Жизнь и честь

Джейме проснулся совершенно разбитым и окоченевшим. В спину ему упирался острый камень, лицо обледенело. Услышав, что кто-то поет, он подумал, что это, должно быть, продолжение его сна, но потом вспомнил Манса. Голос Манса не был чем-то исключительным, но его пение приятно было слушать. Джейме кое-как сел, поморщившись от боли в затекших мышцах. Вчерашний день дался ему нелегко, он отвык целый день проводить в седле. Два года он только слонялся по Красному Замку, а путешествие на Стену было слишком неспешным и расслабленным, чтобы ощутить разницу. Вдобавок Манс то и дело заставлял его слезать с лошади, чтобы показать ему скрытые тропы, съедобные растения, места, где можно было укрыться, отдохнуть или, наоборот, наткнуться на одичалых. И он постоянно мерз. Холод все портил. Манс сидел снаружи у входа пещеры. На нем не было ни плаща Джейме, ни его собственного, если он и чувствовал холод, то не показывал этого. У него, должно быть, лед в жилах вместо крови. Не находя в себе сил встать, Джейме откинул голову на стену и стал слушать. Песня была ему не знакома, что-то про Старков и зимние розы и похищенных девиц. — Это песня о Рейгаре? — спросил Джейме. Некоторые детали истории не совпадали, но Стена была так далеко, что это было не удивительно. Интересно, что стало с девушкой. Когда он уезжал из Королевской Гавани, Лианна еще была с сиром Эртуром и остальными. Но я ведь знаю, каким будет конец этой истории. Эртур не сдастся. Никто из них не сдастся. Они все погибнут, выполняя приказ Рейгара. Вопрос лишь в том, что будет с девушкой. Манс обернулся и увидев, что Джейме проснулся, прервал песню. Он поднялся на ноги и зашел внутрь. — Понятно, почему ты подумал про принца. Я слышал, он даже преподнес девчонке зимние розы. Но это совсем другая история. Баэль-Бард сочинил ее лет двести-триста назад. — Не имею даже смутного представления, кто это. — Баэль был королем вольного народа. Его песни поют за стеной. Это уже было интересно. — У одичалых есть короли? Манс поднял свой плащ и начал одеваться. — Не такие короли, как ты себе представляешь. Это не титул, который передается по наследству. А чаще всего никакого короля вообще нет. Те, кто приходят к власти, добиваются ее мечом и уговорами. И они не заставляют других себе кланяться, иначе за ними никто бы не пошел. Обычно короли возникают, чтобы собрать армию для похода на Стену, хотя ни один этих походов так не закончился успешно. Что бы ни гнало их на юг — Баэль, насколько я помню, просто не любил Старков — никто не думал, что будет после, и каждый раз северяне останавливали их. Было бы интересно сразиться с армией одичалых, а если бы Джейме убил еще одного короля, это могло бы даже Старка позабавить. — А когда это случалось в последний раз? — Чуть более полувека назад. Реймунд Рыжебородый увидел, что Дозор пришел в упадок, и решил этим воспользоваться. Старки и Амберы разбили их наголову, у Рыжебородого не было шансов. — А где был Дозор? — если Джейме не позволят сражаться, что ему за прок от вторжения одичалых. — Лорд-командующий не знал, что армия Рыжебородого смогла перебраться через Стену. — Это что, шутка? — Черные братья подоспели только, когда битва окончилась. Лорд Старк велел им позаботиться о мертвых. — Пропустить битву и собраться на трупы — чего еще ждать от ворон. — В точности мои мысли. — Манс поднял с земли плащ Джейме и вручил ему. — Не так уж и холодно было без него, верно? — Если только самую малость, — солгал Джейме. Он натянул на себя плащ, как одеяло, и на мгновение расслабился под теплой шерстью. Его мысли переключились с королей на насущные заботы. — Ты по-прежнему намереваешься это сделать? Ну, то есть, поговорить с одичалыми. — Не надо так переживать, это совсем не страшно. По крайней мере, когда речь об Орле. Вот Варамир — другое дело. — Тогда зачем…. — Выбрось пока из головы. Он ничего нам не сделает, если мы будет вести себя разумно, и до него еще далеко. Хватит уже валяться, я и так дал тебе отоспаться. Если мы еще задержимся тут, потеряем все утро. Манс направился к лошадям. Джейме кое-как поднялся на ноги, мысленно проклиная всех и вся. Он, конечно, лучше бы остался в теплой пещере до полудня, но предпочел об этом промолчать. Манс, по-видимому, счел, что вопросы Джейме после пробуждения были вызваны его интересом к королям одичалых, поэтому болтал про них до тех пор, пока местность не сменилась со скал на редкий сосновый лес. Тут он уже признал, что следует быть внимательнее. — Здесь вполне можно наткнуться на засаду. Если кто-то на тебя нападет, сразу убивай. Но если попадется лагерь, попытайся сначала выяснить, чем они заняты. Могут быть как разбойники, так и охотники или разведчики или торговцы. — Звучит непрактично. — Ты же понимаешь, что иначе рискуешь убить невинных людей? Я бы предпочел не рисковать своей жизнью из-за этого. Но вслух он этого не сказал. Не стоило злить Манса, да и не по-рыцарски это было бы. Через несколько часов езды Манс замедлил ход. В этих местах уже были хорошо заметные тропы, которыми явно пользовались не один год. Не узкие звериные тропинки, а настоящие дороги: они были настолько широкими, что Джейме и Манс вполне могли ехать плечом к плечу. — А эти дороги есть на картах? — спросил Джейме. — Есть старые карты в Черном Замке, хотя от них мало проку. Лес быстро зарастает, и тропы меняются быстрее, чем ты думаешь. Одни племена зимуют здесь, другие — там, одни дороги зарастают летом, другие — зимой. — А как же тогда понять, что где находится? — Смотреть и запоминать, — ответил Манс, как будто от этого была какая-то польза. Вскоре после этого разговора над головой Джейме просвистела стрела, которая воткнулась в дерево слишком близко от его уха. Рука Джейме метнулась к мечу, но Манс перехватил его запястье. — Это предупредительный выстрел. Не обнажай оружие. Кто-то выйдет для разговора. Джейме не пошевелился, повинуясь приказу, но он все же беспокоился, что Манс мог неверно просчитать ситуацию, и это может стоить им жизни. — Меня этим не проймешь, — заявил Манс громко. — Выходи, мальчишку только пугаешь. Словно из ниоткуда появилась воинственного вида девчонка лет четырнадцати на вид, вся в веснушках, с копной спутанных каштановых волос и широко расставленными зубами. В руке она держала лук, на поясе висел рог. На ней были меховые штаны и обтрепанный овчинный плащ, и, в отличие от Манса, она выглядела именно так, как Джейме представлял себе одичалых. Он готов был поклясться, что она в жизни ни разу не расчесывала волосы. Но при этом она была невысокой, тощей и выглядела совершенно обычной. Он убрал руку с меча. Наверное, опасности в самом деле не было. — Что это ты тут вынюхиваешь, а, Манс? — у нее был сильно выраженный северный акцент. Манс слез с лошади и знаком велел Джейме делать