — Что? Нет, — король тихо рассмеялся, — …тогда я совсем не понравился ей. Она была влюблена в принца Джоффри, хотела стать его королевой родить ему детей… — Но ведь он… — Да, он взял ее в заложники, казнил твоего деда и водрузил его голову на пику. В назидание для других. Затем… была Красная свадьба, где убили твою бабушку и Молодого Волка. Король Джоффри издевался над твоей матерью ещё долгое время. Пока не умер ужасной смертью. Как видишь, все это делал человек, за которого твоя мать хотела выйти по любви… — А что делал ты? Король замолчал. Кажется Алейна впервые в жизни застала его в расплох. — Что делал ты, пока Ланнистеры издевались над матерью? Почему ты ее не спас? — повторила она. Отец потёр висок указательным пальцем, обдумывая свой ответ. Подняв на неё тёмный и холодный взгляд, он произнес. — Потому что я не хотел быть героем. Я хотел быть королём. — Но как же… Алейна невольно сделала шаг назад, совсем не ожидая такого ответа. — Ох, дочь моя, — король взглянул на неё печально, так словно бы она была не здорова, — как мы по твоему вообще заняли Железный трон? — …Потому что были достойнее прочих? — тихо предположила принцесса. Отец вскинул брови и улыбнувшись, снисходительно посмотрел на нее. — Золото и кровь, — спокойно произнёс он слова, за которые в королевстве рубили головы, — Золото и кровь. А ещё терпение, благодаря которому мы долго ждали своего часа.***
Эйлин знала о том, что Терри все известно ещё до того, как он вошёл к ней тем утром. Она не испытывала страха, только горечь. Прежде чем лечь спать, принцесса получила ворона. Ей не требовалось писем. Она вселялась в тело птицы и видела то, что ворону было показано. Для коротких и особо секретных сообщений такой способ годился, как нельзя лучше. Но посмотрев на Мастера над тенями, показавшегося в дверях, Эйлин подумала, что должно быть догадалась бы обо всем даже прочитав письма, просто посмотрев на него. С тех пор, как принцесса заглянула в его воспоминания между ними словно бы установилась ещё более тесная связь. Она чувствовала Терри даже на расстоянии. Это новый дар распускался в ней день за днём, словно цветок. Скользнув по ней взглядом, делая вид, что не смущён ее растрепанным утренним видом, Терри сухо произнес: — Надо поговорить. И закрыл за собой дверь. Эйлин аккуратно отложила гребень, которым расчёсывала волосы и подняла взгляд на Мастера. Другим людям сложно было его прочесть. Он был безразличен на пирах и весел на казнях, груб с друзьями и нежен с теми, кого собирался убить. Иным лорд Хостер Талли казался верным королевским псом, другим —безумцем, но и те и другие сошлись бы на том, что совсем не понимают его природу. Эйлин знала Терри, как знала саму себя. И сейчас, заглядывая внутрь Мастера над тенями, принцесса видела слабость. Слабым он был только с ней. Но Терри был тем, кто борется со своими пороками, поэтому он произнес, отворачивая от неё лицо: — Я задам тебе один вопрос… — Да, — прошептала она. Он замолчал. С улицы слышались людские голоса и лай собак. Ветер хлопал по распахнутым ставням. Трепетание жизни. Солнечный свет бил в глаза лорда Талли так, что они казались стеклянными. Тени играли на его лице. — Я… Он плотно сжал губы. Как всегда делал, когда говорил с ней о любви. — Я должен спросить тебя, — повторил он, слегка сжимая кулак, — и прошу тебя ответить мне честно… — Да, Терри. — Не перебивай меня, — строго сказал он, так, словно даже дыша, сестра мешала ему собраться с мыслями, — Я должен спросить тебя и хочу, чтобы ты ответила честно. Я увижу, если ты соврёшь. Эйлин проследила за его взглядом и уперлась им в небо. Она жалела о том, что не может сейчас улететь. Жалела о том, что не может стереть ему память. — Ты знаешь меня лучше, чем кто либо. Только ты и знаешь меня, — с печальной улыбкой