Бэкхён почувствовал, как глаза начинает жечь, а нос чесаться, но останавливаться не стал, потому что не мог отказать Чондэ в просьбе помочь с нарезанием лука на кухне. До его смены оставалось полчаса, посетителей в баре можно было посчитать на пальцах одной руки, и это радовало как никогда. Глубоко в душе Бён надеялся, что народу будет немного и ночью, но отнюдь — на календаре рисовалась пятница. И Бэкхён напряжённо вздыхал, потирая глаза рукавом чёрной рабочей рубашки.
— Дэ, — негромко позвал Бэк приятеля, но мельтешащий всё это время неподалёку повар вдруг исчез. — «Куриная лапка»! — настойчивее и с усмешкой в голосе.
— Я тебя слышу, — отозвался друг откуда-то из глубин кухни, — и мы уже разговаривали насчёт «куриной лапки», — оскорблёно прокомментировал Чондэ, небрежно кидая на кухонный стол несколько мешков замороженной картошки фри. К сожалению, бар не славился закуской к выпивке, и Бэкхён понимал, почему, но его это никак не трогало. — Помнишь, что я сказал, с тобой будет, если ты ещё раз так меня назовёшь?
— Да-а, — протянул Бэк, плавно покачивая бёдрами в такт тихой музыке, льющейся из старенького радио, которое работало на последнем издыхании. Чондэ со своими угрозами его нисколечко не пугал. Так, лишь иногда ставил на место. — Оставшимися пальцами, что у тебя есть, ты выколешь мне глаза, — как добрую песенку, пропел мужчина, наконец заканчивая с луком и передавая нож в руки повара.
Удовлетворительно кивнув и поблагодарив друга, Ким принялся распаковывать картошку. Бэкхён, как всегда, откровенно залип на руках повара, в который раз пересчитывая пальцы приятеля в уме. Четыре. Сколько ни считай, сколько ни вглядывайся — четыре. На полюбившийся Бёну вопрос «как такое произошло?» Чондэ всегда с милой кошачьей улыбкой отвечал бодрое «излишки профессии». Бэкхён, работая вместе с Кимом уже на протяжении четырёх лет, привык к особенности друга и даже позволял себе иногда называть повара «куриной лапкой», ведь это так по-глупому смешно подходило Чондэ, хоть и было довольно жестоко.
Преуспевающий в своём деле бармен с бейджиком на груди «Бён Бэкхён» всегда был таким: немного острым на язык, но очень понимающим человеком с большой душой. Именно такие люди и становились известными барменами. Мужчина уже в свои двадцать шесть лет мог спокойно находить язык с престарелыми клиентами, которые любили поворчать о войне и о прошлом, или с флиртующими девушками, которым только-только стукнуло восемнадцать. Было ещё много гостей — разного пола, разного возраста и пристрастий в выпивке — но всех объединяли два фактора: во-первых, к барной стойке все эти люди подходили, чтобы напиться до шума в ушах и звёздочек перед глазами. Во-вторых, все без исключения влюблялись в бармена в идеально выглаженной чёрной рубашке и располагающими к беседе искорками в глазах. Постоянные клиенты заведения в лице девушек и женщин обращались к мужчине ласково «Бэкхёна-а», протягивая сладким заплетающимся язычком последнюю гласную, призывая налить ещё. Мужчины от тридцати бросали в сторону бармена излюбленное «Би», потому что элементарно из-за выпитого алкоголя уже не могли произнести имя целиком. Бэкхён не злился, дружелюбно отзываясь. Но люди, которые призывно махали рукой и нарекали Бёна не иначе как гадко «барменщик» или «буфетчик», всегда получали от мужчины больше разбавленного алкоголя, потому что нехер. Он считал, что, по крайней мере, заслуживает уважения, потому что его труд был действительно непомерно тяжёлым. Тяжесть заключалась не только в работе на ногах по двенадцать часов и таскания коробок с литровыми бутылками, но и в моральном плане; скольких людей он уже выслушал, скольких поддержал и просил не отчаиваться. Потому что это была его работа, да и сам Бэкхён был довольно чувствительным. Он, как бармен, должен был не только обслуживать пьяных вдрызг посетителей, но и создавать дружелюбную атмосферу всего бара. Чондэ максимально ему в этом помогал, иногда задерживаясь на непозволительные два часа, чтобы помочь в обслуживании. Бён отвечал тем же, помогая на кухне. У них двоих было много общего, только если в сексуальном плане Бэкхён предпочитал как мужчин, так и женщин, то Ким был приверженцем спокойного семейного счастья в лице любимой жены и годовалой малышки. Как хороший друг, Чондэ никогда не оскорблял Бёна в выборе партнёра, а наоборот, всегда интересовался делами на личном фронте.
