***
Она открыла глаза и привычно потянулась, чувствуя, как мышцы приятно отзываются на простое движение. Полежав ещё пару минут без движения, она легко скинула шёлковое одеяло и встала с кровати, машинально поправляя панталоны из нежнейшего шёлка и ночную сорочку. Взгляд привычно упал на часы. Дорогой изящный аппарат из самого Кель`Таласа, недосягаемый для поделок людских ремесленников, пытавшихся копировать и гениальную простоту и функциональность гномов, и красоту эльфийских мастеров, но полноценно не преуспевавших ни в том, ни в другом, размеренно тикал. Тонкие позолоченные стрелки показывали время: длинная замерла ровно на вычурной цифре шесть, короткая — между шестёркой и семёркой. Она уверенным слегка пружинистым шагом направилась в уборную, сделала все утренние дела и вновь взглянула на часы. Десять минут до семи утра. Как и всегда. Она позволила себе легкую улыбку и неспешно переоделась в неброское платье. Случайный свидетель бы сильно удивился, что особа, достаточно обеспеченная для того, чтобы носить шелка и спать на них же, влезает в столь бедную, хоть и чистую одежду. Свидетелей, разумеется, не было. Она посмотрела в зеркало, полюбовалась на нежнейшую кожу лица, прошлась замысловато украшенным гребнем по густой копне чернильно-чёрных волос. Потом подвязала заляпанный ничем не отстирывающимися пятнами фартук, поправила платье и взглянула на часы в последний раз. Шесть пятьдесят восемь. Женщина вышла из спальни, закрыла дверь на ключ и пересекла рабочий кабинет, чтобы оказаться в зале ровно в семь. Прислуга уже была на месте, клиенты — пока отсутствовали. Она ярко улыбнулась официантам и заняла своё место за стойкой. Трактир стихал всего на несколько часов в день. Поздно ночью, а именно в два часа, заканчивалась ночная смена. К тому времени успевшие изрядно набраться клиенты уже расходились по комнатам или домам, а официанты приводили зал в порядок. Таверна затихала и оставалась чистой ровно до семи утра. Чаще всего сразу после открытия появлялись первые клиенты, и цикл повторялся. Сегодня посетителей ещё не было, и потому Аделина могла занять голову размышлениями, одновременно машинально протирая стойку тряпкой и оглядывая зал. В этот день работали Налвуд и Лианн, сейчас расположившиеся в разных частях зала. Их отношения не заладились с самого первого дня, и не похоже, что хоть один из них собирался как-то это исправлять. Впрочем, её не слишком волновали взаимоотношения этих двоих. Куда больше Аделину интересовали неуклюжие попытки юнца освоить колдовское искусство. Волшебники были столь редки, что большая часть людей не встречали в своей жизни ни одного. Или, по крайней мере, не видели волшебства. Именно поэтому её мысли в последние несколько дней витали вокруг Налвуда. Молодой, неопытный, не познавший толком жизни, при этом владеющий Силой, а оттого таинственный и загадочный и к тому же вполне привлекательный. Она определённо хотела его, как могла бы хотеть редкого экзотичного питомца. В какой-то мере юнец и был экзотикой… Он повёл плечами, будто бы чувствуя направленное на себя внимание. Вряд ли это было на самом деле так, ведь не замечал же он, как она изредка наблюдала за его медитациями или играми с водой. Если только он сам не желал показать ей это. Похвастаться, подобно павлину, распушившему хвост. Как бы то ни было, это только укрепляло её желание. Порой, наблюдая за юношей, она явственно ощущала горячую пульсацию внизу живота, усиливавшуюся от её собственных фантазий о том, как горячий юнец будет стоять на коленях, скромно опустив взгляд и ожидая приказов своей госпожи. Словно верная собачонка. Совсем скоро она начнёт воплощать свои фантазии… Наверху заскрипели половицы, и Аделина с сожалением направила мысли в другое русло. Постоялец прошёл мимо столов, не обратив внимания на готовых принять заказ официантов, и присел на высокий стул у стойки. Она машинально одарила клиента яркой улыбкой и спросила, чего он желает. Часы показывали пятнадцать минут восьмого. Словно в насмешку над ней, время тянулось и тянулось, словно патока. Увы, ожидание не было сладким. Люди приходили и уходили один за другим, сливаясь в сплошной поток, бесконечную серую массу, безликую и неинтересную. Каждому