Любимец своих маньяков

Дженсен Эклз — талантливый актёр, долго и старательно работающий над каждой из своих ролей. Обладатель шикарной девушки, лучшего друга и партнёра по съёмкам. Он обеспечен, красив, обладает чувством юмора и умеет просто наслаждаться жизнью. Это действительно то, что нужно для счастья многих людей. И всего этого он достиг благодаря своей трудолюбивости и выносливости. Он не раз озвучивал на интервью и конвенциях секрет своего мастерства. Ведь он был простым и, одновременно, неимоверно тяжёлым. « — Я никогда не умел примерять на себя чужие лица. Никогда не умел хорошо лгать на камеру», — под вопросительные взгляды слушателей говорил он: « — Чтобы по настоящему показать эмоцию персонажа, мне приходится почувствовать её на себе. Например, закусить щёку до боли, смешно пошутить у себя в голове». « — Это правда. Я наблюдал за этим тысячи раз», — перебивал его Джаред, кивая головой: «Я понимаю, что я это не я. Я просто говорю всё по сценарию, улыбаюсь. Иногда всё идёт не по плану и мы просто дурачимся». « — В общем… Это не только основной секрет моего успеха, для меня это настоящая проблема. После того, как я хорошо вживаюсь в роль, после многих неудачных дублей, разумеется», — под шелестящие смешки фанатов пояснял он: « — Я ещё долго не могу прийти в норму. Вместо того, чтобы повеселиться, выпить и провести время со своей девушкой, я прихожу домой уставший, опустошённый и подолгу сижу в полной темноте.» « — Как вы могли заметить, у меня хорошо получается передавать роли безумных психо-убийц.», — посмеивался Дженсен. Фанаты вновь заливались гулким смехом, переглядываясь и аплодируя. Но Джаред не был в числе этих смеющихся. Он сидел рядом, опустив микрофон, и с беспокойством посматривал на своего друга. Все, кто работал с Дженсем на съёмочной площадке, не могли не замечать эту его черту, особенно, не мог не замечать её сам Джаред. Чего стоила снятая ими концовка пятого сезона «Сверхъестественного», где Сэм вместе с Люцифером падает в Адскую клетку. В тот вечер все веселились, прямо на съёмочной площадке, празднуя грандиозное окончание сериала. Сходив за парой бутылок пива, Джей вернулся туда, где оставил своего «Дина Винчестера», на судьбоносное кладбище. То, что он увидел в тот день, осело в его сознании очень нехорошим слоем настоящего беспокойства. Дженс плакал. Нет, он рыдал навзрыд, выкрикивая имя Сэмми и судорожно всхлипывая. С него не успели снять грим, в котором он сидел на пыльной земле, на месте «Адских врат» и копал руками землю. На это было больно смотреть. За тем, как он страдал, потеряв всё. Потеряв Каса, своего брата, свою жизнь. Джаред смотрел на эту картину, ощущая себя героем настоящего Сверхъестественного. Не перед камерой и не за экраном монитора. В тот момент он почувствовал себя персонажем очень плохой книги, написанной на реальных событиях. Он видел, как ему больно, ощущал его опустошённость и даже не знал, что ему сделать, как ему помочь. Ведь он был лишь Джаредом Падалеки, временно примеряющим на себя лицо Сэма Винчестера. Не его братом, нет. Ему оставалось только слушать, как Дин в безысходности кричит, зовёт его. Не в силах спасти своего младшего братишку. Вот что Дженс имел под словами: «Никогда не умел лгать на камеру». И было страшно наблюдать за тем, как пустой взгляд и избитое в фарш лицо озаряется широкой улыбкой. И, вот, это его лучший друг под толстым слоем косметики и искусственной крови. Никакой боли, сожаления и пустоты. И, когда Джей вдумывался в то, что такая невыносимая боль оставалась где-то глубоко внутри Дженса, словно являясь его частью, вторым лицом, ему становилось стыдно… Он, все эти люди заставляли его испытывать это раз за разом. Заставляя переживать настоящие эмоции, чувства, настоящую боль. Вся эта игра понарошку в братьев-охотников была лишь на камеру, показушничеством, ненастоящим временным костюмом. Но