Восемнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Понедельник, 08:17.
Рабочий ноутбук почти не создаёт глупых проблем — он вполне удобен, компактен и подходит для написания отчётов как нельзя лучше. Он довольно стар, но так даже неплохо — Карасума не-на-ви-дит приспосабливаться к чему-либо. Тадаоми, вероятно, худший в мире агент. Ноутбук, в общем, едва ли не чудо — на него молиться можно. Он почти не зависает, клавиши не западают, а кабель практически всегда в полном порядке. Идеальная статистика, на которую Карасума хочет забить уже двадцать минут как, и наконец выкинуть компьютер в окно. Вниз с горы, навсегда. Останавливает только цена, которую мужчина без сомнений должен будет возместить позже. Начальство не скупится на оборудовании, и Карасума впервые этому абсолютно не рад. Ведь последние минут двадцать жизнь — настоящий ад. Ноутбук пищит не останавливаясь, экран расплывается перед глазами от постоянных ярких вспышек — так система показывает новые сообщения. Не позволяет игнорировать. Это доводит. За эти двадцать минут Карасума успевает влить в себя несколько кружек такого себе растворимого кофе, окончательно в нем разувериться и пообещать себе больше не обращать внимания на эту дрянь; попытаться выключить звук, почти выломать динамики и поставить яркость экрана на минимум. Карасума ненавидит привыкать к чему-то, начальство ненавидит игнор, ноутбук не затыкается. Ирина Елавич перестает сортировать документы и раздражённо шипит. — Ты можешь это выключить? — резко спрашивает с заметным акцентом, хмурится. — Бесит. В бессильной ярости она комкает какой-то важный лист и принимается педантично разглаживать его обратно. Вздыхает. Распахивает окно — в учительской до одури душно. Когда-нибудь, они таки установят кондиционер. Дня через два. Или через две недели. В общем, установят. Начальство ненавидит игнор и взвинченных иностранных киллеров, а нервов на Ирину у них точно не хватит. Все русские такие, интересно? Не так важно. Восемнадцать… Уже девятнадцать с четвертью — надо же, ровно почти — администрация основного корпуса прислала сообщение. Официальное такое, строгое, короткое — только по работе. Секретари там, очевидно, полностью профпригодны. Или кто занимается подобной ересью, плевать. Гласит сообщение откровенную чушь. Что именно сегодня, двадцатого апреля; то есть, спустя две недели после начала учебного года, заканчивается отстранение двух учеников. И теперь у них появляются ещё пара бывших студентов основного корпуса — ровно неделю назад в классе возникает первый, Акабанэ Карма. Наглющий мальчишка с асоциальным поведением и выкрашенными в красный волосами. Это действительно ужасная неделя, потому что его издевательства над Осьминогом заходят за рамки человечности. Тадаоми знает, что он довел своего предыдущего классного руководителя до суицида. [Это не жутко] На вступительной церемонии Дазай Осаму прыгает из директорского кабинета на третьем этаже, сваливаясь на курящего Накахару Чую. Последний, судя по всему, пьет уже несколько лет как, и вообще живёт не самой благополучной жизнью. Оба попадают в реанимацию, где Чуя уже сам ломает однокласснику руку. Господи, вот бы эта троица не спелась. Важно не это. Новые студенты — потенциальные шпионы. И Карасума просто не может не подозревать их — не после того как видел суету в правительстве. Вот только тот же Карма полностью чист и проверен десятки тысяч раз. Ещё двое третьегодок-хулиганов, не так страшно. Карасума считает себя реалистом. Он прошел профессиональную подготовку и учавствовал в вооружённых конфликтах, встречался с террористами и наемными убийцами. Никто из детей не мог бы подняться до их уровня, даже спустя годы тренировок. Если они только не превзойдут возможности человеческого тела. [Иногда он думает, что таланта к стрельбе и гениального ума достаточно, чтобы стать серийным убийцей. Иногда, разгребая давние отчеты, он натыкается на информацию