Горизонт событий

В спальню перебираются, поцелуя неразрывая страстного. Трущев Нази к себе спиной резко разворачивает, волосы её черные с шеи убирает и молнию мучительно медленно расстегивает. Шею её целует, бордовые следы оставляет, знает, что завтра она в зеркало смотреть будет и ругать его наигранно за это будет. Улыбается этим мыслям своим. Она только в кружевном чёрном нижнем белье, какая же она у него невероятная. — Ты слишком красива. — Трущев, — простонала Нази. На руки её спешно подхватывает, к кровати переносит и кладёт аккуратно. Платье на ней разрывает, одновременно с этим поцелуи на нежной коже оставляя, ткань бордовая в сторону окна улетает. Нази сдерживать стонов своих не может больше, низ живота узлом тугим стягивает, от этого невыносимо становится. Вскоре она была сверху. Наездница его любимая одежду с него стягивает черную, оставляя пару засосов на его шее. В этот момент Сережа переворачивает на кровать, сверху прижимая своим весом. Легким движением руки он снимает с Нази лифчик кружевной и ставит засос прямо около соска, но на этом не останавливается, а продолжает прокладывать мокрую дорожку от груди до уха, прикусывая и ниже. Дойдя до единственной оставшейся на ней ненужной ткани, стягивает с неё и кидает на пол. Трущев проводит рукой по её явно выпирающим из-за потери веса ребрам. — Нази, блять не надо, ты себя уже до истощения довела, — сказал с укором и сожалением, что это из-за него Сережа. Не знал, как помочь ей, ребро каждое поцеловал и ещё ближе девочку свою к себе прижал, чтобы чувствовала она защиту его, чтобы ещё ближе быть. Живот её плоский целует, вечно бы его целовал. Нази к себе его тянет, поцелуя прося про себя. Он рукой своей татуированной внутреннюю часть бедра её гладить начинает, мучает. — Трущев, пожалуйста,— просит его, мольба её была им сразу услышана. Он входит в неё без предупреждения резко. Вскрикивает Нази громко, держится за плечи его крепко, ногтями длинными кожу его царапает, полосы красные оставляет. Она двигается вместе с ним, встречая каждый толчок резкий, ощущая его внутри себя. Он входит все глубже и глубже, момент растягивая. Нази держится за его шею, прокрикивая стоны, от которых у него крыша едет. Трущев чувствует её судороги, тяжелую пульсацию, понимает, что кончит скоро. И больше он сдерживать себя не может, почти до боли сжимая ягодицы её, на которых явно останутся следы, за которые извиняться потом будет делает ещё пару резких толчков. И слышит её крик вместе со своим именем. Вместе сделали это, как раньше. — Я люблю тебя, — проговорила Нази, задыхаясь от эмоций, нахлынувших. — И я люблю тебя, — ответил Трущев и поцеловал в висок Нази. Это не галлюцинация и не сон, это реальность, рядом с ним Нази, много чего прошли они, путь к счастью их был долгим и с припятствиями. Но сейчас они вместе, рядом. *** Утро. Сережа первым просыпается и не верит, не верит тому, что вот он вместе с девочкой своей лежат обнаженные и физически, и духовно друг перед другом в его кровати, целует Нази в плечо бархатное, смотрит на красоту её неземную. Ворочаться в руках его Нази начинает, просыпаться. Глаза свои южные открывает и на Сережу с улыбкой нежной смотрит. — Доброе утро, — сказала Нази. Сережа потянулся к ней за поцелуем, Нази улыбнулась и ответила на поцелуй. — Вот теперь точно доброе,— сказал Сережа. Идиллию эту прервал звонок телефона Назиного противный. Она в простынь светло-серую закутывается и в другую комнату убегает, попутно «Я сейчас» говоря. Трущев в это время материт всё на свете. На экране телефона «Тимур Ильдарович» высвечивается. — Да, Тимур, здравствуй. — Привет, Назима, ничего не хочешь мне рассказать? Какого хера ты вчера ушла, оставила Олега?! Ты вообще понимаешь, что люди подумали?! Они не верят в то, что вы вместе! — орал в телефон Тимати. — Простите, просто вчера голова болела сильно, я домой уехала, — врала Нази. — Значит так, послезавтра вечером вылетаете с Олегом в Париж, а что будет там потом узнаешь, — грозно сказал Тимур. Нази положила трубку, слеза уже катилась по скуле. Она собралась с мыслями и решила ничего не рассказывать Сереже. — Кто звонил?