не для Дженса. И это чертовски пугало и его, и всех вокруг. Сколько ещё он продержится, сколько ещё он будет терпеть и прятать в себе все эти настоящие слёзы, чувства — тёплые и болезненные. Все они были для него отдельной жизнью, настоящей, наполненной смыслом. Он был не единственным актёром, кто не смог справиться с естеством своего персонажа, но одним из многих. В Дженсене не отпечатывались все черты его героев, они для него были словно отдельными друг от друга жизнями, заслуживающими внимания. Совершенно разными, но одинаково нуждающимися. В некоторых из них Эклз вживался долго, старательно, переживая их жизнь прямо на камеру, на обозрение. И это убивало его ещё больше. Он не мог избавиться от своей жизни, новой, пережитой и такой настоящей, со своими проблемами и целями. Они все были в нём, как разные вариации вселенной с одной целью. То, что их действительно объединяло было воплощение желаний Дженсена, потаённых и спрятанных в каше с остальными такими лицами. Со временем, переполняющих его чувств стало так много, что Дженс стал похож на холерика, которого бросало то к депрессии, то к острым ощущениям. Началось всё это с небольшого, вроде покупки вертолёта, огромного аквариума в трейлере и прочих безделушек самого бесполезного назначения. Его дёргало по эмоциям как воздушный шарик на ветру. Он мог уйти в запой, вернувшись с широченной улыбкой и в костюме Пьеро. Купить виллу с бассейном, домик охотника в лесу, склад для хранения презервативов и порно-комиксов. Улететь в Вегас посреди съёмок и накуриться в дрова. Затем припереться обратно и, как ни в чём ни бывало, сняться в паре дублей с его участием. И закончилось это только тогда, когда его шкафы и многочисленные квартиры стали ломиться от детских бассейнов с мячиками и женского нижнего белья. Все не успевали привыкать к переменам его настроения, не зная, как вести с ним банальную беседу, а тем более продолжать съемки. Дженс утихомирился только после двух недель посещения психолога, в качестве профилактики, по инициативе его девушки — Дэннил. Дальше лучше не стало. Он уходил в запой быстрее, чем успевал выйти из роли, из-за чего часто срывал съемки. Устраивал беспорядки, ругался с кастом и грозился разорвать контракт. Он стал жёстче, агрессивнее и неуправляемее, устраивая скандалы, выливая горячий кофе на продюсера и пренебрегая сценарием. Он так осточертел всем его окружающим, что ему влетало по первое число от каждого, кому было не влом. На него огрызались матом, посыпали булочки перцем, вместо корицы, меняли текст сценария, пока не забили его до такой степени, что Дженсен взял отпуск, записавшись на приём к частному психотерапевту. Ему не ставили страшных неизлечимых диагнозов и не давали свиток с названиями антидепрессантов. Но и лучше ему не становилось. Наверное, единственный, с кем Дженсен не прекращал общение, был Джаред Падалеки. Именно он забирал друга из очередного бара, больницы, приносил ему пончики вместо перчёных булочек и с болью наблюдал за тем, как Дженсен неминуемо ломался под тяжестью самого себя. Своей работой, жизнью. Точнее говоря — жизнями. Всё рушилось вокруг него, его светлая карьера, отношения, положительные отзывы. Он не справлялся, как бы его не поддерживала публика. Джаред правда хотел помочь, хотя бы просто находясь рядом, но он не видел положительных результатов. Дженсен продолжал беситься, ненавидеть свою жизнь и продолжая её уничтожать. В какие-то моменты создавалось ощущение, словно он падает в посудной лавке, стараясь подняться и хвататься за полки. Неуклюже, с надеждой, но безуспешно. Всё больше ломая всё вокруг себя, с хрустом белого фарфора. *** Джаред проснулся неохотно, от вибрации телефона, продолжая нежиться в мягких одеялах пятизвёздочного люкса. Без одежды, расслабленный и разморённый. Он работал на протяжении всех суток, сильно утомившись во время съёмок шестого