то же. Когда они оказались на одном уровне, стало понятно, что девчонка чуть ли не в два раза ниже каждого из них. — Я собирался поговорить с твоим отцом, — ответил Манс. — Отведешь нас к нему? — Ну, может он и не прочь поговорить. — Она наконец обратила внимание на Джейме. — А это еще кто такой? Он смазливее, чем я. Манс вмешался прежде, чем Джейме смог придумать подходящий ответ. — Джейме, это Ева, дочь вождя Орла. Охотника и следопыта лучше нее ты нескоро встретишь, так что обращайся к ней, как… ну хоть как к рыцарю. — Уверен, что это неподходящее сравнение. Она еще наполовину ребенок, вдобавок, у нее есть грудь. Хотя по виду так и не скажешь. Ева прищурилась и посмотрела на Джейме так, словно разглядывала пойманную дичь. — И говорит странно. — Я говорю странно? — возмутился Джейме. — Ева, эту ворону зовут Цареубийцей. Он перерезал горло королю поклонщиков, за это его прислали сюда. Она отклонилась назад, как будто желая рассмотреть его с другого угла. — Что, правда? Прямо королю? Может, она и ничего. — Он был жесток и заслуживал смерти, так что, да, я убил его. Неважно, королем он был или нет. Она снова оглядела его с ног до головы. — Если Мансу ты нравишься, и остальное тоже правда, может, ты еще и не так плох. Для золотой вороны, который говорит так, словно ему что-то в зад вставили. Она зашагала, и Манс с Джейме пошли следом, ведя лошадей в поводу. — Отец думал, что вороны могут к нам заявиться. — Вы зашли слишком далеко на юг, и видно, что вы собираетесь здесь задержаться. — Мы пришли сюда поохотиться, думали остаться ненадолго и поторговать. Всего несколько недель. Плакальщик сцепился с другим кланом, и мы решили убраться подальше. Добычи здесь много, проще переждать. Думали, никто не будет переживать из-за этого. — Ну Маллистеру только дай повод попереживать. — Он еще не засох там у себя в башне? — Он знает, что ему на смену вполне может прийти Куорен, так что он не умрет, пока не подвернется кто-нибудь с кровью поблагороднее. Может, теперь, когда у нас есть Цареубийца, он и не будет так упрямо цепляться за жизнь. Джейме перекосило. Я бы бросился в Теснину, если бы кто-то попробовал меня поставить на место Маллистера. Ева бросила на него недоверчивый взгляд. — Что в нем такого особенного? На него приятно посмотреть, но пройдет пара лет, и если он не помрет, то останется без зубов, отморозит уши и будет обычной вороной, как все. Картина была настолько пугающей, что Джейме не нашел слов. — На протяжении веков все его предки были лорды и леди, он хороших кровей. — Ты говоришь про меня, как будто я ценная лошадь, — снова возмутился Джейме. — Но это все равно глупо, — заявила Ева, — Когда ты в последний раз приводил Куорена, он выглядел покрепче. — Я сражался с Куореном и победил его, — запротестовал Джейме. Ева посмотрела на него снизу вверх. — Правда? — Куорен старался затянуть поединок, чтобы я смог увидеть и понять твои слабые места, — сказал Манс, — если бы он так не осторожничал, тебе бы было сложнее справиться с ним. — Но ты все равно побил его, это уже что-то. Впрочем, готова поклясться, что Манса ты не побил. — Он обхитрил меня, — пробурчал Джейме. Это ее рассмешило. — Все вороны врут, в этом-то их суть. Ты тоже лучше скорее учись хитрить, желторотик, а то долго не протянешь. К радости Джейме, они вышли к лагерю до того, как этот разговор мог продолжиться. Вот они еще были окружены деревьями, а в следующей миг Ева уже шагнула на огромную поляну, заполненную людьми. Их было около полусотни здесь. Поляна выглядела обжитой — стояли палатки, висела одежда, дымились очаги, сушились растянутые шкуры. Чуть поодаль несколько женщин разделывали мясо на широком плоском камне. Вокруг бегали маленькие дети и собаки, подростки на краю поляны стреляли из луков по самодельной мишени. Лагерь был похож на крохотный городок, затерянный среди лесов на краю земли. — Па, — воскликнула Ева, — Я принесла ворон к ужину! Джейме сбился с шага, и Ева ухмыльнулась, глядя на него — Боишься нас, вороненок? — Твое лицо точно кого угодно напугает. -Правда? -переспросила она довольно, — Я тренировалась, чтобы скалиться пострашнее. Боги. К ним вышел человек. Орл, должно быть. Он был низкого роста, но крепко скроен. Борода у него была вполне подходящая для одичалого. — Ворон я вижу, — сказал он дочери, — а ты что здесь до сих пор делаешь? Манс дорогу и сам знает. Год просилась, а теперь ждешь, что деревья сами за тебя посторожат? Отведи лошадей к Беку и возвращайся на свое место. Ева покраснела и пробормотала извинения. Когда она схватилась за поводья его лошади, Джейме ухмыльнулся, после того, как она обозвала его желторотиком и вороненком, ему совсем не хотелось быть с ней вежливым. Она ударила Джейме по руке, и он инстинктивно дернулся, хотя почти ничего не почувствовал через кольчугу. — Ева! — прикрикнул ее отец. — Да он меня за задницу схватил. — она мило улыбнулась и ускользнула с лошадьми. — Ты все… — но она уже ушла, так что Джейме повернулся к Орлу. — Я пальцем ее не тронул! Орл умудрился посмотреть на Джейме сверху вниз, хотя был на голову ниже. — Ты что, хотел назвать мою дочь врушкой? — Но это правда! Зачем бы я стал ее хватать? Там и хватать не за что! — Считаешь ее уродиной, да? Ты-то сам похож на лорда, небось считаешь, что моя девочка недостаточно хороша для тебя? — Я муж Ночного Дозора, — попытался Джейме, — Я принес обеты! Орл плюнул под ноги Джейме, но рот его кривился, несмотря на грозные слова, и Джейме наконец осознал, что Орл говорит не всерьез. — Да чтоб меня в зад поимели, в жизни ничего такого зеленого не видел, — сказал Орл, повернувшись к Мансу, — откуда вообще берутся такие дети? Джейме заскрежетал зубами. — Из замка на скале у моря, — ответил Манс, — где золотые рудники не оскудевают уже много веков. У него даже меч золотой. Джейме, покажи ему. Понимая, что выбирать ему не приходится, Джейме вынул из ножен свой меч с золотой головой льва на рукояти, в глазах у льва горели рубины. Клинок, конечно, был всего лишь позолочен, но позолота еще не успела облезть. — Да чтоб меня, — присвистнул Орл. — А ты им хоть раз воспользовался? — Да. — Джейме повернул клинок так, чтобы на нем заиграл свет, и вспомнил алые разводы на золоте. Плавным движением он опять убрал меч в ножны. — Чтобы убить короля. — Того самого, про которого вы поклонщики вечно болтаете? — Орм был впечатлен не меньше, чем его дочь до него. Джейме кивнул. — Хар! Значит, ты все-таки замарал его кровью. Ну это уже что-то. Хотя по виду ты все равно летнее дитя. — Орл перевел взгляд на Манса. — Думаю, ты здесь, чтобы сказать, что мы беспокоим Дозор. Манс подтвердил. — Поговорим позже, когда все соберутся за едой, — сказал Орл. — Присматривай за своим юнцом, чтобы он ни к кому не лез. Мне нужно встретиться с разведчиками, которые