о красноволосом подростке, который способен стрелять с мешком на голове и скованными руками]. [Иногда до него доносятся слухи, что таинственный «Двойной Черный», самый разыскиваемый во всем мире преступный дуэт — двое детишек, которым даже восемнадцати ещё нет] Карасума знает об эсперах и особом отделе, который их контролирует. Знает не так много — только то, что они обладают паранормальными способностями и хорошо прячутся среди обычных людей. То, что если Осьминог не врёт — он может быть делом рук кого-то из «одаренных». То, что, возможно, монстр связан с «Двойным Черным». Разрушения практически идентичны. Временами Карасума спрашивает себя, как бы он отреагировал, увидев боеспособного эспера. Кто-то считает, что их нужно уничтожать, кто-то, что обязать нести военную службу, кто-то зовет монстрами не скрываясь — эсперы вовсе не люди. Карасума думает, что вот он, Ирина и три десятка школьников, которые должны отдать год своей жизни, чтобы убить Осьминога, только потому что он может разрушить Землю. [Может — не значит сделает] Ему определенно есть над чем подумать.~***~
Карасума пробивает Дазая Осаму и Накахару Чую по базам данных. Оба сироты из Йокогамы, учились в одной школе — но видно, не ладят — не стал бы тогда Чуя ломать Осаму руку. Он думает, что стоит навестить адрес — указано одно здание и побеседовать с опекунами (а вот тут информация разная) — если суицидальные наклонности Тадаоми может понять, но не одобрить и посоветовать обратиться к хорошему психотерапевту (серьезно, что у него в жизни-то такое происходит?); то выпивку и сигареты в пятнадцать (подумать только, до законного возраста ещё целых пять лет!) однозначно нет. Ничего толкового поиск не выдает. Тут или информацию тщательно чистят и оставляют самое бесполезное, или это действительно просто школьники — пятьдесят на пятьдесят. Ровно. Вернее, тридцать на семьдесят — легко можно выискать что-то про литературные конкурсы и соревнования по лёгкой атлетике, табели с оценками и рекомендации из прошлой школы — не белоснежно чистые, но сносные. Для таких, как эти вдвое — точно. Находятся старые страницы с социальных сетях, фотографии со школьных поездок — правда, черт там разберёт, где кто именно — личных фотографий как раз нет, что уже довольно подозрительно, но не так сильно. Вероятность плавно смещается в десять на девяносто. Все ещё странно, но не так опасно. Вот только проблем становится ещё больше. Если (а так, вероятно, и есть) эти двое просто новые студенты, дело дрянь. Очевидно, никто не собирается рассказывать им о происходящем безумии под видимостью учебного процесса. Паршиво. — Прогресс так себе? — флегматично уточняет Ирина, наблюдая за раздражением на его лице. Распрямляя даже краешки листов, она сортирует документы уже минут сорок с — удивительно — чрезвычайно сосредоточенным лицом. Она вообще работает исправно, почти не косячит и даже подтягивает детям разговорный английский. Не пытаясь при этом кого-то травануть или застрелить. Учительница года, блядь. Их тут даже трое — сумасшедшая русская наемница, солдат ВВС и осьминогоподобное чудовище. Кошмар на яву. Новые студенты сойдут с ума. Или нет, потому что судя по всему, те — откровенное хулиганье, и им явно предстоит обстоятельная беседа… Где они, кстати? Опаздывают или прогуливают? Карасума выдыхает, отключает наконец ноутбук и массирует виски. Ирина смотрит на него беспокойно, вздыхает тоже и, презрительно фыркая, закрывает ящик с непотребщиной. — Я их поищу, — словно мысли читает. — Тут заблудиться легче легкого, — хмурится, видя недоумевающие лицо. — Русский фразеологизм. Разворачивается на каблуках и выходит из кабинета. Карасума откидывается на спинку стула. Пытается расслабиться. Ему тут предстоит строить из себя порядочного педагога и успокаивать детей, которые мало того, что через год могут умереть, так и сами убивать учиться должны. Сказали бы ему так в школьные годы, он бы был в ужасе. Нужно настроиться. Так?~***~