сезона. Гладкая кожа золотилась солнечным светом утреннего рассвета. Волосы распушились, растрепавшись по белым простыням тёмными длинными прядками. Сквозь занавески на окне проникал тёплый лучик света, разрезая комнату. Она была светлой, в белых и нюдовых тонах, приятных глазу. Кресла с подушечками, телевизор, балкон с панорамным видом на Ванкувер. Все удобства для жизни знаменитости. Джей потянулся, улыбнувшись, и потянулся к телефону на тумбочке. Еле разлепляя глаза и стараясь сфокусировать взгляд на буквах, Джаред чуть не уронил телефон на лицо, поймав его и одновременно нажав на экран. Оказалось, он принял звонок, так как из трубки незамедлительно послышалась ругань и мат. Не открывая глаз, он приложил телефон к уху, тут же поморщившись и чуть отстранив телефон от лица. —…мелкий, зазнавшийся, вялозадый- Джей оборвал поток красноречий, предположительно закончив фразу: — Сучонок? Дженс, это ты? Я только проснулся, — он снова потянулся, широко зевнув и взглянув на прикроватные часы, которые показывали пять, тридцать один, — ты совсем сдурел будить меня в такую рань? — Он — да, но я тоже уже на подходе. Какого хуя, Падалеки?! У тебя беззвучный?! Тридцать девять сообщений и восемнадцать оставленных после звонка! — Миша…? Зачем тебе так много… Я же только пару часов назад ушёл с площадки. Вам осталось только доснимать пару кадров с Дженсем… — он зевнул так, что содрогнулся, проснувшись. Медленно сев и проваливаясь в мягкий матрас, Джаред нахмурился, обдумывая свои слова. — Что случилось, — это был не вопрос, скорее, утверждение. — Джей, приезжай обратно, не могу по телефону, — Коллинз говорил невесёлым, даже каким-то похоронным тоном, что сильно вгоняло в настоящую панику. — Миша? Эй, не молчи, Джаред вскочил с кровати бегая по номеру и собирая разбросанные вещи. Но тот оборвал звонок, оставив Джея в одиноких опасениях. — Ох чёрт… Чёрт… — бормотал он, впрыгивая в джинсы и набирая номер такси. Схватив в охапку все свои пожитки он выбежал из номера, не дожидаясь лифта, потрусил по лестнице вниз. Тяжело дыша, спотыкаясь. С грязными волосами и расстёгнутой ширинкой, словно убегая из горящего здания. Неизвестность происходящего пугала его больше, чем если бы его друг сказал, что Дженс накурился вусмерть и снялся в таком виде. Что могло такого важного произойти? Эклза выперли из сериала? Он убил кого-то реквизитом? Или это снова его заскоки после выкрика «Снято!»? Едва не убившись на парадной лестнице, Джаред выбежал из холла, запрыгнув в ближайшее такси, пробормотал адрес и только тогда расслабленно выдохнул. Он поправил рубашку, перестегнул на ней пуговицы и открыл телефон, читая все пришедшие ему сообщения. — Случилось что? У тебя ширинка расстегнута, — заметил водитель. Джей с минуту тупил, поджал губы, залился румянчиком и застегнул свои джинсы на слишком низкой посадке. Со стороны то он наверняка выглядел, как любовник бизнесмена, который в спешке бежал из его номера через окно. — Да нет… Кризис на работе, — пояснил любопытному мужчине за рулём Джаред, проверяя, всё ли он с собой захватил: кошелёк, чеки, пара сменных трусов и маленький тюбик вишнёвого губного блеска — ну точно шлюшка на работе. В сообщениях была в основном важность происшествия и ругань, ничего существенного. Что ещё больше удручало Падалеки. Не найдя никаких ответов на свои вопросы, а только впав в большую панику, Джей на пробу набрал номер лучшего друга, приложив телефон к уху. Но ничего, кроме коротких гудков на линии телефона Дженсена Эклза, не обнаружилось. Джаред опустил голову, перенабрав его и нервно кусая губы — снова ничего. Предприняв более радикальные меры, Падалеки позвонил Тиффани, что слыла у них «мастером управления персонала». Через неё можно было связаться даже с людьми в очень интимные моменты и, на протяжении всего разговора, слушать стоны с тяжёлым дыханием. Джаред сам подвергся этому