вернулись с Севера, а Арна пока смотрит, что у нас есть на обмен. — Я захватил из замка кое-что. Нам нужны припасы, наша разведка чуток подзатянется. — Ты же не знал заранее, что мы задержимся, — запротестовал Джейме. Манс закатил глаза. — Я же говорил тебе, что это не в первый раз. Предпочитаю быть готовым ко всему. — А Маллистер знает, что…. — О да, мы с ним на эту тему не раз уже говорили, — Манс посмотрел на Орла, губы его тронула улыбка. — Я прихватил мех твоего любимого вина. Орл расцвел. — Потолкуй с Арной, она знает, что да как. — С этими словами он ушел. — Погоди, — сказал Джейме Мансу, — мы должны теперь ждать, пока он не будет готов говорить? — Почему бы нет? Здесь неплохо, и поспим в тепле. — Манс зашагал вперед, и Джейме последовал за ним. — Неплохо? Да я в жизни не встречал таких грубиянок, как эта девчонка, а ее отец обращался со мной как с ребенком! — Ты вел себя как ребенок. Ты всегда такой дерганый? Только когда безумные вороны тащат меня в гнездо одичалых. — Я боялся, что он мне кишки выпустит за то, что я лапал его дочь. — За Стеной с этим не так строго. Орл знал, что Ева сделала это в шутку. Даже если бы кому-нибудь из его дочерей взбрело бы в голову лечь с тобой, он бы не переживал по этому поводу. Джейме остановил Манса. — Ты хочешь сказать, что если бы он узнал, что я спал с девицей, с ней бы ничего не случилось? И он не оскопил бы меня? — А ты ее хочешь? — спросил мягко Манс. — Она же ребенок! — Ну я в Сумеречной Башне уже четырнадцать лет. Орла я знаю примерно столько же, и когда мы познакомились, она уже путалась под ногами. Тебе семнадцать? Ей должно быть примерно столько же, может, на год меньше. — Манс улыбался, а у Джейме уши запылали. Теперь и он считает меня ребенком. — Как я мог это увидеть, когда на ней столько всего надето? И нет, я ее не хочу. — Могу показать тебе, кто из мужчин будет не прочь составить тебе компанию. — Я похож на дорнийца? Я не хочу спать с мужчинами. Я вообще не хочу спать с теми, кого я не знаю. — Сказав это, Джейме похолодел внутри. Серсея была в Королевской Гавани. Увидит ли он ее снова? Когда? Он бы не стал изменять ей, никогда. Но раньше он не думал о том, каково это будет. Я просто буду блюсти свои обеты, как десятилетиями блюли их сир Барристан и сир Герольд. Как будто от этого было легче. Манс наклонил голову и заглянул ему в глаза. — Можно и так. Но если тебе захочется все-таки кого-то узнать поближе, ничего такого в этом нет. Кворгил и сам захаживал в Кротовый городок, когда был помоложе. Джейме провел рукой по лицу со вздохом. — Полагаю, ты хочешь, чтобы я имел это в виду, когда речь зайдет о том, чем ты будешь заниматься сегодня ночью? Манс махнул рукой. — Еще не известно, чем я буду заниматься сегодня ночью. Это в Сумеречной Башне ничего годами не меняется. За Стеной все иначе. Кое в чем я не могу быть уверен. — Он посмотрел в сторону, потом снова перевел взгляд на Джейме. — Сам справишься? — Хочешь поскорее сбежать к своей женщине? Иди, обещаю, что не буду убивать невиннных, пока ты развлекаешься. — Я больше волнуюсь о том, что ты нарвешься, и тебя самого кто-нибудь прикончит, но это все равно успокаивает. — Манс ухмыльнулся и отошел от него. Одна из женщин, разделывавших тушу оленя, по-видимому, ждала, пока они закончат говорить. Она отделилась от остальных и быстро зашагала к Мансу. Самая обычная, ничем не примечательная женщина с темными, почти черными волосами. Джейме смутился, когда она привычно обняла Манса. Он предполагал, что Манс собирается просто найти какую-нибудь женщину, которая будет не прочь лечь с ним, как в борделе. Но Манс шептал что-то своей подруге, и она тепло улыбалась ему. Джейме попытался не думать о Серсее, глядя на них. Оставшись в одиночестве, он осознал, что люди на него пялятся. Дети, и даже, кажется, собаки, останавливались, чтобы посмотреть на него. Взрослые худо-бедно делали вид, что занимаются своими делами, но тоже косились. Кто-то дернул его за плащ, и Джейме чуть не подпрыгнул. Но обернувшись, он увидел всего лишь пару детей. — У тебя правда меч золотой? — спросил старший, мальчик лет пяти с волосами, торчавшими во все стороны. — Где ваши родители? — Джейме понимал, что эти люди не слишком любят дозорных, не считая, может быть, Манса. Он не хотел проблем. И он не хотел, чтобы чужие дети трогали и тыкали его грязными руками. — А причем тут они? Его подруга — рыжая, еще по-младенчески пухлая девочка — просто проигнорировала вопрос. — Дай посмотреть! Манс, по-видимому, решил, что Джейме сам прекрасно справляется, потому что ушел вместе с женщиной к ее подругам, разделывавшим тушу. Не мог же Джейме бежать к нему за помощью. И хотя некоторые одичалые наблюдали за ними, никто не спешил вмешаться. Они скорее забавлялись. Возможно, он действительно слишком запаниковал, когда говорил с Орлом. И, если подумать, останавливать Манса для этого безумного разговора посреди лагеря, наверное, не стоило. Так что наблюдатели, вероятно, просто ждали, пока он устроит очередное представление. Ничего не поделать. — Можно посмотреть, но не трогайте, он острый. — Мы не глупые, — сказал мальчик. Джейме во второй раз достал меч на обозрение. Дети вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть, но руки держали при себе. Сообразив, что им не видно рукоять и навершие, он опустился на одно колено, положил меч на ладони и развернул его так, чтобы им было видно все целиком. — Что это за зверь? — девочка показала на льва. — Это лев. Они похожи на сумеречных котов, но крупнее, у них золотой мех и клыки длиной в палец. — А зачем он у тебя на мече? — спросил мальчик. — Мой отец вождь, как Орл. Лев — это наш символ. Львы отважные и свирепые, и мы хотим, чтобы все думали, что мы тоже отважные и свирепые, как львы. Мальчик понял и обрадовался. — Как кланы на Стылом берегу. Они тоже называют себя волчьими именами и все такое. — Да, именно, — Понятия не имею. — Вообще-то на юге некоторые меня звали Львом Ланнистером, потому что думали, что я веду себя как лев. Девочка покосилась на него. — Ты совсем не похож на желтого сумеречного кота. Джейме убрал меч в ножны, посмотрел на девочку и понарошку оскалился. — А теперь? Она сморщила нос. — Это глупо. Джейме попробовал скорчить другую гримасу и зарычал. Дети захихикали. У Джейме ком в горле встал. Отлично, теперь я скучаю не только по Серсее, но и по Тириону. В любом случае, его брат давно вырос из таких дурацких забав. — Спорим, вы двое лучше не сможете. — Если голос Джейме и сорвался, никто не заметил. Девочка затрясла своей рыжей гривой и зарычала на Джейме, словно бешеная собака. Он дернулся, изображая испуг, и она напрыгнула на него и издала еще один вопль, смутно похожий на звериное рычание. — Я, теперь я! — Мальчик тоже зарычал, прыгая вокруг Джейме. Где-то внутри