— Тот красавчик ещё написывает тебе свой номер на салфетке? — усмехнувшись, спросил Ким, наливая в сковороду подсолнечное масло.
Бэкхён засмеялся в голос, кладя доску в раковину и одновременно вспоминая одного подвыпившего клиента, который никогда не упустит шанс прийти в бар на выходных и даже на неделе. Этот долговязый очкарик, совсем не стесняясь своей ориентации, при любой возможности оставляет свой номер на салфетке, ожидая ответной симпатии от бармена.
— Да.
— И как, ты уже позвонил ему хоть раз?
Бэкхён смешно взглянул на друга, закатывая рукава рубашки до локтей и оголяя голубые выпирающие вены, точно узоры молний.
— Ты же знаешь правила, — промычал в ответ Бён, смывая с рук прилипший запах лука.
— Да, точно, — Чондэ взмахнул лопаткой в воздухе над кипящим маслом, как дирижёр над оркестром, и оба, как заученный стих, пробасили в хор голос главного:
— Салфетки выкидывать сразу!
Бэкхён ещё несколько минут постоял над душой повара, а потом поспешил на своё рабочее место — за барную стойку, надеясь лишь на то, что сегодняшняя смена пройдёт спокойно, без происшествий и чересчур выпивших одиноких посетителей, которым в конце рабочего дня Бёну придётся самостоятельно вызывать такси. Это утомляло, особенно когда клиенты не хотели уходить из бара ни в какую, нарочито сидя до последнего и изливая душу работнику за барной стойкой. Конечно, Бэкхён уставал и даже очень сильно; практически каждый рабочий день выжимал из него все силы, словно сок из лимона. И Бён становился таким вялым и сонным, едва ли не одной ногой в крепкой дрёме, вымотанным и раздробленным на маленькие кусочки.
Несмотря на сухую погоду и майское солнце, ветер всё ещё был холодным, а в шесть утра щёки упорно колол весенний морозец, пока полусонный мужчина ждал самый первый автобус прямиком до дома. Обычно ему везло, пусть автобус и был полон работягами, которые только спешили на работу, одно свободное место Бён находил для себя всегда. И сегодняшний день не стал исключением.
Бэкхён, с тяжёлым вздохом плюхнувшись пятой точкой на сидение, не заметил, как его веки налились свинцом и он погрузился в сладкий сон, уронив висок на чьё-то плечо. Это получилось само собой. Сквозь сон он расплывчато слышал бормотание хриплого голоса и ощущал на себе редкие касания сухих ладоней, но голова не соображала, а подсознание подкидывало картинки с чеками, названиями самых различных ликёров и пьяные смешки — излишки профессии. До дома, где мужчину ждал любимый диван, белый плед и две подушки, ехать нужно было около получаса, включая все автобусные остановки и перекрёстки с вечно мигающими красным цветом светофорами. И в автобусе было так неприлично тепло, что тело отключалось без одобрения своего хозяина.
Казалось, прошла буквально минута, как Бён закрыл глаза, но в реальности же он проснулся от настойчивых толчков в грудную клетку и непрекращающихся напоминаний о конечной остановке.
Через сонную дымку Бэк разглядел пустой автобус и встревоженный взгляд незнакомца, хозяин которого и пытался его разбудить всё это время.
— Конечная, — повторил парень, пытаясь протиснуться через Бёна к выходу.
Оказалось, Бэкхён некультурно широко расставил ноги, из-за чего мешал человеку выйти. Коротко извинившись и сомкнув ноги, Бён пропустил парня и последовал за ним, выходя из транспорта, к счастью, именно на своей остановке. Всё ещё сонное, будто подвыпившее сознание зацепилось взглядом за лохматую чёрную макушку и расслабленные плечи, на которых висела лёгкая тёмная ветровка, закатанная до локтей и открывающая вид на интересную татуировку мартышки в кругу у самого локтя. Лица, к сожалению, Бэкхён не видел, потому что парень быстро ретировался в противоположную сторону, ступая прочь длинным шагом.