она приветливо улыбалась, расспрашивала о настроении и делах, едва ли обращая внимание на ответы. Собирать информацию хозяйка корчмы любила и умела, но конкретно в этот день ей хотелось лишь лечь и расслабиться, предвкушая скорое развлечение. А время всё тянулось и тянулось… Наконец, наступил вечер. Аделина отложила тряпку и стакан и подозвала работников. Легко отсчитала заработанное и официантам, и повару, и посудомойке. Потом она тепло улыбнулась каждому из них и попрощалась с теми, кто уходил. То есть со всеми, кроме Налвуда. Впрочем, он тоже не стал задерживаться и поспешил на выход. Аделина догадывалась, с какой целью — она прекрасно видела недавнее происшествие. Это было только на руку. Дождавшись, пока работники покинут таверну, она кивнула неприметному человеку в углу и незаметно показала два знака. Он покинул корчму сразу же, не подав никаких ответных сигналов. Аделина же передала место за стойкой только что вышедшей на смену девице и неспешно направилась наверх. Комнату юнца следовало освободить. Она незаметно проскользнула наверх и воспользовалась запасным ключом. Комната оказалась неожиданно чистой, лишь дорожная сумка у изголовья да слегка неряшливо заправленная кровать намекали на то, что здесь кто-то обитал. Удивительная аккуратность. Аделина улыбнулась и поправила покрывало, аккуратными, заученными до автоматизма, движениями разгладила все складки и поправила подушку. Потом отступила на пару шагов, любуясь плодами мизерных, но всё-таки трудов. Комнату можно было сдавать. Она не припоминала, чтобы постояльцы хоть раз оставили после себя так мало работы. В копилке привлекательных черт юнца только что прибавилось. Аделина подхватила сумку и направилась к себе, по дороге оставив ключи в ячейке свободных комнат. Второй экземпляр она заберёт у Налвуда очень скоро. Приказав никому не беспокоить, она заперлась в кабинете и принялась изучать сумку. Виденное раньше лишь мельком содержимое рассыпалось по столу: книги по магии, дневник, кривое кольцо — явно неудачная попытка освоить ювелирное искусство — кинжал, жезл, бурдюк с водой и одежда. Аделина почувствовала острое желание распахнуть дневник и начать читать, жадно поглощая чужие тайны, вникая в самые сокровенные мысли и страхи. Узнать всё, что поможет ей сломать мальчишку и перековать его так, как будет угодно ей. Увы, времени на это не было, а потому Аделина со вздохом скользнула в потайную спальню и принялась спешно приводить себя в достойный вид. Встреча была назначена ровно на семь, и опаздывать было никак нельзя.***
Грикс по прозвищу Монета, гениальный делец, владелец известной во всех королевствах континента труппы, а для знающих личностей ещё и успешный работорговец ждал её, расположившись в мягком кресле, до боли напоминавшем своей роскошной отделкой королевский трон. Одной рукой он поигрывал элегантным позолоченным жезлом. Пальцы другой поглаживали подбородок стоявшей на коленях слева от «трона» эльфийки, облачённой в полупрозрачные ткани, не скрывавшие, но подчёркивавшие каждый изгиб её тела. Сломанная психологически жестокими уроками, а затем перекованная тонкими дозировками специфических зелий и наркотиков и воздействием определённых артефактов, некогда гордая и волевая чистокровная эльфийка ныне была всего лишь экзотичным питомцем, ластившимся к рукам своего мучителя с истинным наслаждением во взгляде. Едва ли она теперь понимала, как низко пала… Аделина замерла у дверей, ожидая, когда на неё обратят внимание. Высокое начальство явно находило более интересным дразнить свою остроухую зверушку, чем вести разговоры с подчинёнными. Аделина не привлекала внимания, прекрасно видя собственную участь в счастливых глазах сломанной рабыни, дерзни она вызвать недовольство Монеты. В конце концов, она уже видела глупцов, забывших своё место, а одного из них даже лично «обучала». Наконец, Гриксу надоела эта игра. Он небрежно похлопал эльфийку по щекам, отчего та испуганно отпрянула и свернулась клубочком в тени кресла, и взглянул на Аделину. Холодные расчётливые жёлтые глаза словно просветили её насквозь. Затем он спустился с «трона» по простой деревянной лестнице, так выделявшейся своей простотой рядом с креслом, и направился к двери, по дороге