у Джейме родилось плохое предчувствие, нахлынувшие воспоминания о Рейнис и Эйгоне грозили затмить происходящее здесь и сейчас. Все это было неправильно, так не должно было быть. Рано или поздно ему предстояло сойтись с одичалыми в бою. Не говоря о том, что точно не стоило учить их детей доверять воронам, даже самую малость. Он опять все только усложнял. — Я его убила! — закричала девочка, прижав Джейме к земле, она ткнула пухлым пальчиком ему в лицо. — Ты убит! Скажи! — Ты победила, я убит. — Я хочу убить ворону! Джейме приподнялся на локтях и увидел, что еще несколько детей подошли и смотрят на них. — Ты не можешь сидеть, ты же убит, — возмутилась девочка. — Может, он упырь, — предположил один из подошедших. У Джейме было лишь смутное представление об упырях, почерпнутое из «Семиконечной Звезды», которую ему пришлось читать под присмотром септы, когда они с Серсеей обменялись одеждой. Он схватил рыжую и ее приятеля и повалил их на землю. — Вы теперь тоже упыри! Они растерялись на мгновение, но когда он отпустил их, остались с ним против остальных. Джейме поднялся на ноги. — Те, кого собьют с ног, становятся упырями, но упыри выходят из игры только, если сдаются. Выигрывает та сторона, у которой в конце на ногах остался хоть один человек. Мальчик, который предложил ввести в игру упырей, поднял кулак и с криком «За живых!» бросился на ноги Джейме. Джейме пошатнулся, но остался стоять. Он заметил, что почти все дети теперь спешили присоединиться к игре. Время замедлилось, как во время битвы. В груди у него саднило, словно с его сердца содрали струп. Он забыл, что так бывает. Забыл неподдельный детский смех. И в то же время он не мог не думать о том, что они вырастут, и, возможно, однажды ему придется убить их, или они попытаются убить его, что плащ снова разорвет его душу надвое. Девочка постарше вцепилась ему в ногу, помогая мальчишке. Джейме схватил их обоих, они брыкались, хохотали и кричали «Умри, упырь, умри!». Джейме дал им вырваться, зная, что без маленьких побед они быстро потеряют интерес. Они отбежали подальше, победно ухмыляясь, но тут рыжая малявка с воплем набросилась на девочку и повалила ее на землю. Джейме расхохотался, глядя на них. В этом смехе больше не было ни горечи, ни сарказма. Он выкинул из головы мысли о том, как это было опасно, о том, что случилось с последними малышами, которых он знал, о своем брате, запертом за тысячи миль отсюда с ненавидящим его отцом. Он хотел просто наслаждаться этими минутами. Так что он отдался игре и больше ни о чем не думал. Они покинули лагерь Орла на рассвете. Покачиваясь в седле, Манс думал о том, чтобы бросить Стену. Подобные мысли иногда посещали его. Никогда всерьез. Он знал, что жизнь для вольного народа в основном была суровой и недолгой. Бросив Стену, он бы не слышал ни новостей с юга, ни новых песен, ни историй, и он потерял бы своих братьев. Не играл бы им больше на лютне в общем зале, не препирался бы с Куореном, не доводил бы Маллистера до белого каления. Не было бы больше вечерних тренировок во дворе. Его семья была на Стене. Не считая смутных воспоминаний о матери, другой семьи он не знал. И все равно он думал об этом. Уходя из лагеря Орла, он просто не мог думать ни о чем другом. Джейме тоже был в дурном расположении духа, хотя накануне он смог переступить через свою уязвленную гордость и умудрился завоевать восхищение большинства детей. Кроха Игритт просила его выкрасть ее, она хотела отправиться на юг и стать львицей. И с Орлом он помог договориться, без труда заболтав и улестив его. В итоге они пообещали клану дать три месяца на устройство своих дел, а Орл поклялся эти три месяца оказывать помощь всем разведчикам, которые будут приходить к нему с миром. Это было больше, чем Манс рассчитывал, и позже он искренне поблагодарил Джейме за помощь. Джейме был польщен, хотя и пытался скрыть это. Но по мере того, как они удалялись от лагеря, он становился все мрачнее. — Что-то ты не весел, — сказал Джейме. — Ты сам тоже не очень-то радостный, — ответил Манс. — Слезы Игритт тебя не проняли часом? — Ей три года, она забудет про меня через неделю. Я просто устал. — Джейме посмотрел на Манса. — А ты? С той женщиной ничего не получилось? — Напротив, получилось слишком хорошо. Хейзел, она… — У него не было слов, чтобы описать ее. Она была забавной, острой на язык, милой, но все это было не то. — Она хотела, чтобы я остался. Она уже спрашивала об этом раньше, но на этот раз сказала прямо. Ему не следовало произносить это вслух. Даже Куорен посмотрел бы на него искоса за эти слова, слишком уж близко это было к предательству. Под капюшоном лицо Джейме было в тени, но его тон сказал Мансу достаточно. -Тогда почему ты не остался? — Он спрашивал так, будто бы это бы действительный выбор. — Мой дом — это Стена, — ответил Манс, — и я не бросил бы его из-за женщины. Я даже не знаю, хотел бы я ее, если бы знал ее лучше. Мы никогда не проводили вместе больше, чем несколько часов. Если бы я дезертировал, это был бы конец, никакого возврата. Я бы не отрекся от всего ради неопределенности. — Но разве в любви нет определенности? Они были слишком далеко в лесу, поднимать шум и привлекать внимание было опасно, но Манс все равно расхохотался. Только мальчишка его возраста мог говорить такие вещи серьезно. Так вот почему ты ни на одну свободную женщину дважды не взглянул. Собираешься всю жизнь страдать по какой-нибудь леди с юга, как положено галантному рыцарю. — Любовь — коварное слово, — сказал Манс. — Люди что только любовью не называют. Если любовь — это цепляться за мысли о женщине, чтобы согреваться ими в холодные ночи, и изнывать с тоски, то неопределенней такой любви сложно что-то представить. С таким же успехом можешь закрыть глаза и погнаться за врагом, представляя во всех подробностях идеальный удар, которым ты его сразишь, когда нагонишь. Картинка будет красивая и насквозь фальшивая, удар придется мимо цели, и единственное, в чем можно быть уверенным — в том, что тебе в итоге будет больно. Я стараюсь держаться от такой любви подальше. И поскольку на Стене по-другому любить не выйдет, то пусть эта любовь остается в песнях и историях, а я буду держать глаза открытыми. Глупо и жестоко требовать, чтобы женщина ждала меня вечно. Рано или поздно меня все равно вытеснит другой, и ничьей вины в этом не будет, просто судьба. — Ты ничего не знаешь, — сказал Джейме хрипло. — Я многого не знаю. Моя жизнь была довольно однообразной. — Признавать это было больно. — Но я знаю, что тосковать бессмысленно и бесполезно. — Хочешь трепать языком, говори о чем-то еще. Я не намерен это выслушивать. В глазах Джейме был странный блеск. Его реакция позабавила Манса и возбудила его любопытство, он понял, что затронул больную тему. В другое время он бы так просто не