— Подросток, что ли? — промычал Бэкхён, безуспешно пытаясь вспомнить черты лица незнакомца. Он привык, что в этом автобусе по большей части сидели мужчины и женщины — работяги — лет за сорок, поэтому этот парень неосознанно заинтересовал бармена. Тем более, Бён уже мог понять, сколько примерно кому лет, — опять же благодаря своей профессии.
Парень, что был чуть-чуть выше самого Бёна, быстро скрылся за первым же кустом, улетая в знакомые мужчине дворы, и Бэкхён так же легко забыл о нём, спеша в круглосуточный магазин.
— Гибискус, яблоки, лимонное сорго, шиповник, листья ежевики, апельсиновая корка, чёрная смородина, клюква, клубника. Ух ты, — на выдохе прокомментировал мужчина, крутя в руках упаковку с чаем. Не то чтобы Бён пришёл в магазин за чаем, просто его так сильно привлекла яркая упаковка, что он элементарно не смог пройти мимо сего чуда под названием «Фруктовый фестиваль».
В голове пусть и туман, но Бэкхён отчаянно цеплялся за воспоминания прошедшего рабочего дня: «куриная лапка» со своими расспросами про красавчика, разговоры с тем самым подвыпившим красавчиком, чьё имя Бэк так и не смог запомнить, да и плевать, если честно, сон и рука с татуировкой мартышки. Сон… Спать. Диван. Плед. Подушки.
Бэкхён, больше не смея задерживаться ни на минуту, остановился на нарезном батоне и «Фруктовом фестивале» и пошёл на кассу, где после озвучивания цены в смятении стал лихорадочно щупать карманы светлой джинсовки. Вместо кошелька под руками ощущалась только страшная пустота карманов и звенящая на дне мелочь.
— Подождите секунду, — попросил мужчина, продолжая без остановки копошиться в карманах, будто это могло заполнить их пустоту. Где же кошелёк? Нервы сжались в комочек, а в горле мгновенно пересохло, когда кассирша посмотрела взглядом а-ля «платить будете?». Растерянно оглядев в очередь выстроившихся за ним таких же зевак, Бён высыпал оставшуюся мелочь женщине прямо в руку и слышал разочарованные вздохи позади, но это было не так важно. И пока кассирша манерно пересчитывала монетки, гневно поджав губы, Бэкхён продолжил шарить руками по всем карманам и перетряхивать их снова и снова на наличие кошелька, одновременно надеясь, что денег на покупку хватит.
— Чёрт, — несдержанно выпалил Бэк, когда женщина сообщила, что ему не хватает несколько тысяч вон. — Уберите булку.
Бён вышел из магазина ещё более вымученным, чем раньше, под злой взгляд кассирши, на лбу которой так и читалось: «Уходи и никогда не возвращайся, раз нет денег». К слову, она ничего не сказала, но Бэкхён и без этого осыпал себя проклятиями. Мысли роем проносились по пустой головешке, пытаясь произвести картинки прошлого и найти тот миг, когда он в последний раз видел кошелёк.
Бён точно клал его в джинсовку, когда выходил с работы, а потом… Уснул в автобусе.
«Что этот парень делал в автобусе так рано? Выходной же. Тем более он такой подозрительный и доехал до последней остановки. Я ещё и уснул, чёрт возьми. Кошелёк был в кармане, он мог его спокойно вытащить».
— Блядь, — раздражённо закусив нижнюю губу до боли, Бэкхён пнул камешек, что звонко ударился о железную урну, привлекая внимание ранних пташек, идущих на работу. — Да не мог же он! Нет!
«Да, Бэкхён, да! Ты просто слепец, этот парень ни разу не вытащил руки из своих карманов, наверняка в одном из них и спрятал кошелёк. Как же удобно обворовать в автобусе, где единственный возможный очевидец преступления — водитель, занятый дорогой, и ни одной камеры. Как же тупо».
А в руках жалкая коробка «Фруктового фестиваля», напоминающая нахлынувший ручьём позор несколькими минутами ранее.
