***
"Чернильно-пергаментное царство– древний злодейский лок-артефакт. Оно своим дурманом терзает разум сильнее, чем тяжкие думы, а все соки жизни бедных скитальцев выпивает вместо божественной амброзии. Но я попробую переплюнуть. Дуй к моим"— гласил емейл на офисной почте. С тихим "серьёзно?" Малик подавил очередной смешок, перезагрузил профиль Ребекки и всё же засобирался к любимым "компьютерщикам". Закрыв глаза, он мысленно протараторил притчу Ребекки, второй раз согласившись с тезисом про тяжкие думы. Это особенно отзывается, когда эти думы грузные, как свинец, и съедают тебя уже второй день. Глушить Малик умел что угодно и хорошо это прежде делал, так что навязчивое чувство вины вперемешку с обидой он упорно крыл сверху своей работы. В этот раз получалось как с новой партией асфальта поверх неровной дороги: со свалявшимися остатками и просеками старой черни, через которые пробиться могло что угодно. Нужно было торопиться, Бек обычно ожидает на свои личные и рабочие письма незамедлительной реакции. С другими людьми легче. Преимущественно легче, если это письма с подработки. Их обычно шлёт энергичная по натуре студентка с единственным "Торпе" на месте ника и обычаем без приветствия писать сначала по делу, а потом уже по болтовне. В окне фейсбука вышел ряд фотографий расписания с днями, отмеченными специально для Малика красным маркером, а следом– снимки с их прошлых пар, когда мистер Уильям начинал сеанс с установки фотоаппарата и в некоторые моменты щёлкал аудиторию "для отчётности". Аль-Саиф с самого начала рассматривал каждую. Был бы он должностью ниже, уже точно бы словил неодобрение за то, что смотрит нерабочие вещи на посту и на компьютере, между прочим, казённом! Но чинов выше рядом нет, а на месте, где из-за плеча зеваки пялились бы на его экран– стоят стены личного отдела. От фото расписания с забавной красной рожицей, изображающей его, и надписи рядом "Не опаздывай!" Аль-Саиф перешёл уже к их "коллективным фото". На первом рисуют далеко не все, а само оно больше похоже на иллюстрации из детских книг, где у автора была задача передать характер каждого нарисованного юнца. Первым делом взглянув на более-менее получившегося себя, араб принялся разглядывать остальных. Чуть ближе к объективу стоял вещающий азы своим "чертям" Уильям. Минув говорящих Люси и Дезмонда, глава бюро перешёл к широко раскрывшему рот Аудиторе и недовольному Шону. Следующий их "собрат" из компании пусть и был ожидаемо рядом, но даже через снимок опять заставил Малика удивиться. Серьёзный Альтаир с каким-то непониманием смотрел прямо в камеру и отражал золотыми глазами свет вспышки. Он, видимо, смотрел вглубь объектива, но Аль-Саиф будто почувствовал этот взгляд на себе. Уж что-что, а просто смотреть и таким способом брать за живое, парень умел. Быстро прокликав ещё четыре похожие фотографии с чуть-чуть изменёнными положениями голов, Аль-Саиф дошёл до той, где русый парень всё же бросил мучить взглядом камеру и Малика заодно, а многие на снимке достаточно прилежно склонились над работами. Наверное, благодаря Уильяму, на тот момент. Эти фотографии Малик уже без былого интереса просмотрел и быстро свернул. Однако, волнующее чувство с закрытым окном не ушло. Аль-Саиф прекрасно понимал, что, а точнее кто, пробрался через просеки на кривой дороге его души вместе с сообщением от Марии. На это чем-то особым отвечать Малик решился не сразу. Лишь после дежурного "хорошо" вспомнил все свои вчерашние порывы, которые с утра как раз и глушил собранием отчётов. Араб до последнего сомневался, когда вдруг начал печатать просьбу о ссылке на страницу Альтаира, ведь способ пусть и простой, но совсем неблагородный. Решив, что он просто не хочет брать очередной грех на душу, Аль-Саиф всё же нажал "отправить" и любые последующие действия отложил до вечера, когда вернётся домой. Размашистым ярлыком "запасной вариант" легло на всю эту ситуацию в голове араба. А он и рад, меньше навязчивых мыслей во время сверхурочной работы перед взятым отгулом, к которому Малик душой готовился давно. Даже кружку из общего шкафчика вытащил. Где-то на бумагах значилась лживая причина "по состоянию здоровья", на деле подкреплённая не самым свежим видом главы бюро. Малик бы как старый форд проработал ещё долгое время, но когда твою руку держит Ребекка, не привыкшая ослаблять хватку, то ты сам себе готов внушать всю важность выходных. А вопрос необходимости виски в кружке к концу смены — дело внушения самой Крейн. Пошло лучше любого ванильного рафа, и помятый, но довольный Малик распрощался со всем офисом на три грядущих дня. Уходил прочь от офиса спешно, чуть ли не бежал, сперва вниз по лестнице с ключом для вахтера, а потом по эскалатору метро с написанным коллегами списком самых вкусных йогуртов в продуктовом. И не важно в каком именно, в Волмарте или Альберте, Малик собирался зайти в оба.***