произнесла она. Терри обернулся и посмотрел на неё в упор. Люди не знали, как выглядит страх на лице Мастера над тенями. Как он мечется в уголках губ и сжимается внутри зрачков, бледнеет на острых скулах. Но она знала. — Знаешь, о чем я хочу спросить? — сглотнув, сказал он. — Нет, — соврала она, глядя ему в глаза, — я не знаю. Но должно быть что-то важное. На тебе лица нет. Терри. Он облизнул губы и рассеянно кивнув, снова отвернулся к окну. — Что случилось, Терри? — Я присягнул на верность твоей семье. Я не могу тебя не спросить. — Конечно, Терри. Спрашивай о чем угодно. Ты ведь мой брат. Он запрокинул голову вверх. Она сверлила взглядом его спину, плотно обтянутую дорожной курткой и сожалела о том, что не может стереть ему память. На сколько легче была бы смерть, если бы попадая в капкан мы могли бы хотя бы не испытывать боли. Эйлин чувствовала, как сожаление пылает внутри неё, но не могла погасить этот пожар. Бывают дни, когда ты должен пройти сквозь огонь. И терпеть даже тогда, когда он будет разъедать твою плоть. — Я должен исполнить свой долг, пусть даже я… Терпеть, даже задыхаясь от дыма. — Конечно, Терри, я понимаю. Эйлин улыбнулась, хоть брат и не видел ее улыбки. Терри снова обернулся, не более решительный, чем прежде, но измотанный. С видом человека, затягивающего петлю на своей шее. — У тебя есть тайная армия? — на одном вдохе произнёс он. — Да. — Король знает об этом? — Нет. Терри сжал кулак, обтянутый чёрной печаткой и отвернул голову. Под его скулой заиграли желваки. — Я должен буду сообщить об этом. — Да, — облизнув пересохшие губы, прошептала принцесса, — так ты и должен поступить. Она почувствовала облегчение. — …ты не попросишь меня? — спросил он, все так же не поворачивая головы. — Разве я могу о таком просить. Терри тихо рассмеялся. От этого звука ей едва не заложило уши. Так это было неуместно громко. — Ты ведь всегда просишь… — Это другое, — твёрдо произнесла Эйлин. Секунду поразмыслив над смыслом ее слов, Мастер над тенями кивнул и опустил ладонь на дверную ручку. Он замер в таком положении, словно бы ожидая от Эйлин чего-то ещё. Или быть может от самого себя. Не дождавшись, он открыл дверь, а затем снова закрыл ее. Повернувшись, он прижался спиной к двери и поднял на принцессу потерянный взгляд. — Эйлин. Это измена, — серьёзно произнёс он. — Да, — согласилась она. — Если король не знает, то тебя обвинят в измене. — А если не донесёшь, в измене обвинят тебя. Терри напряжённо вздохнул. С трудом выдыхая воздух. Так, словно бы что-то мешало ему дышать. — Зачем ты сказала мне правду? — зло спросил он, — Зачем ты это сказала? — А ты бы не увидел моей лжи? Что бы ты делал тогда? Закрыл бы глаза? — Да, я закрыл бы глаза. — Если бы ты хотел закрыть глаза, то не пришёл бы сюда. Ты бы притворился, что ничего не знаешь. Наблюдал бы за мной и выжидал. — Чего? — Того момента, когда станет понятно на чьей нужно быть стороне. Но ты этого не сделал. Это и есть преданность. И я ценю это качество в тебе. Ты — человек чести. — Какая чушь! — прошипел Мастер над тенями. Его глаза сверкали от злости. Он в один прыжок оказался рядом с Эйлин и навис над ней, дыша в губы. Его волосы щекотали ей скулу. — Я — убийца, который рубит головы по приказу твоего отца! С чего ты взяла, что в списке не будет твоего имени? Думаешь он любит тебя больше, чем власть? — Нет, — спокойно ответила принцесса, — следя за лихорадочным блеском дрожащих над ней серых глаз, — он ничего не любит больше, чем власть. — А я ничего не люблю больше, чем тебя! — прошипел Терри, — Я ничего не люблю больше, чем тебя! Ничего! Что по сравнению с этим моя честь? Ничто. Если бы она была важна, зачал бы я с тобой бастарда? Позволил бы другому отвести тебя под венец? Сделал бы я это, если бы любил свой герб так, как