оставил Джейме в покое, но он устал, место было неподходящее для ссор и ругани, да и голова у него была занята другим. Он все еще слышал шепот Хейзел. Он знал, что будет дальше, он уже проходил через это. Она спросила, он отказал, и больше ждать его она не будет. В следующий раз, когда они встретятся, она будет с другим, а может, ее выкрадет кто-нибудь. Она вскоре забудет Манса, а он так и будет прозябать на Стене. И все же он не бросит свой дом из-за женщины. Это было бы слишком глупо, слишком банально. Только рыцари и шуты шли на подобные жертвы ради любви, а Манс не был ни рыцарем, ни шутом, он был вороной. И его гнездо было слишком уютным. Спустя несколько дней пути Джейме готов был признать, что Орл был прав, назвав его летним дитём. Каждый вечер, когда они разбивали лагерь, он чувствовал себя все более вымотанным, и ему все сложнее было скрывать это. Несмотря на усталость, неприятные мысли и суровые условия прогоняли сон, а когда ему все же удавалось заснуть, его мучили кошмары, о которых он потом сохранял лишь смутные впечатления. Проснувшись однажды, он обнаружил, что Манс мрачно смотрит на него. В течение следующих нескольких часов он ни разу не обозвал Джейме ни слабаком, ни мальчишкой, ни лорденышем. Джейме пришлось специально поныть по разным поводам, прежде чем Манс начал вести себя как обычно. К усталости и холоду вскоре добавился голод. Поскольку они взяли провианта лишь на несколько дней, еды им не хватало. Манс кое-что выторговал у вольного народа, но выдавал припасы он крайне скупо. На четвертый день он заявил, что им придется охотиться, но никакой дичи они за целый день не встретили и ужинали горькими ягодами, от которых у Джейме только во рту пересохло. На следующий день Манс поймал зайца, но когда они разделили его, на долю каждого пришлось совсем немного. Во владениях Варамира они оказались утром седьмого дня. Особого облегчения Джейме не почувствовал: по тому, как Манс описывал ему Варамира, предстоящая встреча вряд ли могла быть приятной. Но он хотел нормально поесть под крышей, и он хотел уже вернуться на Стену. Поселения, через которые они теперь проезжали, выглядели на удивление обычно, совсем, как бедные деревушки на юге. Строения были убогими, но в отличие от палаток в лагере Орла, это были настоящие домики, даже с дымоходами. Кое-где были небольшие сады, птичники, пасся скот. При появлении Манса и Джейме одичалые разбегались, пряча за собой детей. Манса здесь знали, но не привечали, только терпели. Когда они миновали пятую по счету деревню, и Джейме уже весь извелся ожиданием, большая тень соскользнула с ветвей и приземлилась у них на пути, перепугав лошадей. Джейме пришлось приложить усилия, чтобы удержаться в седле, когда лошадь под ним заржала и встала на дыбы, и даже на редкость спокойный конь Манса шарахнулся. Сумеречный кот замер на месте, не приближаясь. Это была мощная зверюга с лоснящейся шерстью. Манс успокоил свою лошадь и заставил ее сделать шаг вперед. — Я хотел побеседовать с тобой. Мы были неподалеку, и мне пришло в голову, что мы уже давно не обменивались новостями. Я недавно был у Орла, и он рассказал мне о том, что сейчас поделывает Плакальщик. Сумеречный кот сделал шаг вперед, отчего лошадь Джейме снова запаниковала. — По поводу мальчика не беспокойся, — сказал Манс зверю, — Он славный парнишка. Пришел в восторг, когда я упомянул твои умения. Для него честь познакомиться с тобой. Зверь подошел ближе и уставился прямо на Джейме. Джейме прочистил горло. — Как сказал Манс, почту за честь. Сумеречный кот развернулся и направился в лес. — Следуем за ним, — сказал Манс. Это безумие, подумал Джейме. Но все же, если только кто-то не выдрессировал так хорошо сумеречного кота, по видимому, за Стеной действительно жили оборотни. Это придавало веса и остальным рассказам Манса. — А что еще такого есть за Стеной? — спросил Джейме, с трудом направляя свою дрожащую от страха лошадь. — Дальше на севере живут гиганты и мамонты. Я лишь однажды их встречал. Есть ведуньи, которые якобы видят будущее. Целители, которые лечат то, что другим не под силу. Одна женщина рассказывала мне, что видела детей леса, но вот в это я не очень верю. Близ Клыков Мороза водятся лютоволки. Джейме покачал головой. Вот бы написать об этом Тириону! Но поверит ли ему брат? Он и сам с трудом верил. Он не знал, что и думать обо всем об этом. Но рассказы Манса зародили в нем интерес. Чего бы ни добивались Старк и Роберт, он не будет гнить заживо на краю света. Стена не была ему домом, и боль разлуки с Серсеей и Тирионом не стала меньше, и все же, от скуки ему тут точно помереть не грозило. Жизнь здесь могла оказаться интереснее, чем при Эйрисе, и уж точно интереснее, чем была бы, если бы его женили на Лизе Талли и заперли в Утесе. Сумеречный кот привел их к чертогу Варамира и остановился. Это было, пожалуй, самое большое строение из виденных Джейме за Стеной, хотя впечатляющим его назвать было нельзя — просто сруб. В дверях стояла круглолицая молодая женщина. — М’лорд велел мне позаботиться о лошадях. Он ждет внутри. — Ее глаза следили за зверем, и Джейме понял, что она боится его. Он хотел сказать Мансу, но Манс так зыркнул на него, что Джейме прикусил язык. Внутри было довольно тесно и пахло землей и плесенью, почти все место занимали три больших стола со скамьями. В очаге горел огонь, отбрасывая странные тени на стены. От очага распространялось тепло, и Джейме облегченно подумал было, что здесь почти уютно, но встретившись взглядом с волком, свернувшимся в углу, тут же изменил свое мнение. Он не сразу заметил человека, который сидел в конце стола. Безволосая голова и странная бледность не позволяли определить его возраст, по виду он мог быть как почти ровесником Джейме, так и вдвое старше. Он был низкого роста, довольно тщедушный. Джейме он напомнил Эммона Фрея, который иногда смотрелся рядом с тетушкой Дженной как ее кукла. — Варамир, — обратился к нему Манс, — мы высоко ценим твое гостеприимство. Человечек махнул рукой. — Вы, должно быть, устали после столь долгой дороги. Будете хлеб? Мясо? Мед? — Если ты настаиваешь. — Манс сел за стол, на котором стояла еда, и Джейме за ним. Он колебался, не зная, должен ли он есть. Но Манс уже отломил большой кусок хлеба и теперь жевал его, запивая медом, и Джейме тоже придвинул к себе миску с еще дымящимся в ней мясом. — Возьми соль, мальчик. — Варамир придвинул к нему соль. — Забавно, что ты так трепетно относишься к праву гостя, — сказал Манс. Джейме чуть не подавился. Одичалые блюдут законы гостеприимства? — Ты упрекаешь меня за то, что я не доверяю воронам? — Вовсе нет. Просто это забавно, учитывая обстоятельства. Есть такая история. Король, из рода которого происходит сир Джейме, однажды гостил на Стене со своим сыном. Он оскорбил повара, и