Изредка Тадаоми раздумывает, что с ними станет потом. Если это абстрактное потом случится на самом деле, конечно. Если выгорит. Если ученик третьего «Е» всадит нож прямо в жёлтую осьминожью грудь. Будут речи. Громкие слова, фальшивые благодарности и почести, все за стенами, все внутри. Будут награды. Пир во время чумы. Карасума почти уверен, что он получит премию и бессрочный отпуск или пулю в висок, ну, как повезет. Что-то в нем отчаянно бунтует против этого, что-то в нем отчаянно тянется жить, просуществовать в этом мире хоть капельку дольше, вдохнуть ещё один раз. Изредка Тадаоми думает, что ни один из них не останется в живых. Они станут помехой, будут мешать, будут нестабильной частью идеального механизма. Для правительства нет чего-то проще, чем убрать один класс. Он знает это. Старается не привязываться, старается сохранять рабочие отношения, вести себя отстраненно и говорить, что они ему никто. [Что-то внутри смеётся. Можно сколько угодно лгать самому себе] Карасума не справляется. Ему не хватает стержня, не хватает выдержки — он успокаивает Хару в коридоре, говорит с Исогаем о его матери, отвечает на глупые вопросы Маехары. Ему нравятся Каяно и Нагиса, спортивный Сугино и милая Хината. Даже Карма — одаренный гениальным умом хулиган, даже Рио — симпатичная девчонка-вундеркинд с садистскими наклонностями. Ему нравятся они все. Он клянется, что не позволит никому из этого класса умереть. Становится лучше. [Нет]~***~
Карасума полагает, что приветствие должно начаться уже очень скоро — вечно-забывающая-свои-вещи-Курахаши влетает в задание минут десять назад, улыбаясь и бормоча малопонятную скороговорку-приветствие. Обычно, стрельба слышна с самого начала своеобразного классного часа, и за две недели Тадаоми почти к ней привык. И начал думать, что двадцать шесть (уже двадцать восемь с сегодняшнего дня, подумать только) учеников могли бы и попасть в Осьминога с ближней дистанции. Тактики им не хватало или чего еще. «Это дети, — вспоминает тут же. Не солдаты или наемники, даже не взрослые. Кучка четырнадцатилеток, вынужденная играть в героев». Вспоминаются пацаны из трущоб — мальчишки с пустыми глазами и пистолетами. Вспоминаются притоны, казино и кальянные, вспоминается городское дно, те — кто никогда не имел шанса на нормальную жизнь. Вспоминается Двойной Черный и слухи. Два абстрактных ребенка в наручниках, два ребенка с пожизненным и смертной казнью за сто девяносто девятую, два ребенка, которые, может быть, даже не хотят никого убивать. Никто из них, может быть, этого не хочет. Господи, ну как так, а? Карасума подходит к окну и, сощурившись, ставит локти на подоконник. Осматривает школьный двор, чтобы не пропустить новых учеников. Ху-ли-га-ны. Полмесяца прошло, а они ни на одном занятии не были. В выпускном-то классе! Ужа… Тадаоми кажется, что что-то хищное оборачивается вокруг него. Скалит несуществующие клыки, рычит и давит-давит-давит, заставляя внутренности сжиматься от страха и напряжения. Карасума не может контролировать свое тело — оно словно немеет, и это ужасно. Что-то собирается убить его прямо сейчас, в эту самую секунду — Тадаоми не может себе этого позволить. Он резко разворачивается. В его руке ломается обычная деревянная линейка. О. О. Мальчишка перед ним — невысокий, даже ниже Нагисы сантиметров на пять, весело приподнимает бровь и широко улыбается. — Браво, элитный агент-сан! Вы точно такой, как описывают, я впечатлен! Карасума смотрит будто сквозь него и только спустя несколько секунд замечает очевидную дерзость. И то, что пацан, так-то, не в школьной форме. Что правая рука у него замотана бинтами и безвольно висит на груди. Что этих самых пластырей-бинтов невероятно много. Впрочем, ребенка не колышет. — Чуя! — говорит вроде громко, а тон голоса заговорческий, словно шепчет. — Застрелишь его? Накахару Чую (господи, он ненамного выше Каяно) вопрос не смущает. Он поднимает голову — разглядывает внимательно. Прищуривается. — Если без, то я промажу. Дазай Осаму вздыхает. — Признаешь это, коротышка? Дело пло-охо. Да, Карасума-Тадаоми-элитный-агент-сан? Карасума стонет. Отчего-то кажется, что эта «неделя» адаптации будет гораздо тяжелее, чем предыдущая. Интересно, почему.~***~