люблю тебя? — Терри… — Замолчи! Разве я прошу у тебя утешения? Нет. Оно мне не нужно! Подавись им, дорогая сестра! Но как ты смеешь думать, что после всего я выйду за эту дверь и предам тебя! Как ты смеешь? — Терри… — Я годами жил только тобой! Дышал тобой и делал все, что только мог… для тебя! И ты всегда знала об этом! — Терри… — А теперь мне пойти и донести на тебя? Исполнить роль, которую его Милость придумал для меня? Роль пса и палача?! — Я хотела, чтобы ты сделал это, потому что так же не любила никого больше, чем тебя, — тихо произнесла она, заправляя темные волосы за ухо брата, нежно касаясь его щеки, —Я никого не любила так сильно, как тебя. Терри. Никого. В целом свете. Разве могу я быть той, кто сделает тебя предателем? Поэтому — да, пойди и исполни ту роль, что мой отец придумал для тебя. Нет. Ту роль, что ты избрал, — защитника королевства. Даже ради любви не стоит предавать себя. — Поэтому ты всегда так поступаешь со мной? Потому что никогда не предаёшь своих интересов? — прошептал он, опуская глаза вниз, — разве это любовь, Эйлин?***
Утёс Кастерли
Нэд задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, где кончаются скалы и начинается небо над утесом Кастерли. — Впечатляет? — спросил его спутник в своей особой насмешливой манере. — Да, — кивнул Нэд, — каждый раз, когда смотрю на это место со стороны не могу поверить, что вы — Ланнистеры забрались так высоко, чтобы построить замок. — Думаешь он под стать нашему высокомерию? — Возможно, — улыбнулся Нэд, оборачиваясь. Тайленд Ланнистер был далеко не так самоироничен, как его отец — лорд Тирион, но все же более остроумен и прост в общении, чем большинство наследников Великих Домов, с которыми принцу Севера было скучно и сложно. С Таем они сразу нашли общий язык. Пока король Севера и лорд Утеса Кастерли предавались воспоминаниям о былых временах, молодые люди проводили время в долгих поездках верхом и разговорах обо всем, что только не происходило в королевствах. Нэд симпатизировал этому юноше, он был весёлым, но не легкомысленным, начитанным, но не скучным, а ещё открытым, смелым и ловким. Тайленд Ланнистер никогда не бывал при дворе и на контрасте с молодыми людьми из Харренхолла: рыцарями, пажами и лордами, казался искренним, свободным от алчности и тщеславия. Он был свободным словно ветер. Говорят, внешне младший Ланнистер был очень похож на свою покойную мать — золотые кудри развевались на ветру, загорелая кожа отливала бронзой на солнце, а выразительные голубые глаза смотрели с вызовом из-под опущенных бровей. Едва они появлялись где-то вместе, как взоры девиц устремлялись на Тая с таким восхищением и преданностью, что казалось, заиграй он на флейте и они последуют за ним, словно крысы за крысоловом. Но нужно отдать юноше должное, едва ли он был замечен в сомнительных историях больше, чем любой другой молодой человек благородного происхождения его лет. За исключением разве что Нэда, которого молодой Ланнистер в шутку называл не иначе, как «мой святой друг». Как и у его знаменитого отца, язык у него был острее клинка. — А что на счёт Харренхолла? — усмехнулся Тай, — …он и вправду такой большой, как говорят? — Да, замок огромен, — кивнул Нэд. — Должно быть…вполне подходит для того, чтобы компенсировать Мизинцу скромное мужское достоинство! Нэд криво улыбнулся. Вспоминая о встрече в зале Тысячи Очагов, он не находил эту шутку такой уж смешной. — Смотрю, вы не любите говорить про дворец…— Ланнистер чуть наклонился, заглядывая через шею лошади в лицо Нэду. Стремясь поймать его взгляд. — Да, это так. — Отчего же? — Мерзкое место. — Зачем же все туда едут? Нэд пожал плечами и отвернул голову в сторону. — Потому что люди мерзкие, да? Принц вздохнул. Тайленд Ланнистер был младше него, порой он забывал об этом, но в такие