— спросил Сережа с нотками ревности в голосе. — Тимур,— тихо ответила Нази — Дай угадаю, тебе надо срочно ехать в офис. — Нет, Сереж,— сказала Нази и подошла к Трущеву. Она прижалась к нему и поцеловала в районе шеи, — Я здесь, с тобой, твоя— сказала слова нужные в данный момент для Трущева. Улыбнулся слегка Трущев, в макушку Нази поцеловал, запах волос вдыхая. — Сереж, я хочу в Краснодар, прям сегодня — прошептала Нази. Сережа удивился, не понимал зачем, у неё ж здесь работа, концерты. — С чего вдруг, у тебя ж здесь лейбл, Терновой,— на последнем слове голос дернулся. — Неважно, я хочу на юг, с тобой, пожалуйста, Сереж,— говорила Нази. — Конечно поехали, Нази, эй, ну ты чего? — спросил Сережа, поняв, что голос её грустный какой-то. — Всё хорошо, Сереж, — оветила Нази и невесомо, куда-то в шею поцеловала Сережу, —Люблю тебя. За 20 минут до выхода. — Трущев, ну и во что мне одеться? — с улыбкой спросила Нази, показывая Сереже платье свое порванное. — Посмотри в шкафу, какие-то твои вещи должны быть. — Ага, нашла,— сказала Нази и поцеловала Сережу в щеку. — Нази, ну ты скоро?! Мы уже опаздываем! — кричал из прихожей уже одетый в своём стиле Трущев. Уже через пару минут Нази вышла из ванной, одетая в чёрные джинсы, худи «Черный флаг» и один из самых на её взгляд важных вещей — с банданой такой же на джинсы привязанной и в джорданы свои любимые чёрные обутая. — Моя девочка,— с игривой улыбкой сказал Трущев. Назима этого не услышала. — Ну что ты кричишь, я уже готова, не злись,— сказала Нази и быстро чмокнула в губы Сережу. Приехали в аэропорт, до вылета ещё полтора часа, но для них время замедляется и по стене стикает на пол. Они под чёрным флагом, на них сотни камер, поэтому они не могут дать волю чуствам, походу это слава. Им нужно ускориться и рассказать о главном, о них, но не могут да и не хотят. Они вместе, они на ракетах улетели в космос, столько слов несказанно и песен не записано, но не надо им это, им надо просто быть рядом, а остальное это мелочи. Нази голову Сереже на плечо во время полёта положила, он глаза прикрыл слегка, не верил до сих пор в счастье своё. Когда уже в окне самолета были видны земли родные Краснодарские Сережа Нази аккуратно разбудил поцелуем нежным. — Просыпайся, мы дома,— прошептал на ушко Назино Сережа. Из аэропорта выходят и воздух Краснодарский вдыхают, приятно легким становится. Тепло, солнечно, одним словом, как обычно. Возле аэропорта почти вся плохая компания ждёт. Обнимаются, смеются все. — Привет, Алин, как же я скучала,— сказала Нази и обняла Чусь. — Я тоже, Назька. Потом Таня, Спируша, Эрик, Бабич к ней подошли. Поняла Нази, как по семье второй своей Краснодарской скучала. Сережа смотрел на людей своих близких, самым счастливым себя чувствовал. Потом все дружно в La Villa поехали. Разговаривали обо всем на свете, шутили. Эрик гитару взял и малышку играть начал. — Малышке нравится хип-хоп, моя обезьянка из каменных джунглей, — пел Трущев и с ним вместе вся плохая компания. Трущев только для Нази одной пел. — И так с этого момента Нази официально в плохой компании!!! — громко провозгласил Сережа и обнял за талию Нази свою, радующуюся. Поздравляют все Нази, обнимают.