опыту, когда пытался связаться через неё с… впрочем, это было не столь важно. Тиффани была у них словно гарпией, нет, не так, фурией, с телефоном в одной руке и подносом с лимонными кексами в другой. Она то всегда знала, как привлечь внимание занятых парней. Выждав меньше, чем пару секунд, он услышал на другом конце провода её звонкий голосок: — Тиффани Боурэс на линии, чем могу помочь? Кого позвать? Куда подойти? Все ваши услуги, желания и капризы за ваши деньги Этот поток нескончаемых сластей подходил под стать какому-нибудь демону перекрёстков, но никак не юной девчушке с ядерно-зелёными волосами и тоненьким голоском. Она была всем как младшая сестра, нежели ценный работник. Милая, энергичная и оптимистичная. — Тини, стой, это я. Джаред, — он устало вздохнул, наблюдая за мелькающими в окне соседними машинами, которых и в такую рань было довольно много. — О. О! О-о… — её радостные и удивлённые возгласы сошли на нет прежде, чем Джей успел её оборвать. Она тяжело вздохнула в трубку. Повисла тишина, которая до одури напугала Падалеки. Он ощутил, как по его спине и плечам пробегают мурашки, а волосы испускают искры. — Тини? Ты можешь дать трубку Дженсену? — на последнем слове его голос дрогнул. Джаред прикрыл глаза, глубоко втянув воздух и облизнув тонкие губы, уже заранее зная, что получит отказ. — Джей, слушай… Я не могу. Его нет на площадке, тут было кое-что. Приезжай, сам узнаешь. Не могу тебе сказать всё от своего лица. — Тини, пожалуйста. Мне правда нужно знать, я весь на нервах, — Джаред продолжал надеяться на лучшее, но Тиффани молчала. — Он…мёртв? — предполагая самое худшее, предположил Джаред. — Господи, нет. Конечно Дженсен жив, не надумывай, – девушка яро затараторила в трубку, подбадривая, — все образуется, никто не умер. Ты там далеко? — Я уже в пути, буду часа через два, — он вздохнул с облегчением, откинувшись головой на мягкое кожаное сиденье. — Вот и отлично. Приедешь — узнаешь всё сам, — Тини повесила трубку, оставив Джареда в напряженной тишине. Убрав телефон в карман, он расстроенно осмотрел салон машины, не зная, чем себя занять. Обычно он болтал большую часть времени с Дженсеном, когда куда-то ехал. Его низкий задорный голос всегда отвлекал от мрачных навязчивых мыслей. Но сейчас ему ничего не оставалось, кроме как покопаться в них. — Включите утреннее радио, — устало попросил Падалеки. Водитель сразу же откликнулся на его просьбу, переключив канал. Салон тут же наполнился смеющимся голосом какой-то дамы, озвучивающей погодные условия. —…а на западном побережье ожидается жаркая погода, от двадцати до двадцати пяти градусов по Цельсию. А далее у нас на линии перерыв с группой «Green day», наслаждайтесь и оставайтесь с нами! Доброго утра! — после этих слов, послышался мелодичный гитарный бой, от которого Джаред окончательно расслабился и впал в тяжёлые предположения и мысли. Лучше бы он терпел звонкий тараторящий голос радио-ведущей на протяжении двухчасового путешествия. *** Поблагодарив водителя за то, что доставил его к самой площадке, Джаред выбежал из машины, не удосужившись даже закрыть дверь салона. Ребята из охраны, которые дежурили у ворот на площадке трейлеров, сегодня отсутствовали. Джей не обратил на это внимание, пробежав коротким путём к месту съёмок, где обычно высились прожекторы. Мимо него сновали ребята на побегушках, унося с собой скотч и несобранные картонные коробки. Здесь было полно людей, что было страннее обычной рутины. И ребята с каста, и работники, и съёмочная группа. Все они тащились со своими пожитками, помогая паковать реквизит и оборудование. Джаред выдернул какую-то девушку с тёмными волосами, заплетёнными в пучок на макушке, стараясь добиться ответов на свои вопросы: — Что происходит? Мы переезжаем на другую локацию? Почему меня не предупредили? — Джаред уворачивался от толпы, которая, то и дело, сбивала его со своего места