моменты как сейчас отчётливо ощущал пропасть возраста и опыта. — Не думаю, что все так просто…хотя многие там показались мне весьма неприятными. — А что на счёт Красоты Королевства? — не унимался Тай, — она и в правду так красива, как говорят? Сердце Нэда замерло лишь на мгновение. Затем она забилось быстрее и он ощутил тошноту. — Наверное, — скомкано ответил он. — Неужели вы ее так плохо рассмотрели? Будущую невесту? Принц Севера медленно перевёл взгляд на своего спутника. Наверное было что-то такое в его глазах, что заставило юношу прикусить язык. — Отец рассказал мне об этом… — пояснил он, — что вы ездили свататься… — Могу ли я надеется, что это останется между нами? — Можете…только вот сплетни опережают вас. Нэд вздохнул. С тех пор, как покинул Север, он словно бы перестал владеть своей жизнью. Как человек воли, принц всегда полагал, что может справиться со всеми испытаниями, что приготовила для него судьба, если проявит внутреннюю стойкость и силу характера. Он был воспитан на эпических рассказах о битвах с мёртвыми и Королём ночи. Нэд не был готов к тому, что придётся бороться с надушенными дворцовыми дамами и лордами с нежными руками, что никогда не держали ничего тяжелее кошеля с золотом. Он ненавидел проигрывать, но не понимал даже правил игры в которую с ним играли эти люди. — Как вы считаете, — обратился он к Ланнистеру, который находился где-то между чистой неосведомленностью Нэда и порочной искусностью Бэйлишей, — …если говорить прямо и честно, почему король отверг это предложение? Тай улыбнулся, вскидывая брови. — Прямо и честно? — Да, если обойтись без оскорблений и вашего желания меня подбодрить, за что я вам конечно безмерно благодарен, мой друг, но если опустить все это, то как вы считаете: в чем тут дело? Его спутник мотнул головой, словно бы отмахиваясь от одной из своих мыслей. И в тоже время зло усмехаясь ей. Он отвернул голову в сторону и обвёл взглядом окружающий их пейзаж. Вокруг было светло и свежо. Зелёные холмы на горизонте, в другие дни плывущие в дымке тумана, сейчас хорошо просматривались. Солнечный свет, пробивался сквозь обступившие их деревья, превращаясь в золотые «столбы», где сияла паутина и крупицы лесной пыли. — Если спросите меня, то нет ни одной причины, почему бы Мизинец должен был согласиться на этот брак. — Что, — не поверил принц, — …но это выгодный союз. — Да, — вновь мотнул головой Тай, — союз, который у него уже есть. И который держится на исключительной порядочности вашего названного отца… Мизинец знает, что пока его Милость жив, Север останется верным союзником Дома Бейлиш. А когда он умрет…кто знает…возможно он захочет посадить в Винтерфелле одну из своих дочерей — которые к слову являются внучками Эддарда Старка…и прямыми наследницами, если уж на то пошло. — Нет, в этом нет смысла, — отмахнулся Нэд, — никто на Севере не поддержит это. Тай рассмеялся. — А как же так вышло, милорд, что Дома в семи королевствах поддержали и поддерживают правление Петира Бейлиша? — Он король-регент… — При мальчике, который носит его имя, а не имя своей матери, гораздо более древнее. Нэд не смог ничего на это ответить. — Не стоит недооценивать своего врага, — подмигнул ему Ланнистер. — Не думаю, что король мой враг. — Будет достаточно того, что он так думает.***
