***
Одногруппники переглядывались ошарашенно, спрашивали: «Ты шутишь? Скажи, что шутишь, ты ведь не похож на сумасшедшего!» А Виз, с лёгкой улыбкой покачав головой, подошёл к Андр — и прямо при всех спросил: «Вы будете моим куратором?» Боялся, конечно; пальцы нарочно сцепил в замок, чтобы не тряслись так заметно. Пугал не столько даже сам отказ: будто другого куратора не найдёт! — сколько то, что Андр может посмеяться: я беру только лучших из лучших, мальчик, а ты до этой планки не дотягиваешь. А ведь он считал себя хорошим студентом; может, порой и потакающим своей лени, но в важных вещах — достаточно упорным. Андр не посмеялась, даже взглядом высокомерным не смерила. Кивнула: «Буду, если ты этого желаешь» — и попросила задержаться, чтобы сразу же обговорить детали и назначить время следующей встречи. Сердце застучало ровнее — а Виз торжествующе оглядел одногруппников: видели, да? меня будет курировать сама Андр! Кажется, это было первым признанием его визитёрских талантов; по крайней мере, Виз считал именно так. Такое признание, впрочем, не мешало перед каждой встречей переживать чуть не до обморока. Виз сам себе удивлялся: эй, ты чего, ну не съест же она тебя, хватит бояться! Но когда заносил руку, чтобы постучаться в дверь преподавательской, — ноги предательски подкашивались, а сердце проваливалось вниз живота. Он однажды признался: «Чем ближе наша встреча, тем больше умираю от страха; и вроде нет ни единой причины бояться — а всё равно аж внутренности в клубок сворачиваются». Андр тогда взглянула с каким-то особенным уважением: «Для признания своих слабостей нужна та ещё смелость, мальчик. А страх твой значит, что ты всё делаешь правильно. Всё-таки смерть — не естественное состояние живого человека; и когда ты приближаешься к ней, всё внутри тебя сопротивляется. Но с практикой это пройдёт, не волнуйся». И уже у самого кабинета вдруг усмехнулась: «Да и слухи про меня ходят как про самую суровую преподавательницу. Не логично ли такую бояться?..» Виз от удивления чуть не остался в коридоре: ого, она не только в курсе слухов, она ещё и шутит по этому поводу?.. И бояться, конечно, не перестал — но привык просто жить с этим страхом, не пытаться его усмирять, а делать вопреки. И вот ведь странно: Андр говорила, что это в нём волнуется страх смерти, но стоило во время тренировки сосредоточиться на приближении к грани — как всё внутри затихало. Или дело было в этом самом сосредоточении? Когда кажется, что вот-вот предстоит умереть, а затем из этой смерти вернуться, — тут уж не до страха. Андр никогда не врала: если Виз делал успехи, отмечала каждое действие и хвалила, а если ошибался — отчитывала так, что приходилось глотать слёзы; но при этом всё разбирала и объясняла, как лучше сделать в следующий раз. И как бы ни было обидно, Виз понимал: такой подход ему по душе, Андр — именно тот куратор, который ему нужен. И экзамен он после такой подготовки с лёгкостью сдаст. «Только не воображай о себе слишком много, — предупреждала Андр, — не переоценивай свои силы. Тебе не нужно быть самым-самым, твоя задача — сдать; а значит, чем больше внимания ты уделишь процессу, а не самолюбованию, тем будет лучше». И Виз, хоть и не собирался задирать нос, кивал: да, конечно, я не буду ничего о себе воображать, я просто приду и сделаю всё как надо. И, отсчитывая оставшиеся до экзамена дни, с удивлением чувствовал: кроме страха смерти, больше в нём ничего нет — ни волнения, ни внутренней дрожи, ни опасения не справиться. Где это видано, чтобы он — да не справился? А смерть... Он столько раз подходил к грани, что самой сложной задачей будет перетерпеть боль, остальное же — сущая ерунда. Жаль, правда, что студентам почему-то запрещено умирать во время подготовки: теория теорией, но всё-таки практику ей никогда не заменить. И вот на моменте умирания Виз чуть-чуть не провалился: решил, что вонзать в себя нож следует как можно мягче и плавнее. Совершенно взмок от прошивающей насквозь боли — но, к счастью, вовремя сообразил, что эдак измотается в самом начале и уже не сможет нормально выбраться. Засадил в себя нож по самую рукоять, отключился — а дальше и правда была сущая ерунда: позволить смерти расстелить перед собой тропинку, сделать по ней несколько шагов, развернуться — и назад. Правда, смерть в него так вцепилась (ещё бы не вцепиться в юного и полного сил!), что уже под самый конец запаниковал: всё, застрял, не выберется, придётся Андр его вытаскивать, ну и позор будет! Эта паника, пожалуй, и придала решимости; и Виз, рванувшись, вынырнул из-за грани, очнулся на окровавленном матрасе — и Андр, протянувшая руку, шепнула: «Ты молодец». А значит, он справился, одолев в первую очередь себя самого. И сдал — несмотря ни на что. Одногруппники шумно поздравляли в коридоре, хлопали по плечам, расспрашивали нетерпеливо: ну чего, ну как оно? А Виз только глупо улыбался, отпивая чай из пластикового стаканчика: бессмысленно пытаться передать это словами, человеческий язык слишком несовершенен для таких вещей. Но ничего, вот сейчас пойдут они сдавать свой экзамен — и всё на собственном опыте узнают. Пространство за гранью одновременно и пугает до подкашивающихся ног, и восхищает до кружащейся головы; но по достоинству оценить всю его гибельную красоту и все хитрые уловки способны, наверное, только визитёры. Кому ж ещё восхищаться смертью, как не тому, кто её отрицает?.. Правду говорят, первый раз решает всё. И однажды познакомившись со смертью, Виз уже ни за что не пожелает с ней расставаться.***
— Как видишь, несмотря на все волнения, мой первый раз меня крайне восхитил, — пожимает плечами Виз. — Да и все остальные разы, если честно, продолжают восхищать; хотя на работе уже нет времени особо любоваться, там всё-таки надо людей вытаскивать... Ро понятливо кивает — и улыбается хитро-хитро: — Спасибо, конечно, за рассказ; но вообще-то я имела в виду ваш с Хельги первый раз, в смысле... первый секс. Про смерть, знаешь ли, не всякому слушать захочется. Виз, закрыв лицо руками, беззвучно смеётся: ох уж эта бестактная Ро, как всегда в своём репертуаре! И для кого он только распинался, а?.. — Если тебя так интересует наш с Хельги первый раз — у него и спрашивай: я уверен, он расскажет во всех подробностях. А я всё-таки специалист по смерти, вдобавок сейчас на работе; чего ещё ты от меня ждала?.. По лицу Ро видно, что на самом деле она и не ждала ничего иного, а про секс сказала, чтобы попытаться его смутить. Теперь же сама смущённо отводит глаза и делает вид, что целиком и полностью поглощена изучением всего лежащего в вазочке печенья. А Виз возвращает на полку старую методичку: ну её, эту тягомотину, и как только по такой учились?.. Хорошо, что в его времена всё иначе! Хотя практики всё равно недостаёт — но кто ж её, эту практику, устроит, а?..