большими ящиками. Девушка лишь поджала губы, развернувшись и улизнув в толпу. Он закатил глаза, всплеснув руками, и осмотрелся, ища взглядом вихрь ядерно-лаймовых волос. —Джей! Джей! — тонкий голосок звал его откуда-то снизу. Джаред опустил глаза, осмотрев Тиффани. Она то с лёгкостью заметила его двухметровую тушку в толпе. — Тини? Слава богу, ты объяснишь мне, что происходит? — Джей, послушай. Нет времени. Там собрание каста уже идёт, у локации дома Сингера. Может, ты успеешь, мне нужно помочь упаковать весь реквизит, — она выглядела запыхавшейся, то и дело подпрыгивая на носочках. Джаред кивнул, побежав, точнее, протискиваясь через людей к месту локаций. Пока он продирался к месту своего назначения, он осмотрел закадровую площадку, огороженную стульями. Несколько дорогущих камер валялись прямо на асфальте, с разбитыми объективами, неподалеку от сломанного прожектора. Площадка походила на поле для сражений: по воздуху летала пыль и тексты от сценария, на другой стороне, за трейлерами, Джей заметил белый верх, с погасшими сиренами скорой помощи. Споткнувшись и опрокинув пару стульев, Джей подошёл к толпе знакомых лиц, столпившихся в коридоре. Среди низких, по критериям Падалеки, голов, высилась фигура главного продюсера. Он стоял на стуле, с планшеткой в руках, хотя, лучше бы он держал в ней микрофон, ну или громкоговоритель. Выглядел он побито: со рваной рубашкой и фонарём под левым глазом. Бивший явно был правшей с тяжёлой рукой. Несмотря на стоящий гул, Джею всё же удалось различить несколько его слов. —…сериал будет временно закрыт на месяц, если не дольше! — Что…? — только и смог вымолвить Падалеки. Но его вопроса никто не услышал. Перед глазами Джея пронеслись все пять лет усердной работы, разноцветные бегемотики, а затем в ней наступил хаос. «Что?! Какого хрена?! Меня не было меньше десяти часов! Что за это время могло случиться, что они закрыли сериал?!», — у Джареда было слишком много вопросов, на которые ему так никто и не удосужился ответить, только сильнее вгоняя его в удручённость и панику. — Вы получите зарплату в течении недели, когда мы уложим появившиеся разногласия. Заберите все свои вещи и отправляйтесь по домам. Это была вся информация. Вы свободны! — после заключительных слов, продюсер спрыгнул со стула, из-за чего Джаред тут же потерял его в толпе. В полном отчаянии он сел на ближайший стул, закрыв глаза и пытаясь успокоиться. За один день он потерял работу, труды сериала и даже не знает, где его лучший друг. Мало того, никто не удосужился ему объяснить, словно он здесь пустое место, а не небоскрёб, на который сложно не обращать внимания. От его раздумий его выдернул Миша, положивший руку ему на плечо. Джаред вздрогнул, подняв на него взгляд. Толпа, которая ещё пару минут назад была здесь, разбежалась, оставив после себя тишину. — Господи, какого хрена происходит?! — Джей вскочил, — Объясняй сейчас же! Падалеки схватил Коллинза за грудки, шумно дыша и выглядя порядком раздосадованно и раздражённо. Но на его резкие действия Миша не предпринял ровным счётом ничего, оставшись устало смотреть на своего друга. С секунду смотря на него, Джей всё же разжал руки, выпрямившись и сжав зубы. В нём полыхала злоба, разочарование и страх. Полная палитра для того чтобы набить кому-то морду. Мимо пробежал парень с кактусом, скорее подходящим на пальму. За ним, попискивая, бежала девочка-стажерка, с развивающимся фатой свитком бумаг. Откуда-то сзади раздались лязг металла о металл, крики рабочей команды — собирают оборудование. Под ноги актерам покатились розовые шарики, трескаясь и рассыпаясь на миллионы осколков. Гул кондиционеров стих, свет приглушили. Все вокруг Джареда сливалось в сплошную какофонию звуков, что уже не различишь, кто там верещит и что там разбивается. В ушах что-то затрещало, волосы на руках встали дыбом. Ему кажется, его голову сейчас разорвет.