Нагиса уверен, что слышал разговор. Почти уверен, что слышал — пусть и сквозь громкий учительский голос и глухую автоматную очередь. Он знает, что это не Битч-сэнсей, потому что голоса все же мужские, и кажется, их там три. Его слух действительно выдающийся время от времени. «Показалось», — думает небрежно, пытаясь разглядеть фигуру Коро-сэнсея. Или его остаточное изображение?.. Ещё Шиота думает, что Голливуд врёт. Потому что они не нажимают на курок, патроны это не пули, и они не бесконечные. Ещё он думает, что на войне на каждого убитого уходит несколько тонн металла, прицельный огонь невозможен, а непрерывная пальба не может идти дольше нескольких секунд. Конечно, блин, они не могут убить Коро-сэнсея без плана. Только и по обычному человеку из пулемета не попадешь просто так. Да и не для этого пулеметы нужны вообще, Нагису уже просвятили. Все, в общем, понимают тщетность таких попыток, но план нужно ещё придумать, проверить, испытать и не убить себя во время его исполнения. Сложно же! Так что остается пока все как есть. Перезарядить, перезарядить, перезарядить… Подумать, кого попросить помочь с домашней работой по математике. Потому что уравнения унылые и совершенно непонятные. Прямо как тучи за окном. А ведь третья неделя апреля… Они все еще повторяют прошлогодние темы, и Шиота, откровенно говоря, совершенно не разбирается в путанице с корнями. Это вроде и ничего такого, но ужасно стыдно. Разбираться лучше самоуничижение вообще не помогает. Насмешки Кармы тоже, потому что для него все это — откровенная скука. Жизнь вообще иногда такая чертовски несправедливая штука — кому-то, все-таки, в классные руководители не достаются осьминогоподобные существа. Коро-сэнсей, в любом случае, ехидно намекает им, что можно было и лучше, хихикает, а потом выскальзывает из кабинета, сразу же после начала пятиминутной перемены. Дежурные — Окаджима и Окано, вооружившись швабрами, торопливо сметают оставшиеся после «поклона» пули. В конце дня они будут проверять их на пригодность к вторичному (троичному и так далее) использованию, так что да, Нагиса считает, что быть дежурным — сложно. Он уже пробовал, нет уж. Наблюдая, как класс распадается на группки и копошится, готовясь к первому уроку — алгебре, парень смотрит в дальний конец класса. Там, по обе стороны от Кармы, который явно в ближайшее время не планирует перестать сопеть, стоят две новые парты. Маэхара и Исогай помогали тащить их сюда, кажется — Карасума-сэнсей и Битч-сэнсей обсуждали это утром. Сугино облокачивается на стену и задумчиво хмурит брови. — Новые киллеры, значит? — тянет рассеянно-беззаботно, потягиваясь и разминая кисти. — Интере-есно. Нагиса не знает, может ли он считать Томохито своим другом, потому что они попали в один класс первый раз, но они, вроде, сидят рядом и дружелюбно общаются. «Приятели» подходит. Во всяком случае, их мысли похожи. Это делает его чуть-чуть счастливее. Переход сам по себе необычен, так что, конечно, это интересно. По крайней мере, Шиота точно не слышал о том, чтобы в «Е» класс переводили студента уже после начала учебного года. В основном корпусе наверняка громкий скандал. Каяно, ещё одна милая и дружелюбная одноклассница, подвигает стул к ним поближе. Они втроём (вчетвером с недавнего времени, когда Карма наконец стал вести себя подобающе) частенько обедают вместе. Кроме того, Каэдэ дала ему хороший совет насчёт прически в начале года, так что, почему нет. — Вы не думаете, что здесь что-то не сходится? — выдает она, взволнованно ёрзая и не выпуская из рук складки плиссированной юбки. — Просто это странно! Я не