— И ведь только была зарплата, — раздосадованно пропыхтел в свои ладони мужчина, направившись к дому и вспоминая, что только вчера он снял с карточки практически все наличные, чтобы вернуть долги старым знакомым.
Порешив на том, что как проснётся, позвонит Чондэ, который уже должен будет работать на кухне, и обязательно спросит про кошелёк, а если коллега даст отрицательный ответ, то Бён сразу же пойдёт в полицию. Наличные он уже вряд ли увидит, но потом всё равно придётся заблокировать карточку. Слава Богу, документы мужчина всегда носил при себе в джинсах.
Теперь Бэкхён чувствовал себя так, будто только что наступил в говно. Серьёзно! Будто его нога соскользнула со светлой дорожки и его тут же настигли неудачи в лице мелкого воришки, лицо которого он даже не смог толком запомнить. Хотя, это необязательно мог быть тот парень, мог быть кто угодно, сидящий в автобусе, на которого Бэкхён не обратил внимания, уснув. Бён, конечно же, поищет кошелёк дома, но мужчина заранее знал, что того там не окажется.
Для Бёна это было худшее завершение рабочего дня и наихудшее начало субботы. На часах «07:01», в глазах недоумение вперемешку со свирепой злостью, в груди дыра от бессилия и разочарования, а на уме сон.
***
— Ты уверен? — в который раз переспросил Бэкхён, ступая по тротуару немного пошатывающейся походкой. Мужчина не выспался и выглядел откровенно плохо. Казалось, что всё случившееся несколькими часами ранее просто выдумка, но пустующий карман жёстко напоминал Бэкхёну, что он всё ещё без бумажника и, соответственно, без денег. И в который раз он засовывал руку в карман, снова и снова убеждаясь, что всё это произошло именно с ним.
—
Да, Бэк, я уверен, я всё посмотрел, — кажется, эта реплику Чондэ произнёс уже, как минимум, четыре раза, но до ушей Бёна она всё равно не доходила в полной мере. —
Может, ты и не брал его на работу вовсе? — устало спросил голос на другом конце провода.
— Да говорю же, я везде поискал. Нет нигде, сейчас иду в магазин, в который зашёл утром, но я уверен, что его там тоже не будет. Дэ, — грустный и мягкий тон Бэкхёна всегда заставлял сердце друга волноваться. Ким знал, в какой ситуации находился Бён, — меня не отпускает мысль, что это тот парень из автобуса. Я чувствую себя таким лохом, — разбито прошептал Бён, оглядываясь по сторонам в надежде, что его никто не услышал. Мужчине было это сложно сказать, потому что он ещё никогда не сталкивался с воровством. Бэкхён просто не понимал, за что это всё? За что его побила карма? За то, что недоливал некоторым пьяницам в баре? Ещё утром он был взбешён, как бык, но теперь в его глазах отпечаталась растерянность и скупая мужская грусть. Ну, действительно, за что? Просто несправедливо.
—
Не нужно обвинять каждого, кто тебе не понравился, — Чондэ затих на несколько секунд, шурша какими-то пакетами на фоне. Точно, он же на работе, а Бэкхён его отвлекает своими звонками. —
Позвони мне, как выйдешь из магазина, хорошо?
В ответ равнодушное «угу», и Бён кладёт трубку, заворачивая за угол.
Приятный тёплый ветерок играл со светлыми волосами мужчины, иногда вынуждая поправлять причёску рукой, чтобы окончательно не превратиться в чучело. Всё та же излюбленная джинсовая куртка в насыщенном светло-голубом оттенке прикрывала широкие плечи, обтянутые чёрной водолазкой.
Более уверенный шаг, потому что «терять уже нечего». Ему оставалось только принять тот факт, что в этом месяце ему придётся кое-как заплатить за квартиру, возможно, нужно будет просить денег у родителей или у Чондэ. Хотя никого трепать из-за своих проблем и неудач не хотелось. Он же всё-таки взрослый мужик, справится как-нибудь.
