Смотри сквозь туман

      Дей чувствует себя последней крысой — или, может быть, первой?..       Званые слепо преданы своему капитану и совершенно не замечают, что корабль давным-давно стал похож на решето и идёт не к желанному берегу — ко дну. Интересно, почему это видит он?.. Не так долго был рядом с Главным, не успел попасть под его влияние? Да если бы: сердце до сих пор вздрагивает при мысли о его прикосновениях к запястьям, хотя сколько недель он уже не касался?..       Или остальные просто слишком жаждут дойти до конца, потому что для них пути назад уже нет, не приплывёт никто в спасательной шлюпке, чтобы отвезти на другой из тысячи возможных берегов?.. Всё кончено, все связи оборваны, есть только цель впереди, а кругом — бескрайний океан, и плевать, что творится с кораблём. И один лишь Дей, оглядываясь по сторонам, видит столько прекрасных мест, где можно было бы если не остаться навсегда, то хоть задержаться на пару недель...       Свеч, конечно, предлагает выбор. Никто его насильно удерживать не станет (а может, стоило бы!); если он хочет вернуться к Званым — вперёд, мой мальчик, мы будем очень за тебя переживать, но неволить — не наш вариант.       И хочется сразу выпалить: «Нет, я никуда не пойду, спрячьте меня от них!» Но Дей послушно берёт время на подумать, хотя и знает: ни за что не вернётся. Никогда.       Если бы они встретились при других обстоятельствах, если бы отношения их развивались иначе, если бы не было у Званых этой безумной Самой Главной Цели — быть может, он бы и вернулся. Они всё-таки хорошие люди; запутавшиеся, обиженные на весь мир, возжелавшие отомстить, но... разве он сам не был таким же, когда только-только вылетел из университета?..       И Главный — о, Дей знает, каким спокойным и понимающим он может быть! Он видел, сколько всего он делает для Званых, он помнит, сколько всего он сделал для него, — абсолютно бескорыстно, ничего не требуя взамен. Осознание этого сводит с ума: погодите, разве не в качестве платы за всю помощь Дей убивал «фонарей»? Нет, Главный никогда не говорил, что таким образом Дей обязан заплатить за доброту. Он сделал ещё хуже: даже не ставил в известность, просто подсадил на кровь и выпустил убивать; но всё-таки плату он не требовал никогда.       Если бы не сходил он с ума последние дни — Дей бы и не вздумал бежать. Но как долго продержится корабль, когда его капитан, вцепившийся в штурвал, не спит и не ест, не думает о заливающей трюм воде, только безумно ведёт всех куда-то в сторону горизонта?..       Дей чувствует себя последней крысой — но когда прыгать можно даже не в воду, а в заботливо плывущую рядом шлюпку — глупо упускать такой шанс.       Он не может их спасти. Он не может позвать их с собой: они не услышат, зачарованные пением невидимых сирен.       А погибать вместе с ними он не намерен.       Пускай Званые плывут дальше. Быть может, они доберутся до своей невозможной цели; быть может, их найдут дрейфующими на обломках корабля; а может и вовсе только сытые акулы покажут из воды свои спины, прежде чем унести то, что осталось от Званых, на дно.       А Дей сойдёт на ближайшем берегу — чтобы выдохнуть и решить, куда действительно хочет отправиться, по собственной воле, а не за компанию.       К счастью, он будет не один.