Смотри сквозь туман

      Виз оглядывает собравшихся — которые даже в расслабленных позах выглядят каменными и не сводят с него глаз. И, сглотнув, пожимает плечами:       — Боюсь, других вариантов у нас нет.       Об этом думали все — наверняка. И все же не хотели, чтобы это было правдой. Но Званые, видимо, понимают только язык оружия — а значит, придётся драться.       «В детстве я бы даже обрадовался возможности помахать кулаками», — горько усмехается Виз. Но тут же вспоминает: нет, не обрадовался бы. Дрался часто, это правда; но никогда не начинал первым.       Или...       «На слова отвечай словами» — так всегда говорили. Но если обидно до слёз, как сдержаться и не дать в ухо? А потом взрослые ругали: они ведь просто дразнили, зачем ты ударил? Как будто легко подобрать такие же едкие слова — и вдобавок заставить голос не дрожать...       Но всё-таки не начинал первым. Никогда. Не ввязывался в драку просто так и не радовался чужой боли.       Или... нет, радовался — когда противник заливался слезами и убегал жаловаться: ага, теперь ты знаешь, каково мне!       Пускай у меня дурацкое имя — зато какие крепкие кулаки!..       Родители сначала объясняли, как надо вести себя с обидчиками. Потом — молча ставили в угол или оставляли без сладкого. Но в конце концов, ничего не добившись, махнули рукой: пусть дети разбираются сами, а он, быть может, вырастет и всё поймёт.       Виз и так всё понимал, но виноватым себя не чувствовал. Вот когда они прекратят обзываться, тогда и он прекратит разбивать носы и ставить синяки. А до тех пор — да будет война.       Закончилось всё само собой: то ли ребятам надоело дразнить из-за имени, то ли Виз научился не обращать внимания, то ли в один прекрасный день и вовсе встретились и заключили мир — отныне и навсегда. И больше Виз не дрался, стараясь уходить от конфликтов — или в переносном смысле, договариваясь, или в прямом — попросту убегая.       Не хотелось ни чужой, ни своей крови. И пускай назовут трусом — зато все останутся при зубах и без переломов.       Но сейчас ни договориться, ни сбежать не выйдет.       Вернее, беги, конечно, на все четыре стороны, и мало кто решится тебя осудить: у всех свой уровень смелости, не каждый решится умирать за других, даже если он визитёр. Но сам себе простишь это бегство?..       Поэтому Виз ещё раз оглядывает всех визитёров, «фонарей» и самых обычных людей, готовых пожертвовать собой ради незнакомого мальчика Дея, — оглядывает беспомощно, извиняясь за то, что ничего сделать не в силах.       И вздыхает:       — У Званых ножи. Кто-нибудь умеет драться на ножах?..