Заведомо зная, где должен искать
украденную утерянную вещь, мужчина остановился около стеллажа с чаем, кофе и какао. Ничего удивительного в том, что кошелька поблизости не видать, не было. Это было бы очень странно, если бы он подошёл и увидел свой бумажник, машущий денежками и кричащий: «А вот и я!». Спрашивать у охраны Бэкхён не хотел — гордость не позволяла. Тем более мысли о том, что бумажник всё-таки украли, прочно впились в сознание мужчины, и других вариантов мозг даже не хотел рассматривать. Бэкхён же, в конце концов, не настолько лох, чтобы не заметить, как кошелёк падает на пол. Обойдя весь магазин вдоль и поперёк, он остановился у полок с алкоголем, размышляя над тем, что сейчас напиться было бы как раз кстати. Но у него нет столько денег! Эта проклятая жизнь, ей-богу, над ним издевалась, давая Бёну смачные пинки под зад и подкидывая к ногам новые испытания.
Стоя над Jim Beam'ом и разглядывая заученную наизусть этикетку, боковым зрением Бэкхён ненароком заметил тёмный силуэт, а сердце вдруг начало вибрировать точно тревожный вызов на телефоне.
«Бред», — подумал мозг, но глаза истошно завопили: «Твою ж дивизию! Это же тот парень!». Как бы Бэкхён не хотел откровенно пялиться на стоящего поблизости парня, у него не получалось отвести взгляд от небольшой татуировки на предплечье в виде мартышки. Глаза мужчины непроизвольно округлились, а зрачки нервно забегали. В голове не было ни одной здравой мысли, а в душе полный бардак. Бэкхён понимал, что не может просто взять, подойти и обвинить в краже кошелька. Да даже вежливое «привет, извини за вопрос, ты случайно не находил мой кошелёк сегодня в автобусе?» выглядело бы до безумия некрасиво. Мужчина понял, что у него нет никаких доказательств или фактов, подтверждающих, что пацан вор, поэтому всё, что оставалось делать Бэкхёну, — проследить за подростком. Опять же, зачем?
«Да просто любопытство в жопе заиграло».
Лицо разглядеть было невозможно: на парне красовалась маска, глаза скрывал чёрный козырёк кепки, а на голову был накинут капюшон. Узкие тёмные джинсы жёстко обтягивали интимные места и икры. Мужчина бы спокойно дал парню двадцать, но это с учётом того, что лицо всё ещё толком не разглядел. Детская худоба и непропорциональные части тела говорили о том, что «мартышка», безусловно, младше Бёна на несколько лет.
Парень, который в голове Бэкхёна обзавёлся прозвищем «мартышка», несколько минут разглядывал жёлтые ценники и любовался этикетками различных вин, начиная от дешёвых красных полусладких, заканчивая дорогими белыми винами. Как оказалось, «мартышка» не был глупцом, быстро заподозрив Бэкхёна в слежке. Определившись с выпивкой, «мартышка» схватил два недешёвых вина и, встретившись взглядом с озадаченным ситуацией мужчиной, быстро скрылся за углом. Бэкхён, не медля, отставил виски и пошёл следом.
Сначала преследование было тайным и медленным, потом же, видимо, раскусив мужчину, «мартышка» прибавил шаг, наворачивая смертельные петли вокруг стеллажей, не раз обходя один и тот же по несколько раз. Через две минуты Бэкхён уже откровенно бежал за пацаном, а тот умело прятался за фруктами и холодильниками.
— Да что же это, блядь, такое? — усталый взгляд мужчины сменился дьявольски раздражённым. Этот пацан просто игрался, издевался над скулящими ногами Бэкхёна. Жертва оказалась куда проворней хищника. — Длинноногая скотина, — шёпотом ругался Бён, хмурясь и чувствуя, как бок начинает предательски колоть от продолжительной быстрой ходьбы. Будто старик вышел на пробежку. Как же это, наверное, нелепо выглядело со стороны. Даже без особой причины этот парень уже бесил его, до скрежета зубов, до нервного дёрганья правого глаза, бесил, пусть и ничего не делал. Но будто сама аура, витающая вокруг «мартышки», заводила Бэкхёна не на шутку; будто этот парень что-то сделал Бёну в прошлой жизни, и теперь мужчина чувствовал, как должен за что-то отомстить. Но, скорее всего, Бэкхёна раздражала догадка о том, что «мартышка» не имел никакого отношения к пропаже кошелька, а это значит, что все размышления, все переваренные в голове домыслы оказались бессмысленными и исчерпывающими. Словно Бэкхён накрутил сам себя, и теперь это выливалось в свет в виде комка злобы, застрявшим где-то в глотке.