махнув рукой. Не ей. Пара человек тут же шагнули из теней и принялись выполнять свою работу. Грикс же, не обращая никакого внимания на подчинённых, открыл дверь и шагнул в коридор. Аделина поспешила за боссом. — Я доволен, — сообщил он вкрадчиво скрипучим, как и у всех его собратьев, голосом. — Три девушки, к тому же одна ещё и наполовину эльфийка. Не каждый день такие попадают в мои сети. — Спасибо. Она, как могла, сдерживала шаг. Монета шёл медленно, никуда не торопясь, что с учётом его роста замедляло её ещё сильнее. Впрочем, она была довольна, что сегодня ей не приходится говорить с ним лицом к лицу — в такие моменты Аделина не знала, куда и как ей смотреть, чтобы не показаться снисходительной или неуважительной. Ей было любопытно, все ли подчинённые испытывают это чувство неловкости рядом с ним… — О твоей награде. Деньги тебе переведут в течение недели после отъезда, всё как обычно. Но что меня интересует, так это паренёк, захваченный сегодня. Мои люди сообщили, что ты попросила связать его так, словно он крайне опасен. Кого же ты поймала? Солдата? Воина? Убийцу? Она похолодела, и лишь богатый опыт притворства позволил ей не выказать беспокойства. Подозревает ли Грикс, что к нему в руки попал начинающий волшебник? Аделина не хотела и думать, что с ней сделают, если выяснится, какую богатую добычу она решила присвоить себе. Монета бросил на неё мимолётный взгляд и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Впрочем, неважно. Ты девочка умная, правила знаешь. Не привлекай внимания к этому месту, а в остальном — развлекайся, как хочешь. Её стоило больших усилий не выдохнуть с облегчением. — Могу я получить некоторые зелья для этого? — осторожно спросила Аделина. — Обратись к Клину, пока мы не уехали, — ответил Монета, коротко кивнув. Достаточно скоро он остановился перед тяжёлой дверью. Не дожидаясь команды, грузный мужчина воткнул ключи в тяжёлый амбарный замок, дважды провернул и снял его. — В следующий раз караван прибудет через полгода. Надеюсь, тогда ты снова порадуешь меня. Больше я тебя не задерживаю. Разве что ты захочешь лично попрощаться с бедняжкой, служившей тебе верой и правдой. Грикс неприятно усмехнулся и махнул жезлом. Охранник тут же распахнул дверь, и их взглядам явилась связанная девушка со слегка заострёнными ушами, сейчас не скрытыми, как обычно, густыми волосами. Грикс чуть более быстрым, чем раньше, шагом направился к пленнице, и Аделина поспешила за ним. Лианн уже была в сознании. Её глаза перебегали с Грикса на Аделину и обратно. На милом испуганном личике медленно проступало осознание того, что же с ней произошло, и это зрелище согревало её не хуже пылающего камина. Да, это определённо стоило того, чтобы задержаться, а не мчаться на всех парах к ожидающему её в цепях Налвуду. — Прелестно, — прокомментировал босс, обойдя пленницу. — Да, за неё точно заплатят кругленькую сумму. Полуэльфийка вздрогнула и посмотрела на неё. Аделина гадала, какой же будет реакция. Девушка была горделивой, а ещё напуганной. Что же победит? Внутренняя борьба длилась недолго. — Я верила тебе, гоблинская подстилка! — выплюнула Лианн, сверля её злым взглядом. Гордость и злость, не страх. Ломать таких всегда было интереснее, чем пугливых. Жаль, что работать над девушкой ей не доведётся. — Строптивая, — хохотнул босс, ощупывая девушку, словно товар на рынке. Ни отстраниться, ни ответить физически у бедняги не было ни шанса, а потому она сделала единственное, что могла. По крайней мере, пока могла. — Убери от меня лапы! — яростный крик легко заполнил тесную камеру. Грикс рассмеялся, словно услышал презабавную шутку. — Мне нравится. Нужно только занять кое-чем этот прелестный ротик. Обещаю, тебе понравится. С нетерпением буду ждать следующей нашей встречи. Гоблин неприятно оскалился и, развернувшись так круто, что полы элегантного камзола взлетели за спиной, направился к выходу. Аделина улыбнулась принявшейся сверлить её злым взглядом пленнице и тоже поспешила на выход, бросив напоследок: — С тобой, конечно, весело, но твой дружок уже заждался меня…***
