Сила прощения

Как долго я блуждал по закоулкам свои же собственных смутных кошмаров, не ведаю. Пришёл в себя, как ни странно, в приятном, совсем не пугающем сумраке чьего-то жилища… Веки словно жгло огнём изнутри, и открыть глаза не было никакой возможности. Но я кое-что всё же узнал, по тому великому множеству запахов, которые никогда не соберёшь в одной зале дворца: пьянящий аромат нагретого солнцем свежего сена, тёплый запах молока с мёдом, немного специфический – различных целебных мазей и притирок, плошки с которыми стоят тут же возле ложа. Запах простой, но свежей пищи, доносящийся из-за двери. Запах чистой шерсти и грубой ткани… Кто-то укрыл меня тонким шерстяным одеялом. Интересно, это всё взаправду, или же я всё ещё сплю, и Танос добрался до меня и теперь развлекает подобными видениями? Захотелось расхохотаться… Бог Лжи и Обмана в плену навеянных чужаком иллюзий, словно слепой котёнок, который тычется носом в стенки корзины, не подозревая, что через несколько минут его утопят. Но тело всё ещё было сковано болью, и всё, что могло сорваться с губ – это хриплый придушенный стон. До скрежета сжимаю зубы. Ни звука. Из-за двери послышались голоса. Один я узнал сразу, уж голос братца было трудно спутать с чьим-то ещё. Значит, он разыскал меня, как и обещал. Второй голос принадлежал женщине. Знахарке? Ну да, куда уж без этих пронырливых, вечно ворчащих врачевателей… Ничего другого на ум моему братцу и прийти не могло. - Прошу, приюти его у себя. Не на долго, только пока Один немного не остынет. А голосок у девчонки довольно молодой. Что ж, это утешало. Молодые врачеватели не такие прилипчивые, из-за нехватки опыта, и поэтому их легче заговорить. - Помоги ему, прошу тебя! Голос у Тора встревоженный, напряжённый, а ещё он боится, что хозяйка откажет в его просьбе. Ха! Да ни одна что городская, что деревенская девка не в силах отказать старшему принцу, и вовсе не потому, что он – будущий царь Асгарда. Просто братец умеет разговаривать с женщинами и добиваться их расположения. В этом, чего греха таить, он преуспел гораздо лучше меня, хотя по части льстивых речей, шуток и умения заговаривать зубы именно мне не было равных в чертогах Одина. Признаюсь, когда-то давно я завидовал его умению вести разговор с дамами, уж с ними старший братец, обычно молчаливый и сначала бьющий, а потом только спрашивающий, никогда ничего не стеснялся и становился на удивление разговорчивым и галантным. Да и в Асгарде особый почёт во все времена был отдан сильным воинам, способным командовать армиями. Я же отдал предпочтение книгам и древним свиткам, собранным в библиотеке дворца и, не смотря на то, что меня обучали искусству войны и тренировали на равнее с Тором, я более склонялся к пути знания, чем грубой силе. При этом всегда терялся в присутствии прекрасного пола, абсолютно не понимая, о чём можно говорить с этими странными существами, поскольку наши мысли текли в абсолютно разных плоскостях. Я мог часами говорить о прочитанных чудесах и открытиях в магии, но не военном деле, а им как раз требовались ратные подвиги, битвы, море вражьей крови и безоговорочные победы. Такие байки придворные дамы слушали с неподдельным интересом. - Я не знаю, смогу ли навестить его в ближайшее время. Может быть, тебе нужно что-то? Я раздобуду. - Нет, ничего. Всё нужное есть здесь. Слышатся тяжёлые шаги. Тор склоняется надо мной. - Всё будет хорошо, брат, - шепчет он. – Здесь ты в безопасности. Я всё ещё не в силах разомкнуть веки. Всячески притворяюсь не пришедшим в сознание, и мне это удаётся. Нет желания участвовать в тёплых до тошноты братских прощаниях. Тор ещё с минуту сидит рядом… потом поднимается и покидает комнату. Слышатся слова прощания с хозяйкой жилища. - Сольвейг, позаботься о нём. Убереги… - Я сделаю всё, что в моих силах. И тут я понял, где нахожусь. Юная Сольвейг принадлежала роду валькирии Сигрдривы, дитя странного кровосмешения, на три четверти смертная. Каким образом она оказалась здесь, не известно, возможно, Всеотец, желая избежать возмущений в Асгарде, позволил им поселиться в этой глуши. На лоб опустился свёрток ткани, смоченный холодной водой. Целительница осторожно отёрла мне лицо, и в какой-то миг я понял, что, наконец, могу открыть глаза. Сольвейг заметила это и чуть улыбнулась. - Вы в безопасности, мой принц. Я позабочусь обо всём. Пока я осознавал происходящее, она скинула с меня шерстяное одеяло и смазала едко пахнущей мазью синяки и ушибы на теле. Наверное, успела раздеть, пока я был без сознания. От этой мысли стало до омерзения не ловко. - Прекрати сейчас же! Отталкиваю её руку и пытаюсь сесть, но не получилось. В позвоночник словно бы впились десятки раскалённых игл. - Мой принц… - Не твой, - огрызнулся я, с третьей попытки всё-таки умудрившись сесть. – Верни мою одежды, я должен идти. Смелое заявление с моей стороны… Сейчас я был не в состоянии самостоятельно сделать и шагу. - Нет, - тихо, но твёрдо отвечает целительница. – Пока не залечатся раны и не вернутся силы, ничего не верну и никуда не пущу. - Ах ты… У меня нет слов от нахлынувшего возмущения.Кем бы она там ни приходилась царскому дому, но так разговаривать со мной не смеет никто, тем более дочь смертного народа! Конечно, я мог бы заговорить её, напев в уши привычные формулы обмана, но на это нет ни сил, ни желания. В синих глазах Сольвейг вспыхивает упрямый огонёк. - Это моё последнее слово, принц Локи. Вам нужен покой. - Ты хоть знаешь, кто я на самом деле? – попытался я припугнуть зарвавшуюся целительницу. - Тот, кому нужна моя помощь, - ответствует дерзкое создание. И ведь не боится… - Я правда хочу помочь… - добавляет она уже тише. Меня передёрнуло. Девчонка ведь действительно была права, и глупо это отрицать, но я всё же отрицал. Скажем прямо, я не желал ничьей помощи. Не в этом мире, где лишь враги. - Сделай милость, оставь меня в покое! - повторно огрызнулся я, довольно грубо отпихнув в очередной раз потянувшиеся к моему телу пальцы с комочками мази. Целительница тяжело вздохнула, вернула плошку с лекарством на полку и покинула комнату. Даже не удостоила взглядом напоследок. Обиделась? И поделом. Я попытался встать на ноги, но тут же снова рухнул на кровать. На меня накатила непонятная, прямо-таки непреодолимая усталость. Что ж… Возможно, стоит прислушаться к голосу разума и немного вздремнуть. А потом решить, куда идти дальше. Глупо надеяться, что слуги Всеотца не разыщут меня практически под собственным носом.