— Гад, — некрасиво громко выплюнул мужчина, видя, как парень устремился к выходу из магазина. И прошёл через кассы, не заплатив. Прошёл, не заплатив! Бэкхён на долю секунды затупил, тормозя в неподдельном шоке, а потом бросился со всех ног к выходу, облетая крупных женщин и компании столпившихся подростков и попадая под яркие солнечные лучи. Резко ухватив «мартышку» за локоть, Бён легко потянул нерадивого подростка на себя, и тот чуть не упал на землю, рыча.
— Какого хрена? — оскалился Бэк, ощущая, как внутри него тотчас же разразился огненный торнадо из чувств. Светло-карие, почти что медного оттенка глаза парня посмотрели на мужчину с особой злостью, но в них не было ни капли должного удивления. Конечно, «мартышка» знал, что за ним гонится странный мужчина. Ладно, если бы это был охранник, так нет же.
— Отвали! — из скользких ладоней едва не выпала бутылка вина, но парень молниеносно сориентировался и не дал дорогому предмету упасть на асфальт и разбиться вдребезги.
— Ты вор! — прикрикнул Бэкхён, на что в ответ получил лишь взгляд с закатанными глазами, будто ничего нового в этой фразе парень для себя не узнал. Конечно, вор.
— Стойте на месте, вы оба, иначе я вызову полицию! — послышался сзади грубый голос высокого охранника с парой-тройкой лишних килограмм на боках.
Что-то упёрлось в грудь мужчины, и Бэкхён опустил взгляд на прижатую к нему одну из украденных бутылок вина, а над ухом знакомый голос требовательно произнёс: «Беги!».
Передав бутылку в чужие руки, «мартышка», что было сил, ринулся прочь от магазина, перепрыгивая бордюры неестественно длинными худыми ногами, умело ускользая из виду за ближайшим деревом. В глазах Бэкхёна паника, в глазах приближающегося к нему охранника — нескрываемый гнев. Бён вообще не успел сообразить, зачем, почему и как. Он мог спокойно отдать охраннику бутылку, но это не спасло бы его от посещения полицейского участка, как соучастника в краже. Любой исход событий был против него. Да и вообще, невыспавшийся разум вперемешку со страхом, оказывается, принимал самые нелогичные и неправильные решения, поэтому Бэкхён, не медля больше ни секунды, сорвался с места, как гепард, и умчался в противоположную от «мартышки» сторону настолько быстро, что охраннику оставалось только глотать пыль и следить за сверкающими пятками.
Зачем он это сделал? По крайней мере, он же мог поставить бутылку на землю и так же скрыться с места преступления. Почему Бён об этом не подумал? Потому что банально не догадался. Всё дело в человеческой натуре. Люди неосознанно повторяют за другими. В непонятной ситуации, когда совершенно не знаешь, что делать, и теряешься, всегда начинаешь смотреть на других, чтобы понять, как это сделать. Так бывает в школах, в университетах, на работе. Каждый человек чему-то учится у другого, будь это заполнение документов, которые впервые видишь, или когда не знаешь, как открывается шкафчик в раздевалке, смотришь на своего соседа и повторяешь за ним. Стадо или метод повтора, это можно называть как угодно. Главное здесь то, что Бэкхён элементарно повторил за «мартышкой». Он не хотел, но так получилось. Его переполненный чувствами и эмоциями мозг видел только одно развитие событий. И, ох, как же это ужасно могло отразиться на его будущем…
— Твою мать, чёрт, чёрт, чёрт! — в панике матерился Бэкхён, лишь на пару секунд стопорясь у собственного подъезда, пытаясь вытащить ключ от домофона из кармана узких штанов. Всё лицо покраснело от бега, ноги потряхивало, как от удара электрошокера, горло ужасно жгло, а Бэкхён продолжал беспокойно оглядываться назад, опасаясь увидеть позади себя бегущего охранника. Благо, кроме любопытного взгляда старушек на лавочках во дворе, мужчина никого не увидел.
