Любимец своих маньяков

Прошёл месяц. Многие способны сойти с ума за месяц ожидания, и это правда. Целый месяц. Хотя, если быть предельно честным — сорок шесть дней. Не мучительных, но невероятно долгих дней. Иногда, даже час ожидания длится неимоверно долго, настолько, что всё в теле начинает дёргаться, а где-то внутри саднить. Что и говорить о тысяче и восьми часах изнурительного ожидания неизвестности. Вся жизнь Джареда превратилась в пособие «Как не сойти с ума», и в порыве за ним что-то определённо шло не так. Джей старался, как мог, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, которые, словно тень, преследовали его, куда бы он ни пошёл и чем бы ни занялся. Всё, о чём он мог думать первые дни, так это то, что он оставил там Джейка одного. Пренебрёг планом Тиффани, а все его усилия на протяжении недель были насмарку. Но, даже не задумываясь, он согласился следовать не озвученному плану Джейка, всецело доверяя ему. Всё, чего он хочет сейчас — быть уверенным, что Джейку не стало хуже. Ни ему, ни Дину, ни всем остальным. И, ох как он старается не думать о них. Каждая секунда его жизни теперь принадлежала расписанию. Дабы не свихнуться, он разделил всё время в течении дня от события к событию. Подъём, пробежка, душ, завтрак, уборка одной из комнат его особняка, чтение книг, обед… И так, от минуты к минуте. Даже походы в ванную теперь были по-расписанию. Расчёты, повторные действия. Джаред делал всё, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. К тому же, за день он так выматывался, что отрубался уже к вечеру. И так по кругу. Не смотря на то, что теперь его жизнь более-мения походила на жизнь обыкновенного рабочего крупной компании, он стал похож на дёрганого холерика, каждые три минуты сверяясь с часами, которые теперь висели везде и повсюду, из-за чего его дом медленно превращался в обитель Безумного Шляпника. Ночи без сновидений, дни без фантазий. Всё, что у него есть — расписание. Оно стало его смыслом жизни, который её подчинил. Расписание уничтожило его, но держало все осколки и крупицы в той же позиции, в которой они были до этого, будто никаких трещин и сколов нет вовсе. Спасение и оружие в одном лице, от которого он стал зависим. И он не хочет знать, что будет дальше. Ему нельзя думать. Нельзя накручивать себя. Нельзя вспоминать. Он должен, просто обязан следовать расписанию, иначе всё пойдёт по наклонной. Он не имеет права сорваться, ведь он обещал Джейку и он сдержит своё проклятое слово. Как и обещание позаботиться себе и окончательно не свихнуться, не подохнуть от истощения. Пасмурное утро без намёка на снег началось с привычной ему ноты — с дрочки. Этот пункт плана он не пропускал с завидной частотой, словно вернулся в счастливые яркие подростковые годы, за которым все суки так скучают. Хотя, это наверное единственное время, когда он может дать волю мыслям. Тут, как и в других времяпрепровождениях, он может думать только в конкретном ключе. Никаких лиц или переходов на личности, когда как. Открыть порно, полистать журналы, купленные на заправке, или же наблюдать за собственным отражением в зеркале. Его возбуждение зависит от настроения, на что потянет. Как и сейчас, он, устроившись в обилии подушек, растирает смазку на головке, из-за которой розовая поверхность поблёскивает и становится куда чувствительней к любому дуновению. Это вовсе не та яростная дрочка, выглядящая так, будто ты вот-вот оторвёшь себе член, а вены на руках полопаются. Нет, всё куда эстетичней. Джей, раскинув длинные тощие ножки по складкам тёмных одеял и подушек, стал походить на распластавшегося водомера. Склонив голову в бок, он неспешно перебирает яички, наблюдая, как те перемещаются под кожей. Перекатываются в кожаном мешочке и сталкиваются друг с другом, из-за чего он периодически