Карпентёр

Ная протянула ему миску и чашу. В этот раз у них выдалось долгое утро. Обычно они останавливались под самый закат, вставали перед рассветом и почти сразу же уезжали, но сегодня Ламберт решил сделать небольшую передышку и задержаться с утра подольше. Девчонка как обычно положила ему больше, чем себе. Ламберт как обычно сделал вид, что не заметил. - А как давно ты стал ведьмаком? – вдруг спросила она. Ная редко начинала разговоры первой. - Ты хотела спросить, как давно меня сделали ведьмаком? – сказал он с характерным акцентом. - Ну, или так. - Всю жизнь. Лет восемь мне было, когда Весемир меня забрал. Ламберт немногое помнил о коротком детстве до Каэр Морхена – только самое запоминающееся: теплые объятия матери, которые не могли защитить от побоев, криков и ругани пьяного отца, яблочный пирог, которым она иногда баловала сына, и шрам от ожога на лопатке, который он получил, когда сопляком хотел вступиться за мать. Папаша тогда толкнул его на раскаленную печь, и маленький Ламберт навсегда запомнил эту адскую боль. Больнее было только Испытание Травами. - А сейчас тебе сколько? Ведьмак ухмыльнулся. Его всегда забавляло, когда простые люди пытались угадать возраст ведьмаков, и еще больше забавляло, когда дело касалось чародеек. Весемир вот был старше Каэр Морхена, выглядел на шестьдесят, а дрался так, будто ему было двадцать. - Попробуй угадать. – Сказал он с усмешкой. Ная призадумалась. Она внимательно посмотрела на Ламберта, и он заметил, что глаза у нее были ореховыми, с зелеными прожилками. Даже будь у нее волосы нормального цвета, ведьмак, повидавший и мир, и людей, сразу мог сказать, что она нездешняя. У девчонки были благородные черты лица, от аристократок ее отличало то, что они не были чересчур острыми и неженственными, а от крестьянок – то, что не были слишком простыми и блеклыми. Ламберт не был на востоке, но по рассказам мог предположить, что Ная с ближнего востока. Она до сих пор так и не рассказала, где это – то «издалека», откуда она пришла по словам Лютика. - Выглядишь на сорок. – Сказала Ная загадочно. – Но Лютик говорил, что у ведьмаков замедленное старение, а вашу крепость разрушили лет семьдесят назад и тогда же прекратили проводить мутации. Ты же мутации прошел, и могу предположить, что, несмотря на то, что ведешь ты себя как агрессивный, полный максимализма подросток, тебе лет восемьдесят пять. Ламберт опешил сначала от ее точного анализа, а потом разозлился, что она назвала его ребенком. - Кажется, ты решила, что мы с тобой внезапно сблизились и подружились? Ная с непониманием посмотрела на него, но не ответила. Ламберт злился. Его называли сволочью, скотом, ублюдком, мутантом, мразью, тварью, чудовищем, злобным сукиным сыном и еще целым рядом красочных выражений, но никто, абсолютно никто не смел звать его, почти столетнего взрослого мужика, прошедшего полмира, всего лишь подростком. В нем шевельнулась та уязвимая часть, что звалась мужским самолюбием. - Ты просто обуза, которая должна мне денег. – Напомнил он. – И если в конце я их не получу – я возьму плату иначе. Не питай иллюзий насчет моей доброты. Ная нахмурилась, потом беззлобно усмехнулась и уступать не собиралась. - Насчет тебя сложно питать какие-либо иллюзии. В этот раз Ная сидела на своей лошади, которая как обычно была привязана к кобыле Ламберта. Они приближались к небольшому озерцу, обостренный слух Ламберта уловил детские крики. Сначала он не спешил подгонять лошадь – это была типичная уловка туманников. Но затем острый взгляд уловил силуэт бегущего ребенка, за которым гнались утопцы. Тумана здесь не было, а медальон молчал. - Это ребенок? – спросила Ная. - Ага. – Ответил Ламберт равнодушно. Тратить время на неудачливого сопляка он не хотел, как и возиться с