Ну конечно, кто, как не хозяйка таверны, мог понять, что я маг? Учитывая, что пришёл я из ниоткуда, устроился работать в таверне и в ней же и поселился, женщина явно не могла не заинтересоваться мной. А дальше дело техники — дождаться, пока я отлучусь, обыскать комнату и найти книги по магии. Всё же я идиот! Нельзя было оставлять сумку без присмотра… Пока я молча костерил себя, женщина уже нависла надо мной, и увиденное мне совсем не понравилось. Нетерпеливая жестокая улыбка, казалось, приклеилась к её лицу, а в глазах мелькало что-то не совсем ясное. Что она собирается делать? Я рефлекторно дёрнулся, стоило ей только коснуться меня. Она пугала, вызывала какое-то иррациональное, неясное чувство страха, и потому я никак не мог нащупать ту волну тепла, что приносила с собой откликающаяся магия. Но что ещё хуже, ей явно понравилась моя реакция. Она склонилась надо мной, приблизила своё лицо настолько близко, что шелковистые волосы, щекоча, пробежались по моему лицу. Её отрывистое взволнованное дыхание отдавало мятой. — Боишься, — промурлыкала она довольно. — О, правильно делаешь, юный чародей. Поверь мне, ты не захочешь расстраивать свою хозяйку. Меня словно ледяной водой окатили. Хозяйку? Она серьёзно хочет сделать меня рабом? Я бы расхохотался, вот только ситуация явно не располагала к такому. Казалось бы, какова вероятность, что обычный человек сумеет захватить и удержать в плену мага? Тем более, достаточно долго для того, чтобы окончательно сломать его волю к сопротивлению? Однако ж, прямо сейчас я стоял на коленях с вывернутыми на грани перелома руками и смотрел на весьма довольную жизнью женщину, ни капли не обеспокоенную возможными последствиями. И это пугало. Почему она не боится? Да, я ещё совсем зелёный и неопытный, но не может же она всерьёз думать, что я неопасен? В конце концов, даже крыса, загнанная в угол, будет сражаться до конца, что уж говорить о волшебнике. Неужели она уже делала такое раньше? Она не отстранялась. Её глаза упрямо буравили меня, чёртова мята уже начинала раздражать. Видимо, что-то выдало моё настроение. — Поверь, очень скоро ты будешь умолять меня хотя бы о крупице того внимания, что получаешь сейчас. Будешь вылизывать мои ступни и приносить тапочки в зубах, лишь бы я приласкала тебя, словно бедную дворнягу, — выдохнула она прямо мне в губы. Чужое дыхание щекотало и, чёрт побери, это было приятно. Эх, были бы обстоятельства иными… Я вдруг понял, что за странное выражение разглядел в её глазах. Оно не ушло и сейчас, а наоборот, распалилось, стало лишь сильнее. Нетерпение и похоть. Несмотря на всё происходящее, я вдруг почувствовал прилив веселья. Эта помешанная решила сделать меня не просто рабом. Она хотела превратить меня в свою сексуальную игрушку. Э… А я точно попал в мир Варкрафта? Может, меня занесло в какую-то его порно пародию, и мне теперь всю оставшуюся жизнь придётся уподобляться кролику? Пожалуй, это было бы даже неплохо, авось в таком ключе похоть можно было бы превратить в силу, если верить клише. Так, что-то меня понесло. Мыслишки, конечно, приятные, вот только реальность, которую я знаю, твердит, что всё это брехня. Наставник Налвуда ни разу, даже мельком, даже в теории не упоминал ни о чём подобном (хотя на ум сразу приходят суккубы, о которых маг, похоже, не знал), что можно считать достаточным доводом в пользу того, что я оказался не в мире тридцать четвертого правила. В какой-то мере даже жаль… Но чёрт с ними с мыслями об упущенных возможностях. Мне бы разобраться с полоумной, что держит меня в плену. Я попытался вновь ощутить в себе магию, как делал это множество раз до этого. Всё также безрезультатно. — Неужели не хочешь ничего сказать, малыш? — теперь она шептала мне прямо в ухо, водя пальцем по обнажённой груди. — Давай же, пока ещё можешь открыть свой рот не для того, чтобы услужить мне. Признаться, я не был уверен, что же отвлекало меня больше: боль или она. Не сказать, что к выкрученным рукам я смог привыкнуть. Не думаю, что это в принципе возможно, но эта боль была хотя бы однообразной и монотонной, такой, что от неё вполне можно было бы попытаться отстраниться. Аделина же явно не собиралась повторяться. Она пришла сюда развлекаться, вытворять всё, что придёт в её больную, но явно не обделённую воображением голову. И, к сожалению, моя набитая гормонами тушка — напоминаю, подростка в разгар