дёргается, а дыхание сбивается Плавно оттягивает их рукой к бедру, прижимая большим пальцем и параллельно отмечая, что ногти на длинных пальцах выглядят неплохо. Пластина аккуратно подрезана и покрыта безцветным лаком, ни единой заусеницы. Он долго ухаживал за своими руками, чтобы вернуть им этот вид, и самолюбие становится со-причиной приглушенного стона. Протяжного, совсем тихого, даже для здешней тишины. Отпустив яички, он провёл подушечкой пальца под ним, надавливая на чувствительный участок. И ведёт ей вверх, проводя между яичками. Ведёт по всей длине, пока не достигает пространства под головкой, где кожица неимоверно тонкая, от чего чувствительность выше. Он обводит кончиками пальцев головку, сжимая её под краями так, чтобы ненароком не задеть ногтями. Член дёргается от возбуждения и уздечка на долю секунды ощутимо натягивается. Это не мастурбация, а скорее исследовательский курс собственного тела с самоудовлетворением. Раньше он не задумывался над эрогенными зонами и вообще всём, что с этим связанно, настолько глубоко. Прочитав несколько десятков книг по анатомии, массажу, справочников для врачей и похожей тематики, он понял, что весь сексуальный процесс может быть искусством. Потому, главным подопытным стал он сам. Время от времени он ощущает себя ребёнком, в том самом возрасте, когда хочется знать всё о своём теле и различии мальчиков и девочек. И он с удовольствием поддался этому желанию, посвятив дни изучению тела. Прикасаясь к себе в различных местах, исследуя и делая выводы. Довольно нестандарно, не так ли? На самом деле, всё не совсем так. Это, всё же, способ самоудовлетворения, а не практическое занятие, им оно является лишь отчасти. Сейчас он не может контролировать себя полностью, он уверен, что не контролирует тело полностью. Прошло всего десять минут, а он уже остро чувствует возбуждение. Не торопится заканчивать. Обхватив член ладонью, Джей неспешно повёл рукой вверх, к головке. Прокрутив запястьем так, что головка протёрлась по ладони круговым движением, он намеренно напряг мышцы бёдер, дабы не дёрнуть ими вверх и не сбиться с темпа. Ему важен его собственный темп, и каждый раз он отличается, опять же, зависит от того, на что он настроен. Верно ускоряя темп, Джей не сводит взгляда со склоняющейся в такт головки. Ему всё больше хочется откинуться назад и сорваться на скорость, но он понимает, что так он вряд-ли кончит, а если и выйдет, это минутное удовольствие не пойдёт ни во что, по сравнению с тем, чего он может достигнуть. В одной из книг это чувство назвали эйфорией. Упрямо держа глаза на дном уровне, он следит за тем, чтобы движения не поменяли угол и член не отклонился. Он хочет, чтобы головка оставалась на месте, в то время, как по остальной длине рука не прекращает имитировать толчки. Сосредоточенность позволяет ощутить нажим каждого пальца, твёрдость каждой косточки. Всосав губу изнутри, Джей отнял руку и член качнулся вперёд, а затем назад. Поднеся пальцы к лицу, он провёл подушечками по языку, собирая какое-то количество слюны. В эти моменты уединения от остального одиночества, в голову не могут не забраться воспоминания. Нет, не счастливые моменты прошлого, а то конкретное одно воспоминание — сон. Тот самый, в котором они были вместе. В котором им было настолько хорошо, что он не смог понять, что это не на яву. Напряженно выдохнув, он качнул головой и всосал пальцы глубже в рот. Поглаживая нижние дёсны и проводя языком к костяшкам, Джей подтянул мышцы внизу живота, заставляя член покачнуться снова. Вперёд и назад, ощущая всю прохладу комнаты через остывший слой смазки на головке. Вытащив пальцы, он дважды широко провёл языком по ладони, быстро возвращая её на место и растирая по всей длине слюну. Разумеется, он не ходил за смазкой исключительно для