говорю, что Карма-кун странный, но эта ситуация подозрительная! Бли-ин… А если это наемные убийцы-школьники, как во всех аниме? Теперь Нагиса хмурится тоже, неосознанно напрягаясь. Просто нелепо сравнивать реальную жизнь с аниме, полным штампов вроде «девушка-которая-всю-жизнь-училась-только-убивать-оказалась-в-большом-городе-и-влюбилась-в-свою-жертву», но в нынешней ситуации… Нельзя исключать ни одну теорию. Коро-сэнсей — государственная тайна в любом случае, Карасума-сэнсей остается правительственным агентом, а Битч-сэнсей (Елавич-сэнсей, потому что она хоть и поступила плохо, вести себя нужно правильно) — знаменитой русской убийцей. Два новых ученика посреди месяца? Вероятно, они просто делают проблему из ничего, но если новички окажутся связаны со всем этим, никто и не удивится. — А я сомневаюсь, — зевает Карма. Он появляется буквально из ниоткуда (всегда так делает) и фыркает, облокачиваясь на подоконник. — Но мне нравится ход твоих мыслей, Каяно-сан. Каэдэ, кажется, собирается возразить, но учитель возвращается — удивительно, что не через окно, как всегда. Из-за его спины выглядывают подростки, и класс затихает непроизвольно. Выглядят новички настолько неправильно, насколько это вообще возможно. Нагиса замечает, что они оба низкие. То есть, серьезно низкие — в одном едва ли есть метр с половиной, а второй выше на сантиметров пять. У обоих волосы чуть длиннее, чем нужно. Оба не в школьной форме. Ну кошмар! Ладно, Карма — но у него только пиджак не того цвета и волосы яркие. У того, кто повыше, на одном глазу повязка, на щеке бинт-пластырь, а правая рука сломана и висит. Единственный глаз отливает золотистым, а ещё у синей водолазки высокая горловина, но видна забинтованная шея. Бинты так же есть под длинным рукавом. Шиота думает, что этот человек весь состоит из бинтов. Человек-из-бинтов расслаблен и улыбается весело, осматривает новых одноклассников. Второй выглядит его полной противоположностью. Он нервничает — Нагиса замечает это явно. Смотрит то на Коро-сэнсея, то в пол, и парень не может понять ни цвет глаз, ни цвет волос. На голове бейсболка и капюшон от жёлтой толстовки со штрих-кодом, на шее черная полоска… какой-то ремешок? Долю секунды спустя, на своей двадцатимаховой скорости, учитель стягивает с этого новенького кепку и капюшон. Глаза оказываются голубыми, а волосы — ярко-рыжими. Новичок тут же вызывающе оглядывает одноклассников, распрямляет плечи. Его в прошлом классе травили, что ли?.. В любом случае, их внешний вид — вопиющее нарушение всех правил. Нагисе чуть-чуть интересно узнать, что с ними будет дальше и позже. Шиота даже думает, что понимает их. В конце концов, он сам вынужден носить несколько иную школьную форму — на его комплекцию довольно сложно найти одежду, а эти двое ещё ниже… Впрочем, наверное, они не носят её скорее из принципа. Девушки удлиняют юбки, а парни снимают пиджаки, в общем-то, приследуя одну цель. Новички просто шагнули чуть дальше. Нагиса считает, что нарушать школьные правила — ужасно, но, в какой то мере, храбрости новеньких можно только позавидовать. Даже Терасака впадает в астрал и замирает, словно видит Патрика Хулигена во плоти. Что говорить об остальной части 3-Е, учитывая, что большинство здесь из-за плохих оценок? Конечно, никто не решится повторить такое. Кроме Кармы, наверное. Нагиса готов поклясться, что завтра он придет в школу в чем-то невероятно ярком. Вероятно, на все их теории можно наплевать. Какая там связь с правительством? Какие там новые киллеры?! Они же явные бандиты! Вон как смотрят: даже жуть берет. Коро-сэнсей осматривает класс. Не то, чтобы это действительно требуется: царит невероятная тишина, но под этим требовательным взглядом совсем пропадет желание говорить. Возможно, это тайный эффект, на который учитель способен? — Ученики, — его звонкий голос звучит весело-насмешливо и особенно громко. — Вы будете учиться вместе с этого дня, нье-хе-хе. Прошу