Сила прощения

Щелчок. Ослепительная яркая вспышка, и вот в пятки больно ударил пол главной залы дворца. Все как один, обращают взоры на нас и нестройный гул голосов в мгновение ока стихает. Нависает звенящая, почти оглушающая тишина. Кажется, единственный, кто не глядит в мою сторону – старший брат. Взгляд Тора устремлён к возвышающемуся над толпой трону. Один Всеотец медленно поднял руку, давая знак охране. - Увести! Его голос полон боли и едва сдерживаемого гнева. И мать, желающая, было, кинуться нам навстречу, остановлена властным движением его руки. - Отец, прошу тебя! Тор пытается вступиться, но дюжие охранники уже вклинились между нами и грубо волокут к выходу. Мне с ними не совладать. Моими силами всегда были изощрённый ум и магия, но какой от них сейчас прок? Я слишком ослаб… Руки скованы, сил едва хватает на то, чтобы стоять прямо. Больно дышать, не то, что говорить. И в этой проклятой железной маске нет возможности произнести ни одного заклятья, облечь в осмысленный звук прочтение самых элементарных магических рун. Мать бросается к нам в последней отчаянной попытке коснуться меня, может, обнять на прощание… Стражи в растерянности. Они не смеют ослушаться своего царя, но и отказывать царице бояться. - Отведите его в темницу! Не спускайте с него глаз до начала суда! Один властно останавливает ту, которую я всю осознанную жизнь называл матерью, и не разжимает пальцев на её запястье до тех пор, пока меня не выволокли из зала. Я почти не сопротивляюсь. Остатки сил покинули меня… Всё, что я успел узреть перед тем, как за нами захлопнулись массивные кованые двери, это Фригг, рыдающая на плече Тора. Но я не смею верить в искренность этих слёз… Темнота подземелья. И наконец-то спасительная тишина. Падаю на грубо сколоченное ложе. Как странно… Сейчас это лучше самой мягкой перины. Мгновенный сон позволяет забыться, отвлечься от боли в искалеченном теле. Один из конвоиров нанёс несколько сильных ударов, так, что затрещали кости. Сердце едва не остановилось, и всё же мне как-то безразлично это состояние. Словно я больше не в своём теле. Просыпаюсь. Сон обернулся смутным кошмаром. Снова этот ледяной шёпот в воспоминаниях: «В руках у него ты будешь мечтать о той сладкой боли!» Шаги за дверью заставляют прийти в себя. Пытаюсь встать, но не получается, словно братец положил на грудь свой любимый молот. Пара жалких попыток заканчивается лишь тем, что удалось повернуть голову в сторону двери. Стук отодвигаемого засова. Неужели Всеотец так быстро собрал судей, и они готовы вынести приговор? Но нет. На пороге с факелом в руке стоит Тор. На виске братца кровь, снова с кем-то подрался. Охраны не видно… Неужели с ними? - Вставай, братишка, - почти ласково шепчет он мне, помогая сесть. – Давай. Тебе надо бежать отсюда. Железная маска с лёгким звоном падает на каменный пол. - Что ты творишь? – устало спрашиваю я. Мне уже всё равно, хочется лишь одного: лечь и снова заснуть. Потому что во сне нет этой разрывающей голову боли. - Спасаю тебе жизнь. Отец в бешенстве, а я не хочу, чтобы он совершил с тобой то, что задумал… - Почему? – ещё один бестолковый ровным счётом ничего не значащий вопрос. На самом деле мне даже почти не интересны причины столь резких перемен в поведении сводного брата. - Потому что ты мой брат, - отвечает Тор, смотря прямо мне в глаза. – И всегда им будешь, не смотря на совершённые ошибки. Братец никогда не умел лгать… Вот и сейчас в его словах столько искренности, что аж тошнит. Устало моргаю и отвожу взгляд. - Отец обо всём узнает. Тебе нужны неприятности? - Плевать я хотел на неприятности! Братцу явно надоел этот разговор. Он подхватывает меня под мышки и рывком ставит на ноги. - Уходим, пока охрана не проснулась! В коридоре и в самом деле лежали стражники. Спали они или же отправились в Вальгаллу, мне было плевать. Скорее всего, Тор пригладил их по затылку кулаком, а удар у братца тяжёлый. Мы пробираемся по полутёмным коридорам, дорогу нам освещает лишь факел Тора. Вот и тайный ход. Мы с братом обнаружили его абсолютно случайно ещё в далёком детстве, когда воображали себя великими воителями прошлого и брали штурмом отцовский чертог. Этот сырой узкий лаз выводил к крепостной стене, окружавшей дворец, в том месте, где делала изгиб небольшая речушка. В лицо бьёт свежий ночной воздух, кажущийся медовым после затхлой вони подземелья. В кустарнике, образующем почти непролазную чащу вокруг стены, нетерпеливо топчется белоснежный жеребец. Его братцу подарил Один, незадолго до предполагаемой коронации. Не успеваю ничего сообразить, как Тор одним могучим броском сажает меня в седло. Конь гневно храпит и стрижёт ушами. Ему не по нраву такая ноша, ведь до сего момента он признавал лишь волю своего единственного хозяина. Что ж, дружочек, времена меняются, и придётся тебе пересмотреть твоё ко мне отношение. Одинсон терпеливо оглаживает жеребца, шепчет ему что-то тихо и строго, и животное затихает. Убедившись, что возражений больше не поступает, Тор берёт поводья и выводит нас к берегу реки. - Поезжай по воде, чтобы не оставлять следов. Следуй за течением, оно выведет тебя в безопасное место. Я скоро разыщу тебя, брат, обещаю. Могучая рука ложится мне на плечо в ободряющем покровительственном жесте, как знак защиты старшего брата. - Вперёд! Звонкий шлепок ладони по конскому крупу, возмущённый храп животного и стремительный галоп в ночь, прочь от дворца, от опасности… В неизвестность. У меня нет сил, чтобы управлять словно бы взбесившимся животным. Даже боги иногда бывают слабы… Я принял самое разумное решение: довериться белогривому, посему просто уткнулся лицом в горячую шею животного, позволяя жеребцу самому выбирать дорогу в темноте. Боль накатывала волнами при каждом ударе копыт, но сознание уже поплыло куда-то во тьму. Словом, я снова провалился в столь желанное забытье.