этих занятий. Зачем, если всегда можно воспользоваться старой-доброй слюной? У него этого добра в изобилии, хватит на обе руки, член и яйца. Не спеша возвращаться к предыдущему темпу, он дотошно размазывает слюну от основания до дырочки на головке, двигая плотно сжатым кулаком в хаотичном направлении. От трения кровь прилила и кожа порозовела сильнее, чем прежде. Теперь создавалось впечатление, что на нём эрекционное кольцо. Проведя языком и по второй ладони, он опустил её к яичкам, беря их разом. Джей стал тереть их друг о друга в такт возобновившимся движениям первой руки, на этот раз быстрее и с большим усердием. Сильнее сжимая руку, он медленно моргнул, рвано выдыхая и, тем самым, давая самому себе сигнал, что можно не сдерживаться. Того, что он делает, недостаточно для полноценных стонов, но его всё-равно пробивает на шумные выдохи и скулящие постанывания. Наклонившись вперёд, Джей вытянул губки, пуская с них капельку слюны. За последнее время та стала куда будете вязкой и сейчас она струйкой повисла на губах, покачиваясь и не обрываясь. Растягиваясь и истончаясь, она опустилась к головке. Сжав кольцо пальцев прямо под ней, он приподнял голову, чтобы растянуть слюнку ещё больше. Первая капелька, вторая. Прозрачная тёплая жидкость медленно обволакивает розовую кожицу, заполняя собой дырочку по центру. Почему-то ему вспомнились Пасхальные куличи в глазури, так неравномерно застывшей. Возможно, на следующую Пасху он покрасит яички и посыпет головку радужной присыпкой. Это будет весенняя сладость. Сплюнув оставшуюся слюну, Джей быстро растёр её по всей длине, откидываясь обратно в подушки. Раньше он задумывался о том, как бы чувствовалась чужая рука на его ногах. В самом верху, на изгибе бедра, где чувствительное сухожилие. На лобке, у яичек, под головкой. И, наконец, на ней самой. Большая крепкая рука на горячей головке, которая сама сочится смазкой и полностью открыта. Джей хочет видеть знакомые контуры вен, оплетающих загорелые руки, короткие русые волосы. Он хочет видеть изучающий взгляд зелёных глаз, его глаз. Он хочет видеть Его. Да, он хочет его руки на себе. Хочет, чтобы он трогал его повсюду, от макушки, до пальцев ног. Хочет знать, какого это, когда он сжимает тёплой ладонью яички и член одним обхватом, прямо как сейчас. Джея будет так же выгибать или пробьет на несдержанный стон? Будет ли он также мять его в руке, время от времени раскрывая пальцы веером? Или захочет, чтобы Джей с этими пальцами работал ртом? Второй рукой он провёл вверх по впалому животу, натянутой коже рёбер, груди. Обведя кончиком пальца сосок, он быстро дёрнул рукой вверх, облизывая пальцы, и легко зажал вставший сосок между пальцев. Стон неожиданно подскочил в тональности, а тело дёрнулось в блаженной судороге. Разжав пальцы, он опустил голову, сведя бровки и вопросительно выдыхая. Он читал, что у мужчин соски более чувствительные, но был уверен, что это, всё же, всего лишь индивидуально каждого. И видимо, он попадает под категорию тех, у кого соски являются эрогенной зоной. Медленно отведя голову обратно, он, протяжно застонав, быстро задвигал рукой, держа в ладони сразу и яички, и член. Вторую руку он, всё же, донёс до рта, проскальзывая двумя пальцами во внутрь. По нижней губе, дёснам, на язык и на нижнее нёбо. Дужка зубов ощутимо давит на пальцы с двух сторон, поэтому он разводит их шире и ведёт глубже. Глубоко, до самой глотки. Рвано постанывая, Джей зажмурился и провёл пальцами глубже, к основанию язычка. Уже чувствуя переднюю стеночку горла, он понял — у него нет рвотного рефлекса. Он сейчас запихает пальцы себе в глотку и ему всё ещё это нравится. Джей снова дёргнулся, поджимая пальцы ног и напрягая мышцы бёдер, почти чувствуя подступающую от напряжения судорогу. Сместив руку в удобное