Смотри сквозь туман

      — Мне нужен твой живот, — с порога заявляет Дей; и стаскивает ботинки, толком не развязывая: сил, видать, даже на такое простое действие не осталось.       — А я сам, значит, не нужен, — ворчит с кухни Главный, отпивая чай. — Всё с тобой понятно.       — Нужен! — торопливо возражает Дей. Вешает на крючок куртку, проходит в кухню и обнимает Главного, прижимая голову к своей груди. Как бешено колотится у него сердце, как подрагивает тело... Как же он устал.       — Ты мне очень нужен, — шепчет на ухо Дей. — Вместе с животом. Пожалуйста. Иначе сейчас буду плакать.       — Какие гадкие манипуляции... — бормочет прикрывший глаза Главный. И поднимается с табуретки — стараясь выглядеть как можно более недовольным: отрывают от вкусного чая, нужно им что-то, видите ли.       За недовольством легко скрывать смущение; проще ворчать, чем опускать взгляд и неловко покашливать после каждой фразы. Не то чтобы Дей хоть раз купился, но Главный делает это не ради него — ради самого себя. Поверить в то, что кому-то могут быть настолько нужны он и его живот, всё ещё слишком сложно; проще уж корчить недовольные рожи и прикидываться, что тебе крайне неохота, но если как следует попросят...       Дей осторожно сжимает руку влажными пальцами — нервничает? Смущён? Всё сразу? Да было бы чего нервничать и смущаться: разве хоть раз отказал, хоть раз посмеялся?..       Но в спальню уводит вполне уверенно — и Главный без лишних слов отбрасывает одеяло, забирается в кровать, устраивается поудобнее: ему до-олго лежать, а значит, лучше бы сразу выбрать удачную позу, чтобы не дёргаться потом — и не дёргать.       Щёки каждый раз так безумно горят, кажется: поднеси спичку — и можно будет поджечь плиту. А Дей, напротив, как никогда бледный; что ж такое случилось, что его так измотало?.. Или не стоит расспрашивать, захочет — поделится сам?       Дей не спешит делиться. Дей садится рядом; спохватившись, подскакивает и стягивает джинсы — ну ещё бы, небось целый день думал, с каким удовольствием их снимет, — и возвращается на кровать. Но почему-то медлит, потирая пальцы, бросает исподлобья несчастные взгляды. «Опять ступор напал?» — вздыхает Главный. И сам задирает на себе футболку: ну давай, ну чего ты вдруг засмущался, я же дал согласие, пускай и ворчал... Неужели ты до сих пор к моему ворчанию не привык?..       Дело сразу идёт: Дей с благодарной улыбкой целует чуть выше пупка, ложится, сворачиваясь в клубок, и устраивается ухом на животе. И вся его нервозность и усталость обрушивается на Главного давящей волной, стискивает горло, ещё чуть-чуть — и руки тоже задрожат.       «Мальчик мой... — с болью думает Главный, попутно отмахиваясь от не-своих ощущений. — Что ж с тобой такое, зачем этот день тебя так измучал?..»       — Нормально тебе? — тихо уточняет Дей, стараясь заглянуть в глаза.       Главный вместо ответа кое-как укрывает его одеялом — а то лежит в футболке и трусах, куда это годится?.. — и гладит по голове.       Натерпелся, настрадался, пережил очередной день — что ж, отдыхай теперь. И раз уж после тяжёлых будней ты предпочитаешь расслабляться на моём животе — кто я такой, чтобы тебя этой возможности лишать?..       А неловкость можно и задавить чуток: если не заставить замолчать — то хотя бы не позволять брать верх и вынуждать смущённо зажиматься. А то притворится каменной статуей — и какое удовольствие на таком лежать? То ли дело человек с мягким животом...       — Спасибо... — одними губами благодарит Дей. Подтягивает одеяло, кутается в него и прикрывает глаза; и шепчет тихо-тихо, поглаживая кончиками пальцев живот: — Всё хорошо. Я дома.       «Ты дома, — мысленно повторяет Главный, убирая с лица Дея непослушные пряди. — Всё хорошо — было, есть и будет».       Лишь бы теперь не заснуть, а то рядом с Деем разморит только так. А с другой стороны — ну заснёт, и что? Можно даже вдвоём задремать, оба друг на друга действуют как успокоительное — ну, не считая, конечно, моментов, когда оба так живы, что, напротив, друг друга возбуждают...       «Отдыхай, мальчик мой, — улыбается Главный, не переставая гладить Дея по голове. — Отдыхай столько, сколько тебе нужно. Я удобно лежу, я не буду ёрзать и тебя беспокоить».       Потом он заварит в чайнике купленные на рынке травы — сказали, для особенно нервных, то есть как раз для них, — утащит Дея на кухню, и они посмотрят какой-нибудь хороший спокойный фильм, почти не переставая обниматься...       Но это — потом. Сейчас они лежат, и хочется даже мыслями не отвлекаться от этого занятия, побыть здесь и сейчас.       Жаль, что не каждое «здесь и сейчас» бывает таким прекрасным.       Но как же хороши те, которые всё-таки бывают.