думать над попытками убить меня лучше! Коро снова осматривает всех — кожа покрывается мурашками, Нагиса вздрагивает. Теперь взгляд снисходительный и весёлый. «Опять забавляется», — устало замечает Шиота. Он действительно не понимает, как можно быть таким несерьёзным. Впрочем, цвет учительского лица быстро меняется на ярко-красный, а аура вокруг становится угрожающей. — Дазай-кун, Накахара-кун, — говорит обманчиво спокойно. — Опоздавших на мои уроки я не потерплю! Вы прощены оттого, что это первый и последний раз, — голос звучит твердо, едва не железно. Один из новых учеников приподнимает бровь. Какое неуважение. Нагиса бы не осмелился. Еще он восхищается его стойкостью, но это совершенно другой разговор. Коро-сэнсей не успевает что-то сказать, а он собирается — Шиота как-то интуитивно разбирается в подобных вещах, вмешивается другой новенький. Растягивает губы в игривой улыбке, тянет звуки с излишним энтузиазмом. — Да ладно тебе, Чу-у-уя, — в ответ получает «заткнись, Дазай» грубым голосом и острым локтем под ребра. Тут же следует приглушенное «больно!», и новички начинают какую-то бесконечную войну из оскорблений шепотом и тычков. Ничего себе. Он буквально не знает, как вообще реагировать, и остальная часть класса, очевидно, тоже. Дазай давит Чуе (Накахара Чуя, да?) на спину, тот вздыхает и извиняется. Сквозь зубы, но все же. Получает в ответ насмешливое «Надеюсь, это не повторится, Накахара-кун». Они записывают свои имена на доске — Нагиса думает, что ситуация слишком необычная, чтобы быть банальной. Возможно, это странно, но он хочет поговорить. Ясно, что эти двое совершенно не профессиональные убийцы, но их бы не пустили сюда совершенно без навыков. Хотя, почти все они сейчас совершенно без навыков. Какая разница? Дазай (его имя Осаму, но Дазай не говорит, что к нему можно так обращаться) подталкивает Накахару Чую к проходу. Они оба действительно ниже и это дарует странное спокойствие (о боже, неужели Накамура-сан перестанет дразнить его?). Нагиса случайно встречается с ним глазами, ну, с его глазом, и Дазай широко улыбается и подмигивает. Если это можно считать подмигиванием, конечно, потому что один глаз спрятан под бинтами, да. Он бы, разумеется, спросил, что случилось, но это определенно не вежливо. Зато Карма наверняка поинтересуется, а Шиота сделает вид, что не понимает, откуда друг добыл информацию. Год назад Акабанэ называет его манипулятором, и сейчас Нагиса начинает понимать, о чём тот вообще говорил. Ему даже не становится хуже. Может быть, совсем чуть-чуть. Шиота фыркает и оборачивается, искренне улыбаясь в ответ. Дазай кивает важно и хлопает Чую по плечу. Он смотрит недовольно своими голубыми глазами, а потом тоже неловко показывает улыбку — не дерзкую, личную какую-то будто. Ничего не случится, если он даст им шанс.~***~
Карма чувствует, что что-то идёт не так. То, как новички разговаривают, все их жесты и мимика — все это неправильно. Все это ложь, все, от начала до конца — основательно продуманная сцена, вот только он уверен — никто кроме него и Осьминога это даже не заметил. Правдивая эмоция, действительно правдивая — перед всем этим. Чуя нервничает, прячет ладони в карманах толстовки и неосознанно выставляет плечи вперёд — защищаясь. Этот жест неестествен, наработан и заучен. Накахара Чуя привык так делать, если ситуация вызывает серьезные опасения — Карма понимает это. Господи, да он даже не знает, настоящие ли это имена. Карма прекрасно осознает, что эти двое никак не связаны с правительством — слишком обособленно действуют — никаких взаимодействий с Карасумой, да и тот разглядывает их с явным подозрением. Они здесь или тайно, или действительно обычные студенты — без сомнений, вот только Акабанэ все ещё не может быть четко уверен в правильном ответе. Он хочет все выяснить, потому что уроки в действительности слишком скучны и Карма не готов тратить жизнь на бесполезные и давно уже изученные