положение, он стал надрачивать себе под головкой, гоняя к ней кровь и задевая краешки. Плашмя надавливая пальцами себе на всю длину языка, Джей резко дёрнулся вверх, сжимая коленки и запрокидывая голову назад, кончил с протяжным стоном. Тяжело дыша, Джей вытащил со рта пальцы, растянув от губ ниточку слюны. Откинув голову на подушку он принял более комфортную позу, смотря в потолок. Мысли словно вышибло из его головы и её наполняло лишь умиротворение, контактирующее с наслаждением. Он лежит несколько минут, наслаждаясь усталостью в теле и слегла дрожа всем своим естеством. Руки и, тем более, ноги, ощущаются ватными и двигаться совсем не хочется. Однако, позавчера он потратил целый час на создание сегодняшнего расписания и времени, чтобы расслабляться, у него немного. Несмотря на свой занятой день, Джей не вернулся на работу и даже не взял подработку, да и вообще, редко выходил в свет. Хотя, что там сегодня у него? Джей открывает ежедневник, который начал вести, восьмой раз просматривая сегодняшний список. Пробежка, бассейн, душ, завтрак, затем запись у парикмахера. Давно пора привести свои волосы в надлежащий им вид. Освежить, так сказать. А после обеда, ближе к вечеру, он договорился прогуляться по парку с Коллинзом. Джей подрывается почти сразу, мельком глянув на прикроватные часы, будто ожидая, когда одна из длинных стрелок сдвинется с места. Ванная. Джей неотрывно смотрит на наручные часы, которые успел надеть, с щёткой во рту, тщательно вычищая передние и задние зубы. Две… три… Джей полощет рот, вытирая лицо полотенцем, и пару секунд рассматривает себя в зеркале, на поверхности которого остались капли воды. На самом деле, выглядит он намного лучше чем месяц назад. Режим сна, пробежки и питание сделали своё дело. Волосы, хоть и сухие, вернулись в привычный объём. Джей берёт расчёску, тщательно расчёсывая блестящие локоны. Кожа тоже выглядит здоровой, пусть и осталась светлой, на скулы и ушки вернулся лёгкий румянец, губы больше не кровоточили и не трескались, а мешки под глазами стали заметно меньше. Пусть Джей и не вернул ту массу, что у него была до этого, из-за чего кости продолжали торчать со всех доступных мест, а сухожилия прорисовывались под кожей при мимолётном движении, тело его пришло в стабильность. Ему и правда стало лучше… Поджав губы, Джей вылетел из ванной, открыв шкаф и натягивая на себя спортивные штаны, хотя похожи они были больше на лосины, так они обтягивали зад, вернее, то, что от него осталось. Так как стоит зима, поверх них пришлось натянуть терма-бельё из флиса. Не думать. Не вспоминать. Джей даже пытается не злиться на себя, чтобы не зацикливаться на мыслях и ему в этом помогает будильник. Тот громко оповестил о том, что пора выходить из дома. Воздух колко обжигает лёгкие. Пока он собирался, начался снег. Не такой сильный, чтобы вернуться домой, и Джей этому рад. Включив музыку и натянув на голову шапку, он полностью абстрагировался от всего, что ему досаждает. Снег негромко скрипел под ногами, а снежинки падают на щёки и лоб, сразу растворяясь при соприкосновении с кожей. Однако, не пробежав и десяти минут по алее с белыми кронами, ему пришлось остановиться. Дэннил одета в тёмно-серое пальто. Голову её ничто не прикрывает и длинные рыжие волосы лежат на плечах. В прядках путаются снежинки, а голову припорошило снегом, из-за чего на светлом фоне волосы кажутся ещё ярче. Щёки раскраснелись на морозе, но Дэн выглядит устало. Она слегка растерянно посмотрела на Джея, стоя посреди аллеи. — Прости, я была в салоне красоты неподалёку, не планировала заходить к тебе, — она слегка отводит взгляд в сторону, будто его вид причиняет ей физическую боль. Будто не только он пытается обо всём забыть. Пару раз моргнув, она натягивает улыбку, а в её голосе появляется