тот изрубил принца на куски, запек в пироге и скормил королю. Говорят, старые боги прокляли повара и превратили в крысу, обреченную вечно пожирать свое собственное потомство. Но наказан он был не за убийство маленького Ланнистера и не за то, что сделал его отца людоедом. Он был проклят за то, что убил гостя под своей крышей. — Манс положил в рот еще кусок хлеба. Крошечные глазки Варамира уставились на Манса. — У всех твоих историй двойное дно, ворона. Пожалуй, мне стоит просто вырвать тебе язык, и дело с концом. Манс сделал глоток из кружки. — Какая жалость, что ты поторопился угостить нас. Джейме почувствовал едва ощутимое движение воздуха и повернул голову. Волк встал со своего места и подошел к Варамиру. — И впрямь. — Варамир посмотрел на Джейме. — Из рода королей? Это очередная брехня полукровки или правда? Джейме отложил ложку. — Правда. Мой род правил веками, пока триста лет назад их не завоевала другая династия. Последнего короля из этой династии я убил. — И тем не менее, ты оказался здесь. — Я посидел на троне немного, и мне не понравилось. Потом пришли другие лорды, которые не оценили того, что я убил короля, и сослали меня на Стену в наказание. Пронзительный взгляд Варамира заставил его перевести глаза на волка, который улегся рядом с Варамиром и теперь пристально наблюдал за ними. Глаза волка были лишь холодными глазами хищника. Возможно, Варамир не так хорошо контролировал волка, как сумеречного кота, в глазах которого светился почти человеческий разум. — Мальчик говорит правду? -переспросил Варамир Манса. — Да. — Мне интересно то, что происходит к югу от Стены, — сказал Варамир, обращаясь к Джейме. — Я бы послушал твою историю. — Странно, — пробормотал Джейме, — по-моему, то, что происходит к северу от Стены, куда интереснее. На юге оборотней нет. — Брошенный вскользь взгляд на Варамира подтвердил, что тому были приятны эти слова. — Здесь их тоже не много, — сказал Варамир, явно гордясь своим редким даром, — И некоторые нас недолюбливают. Джейме сделал глоток невкусной медовухи. — Будет грубо, если я спрошу, как вы это делаете? Варамир пожал плечами. — Это врожденный дар. Но нужна осторожность. Ты оставляешь часть себя в животном, но и часть животного переходит в тебя. Слишком долго будешь в птице — потеряешь интерес к тому, что происходит на земле. Будешь подолгу в олене — начнешь пугаться собственной тени. Сам Варамир явно предпочитал хищников. Злобных хищников, когтями и зубами защищающих свою территорию. У Джейме мурашки побежали по спине, история, рассказанная Мансом, заиграла новыми красками. Варамир откинулся на спинку стула. — У меня к тебе тоже есть вопросы, мальчик. Манс, а ты обещал мне вести о Плакальщике. На ночь вы здесь не останетесь, нечего тут воронам ошиваться, так что выкладывайте сейчас, что есть, а я подумаю, что у меня найдется вам рассказать в ответ. Когда они вышли из чертога, Манс с наслаждением вдохнул полной грудью. Варамир был умным и хитрым, но при этом ограниченным и себялюбивым. В этот раз он насел на Джейме, жадно выпытывая все подробности о его детстве, и у Манса создалось впечатление, что Варамир всей душой желал бы влезть в шкуру Джейме и жить как маленький всеми любимый лорд. Оказавшись снаружи, Джейме открыл рот, чтобы что-то сказать, но Манс схватил его за локоть. Юноша проследил за его взглядом и заметил сумеречного кота, развалившегося в тени большого дерева. Снова появилась женщина, которая забрала их лошадей. — Готовы ехать? — Боюсь, что так, — сказал Манс. — Жаль, не хватило времени поболтать с тобой. Она не улыбнулась в ответ, только знаком велела следовать за собой. Когда они оседлали лошадей и тронулись в дорогу, Джейме снова попытался заговорить, и снова Манс остановил его. Он не давал ему слова сказать, пока они не остановились под огромным старым дубом, широко раскинувшиеся ветви которого хорошо защищали от ветра. Когда они устроили лагерь, Манс прошелся по окрестностям. поглядывая по сторонам и прислушиваясь. Обычно птицы и мелкие зверьки затихали, если неподалеку был хищник. Варамир мог бы контролировать и их тоже, но он был слишком горд для этого. Этим вечером, кажется, опасности не было. Вернувшись, Манс уселся рядом с Джейме. — Говори, что хотел. — Я должен тебе пару сапог. — А еще что? — Та женщина не хотела там находиться. — Он сказал это таким тоном, словно это Манс был виноват. Манс ожидал чего-то подобного, у него был наготове ответ. — Что мы могли сделать? Есть много причин, по которым люди предпочитают оставаться на его территории. Воинствующие кланы не тревожат его, у него не воруют. Если бы не он, у этих людей было бы меньше возможностей для торговли. Если бы мы его убили, от этого всем было бы только хуже. — Мы могли бы отвести ее к Орлу… — Чтобы к Орлу потом заявилась толпа деревенских с топорами и белый медведь Варамира впридачу? Джейме поплотнее завернулся в плащ. — Мы ничего не может сделать? — Все сложно. Если бы мы попытались вмешаться в дела вольного народа, очень многие сочли бы это непростительным оскорблением. — Манс прислонился спиной к дереву. — Признаюсь, это еще одна причина, по которой я решил отвести тебя к нему. Не все одичалые похожи на Орла. Но и остальные — это тоже не только злые разбойники. Время от время приходится пробираться через тернии. — Последнее время мне только тернии и попадаются. — Джейме закрыл глаза. — Жизнь кажется такой простой, когда судишь о ней по словам других. А потом ты начинаешь проживать ее сам, и уже ничего нельзя разобрать. — Я утешаюсь тем, что иначе жить было бы гораздо скучнее. — Манс бросил взгляд на Джейме. — У меня есть подозрение, что ты Варамиру ни слова правды не сказал. Надеюсь, его расспросы тебя не сильно покоробили. Ты уж прости меня за это, я не думал, что он так заинтересуется тобой. — Ты догадался, что я вру? Я готов был поклясться, что вы купитесь. — Ты рассказывал ему, как тебя крестьяне в носилках таскали. — В Дорне и Эссосе так и делают! — Не удивлюсь, если и в Ланниспорте так делают, но, зная тебя, ты точно не был бы в восторге от такого способа передвижения. Насколько я помню, ты не хотел брать гарронов, потому что они слишком тихоходные. Джейме смущенно поморщился. — Я не понял, какая тут местность. Если бы я знал заранее, что будут сплошные скалы и лес, я бы сразу согласился, что Крапинка самая подходящая лошадь. — Местность прекрасно видна из Сумеречной Башни… — До Манса дошел смысл последних слов Джейме. — Джейме, не стоит давать имя своей лошади, это плохая идея. Мы бросаем лошадей в горах, их убивают в засадах, они ломают ноги. Зимой иногда приходится их забивать на мясо. Джейме снова поморщился. — Я знаю, знаю. — Когда она получит стрелу в глаз… — Маллистер позволит мне оставить ее себе, если я… — Да уж, друзей тебе это точно прибавит. — Мы