полового созревания — реагировала на действия красивой, чего уж греха таить, женщины соответствующим образом. И тот факт, что одежды мне не оставили, никак не помогал моему душевному равновесию. М-да, оказавшись в сказочном мире, не на такое я рассчитывал… И конечно, эта сука не могла не заметить этого! Ну как тут не заметишь-то, когда в ногу упирается такое? — О, да тебе это нравится! — она расплылась в гаденькой улыбке и потянулась рукой к моему хозяйству. — Я знала, что не ошиблась в тебе. Мы с тобой отлично повеселимся, юный волшебник, но сперва… Другой рукой она воткнула мне что-то в шею. Резкая боль тут же сменилась жжением в районе укола. — Знаешь, я ведь надеялась на борьбу, — заметила она, отбрасывая шприц. — Хотела увидеть твои попытки колдовать и запомнить выражение лица, как только ты осознаешь, насколько иллюзорна была твоя надежда на волшебство. Этот наркотик ни за что не позволит тебе собраться, чародей Арканы. Последние слова она буквально пропела, уже работая другой рукой. И к моему ужасу, такого я не испытывал ещё никогда. Нервы словно оголили. Бархатистая нежность её кожи, горячее, нетерпеливое, опаляющее дыхание, звуки её голоса — всё это било по мозгам не хуже кувалды. И в то же время вывернутые руки словно горели огнём. Казалось, каждый нерв, каждая жилка в измученных руках вопила от боли, умоляла о прекращении этого кошмара. Вот тут я не выдержал. Не хотел доставлять ей такого удовольствия, но это оказалось сильнее меня. Это не было даже криком. Я просто завопил, нещадно срывая связки и оглушая самого себя. Чем дольше длилась агония, тем сильнее становились ощущения. Сколько я мучился? Каждое мгновение было настоящей пыткой, а потому, как только в ушах оглушительно щёлкнули кандалы, и руки, наконец, рухнули на шершавый камень, я был готов расцеловать её за эту милость. Вместо этого я рухнул на колени, с трудом удерживая равновесие. Дрянь! Точно убью! Она рассмеялась, и я буквально ощутил, как эти звуки буравят мне голову. Вышло не хуже соседской дрели ранним утром. Мышцы не слушались, а жаль. Так и хотелось вмазать ей, да посильнее. Аделина свела мои руки вместе и защёлкнула на запястьях наручники. — Какая жалость, — голос выдавал настроение с головой: не жалела она ни о чём. — Боль перебила всё остальное. Но ничего, теперь, когда ты уже точно не сможешь колдовать, ни к чему так мучить тебя. Пришло время удовольствия, мой будущий питомец. Она вновь принялась работать рукой, и новые волны удовольствия тут же накатили, грозя накрыть с головой. Удовольствие, однако, отдавало горечью, словно душный пепел. От злости хотелось выть, и лишь понимание того, что это только порадует садистку, удерживало меня. Я сжал зубы, стараясь не произвести ни звука. Но даже в таком состоянии я всё ещё хотел бороться. И её наркотик, как ни странно, стал моим оружием. Я обратился к тому единственному, что мне осталось, к тому, что предательски отказывалось повиноваться в самый нужный момент. К тому, чему я не мог не дать очередного шанса. К магии! Огонь не Аркана, эмоции не мешают ему, но подпитывают, это и погубит поехавшую суку! Первой пришла горечь. Недавнее предательство моей же собственной силы жгло изнутри не хуже огня. Горечь сменилась яростью и неподдельной злобой. Злость на самого себя, на неё, на страх, что не позволил мне воззвать к силе до того, как меня подвергли такой пытке, и на магию оказалась удивительно яркой, удивительно горячей. Удивительно материальной. Она словно сжигала в себе всё остальное. Ни страх, ни удовольствие не пережили этой бури, они сгорели в пожаре злости и осыпались пеплом где-то на самом дне моей души. Сила, ещё недавно отказывавшая не то, что повиноваться, но даже ощущаться, хлынула бурным потоком, словно где-то прорвало дамбу. Волна не привычного тепла, но настоящего жара заполнила всё моё естество и нетерпеливо забурлила, грозясь вырваться наружу. И я не видел никаких причин сдерживаться. Я поднял руки, которые Аделина столь любезно вернула в подобающее им положение. Она даже не оторвалась от мастурбации, только взглянула на них и хмыкнула, всё ещё уверенная в своей власти. А в следующее мгновение с пальцев сорвались не искры, но хлынула настоящая волна пламени.