озорство. — Бегаешь? Выглядишь неплохо, — она оценивающе осмотрела его, поправляя волосы рукой. Но Джей не отвечает ей. Он в полнейшем ступоре взирает на неё, не зная, что делать. Словно земля снова уходит из-под ног. А ведь он только-только оторвался от мыслей и отвернулся от всего, что могло бы ему напомнить о Дженсене, а его бывшая стоит прямо перед ним. Он старается глубоко дышать и успокоится. Не думать. Не чувствовать. Не сейчас, когда всё расписано и расчерчено по часам. А теперь, весь план рушится. Он не закончит пробежку, не успеет зайти на почту, не прийдёт вовремя… И всё одно за другим сыпется, как домино. И что дальше? Что ему теперь делать? Джей внезапно ощутил накатившую панику, жаром распространившуюся по телу. Поговорить с ней. Открыть рот и сказать что-нибудь. Такое чувство, будто за этот месяц он разучился жить самостоятельно, лишь следуя своему расписанию, стараясь отвлечься от долгого ожидания. Натянув и на себя неловкую улыбку, теребя провод от наушников в руках, он попытался исправить ситуацию: — Ам… привет? Хочешь выпить кофе? — его голос звучал очень неуверенно, в частности потому, что в последнюю их встречу она чуть не убила его ударом кандилябра, а затем угрожала ножом, со зловещей улыбочкой. Боже, насколько же давно это было. С того момента Джей уже стал привыкать к тому, что все его знакомые оказываются маньяками с поехавшей крышей. Так что, топор в её сумочке вряд ли остановит его выпить чашечку кофе. Девушка пожимает плечами, оглядываясь. Джей чувствует напряжение между ними. Хотя, возможно, это потому, что он давно ни с кем не говорил и, чтобы расслабится, ему понадобится время. Время. Он дёргано смотрит на часы, сразу успокаиваясь. Стрижка запланирована только на два тридцать, у него ещё есть время. — Да, давай, — наконец соглашается Дэннил, явно колеблясь перед этим. Собственно, ей не о чем с ним говорить. Прошло много времени и, она надеется, уже всё успело забыться. Ей совершенно не хочется возвращаться в ту яму отчаяния и безысходности. Горьковатый запах кофе заставляет почувствовать голод. В частности потому, что время для кофе он выделил себе только в десять пятнадцать, во время завтрака. А встреча с Дэн сместила всё его расписание. Лицо и шею обдаёт тёплом и он проходит вглубь кафе, садясь за угловой стол рядом с окном. Снег повалил пуще прежнего и всё за стеклом теперь покрылось им. Играет тихий джаз со звоном колокольчиков, что придаёт заведению атмосферу зимних святок. В прочем, как и остролист, развешенный на окнах. — Здесь хорошо, — Дэннил сняла пальто, вешая его на тремпель и забрав куртку из протянутой руки Джея. Она втянула носом воздух. Джаред тоже принюхался. К запаху кофе приютились корица и имбирное печенья, выпечка и ваниль. Ощущение, будто стоишь в кухне в Сочельник, пока мама достаёт из духовки порцию печенья. Это чувство укололо где-то внутри, но Джей не обратил на это внимания, стараясь не думать, как бы мог хорошо провести Рождество в этом году. Отпраздновать его с друзьями, сжечь печенье в духовке, съездить к родителям, а потом Дженсен, как обычно потащил бы его за семейный стол, рассказывая как его мама отпадно варит рождественский глинтвейн. Судорожно выдохнув, Джей пропустил слова Дэн мимо ушей, взяв в руки меню. Она сделала то же самое и на несколько минут повисло молчание, пока не подошла официантка в красном переднике. — Уже определились? — она добродушно улыбнулась им, взяв в руки блокнот с ручкой. Джей уже было открыл рот, чтобы сделать заказ, но Дэн открыла его раньше. — Мне, пожалуйста, карамельный латте на кокосовом молоке, оплата картой, — она миловидно улыбнулась, отложив меню и сразу отвернувшись. Девушка кивнула, заправив прядку тёмных длинных волос за ухо, переведя взгляд голубых глаз на Джея: — А вам? Она улыбается так