То был тревожное утро после бессонный ночи. Бастиен так и не сомкнул глаз, пытаясь разгадать загадку человека в коричневом плаще. Он мысленно пытался воссоздать события прошлого вечера: танец, пирушку, миску с подношениями, где они нашли перстень члена Братства и девушку, что едва не умерла, после допроса Поля. Все превратилось в единое месиво — кошмарное и бессмысленное. Легче было подумать, что это все ему приснилось или привиделось в пьяном бреду. Но на одежде была кровь допрашиваемой, которую он едва смог спасти. Это отрезвляло. Он не мог понять: Человек в плаще указал на Эйлин, это должно было бы означать, что послание предназначено для нее, тогда как она явно не могла его разгадать. Но Терри — тот, кто смог бы, в ином стечении обстоятельств, просто бы не увидел его. Кто ещё видел послание и мог понять его смысл? Один из Теней? Зачем вообще это было сделано? Было ли важно, чтобы послание дошло до адресата и кто был этим человеком? Молчун задумчиво прикусил кончик пера. Его так же волновал ещё один вопрос. Второй день он собирался написать в Харренхолл, но никак не мог подобрать верных слов. Он твёрдо решил, что не станет доносить на брата и сестру, но с другой стороны, они сами компрометировали себя. Как давеча с поцелуем во время танца. Что значит: король могу узнать о происходящим от кого угодно и самоотверженность Бастиена не имела никакого смысла. Следовало ли ему поговорить с ними? Или он станет следующим, кого Эйлин и Терри закопают, пытаясь скрыть свою тайну? Бастиен мотнул головой. Он не хотел допускать подобных мыслей, но те, просачивались против его желания, словно вода, под лежачий камень. Молчун решил проветрится. Оставив послание на строчке: «Мой Король и отец я пишу вам с…», он спешно, словно бы убегая от собственных мыслей, накинул плащ и выбежал вон. Не подумав о том, что оставил письмо на виду у слуг.***
— Невозможно сделать то, к чему не имеешь предрасположенности, — со вздохом произнес Поль. Он стоял над Эйлин, скрестив руки на груди и наблюдал за тщетными попытками принцессы обрести контроль над чужим разумом. Как его ученица не старалась, ничего не выходило. — У тебя получалось проникнуть к нему в голову, значит предрасположенность у тебя есть…в чем же дело, Эйлин? Ты недостаточно стараешься? Раскрасневшаяся от напряжения принцесса зло посмотрела на него с земли. Она лежала на животе, укрытая плащем и опавшими листьями. Усталая и грязная. — Я достаточно стараюсь, — прошептала она. Поль снова вздохнул и перевёл взгляд на девушек у лесного ручья. Ничего не подозревающие селянки болтали и смеялись, полоща в воде белье. Поль и Эйлин затаились в зарослях кустарников, наблюдая и выжидая, пока жертва попадётся в силки. Принцесса очень хотела научиться овладевать человеческим разумом не через сон, а средь бела дня. Она была тщеславна, избалована властью и думала, что может получить все, что захочет. Поль не видел в ней терпения или трезвого взгляда на вещи. Повезло хоть, что принцесса была талантлива. — Тогда в чем дело? Почему ты так возишься? Может боишься? — Кого на пример? — презрительно процедила принцесса. Во время их тренировок в ней проступало все самое тёмное. Ни следа от спокойствия и сдержанности. Эйлин злилась на него и злилась на себя. — Не кого, а чего? Ты что…боишься им навредить? Поль улыбнулся, наблюдая за тем, как ученица меняется в лице. Он тихо рассмеялся. — Эйлин, ты ведь не жалеешь лягушек, которых разделываешь. — Но они люди, а не лягушки. — И в чем разница? Принцесса строго посмотрела на него. Будто бы этот взгляд мог возыметь какое-то действие. — Разница в том, что я не такая, как ты. Я испытываю сострадание и многие другие чувства. — Да, я даже знаю какие, — усмехнулся Поль, — но чем это тебе поможет? Если хочешь уметь тоже, что и я, значит придётся стать похожей на меня. — Все не так, — Эйлин вернула своё внимание жертвам, — Я хочу уметь больше, чем ты. Поль улыбнулся. — Ну разумеется, Эйлин Бейлиш. Разумеется. Посмотрим, как у тебя это получится. Впрочем, ты же вельва…неужели не видишь своего будущего? Почему так переживаешь? Принцесса ответила не сразу, словно бы обдумывая, можно ли Полю услышать это. Будто бы он не вывернул ее душу наизнанку, не знал всех ее секретов. — Потому и волнуюсь, что знаю — назначенный час близко.