—Малик, смотрите выше, — разгорячённый Уильям всё сильнее задирал руку и неоднозначным жестом отмечал в воздухе место, куда натурщик в теории должен был смотреть. Преподаватель совсем по-культурному не нарушал чужое личное пространство, не касался араба и лишь показывал, куда же ему разворачивать корпус или конечности. Малик глубоко уважал его воспитание ещё с первой встречи, но уже сам был бы не против, если бы Уильям утратил своё ангельское терпение и наконец повернул его бедную голову так, как нужно. —Верните его в контрапост! В позапрошлый раз же почти так же сидел, — Малик даже оборачиваться не хотел на очередного студента, который поучаствовал в продолжении его мук. Они уже битый час не могли поставить позу, выбирая постановку всей группой. Ребята явно решили, что их горячо любимый отец таланта начал хворать памятью и обещанную позу стоя откладывал второй раз подряд. Они громко выкрикивали своё, в то время как преподаватель все предложения упорно отметал и перестраивал позу. Малик уже просто не мог понять, чего от него хотят. —Да, мистер Уильям, у нас усид уже был!— Эцио, которого Аль-Саиф узнавал уже просто по голосу, вдруг сам вскочил, даже не оставив материалы на своём месте и дышал седому мужчине в левое плечо. Тот его успешно проигнорировал, продолжив выпытывать из Малика правильное положение. Араб возобновил свои дёрганные повороты шеей. Уильям, видя его непонимание, обречённо вздохнул и выхватил у Аудиторе карандаш прямо из рук, чтобы точно показать натурщику точку, вглубь которой надо смотреть. Итальянец на это ожидаемо оскорбился и загорячился. —Ничего, Эцио, Ватикан призывает тебя к доброте и широте душевной. —Ага, Мистер Уильям, а ещё в ватиканской Библии есть заповедь "не воруй" Преподаватель всё же обратил внимание на непутёвого проповедника, пусть и не должным образом— замахал этим самым карандашом у лица итальянца так, что юноша даже пригнулся. —Для вас пока Библия одна– это Ли и Баммес! Аудиторе был готов вновь возразить, но уже раздражённый профессор задавил все его порывы одним взглядом. —Тебе и всем говорю, что я уважаемого Малика так ставлю не по своей забаве, а вам же навыки нарастить пытаюсь. Был бы тут фактурный старик– хоть по стойке смирно его обрисовали бы. Халяву в виде молодых и гладких, так ещё и вам в удобство ставить– увольте! Мне халтуры от Дезмонда хватает,— мужчина посмотрел куда-то в глубь ряда. Очевидно, на сына, и очевидно, что этот сын где-то виновато сжался. —Почему Альтаир не возникает?! Потому что формы не боится! Лучше бы этому у него научились, а не психам. Затронутый в учительском поучении парень встрепенулся, как это делал всегда, когда его касались в разговоре. Но сделал он это с бòльшим внешним негодованием, чем обычно. До этого русый юноша на пару с Шоном сочувственно и с лёгкой улыбкой смотрел на Малика, что араб уже вниманием не обошёл. Одно это действие казалось куда более лояльным, чем обычно, что заставляло Аль-Саифа отчего-то явственнее чувствовать свою вину перед Альтаиром. Альтаир умел стыдить без слов, только взглядами. И самое ужасное, что он не вкладывал в них и капли чего-то укорительного. Просто смотрел достаточно благосклонно и понимающе, когда ему что-то говорили. Но смотрел он прямо в глаза, да так пронизывающе, что пускал целые табуны мурашек по чужой коже. Наверное, Малику просто стыдно за последнее происшествие. Мистер Уильям тем временем приблизился к сидящему Малику и указывал куда-то ему в бок. —...Я вам эту форму единственными складками показываю, а филонить и выводить ровную кожу да рёбрышки я не дам,— был бы Малик помоложе и стеснительнее– зардел бы. Но он стойко держался, уже не демонстрируя на лице усталость и сострадание всем студентам. С уже привычным хлопком в ладоши профессор выделил конец своей нотации и медленно направлялся к двери. —Незаслуженный отдых, черти. Дайте мученику нервы в порядок привести. Управы на вас нет, а на рабочем месте не пью. Преподаватель помахал любимым студентам перед тем, как вновь таинственно скрыться. Молодые люди вслед за ним с глубокими вздохами поднялись и начали разбредаться кто куда. И без того удивлённый Малик впал в шок ещё глубже, когда Альтаир вместе со своей привычной компанией, направляясь к выходу из аудитории, похлопал его по плечу с многозначительным видом. —Не в первый раз. Его игр Малик уже совсем не понимал и бросил любые поиски стратегии с этим человеком. В русской рулетке они не нужны. А поводов всё же зайти на фейсбук студента стало на один больше.