искренне, переступая с носка на пятку и обратно, что губы Джея сами собой расползлись в искренней улыбке, отчего создалось впечатление, что его лицо осветило солнышко в погожий день. На щеках всё ещё лежал нежный румянец, а сам он вёл себя слегка неловко, будто смущаясь и не зная, куда себя деть. Девушка улыбнулась шире. Джей и правда не знал, как себя вести, ведь, он даже не определился с заказом, да и давно не был в подобных местах и потому ляпнул первое, что пришло в голову: — Кофе. Чёрный, — и, чтобы как-то смягчиться, добавил, — пожалуйста. — Добавить корицу или сироп? — Ам… нет, спасибо, не нужно. — Может, свежеиспечённое печенье? Прошу вас, оно вам понравится, хорошее настроение на весь день обеспеченно, — девушка слегка кокетливо поправила блузку, расстегнув верхнюю пуговку. Джей непроизвольно зацепился за это, как бы невольное действо взглядом, замявшись. — Ну… если вы рекомендуете, — он сконфуженно опустил взгляд. — И так, карамельный латте на миндальном молоке для Мисс, чёрный кофе и порция ароматного шоколадного печенья для…— она приподняла бровки, слегка склонив голову. — Джаред, — почти рефлекторно ответил девушке, под внимательным взглядом Дэннил. — Вернусь через десять минут, — девушка с удовлетворённой улыбкой отошла от их столика. Дэн не стала ходить вокруг да около и пошла напрямик: — Какого чёрта ты флиртуешь с официанткой? К тому же, улыбаешься так… солнечно, — она прищурилась, видимо, застав Джея врасплох. — Я? Нет, ты не так поняла, я просто был вежлив. Она… я…— Джаред покраснел, почувствовав стыд, словно только что не с девушкой поговорил, а переспал с толпой стриптизёрш в отсутствии Джейка. Он попытался ещё раз себя оправдать, хотя, скорее перед собой, а не перед Дэн, — я не флиртовал. Она сама была доброжелательной со мной. — А имя ты зачем ей назвал? — Так оно… просто, само, — Джей поджал губки, выглядя поистине пристыжено и оттого умилительно, отчего девушка смягчилась. — Боже, всё равно не моё дело, — она достала зеркальце, осмотрев себя в нём и поправив контур помады в тон её губам и, как бы невзначай, спросила: — а как… Дженсен? Она сжала колени вместе, не поднимая взгляд на своего собеседника и уже жалея, что спросила об этом. — Он…— Джей хотел перевести тему, но, всё же, ответил, — с ним всё хорошо. Правда, я давно у него не был, но он вроде как идёт на поправку. — Ты так говоришь, как будто пытаешься меня успокоить, — она убирает зеркальце, выдыхая, но не продолжая тему. Они молчат некоторое время, а затем эстафету неловких вопросов перехватывает Джей. — А ты как? Повисает молчание, но, спустя время Дэн отвечает ему: — Нормально. Недавно давала интервью для статьи, — она отвечает как-то сжёвано, но Джей не переспрашивает, просто кивая, — а Женевьев? Давно вы говорили? Джей берёт в руку салфетку, чтобы как-то их, тоже отвечая не особо многословно: — Давно. Это тот случай, когда из-за одного человека затем разваливается вся компания, насколько бы дружна она ни была. И когда их дорожки идут по разные стороны, больше не о чем говорить, и остаётся лишь вспоминать, как хорошо им было когда-то. Со временем они перестанут даже здороваться на улице, пока полностью не забудут друг друга. Это было так печально и разочаровывающе, внутри что-то сжимается, а в горле встал тугой ком. — Но я сегодня должен встретиться с Мишей, тоже давно не виделись, — Джей попытался как-то разрядить обстановку. — Виделась с ним в прошлом месяце, на Рождество. Как ты кстати отметил? Ты не звонил. — Как и ты. Разговор явно не клеится и их спасает кофе, принесённый брюнеткой. — А вот и ваши напитки, — она ставит перед ними по чашке и печенье в блюдце, которое источает сладкий аромат. — Спасибо, — Джей снова приветливо улыбается ей. Девушка, подмигнув ему, уходит обратно за стойку. Джей