Впервые в жизни три этажа были преодолены за рекордное время, а звук закрывающейся изнутри входной двери показался Бёну желанней, чем удовлетворённый стон какой-нибудь особы во время бурной ночи.
Горячо дыша, Бэкхён отставил злосчастную бутылку на тумбочку в коридоре и опустился на корточки, чувствуя невыносимое биение сердца и шум в ушах.
— Как бесит, — сквозь сильно сжатые зубы пригрозил мужчина, стараясь понять собственные мысли. Теперь Бэкхён уверен на девяносто девять процентов, что именно этот пацан украл его кошелёк, и если прямых доказательств этому не было, то случившееся десятью минутами ранее наглядным образом показывало, на что способен этот воришка. А чуйка Бэкхёна обычно не подводила.
Вино, как маятник в ночное время, жутко выделялось на фоне бёновской квартиры и словно заставляло мужчину обратить на себя внимание. Наконец выпрямившись, Бэкхён резко притянул бутылку к себе и заглянул в отражающую покрасневшее лицо Бёна жидкость. Но, кроме больших насыщенных карих глаз «мартышки», он уже ничего перед собой не видел. Этот взгляд был такой дерзкий, неукротимый, никем не обузданный, словно у какого-то маленького хищника, предпочитающего охотиться в ночное время. Детские наивные черты лица вперемешку с ядом в глазах, на солнце отливающих приятной притягательной медью.
— Безбашенный, — протянул шёпотом Бэкхён, искренне не замечая, как на лице расплылась дурацкая улыбка, а в теле, помимо дрожи, вспыхнуло тепло, будто кто-то включил обогреватель. — Хапнул адреналинчика, называется, — до сих пор не веря в произошедшее, усмехнулся Бэкхён, быстро выуживая из кармана телефон, чтобы позвонить Чондэ и поделиться инцидентом в магазине.
Рука, уже потянувшаяся приложить телефон к уху, остановилась на полпути в сопровождении нескольких настойчивых ударов в дверь.
«Полиция!» — испуганным вихрем пролетело в сознании Бэкхёна, но он сразу отмёл эти догадки в сторону, потому что, ну, разве это возможно?
Мужчина, кое-как догадавшись спрятать вино в стоящий в коридоре раздвижной светлый шкаф, подорвался с места и подскочил к двери, чувствуя покалывания в пальцах будто от сильного оргазма. По затылку прошлась россыпь неприятных мурашек, когда удары в дверь повторились, только громче и настойчивее, и Бэкхён заглянул в глазок.
Злостно прошипев от того, что человек снаружи закрыл глазок рукой, Бёну ничего не осталось, как открыть дверь нежданному гостю.
— Тшш, открывается, она открывается, — послышалось в подъезде множество голосов, и мужчине сразу захотелось снова закрыть дверь, потому что его точно не ждало за ней что-то приятное.
— Заткнитесь, идиоты! — прохрипел «мартышка», махнув рукой на компанию приятелей на лестничном пролёте поодаль. Человек шесть, не включая преступника, с которым Бён уже успел обменяться парой нелицеприятных фраз ранее.
— Я проследил за тобой, — запихнул руки в карманы ветровки парень. — Хэй!
— До свидания, — холодно отчеканил Бэкхён, начиная закрывать дверь, но вовремя появившаяся из ниоткуда нога помешала желаниям мужчины сбыться в полной мере.
— Ногу, — грозно скомандовал Бэк, стараясь не поднимать взгляд на впивающиеся точно в сердце два волшебных медовых глаза напротив.
Положив руку на дверь, «мартышка» самым наглым образом потянул её на себя, но Бэкхён не был хиляком — конечно, столько коробок с алкоголем таскать на работе — и максимум, что пролезло в приоткрытую дверную щель, это голова виновника торжества.
— Вино! И нога исчезнет, красавчик.
— Слушай, — угрожающе протянул Бэкхён, пытаясь подавить самоуверенность негодяя, — я не хочу иметь ничего общего с тобой. Ты со своими дружками убирайтесь из моего подъезда.