формулы. Разгадывать тайны переведенных студентов намного интереснее. Вот только, что с ними потом делать? Акабанэ не доверяет Нагисе. Он — тот с кем он уже учился ранее, и, кажется, совместные обеды сделали их кем-то вроде друзей, но Нагиса это все ещё милый доброжелательный Нагиса, с которым его ничего не связывает. Возможно, спустя год его мировоззрение изменится, но сейчас Шиота просто не сможет понять его. Сугино Томохито тоже, и это настолько очевидно, что просто смешно. Голова соседа Нагисы забита бейсболом и дружелюбными повседневными мелочами. Каяно Каэде — наивная девчонка-солнышко, она уж точно не вариант. Карма фыркает и решает узнать все просто так. Не для всех действий нужна причина в любом случае. Он кивает сам себе, пока вертит в пальцах ручку. Вся ладонь тут же оказывается в чернильных пятнах и Акабанэ вздыхает. Ску-учно! Осьминог говорит, что у них тест через два урока (в среду?), но квадратные неравенства и интервалы это такая трата времени, что совершенно не весело. Ему хватило десяти минут, чтобы понять. Карма думает о том, что пора строить планы. Делает вид, что смотрит в окно — рыжая макушка Накахары (господи, он настолько низкий, что у него уже есть с десяток шуток по этому поводу) глазам не мешает, но сам Чуя разворачивается и хмурится. Мол, что надо, придурок. Карма хмыкает и разворачивается в другую сторону. И чувствует на себе взгляд. Нагиса иногда смотрит похоже, но этот — в сотню раз хуже, разъедает разум и снимает кожу слоями. Ему так жутко, что пробирает самая настоящая дрожь. Даже когда злится Осьминог, даже когда его кожа становятся черной — это не идёт ни в какое сравнение. Карма вздрагивает и оборачивается стремительно, так быстро, как только может. Он напрягается мгновенно, зрачки расширяются — он не знает, но чувствует. Дазай Осаму разглядывает его рассеянно. Улыбается неловко, губу закусывает, когда тянется под парту и поднимается нарочито медленно, с ластиком в изящных пальцах левой руки. Голову наклоняет. — Прости? — неуверенно спрашивает. Карма понять не может, настоящее это все или нет. «Фальшь, — решает. Смотреть так больше некому. Но зачем показывать? Хочет напугать?..» Акабанэ моргает, трясет головой, ухмыляется так въедливо. Дазай плечами пожимает и вырисовывает в тетради что-то, смахивающее на кота. У него сломана рука, конечно, он не будет ничего писать (действительно ли сломана?) Накахара с другой стороны ожесточенно выводит правила (или что там? Карма не особо следит за ходом урока). Наверное, думает о жизненной несправедливости или чем-то таком. Накахара вообще выглядит откровенно паршиво. Даже хуже Осаму, в какой-то мере — он болезненно бледный, с огромными мешками под глазами и какой-то скованный — сидеть больно? Что он в таком состоянии делает в школе совершенно не ясно, потому что Дазай улыбается, болтает ногами и кажется довольным. А если он кажется довольным, а Чуя при отсутствии внешних повреждений готов в любой момент свалиться в обморок, происходит что-то странное. Они попадают в «Е» класс вдвоём и явно не за плохие оценки — до промежуточных экзаменов время ещё есть. Значит, если рассматривать версию с обычными учениками, то они хулиганы, что вполне вероятно. Драка или запрещённые действия? Они выглядят так, словно знакомы, но с начала учебного года прошло уже две недели, и в этом нет ничего странного. В том, что они оба лгали вначале — тоже, потому что это гребанный тентаклеобразный монстр. Взгляд Дазая может быть просто страшным — Нагиса ведь тоже не маньяк. Карма сейчас вероятно вообще создает проблему из ничего (ведь он сам, в конце концов, вовсе не тайный киллер), но алгебра действительно скучная, так что глупые теории кажутся гораздо лучшей перспективой. Причина прибытия? Вероятно, просто что-то за гранью школьного устава — да хоть та же форма. Впервые в жизни Акабанэ радуется, что после стоит пара физкультуры. Намечается возможность поговорить.