сразу берёд печенье, кладя в рот. Тесто ещё мягкое и оно прямо-таки тает во рту, отчего скапливается слюна. Он думает, что обязательно научится печь его для Джейка и остальных. Он будет класть в него орехи, не только шоколад, и поливать их глазурью. А, возможно, со временем, научится готовить и пряничных человечков. Витая в своих мыслях, Джей смотрит в окно, наблюдая за танцующими снежинками, что отблёскивают на свету. Пар от кофе поднимается перед глазами и он не сразу понимает, что думает о том, о чём ему неположенной сейчас думать. Вздрогнув, Джей опускает взгляд на опустевшую вазочку с печеньем, взяв в руку чашку с кофе. Такая уютная атмосфера действует на него слишком расслабляюще. Он делает большой глоток кофе, обжигая язык и переводит взгляд на часы. Через десять минут ему нужно выйти из кафе, за пятнадцать он дойдёт до дома, ещё за пять он сможет переодеться в более повседневную одежду и вызывать такси. И тогда у него ещё останется минут двадцать до его записи в парикмахерской. Нет, ещё слишком рано. Можно ещё посидеть. Он откидывается на подушку, беря чашку в руки и прикрывая глаза, отвлёкшись на негромкую музыку. Но Дэн снова нарушила эту приятную тишину спустя некоторое время. — Слушай, я собрала все вещи Дженсена, не хочешь забрать? Они сейчас все в неиспользуемой спальне пылятся, и мне некуда их девать, так как мы расстались и я не хочу вспоминать… об этом, — на последнем слове она судорожно втянула носом воздух. — Да, конечно, вышли мне их доставкой, я найду им место. Ему нужно было отказаться, но Джей не смог. Просто не смог. Чтобы не упрекать себя, он перевёл тему: — Переезжаешь? — Нет, просто хочу освежить вид квартиры. Обновлю мебель и поменяю интерьер, — она немного помолчала, — знаю, неправильно что-то менять в его квартире, но я сейчас очень не хочу искать другую и заниматься этим. Я устала, Джаред. Когда Дженсен выйдет, я перееду от него к родителям на некоторое время или, может, поживу у Жен. Он кивнул, но ему довольно сильно хотелось посоветовать ей съехать побыстрее, а не выдворять остатки жизни Дженсена в порыве вынести сор из избы. Не найдя, что ответить, Джей снова отпил из чашки. По сути, ему не о чем с ней говорить. Они расстались на нерадостной ноте почти со всеми и его отношение к ним не изменилось. Но сейчас, когда всё, вроде как, шло по плану, он не хотел разжигать ссору и думать слишком много. Ему полезно поговорить с кем-то и он это осознаёт, но сейчас, он хочет вернуться к себе домой и засесть за какую-то новую книгу, что стало лучшим способом ждать и не накручивать себя. Допив остатки остывшего кофе, Джей поднимается с места. — Мне пора, записался сегодня на стрижку, — он стал одеваться, даже не смотря в её сторону. Пусть у него ещё и было время, ему не о чем говорить с Дэн и очень не хотечется погружаться в свои мысли и воспоминания, обсуждая расставание с Женевьев, состояние Дженсена, и вообще, вряд ли он может теперь назвать их хорошими друзьями. Так что, он решил уйти от разговора с ней самым прямым путём. Дэннил с некой усталостью во взгляде проследила за ним. — Передай от меня Мише привет, — она отпила из своей чашки, — я ещё посижу. На её слова Джей кивнул, застегнув молнию. Положив купюру на стол и не дожидаясь официантки со счётом, он уже было хотел выйти из кафе, как Дэн окликнула его: — Джей, — она подняла на него голову и пару секунд рассматривала, будто мысленно прощаясь с ним, с его образом. Словно обрубая в памяти ещё одну нить, связывающую её с прошлым, — береги себя. Фраза отдалённо напоминает ему обещание, которое он дал Джейку. Кивнув, что услышал, он вышел из кафе со звоном колокольчика, ничего не отвечая девушке. Его и так небыло бы слышно за вихрем ветра, что принёс ком снега сквозь дверную щель, прежде, чем она захлопнулась.