— Ох, — закатил глаза «мартышка», всё ещё сопротивляясь напору двери. Ему точно было не комфортно стоять в такой позе, но что самое интересное, так это то, что парень в таком положении не мог ни зайти, ни отойти нормально, потому что мужчина знатно так придавил его. — Да ладно тебе, неужели ты хочешь проблем на свою голову? — кряхтел то ли от боли в прижатом колене, то ли потому, что у «мартышки» был такой голос — басовитый, дерзкий, охрипший.
— Например?
— Ну, разрисованная дверь, например, мусор в подъезде, что похуже, — деловито объяснял парень, играя бровями.
Не веря своим ушам, Бэкхён с жадностью закусил нижнюю губу, пытаясь скрыть отчего-то расплывающуюся по лицу улыбку. Потому что этот парень раззадоривал его, подогревал интерес, играл с ним и, в конце концов, опьянял своими гипнотизирующими карими глазами не хуже стакана бурбона с сигаретой.
— Думаешь, я не знаю номер полиции? — ощерился вспыхнувший точно свеча Бён, чувствуя то давление балансирующих между их взглядами слов.
Гадёныш.
— Ты не сможешь меня описать, — фыркнул «мартышка», не ослабляя хватку, а наоборот, усиливая её, из-за чего помимо головы в щель пролезла рука и мёртвой горячей хваткой легла на вспотевшую ладонь мужчины.
«Никто тебя за язык не тянул», — подумал Бён, свободной рукой ловко стягивая чёрную маску с наглой физиономии и приподнимая брови, а-ля «неужели?».
А под ней искреннее удивление быстро сменилось пылкой улыбкой с ровным рядом белоснежных зубов и прелестными ямочками на щеках.
Но вот Бэкхён больше не мог разделить с «мартышкой» настоящего восторга. При виде чужого, ничем не прикрытого лица, улыбка мигом сошла с губ старшего и утонула где-то на дне раздумий о недавней краже.
«Совсем ребёнок», — пулей врезалось в сердце Бэкхёна, который вдруг проникся чистосердечным сочувствием и состраданием. В таком возрасте воровать, напиваться где-то во дворах и сто процентов расти в неблагоприятной семье — худшее, что может случиться с ребёнком. Огонь, который воспылал от появления парня на пороге, вмиг потух, и это не осталось незамеченным.
Бэкхён, опустив взгляд в пол, без споров отпустил дверную ручку. Парень, заметивший быструю смену настроения своего соперника, не решился что-либо спросить, теряясь в догадках, что могло так до неестественной бледноты осушить все чувства мужчины. Казалось, будто это не на шутку задело воришку.
Бён сделал шаг назад, под пронизывающим, внимательным взглядом достал из шкафа бутылку и всучил её точно в руки полностью растерявшегося парня, пытающегося подобрать нужный вопрос.
— Вино, — с трудом подавляя в себе чувство жалости, равнодушно сказал Бэкхён, в этот раз с невероятной лёгкостью выталкивая незнакомца за дверь на площадку, — мне проблемы не нужны. Уходите.
Хмурый взгляд недоумевающего подростка при слабом свете жёлтых ламп — это последнее, что увидел Бэкхён, прежде чем захлопнул дверь перед носом развеселившихся ребят. Всех, кроме «мартышки», с силой сжимающего в руках вино и будто бы внутри себя понимающего, в чём дело.
И у Бэкхёна из головы вылетели абсолютно все мысли о собственном бумажнике, стало абсолютно плевать на первую в жизни кражу и тот невообразимый адреналин, горящий в теле подобно ненасытному огню, пожирающему всё на своём пути. Все мысли занял ребёнок, взращиваемый улицей и дворовыми негодниками постарше, которые увлекались чем-то посерьёзнее, нежели простым алкоголем. Бён пусть и взрослый мужчина, который мог без труда утихомирить двухметрового пьяного бугая в баре, но всё же не бездушный. Он человек, который всегда принимал всё близко к сердцу. Бэкхён, подобно мочалке, легко впитывал в себя всю боль клиента, будто проживая все невзгоды и проблемы других людей. И этот парень не стал исключением. «Мартышке» и так, наверное, сложно живётся, а тут ещё Бэк со своим: «Я вызову полицию». Вроде бы Бэкхён определённо должен был чувствовать злобу и ненависть по отношению к подростку, но элементарно не мог, потому что не хотел губить и так паршивую жизнь паренька. Не хотел стать причиной чьей-то душевной гибели.