будем костер разводить? Схожу за дровами. — Ты ведешь себя глупо! — крикнул Манс вдогонку ускользнувшему Джейме и подумал про себя: «И я не лучше». С учетом того, как недолго держались на Стене лорденыши, его привязанность к Джейме была ничем не лучше привязанности самого Джейме к обреченной на смерть лошади. Если у него было достаточно мозгов, ему бы стоило сдать назад и предоставить этого дурака его судьбе. Но он знал, что ему уже не хватит духу на это. Манс посмотрел на лошадь. Он выбрал ее из-за масти. Она выглядела так, словно ее белую шкуру заляпали грязью почти дочерна, и Мансу, раздраженному перепалкой из-за гарронов, показалось это забавным, ему хотелось уязвить Джейме. Но Джейме не заметил символизма, вместо этого он придумал лошади дурацкое имя. — Мы оба так и напрашиваемся на неприятности, — сказал Манс вслух. Но он не любил подолгу размышлять о чем-то неприятном, и мгновение спустя он уже тихонько напевал «Дорнийскую жену». Остаток их путешествия пролетел быстро, хотя у Манса было подозрение, что Джейме с ним не согласится. Судя по его виду, ему хотелось придушить кого-нибудь — вероятно, Манса — после того, как им три дня кряду пришлось питаться орехами и вареными корешками. Но настроение Джейме заметно улучшилось после того, как они вышли из леса и оказались на каменистой скальной местности, что означало, что до Сумеречной Башни остался всего день пути. Он даже присоединил свой голос к голосу Манса, когда тот запел «Песню о зимней розе». Как только они оказались в зоне видимости Стены, раздался одиночный сигнал рога. Джейме с видимым облегчением и без колебаний пересек Мост Черепов, а Мансу пришлось заставлять себя направить своего гаррона следом. Я возвращаюсь домой. Это должно быть проще всего. Въехав во двор, они обнаружили там ожидающего их Маллистера, и Манс нахмурился. Маллистер был таким же высоким, как Джейме, обладал некоторым изяществом, которым старики редко могли похвастаться, и он обычно сохранял приветливое выражение лица даже тогда, когда ему приходилось иметь дело с Мансом. Но сегодня его глаза метали молнии. — Вы должны были вернуться через три дня! В крайнем случае, через четыре! Я не могу понять, как обычная разведка могла затянуться почти на три недели? Ты понимаешь, что бы нам устроили, если бы сын Тайвина Ланнистера… — Я втянул его в это, — прервал Маллистера Джейме. — Он упомянул оборотней, и я настоял на том, чтобы встретиться с одним из них. Маллистер сделал шаг назад и смерил их обоих взглядом. Другие братья тоже собрались во дворе, всем было интересно, как прошла первая настоящая разведка Джейме с Мансом. — У нас есть новости от Варамира, — сказал Манс, — и мы заключили договор с Орлом, который… — Договор! — рявкнул Маллистер. Джейме закивал так рьяно, что Манс с трудом удержался от смеха. — Я помог. Это было по-рыцарски. — Манс, я с тобой потом поговорю. Джейме, иди за мной. Я хочу, чтобы ты подробно рассказал о вашей разведке. — Но это Манс возглавлял ее. — Неважно, пойдем. Они скрылись в мгновение ока. Крапинку и лошадь Манса забрал подошедший стюард, и Манс остался во дворе, чувствуя себя не в своей тарелке, как всякий раз, когда он возвращался из-за Стены. — У тебя даже лицо похудело, — Куорен, мать-наседка. Манс сразу почувствовал себя лучше. Он с трудом удержался от улыбки, пока старый друг отчитывал его. — В следующий раз, может, не будешь бродить по лесам восемнадцать дней, когда еды взял на три. — Мальчишка распугал всю дичь своей болтовней. — Манс почесал затылок. — Но ты прав, я бы поел. Он направился в общий зал в окружении сгорающих от любопытства братьев. Отговариваясь и отшучиваясь, он избегал их расспросов до того, как получил миску с тушеным мясом и подогретое вино. Только потом, усевшись на скамью, он оглядел их и сказал: — Я думал, на Стене живут вороны, а не сороки-сплетницы. — Я неделю караулов поставил на то, что ты разделался с ним и дезертировал, чтобы головы не лишиться, — заявил Эббен, — и я хочу знать, почему этого не произошло. — С кем поспорил? Блейн поднял руку. — Он не огрызнулся, когда я назвал его Цареубийцей. Так что я подумал, что он не настолько дерет нос, чтобы ты не смог его вытерпеть. — Наблюдательный ты, Блейн. За это я тебя и люблю. — Была еще масса разных причин, по которым он гораздо меньше любил Эббена, но это был не подходящий момент. — Манс, — сказал Блейн, — ну интересно же, что ты думаешь. Куорен фыркнул. — Да не нужно его спрашивать. Вы правда верите, что он не выложит нам все, что нам нужно знать, а потом еще немного? — Я так сильно по тебе скучал, брат Куорен. — Манс, — окликнул его сир Эндрю, один из трех рыцарей в Сумеречной Башне. — Когда ты попросил его рассказать историю, что это была за история? — Вы слышали историю про Корлоса, сына Кастера? — Эту? — удивился Блейн. Он был родом из Западных Земель. Но остальным, даже сиру Эндрю, история была не знакома. Манс пересказал ее, как запомнил, его никто не перебивал. Воцарилась тишина, которой Манс воспользовался, чтобы собраться с мыслями и подобрать следующие слова. Он не сомневался, что большинство собравшихся ждет от него рассказа о том, как парень позорился и выставлял себя на посмешище. Вряд ли им понравится то, что он собирался сказать. Намеками тоже не обойтись, потому что не все из братьев намеки понимают. Ну, значит, ничего не поделать. — В общем, хочу сказать, что в компании Джейме я отлично провел время. Язык у него подвешен лучше, чем у большинства из вас, и из него может выйти прекрасный разведчик. Я считаю его своим другом. — Другом? — переспросил Куорен, нарушив повисшее гробовое молчание. Он хорошо знал Манса и знал, что словом друг, в отличие от слова брат, тот не разбрасывался. — Так уж вышло, что мы с ним сходным образом смотрим на некоторые вещи. Некоторые запротестовали, но Манса любили и уважали, хотя и не все ему доверяли. Его слова скорее удивили и заинтриговали братьев, чем возмутили. Куорен попытался скрыть свои мысли, но Манс слишком хорошо его знал. — Ты сомневаешься в моих словах? — Я верю. Я просто не уверен, что это хорошо. Манс отмахнулся. — Просто пили его, как меня пилишь, это удержит нас обоих в границах. — Чуть тише и уже серьезно, он добавил. — Дай ему шанс. — Если он твой друг, я на его стороне, ты же знаешь. Манс хлопнул его плечу. — И все равно я рад это слышать. — Ты расскажешь нам наконец, где вы были? — встрял сир Эндрю. Остатки неловкости, вызванной возвращением на Стену, растаяли. Манс был дома, среди своих братьев. — Я как раз собирался переходить к этой части, — ответил он. — Сегодня, — уточнил Блейн. Дождавшись, пока стихнет смех, Манс начал свой рассказ. Странно было снова очутиться в солярии Дениса Маллистера, как будто ничего не изменилось за время отсутствия Джейме. Хотя, если подумать, изменилось