Горизонт событий

Назима аккуратно выбирается из мужских объятий крепких и спускается на первый этаж, на кухню. Сквозь окна до пола видно море, волны бушующие. Нази открывает стеклянную дверь, на террасе прохладно, дует ветер, развивая голубые прозрачные шторы. Становится немного холодно, потому что не лето далеко, да и Нази в одной Сереженой рубашке стоит. Дверь закрывает и на кухню идет, кофе ароматный делает тихо очень, чтоб мужчину любимого не разбудить. Плед захватывает и выходит на террасу. На кресло присаживается, в плед бежевый закутывается, ноги на кресло поднимает и обнимает их руками. От утра лучшего в жизни её сообщение отрывает. «Тимур Ильдарович» видит, сразу настроение портится и предчувствие плохое просыпается. « Я знаю, что ты сейчас в Краснодаре с Plc. Что там у вас блять за отношения? Не ожидал, что ты с ним будешь, мне это не надо. Поэтому ты сейчас собираешь свои вещи и летишь в Москву. Серега ничего не должен об этом знать иначе ему будет пиздец. Завтра вы с Терновым летите в Париж. Сегодня вечером у вас с Олегом встреча.» «Сука», «блять» вырывается. За голову руками берется, в волосы пальцами зарывается, сжимает. Как быть не знает. Слезы по щекам катятся, сил уже нет. Как же задолбало её это всё. Впервые за долгое время счастливой себя чувствовала, а сейчас сообщение это испортило все. А может рассказать Сереже? Нет, не хочет, чтобы ему больно было, Тимур способен на всё. Точно нет. Не справится она, не может она без Трущева, хотела бы не любить, но не получается. Сидит в этой позе ещё минуту, две и в дом заходит, наверх поднимается, тихо в спальню заходит, видит, что Трущев спит ещё. Решает вещи быстро собрать и в аэропорт ехать. Осознает, что после этого Трущев не то что разговаривать, он даже видеть её не захочет, и это больно. Но надо идти на уступки, ведь только так можно. Чемодан свой чёрный из шкафа тихонечко достает, туда вещи быстро скидывает, не складывая. А слезы по скулам и щекам скатываются быстро. Чемодам тихо застегнуть пытается, тратит на это минуты две. К зеркалу разворачивается и на себя смотрит. На шею, на ключицы, на плечи смотрит, в засосах фиолетовых всё. пальцами проводит по шею, каждое пятно очерчивая, улыбается. Приятно становится, когда ночь их прошлую вспоминает, не о том думает, совсем не о том. На столе листочек взглядом находит. «Прости, Серёж. Твоя Нази.» пишет и на подушку свою кладет. Взгляд на кровать переводит, Трущева спящего видит. Перебарывает в себе желание поцеловать его, но не до конца. На цыпочках подходит к кровати, наклоняется, шумно дыша на него, в скулу, в уголок губ казалось в последний раз целует. В последний раз на него смотрит и из комнаты выходит. Одевается быстро, к двери подходит, в последний раз дом родной осматривает и уходит. Такси вызывает и в аэропорт уезжает. Не Москва это, пробки редкость для Краснодара, поэтому быстро доезжает. Билет покупает и в самолет проходит, к окну садится. Уснуть пытается, но не получается совсем. Хочет уже сбежать из самолета этого долбанного, но останавливает себя. Вылет в Париж перенесли на сегодняшний вечер, от этого ещё херовее. В квартиру свою заходит и понимает, что жизни здесь нет, да и не было никогда. Собирает чемодан, в душ идет, потом одевается красиво и в аэропорт опять. *** Трущев глаза открывает, Нази не видет, сразу не по себе становится, чувствует, что нет здесь никого. — Нази!— с надеждой в голосе кричит Сережа. Не отзывается никто. Думает уже, что это всё сон был. Взгляд на стол переводит, записку в руки берет, перечитывает три раза и в руках это комкает, и в стену с криком «Блять» бросает. Не сон это был, ушла Нази, наверное навсегда. Злость, гнев, непонимание происходящего перемешиваются у него в душе и голове. Вопросов дохера в голове его крутятся. А ответ один «Нет, не может быть». Шкафчик прикроватный открывает, бутылку вискаря достаёт, и четвертую часть залпом выпивает. Разум полностью затуманен алкоголем, бутылка пуста, через несколько мгновений летит в стену и разбивается на множество осколков. Не до этого ему сейчас. На балкон идёт, пачку парламента берет, закуривает, легче не становится, но внушает себе это. Прерывает этот момент звонок его телефона. Надежда была, что это Нази, что скажет, что это всё шутка, но нет, неизвестный номер. — Да, — охриплым от крика и сигарет голосом сказал Сережа. — Привет, Сереж, это Настя, помнишь из бара?— сказала девушка, которая очень не полюбилась позавчера Назиме. — Да, помню. И что же ты хочешь На...зстя? — оговорился Трущев. — Просто захотела с тобой пообщаться, может я подъеду к тебе? — нагло предложила девушка. — Ещё вчера я бы сказал нет, но сегодня конечно приезжай, адрес сейчас скину. И захвати с собой коньяк или вискарь, — сказал нетрезвый Трущев. — Ага хорошо, жду, — сказала довольная девушка. *** Назима сидит в аэропорту, рядом с ней спит Олег. Объявляют посадку, они проходят в самолет. Нази заказывает себе выпить, она вообще не пьет, но сейчас по-другому не может она. Бокал за бокалом осушает, боль невыносимую, щемяшую в сердце убрать пытаясь, безуспешно.. Париж безумно красив, вечер, башня вся в огнях. Не до красоты этой Нази сейчас. В ресторан, на ужин едут. Там Нази сидит и мильфей ковыряет, ни кусочка в рот положить не может. Терновой пытается какой-то разговор с ней завязать, но не получается. Ему очень нравится Назима, ему нравится, что они якобы встречаются, он бы хотел с ней.. Назима вино белое сухое пьет на балконе в номере их общем. Передергивает от того, что спать им придётся в одной кровати. Олег к ней выходит, он трезв, а Нази в невменяемом состоянии. — А знаешь, Назим, ты мне ещё с реалити нравишься. Думал, что это взаимно, но потом я стал замечать, что не меня ты любишь, — сказал Терновой и подлил Нази ещё вина. Она не могла связать два слова, просто настороженно на него посмотрела. Олег подсел ближе и поцеловал Назиму. Она ответила, ну а вдруг получится переключится с Трущева на Олега. На руки её берет и в комнату переносит. В её голове только алкоголь, она не осмысливает свои действия. Он стягивает с неё одежду, целует..