ведь не многое — всего лишь взгляд Джейме на Стену и то, что за ней. И все же этого было достаточно, чтобы комната, которая ему совсем недавно казалась такой мрачной и неприветливой, теперь выглядела в его глазах теплой и уютной. Это одновременно смешило и пугало его. Проведя в Дозоре достаточно времени, не изменится ли он настолько, что сам себе будет казаться незнакомцем? Маллистер выглядел обеспокоенным. — Признаюсь, я не удивлен. Хотя я уже сна лишился из-за мыслей о том, что буду писать твоему отцу, если ты не вернешься. Джейме приподнял брови. — Я изо всех сил старался не убиться, чтобы не взваливать на вас такое бремя. Маллистер изобразил что-то похожее на улыбку. — Так ты все-таки перестал хандрить. Я предполагал, что разведка с Мансом пойдет тебе на пользу. При всех его недостатках, пообщавшись с ним, новобранцы часто с большим воодушевлением начинают смотреть в будущее. Ты проявил себя хорошо? Манс заявил, что ты помог ему с каким-то договором. — Манс изложил условия, а я заболтал и напоил Орла. Я же не знаю расстановку сил, чтобы вмешиваться во что-то еще. — Одичалые слишком непостоянны, тут и знать нечего. Ты сделал все, что мог. — Но… — Скажи честно, — перебил его Маллистер, — ты веришь, что Орл сдержит слово? — Да. — уверенно сказал Джейме. — На самом деле… Но Маллистер снова не дал ему договорить. — Скажи, что ты думаешь о них? Раз уж Маллистер все равно его постоянно обрывал, Джейме решил зайти с другой стороны — Мы были у Варамира. Он был омерзителен. — Да, я слышал о нем. Когда я еще был разведчиком, Дозор имел дело с Хаггоном. Неприятная способность, да? Я имел в виду его характер, подумал Джейме, но как скажете. — А другие? — Обычные люди, — сказал Джейме осторожно, — ведут они себя просто несносно, но… — Ты спал с женщинами? — Нет! С чего я буду тащить в постель какую-то случайную одичалую? Я похож на человека, которому без этого невмоготу? — Почему они все об этом только и говорят? Я же принес обеты. Джейме допускал, что другие его братья могли несерьезно относится к своим клятвам, но он был рыцарем. Он останется верным Серсее и будет хранить целомудрие до конца своих дней. Это было благородно и по-рыцарски. Маллистер издал смешок. — Достойный ответ. Как я говорил раньше, такое случается. Я просто хотел убедиться, что ты держался от них на расстоянии. Он оглядел Джейме с ног до головы, потом одобрительно улыбнулся. — Я еще поговорю с Мансом о частностях, но ты, кажется, хорошо справился. Но в будущем постарайся избегать таких задержек. А теперь, полагаю, ты хочешь есть и спать. И, вероятно, побриться? Джейме потер щетину, которая покрывала его щеки. Никакого сравнения с роскошной серебряной бородой Маллистера. Если он не будет следить за собой, то станет похож на одичалого. К тому же он не был уверен, что сможет отрастить нормальную бороду, а выслушивать комментарии по поводу неудачных попыток ему совсем не улыбалось. — Да, пожалуй. — Джейме вспомнил еще кое о чем. — Есть еще одна проблема. — Надеюсь, ничего серьезного? Джейме почесал затылок. — Сколько золота я должен дать, чтобы оставить свою лошадь себе? Она мне нравится. Маллистер обеспокоенно посмотрел на него. — Сир Джейме, не стоит слишком привязываться… — Я не дал ей имени, ничего такого, я все понимаю. Но у нее верный шаг, а рыцарь не должен делить свою лошадь с другими, вот и все. Его ложь убедила старого рыцаря, и тот принялся размышлять вслух о том, как это можно устроить. Уладив вопрос с лошадью, Джейме направился в общий зал. Как бы сильно он ни устал, он хотел сначала поесть, потом уже спать. Но шел он нарочито медленно. В Сумеречной Башне его встретили не так холодно, как в Черном Замке, но и теплым этот прием нельзя было назвать. Да и Манс ясно дал Джейме понять, что в глазах других братьев их дружба чести Мансу не делает. Он, кажется, был не из тех людей, которым важно мнение окружающих, но лорд Тайвин часто говорил о том, что от неудобных союзников надо избавляться. Если Манс собирался от него избавиться, сейчас был самый подходящий момент. В общий зал Джейме входил с неохотой. — Джейме, — услышал он голос Манса, — Дарл приготовил мясо, оно там, возле очага. Захвати мне вторую миску, если собираешься себе брать. Вот и ответ. Джейме не позволил себе улыбнуться. Если на то пошло, глупо было волноваться по этому поводу. Он сходил за едой. Когда он подошел к столу, Манс уже освободил для него место рядом с собой. — Я же говорил, что Маллистер не будет лезть в бутылку из-за того, что мы немного отклонились в сторону. Я был не прав? — Манс выхватил у него свою миску прежде, чем Джейме ее поставил. — Готов поспорить, он тебя захвалил. — Было немного. Но у него и по твоему поводу пара ласковых слов нашлась. — Да, он часто в моей адрес что-нибудь сомнительное говорит. — «При всех недостатках Манса»… — Ага, похоже на то. — Манс сказал, вы встречались с Варамиром, -встрял кто-то. Джейме не сразу, но вспомнил его лицо, — Жестоко с его стороны было тащить тебя к нему в первую же вылазку. У меня от него мурашки по коже. — Мерзкое существо этот Варамир, да, Блейн? — ответил Джейме. — Ба, нашли кого пугаться, — возразил кто-то. — Уж если с кем бояться встречи, так с Плакальщиком. — Ну, этот Плакальщику еще и не по зубам будет, — это сказал Куорен, его лицо Джейме хорошо помнил. — Дайте парню поесть. Ему и так пришлось пострадать из-за дурацких идей Манса. — Не такие уж плохие были идеи, — пробубнил Джейме с набитым ртом, — если бы он хоть изредка замолкал, чтобы не распугивать всю дичь в округе, мы бы прекрасно справились. На этих словах у Куорена случился внезапный приступ кашля. Джейме продолжил есть, и очень скоро разговоры вокруг него возобновились. После обеда Джейме помылся и прилег подремать. Проснувшись ближе к вечеру, он первым делом отправился к мейстеру. Широкоплечий мейстер, который больше был похож на воина, чем на книжника, криво улыбнулся, узнав Джейме, и, покопавшись на своем столе, извлек из завалов небольшой свиток. — За этим, небось, пришел? Он еще не успел договорить, но Джейме уже выхватил у него свиток. — Из Утеса? — Первый такой на моей памяти. Нужны перо и пергамент, чтобы ответ написать? Джейме торопливо поблагодарил мейстера и, захватив письменные принадлежности, поспешил в свою келью, где при свете свечи наконец прочел письмо от брата. Оно не слишком отличалось от письма Серсеи, разве что было более детским. Тирион более открыто выражал свои чувства. Он ничего не сообщал ни о себе, ни о семье, что немного разочаровало Джейме. Но Джейме понимал, что письмо, вероятно, писалось в состоянии крайнего расстройства. Местами пергамент сморщился, и он боялся, что это следы высохших слез. Он отложил письмо после того, как перечитал его дважды. Когда эмоции немного схлынули, он начал писать свой ответ.