утопцами. Подумаешь, пацаном больше – пацаном меньше. Все равно три четверти из них либо спивается, либо помирает с голодухи, либо становится ворьем. - За ним гонятся, надо помочь ему. - Мне за это не заплатят. - Ну не можем же мы просто смотреть, как его задирают заживо! - Ну так отвернись. - Ламберт! Ведьмак закатил глаза, но решил, что проще не спорить, а разобраться с утопцами, иначе девка из него все соки потом выжмет. Знал он их сентиментальную породу, что хотят помочь всем и каждому. Он подогнал лошадь, заодно представив, как Ная сейчас вцепилась в свою кобылу, чтобы не выпасть из седла от внезапного ускорения. Когда они приблизились, пацаненок замедлился, уставая, и утопцы начали его нагонять. Один повалил его на землю и царапнул по ноге, мальчишка взревел и завизжал пуще прежнего. Ламберт молниеносно спрыгнул с лошади, беззвучно достал из ножен серебряный меч и одним ударом снес чудищу башку. Кровь хлынула на пацана, пачкая его рубаху. Утопцев оставалось еще трое. Ламберт увернулся, контратаковал, рубанул наотмашь, и больше ни одного утопца не осталось. Он вытер меч о плечо одного из них и увидел, как Ная уже семенит над ребенком. - Успокой его, как тогда меня успокоил. – Сказала она, придерживая его за худые плечи и не давая дергаться. Ламберт мысленно удивился тому, что девчонка раскусила его простецкую магию, но Аксий использовал. Мальчишка замер и оглядел своих спасителей, потом вспомнил о ране и принялся реветь от боли. - Я не всемогущ, уж прости. – Хмыкнул Ламберт, взглядом осматривая исполосованную ногу спасенной жертвы. - Надо быстро промыть и обработать. Вскипяти, пожалуйста, воду. Ведьмак с ней согласился. Рана была не слишком глубокой, но под когтями утопцев было столько грязи, что с одного можно было собрать водной бабе на ком. Ламберт уже хотел было линуть на ногу мальчика краснолюдского спирта, но Ная вцепилась в его руку так, будто хотела ее оторвать. - Ты чего это? - Кто спирт прям на рану-то льет? – она недовольно свела свои темные брови. - Дак все. – Так же недовольно свел брови он. – Дезинфекция. Тысячу лет уже применяется. - Варварство! – сказала она и забрала у него бутылку. – Вот смотри. Надо обработать только края. Порезы глубокие, будь они поверхностными – можно было бы и налить спирта. А так ты только болевой шок у него вызовешь, сожжешь здоровые ткани, а раненные будут очень долго затягиваться. Вода уже прокипятилась? Принеси, пожалуйста, я промою. Ламберт смолчал и подчинился. Он не знал, был ли в ее словах смысл, но от спирта в открытой ране и вправду горело всегда так, что хотелось орать во всю глотку. Раз думает, что знает, что делает, - пусть делает. Если потом ему, Ламберту, придется отрубить мальчишке начавшую гнить ногу, он ей это припомнит. - Как ты тут оказался? – спросила Ная у мальчика, когда закончила возиться с ним и тот наконец перестал реветь. - Я сбежал… - стыдливо опустил глаза он. - От кого и почему? - От дяди Горга, он меня фехтовать учит. Я проиграл, он меня наказал, и я сбежал. Ламберт оглядел мальчишку. У того были черные волосы и серые глаза, выглядел он лет на девять. Он напомнил Ламберту его самого в этом возрасте, когда его еще не измененные мутацией глаза тоже были серыми и он тоже сбегал от Весемира из Каэр Морхена, за что его потом постоянно наказывали. Как-то раз, в самый последний, никто из старших ведьмаков не пошел, как обычно, его ловить – видать, решили, что проще дать непослушному ученику сгинуть самому, чем возиться с ним. В ту ночь было холодно, начал падать первый снег, он забрел куда-то в северную часть территории замка и заблудился. Он думал, что помрет там, но за ним пришли Геральт и Эскель. - Фехтовать, значит? Где ты живешь? – спросил он. - В Мысках. Мой тятька там наместник, это рядом совсем. – Мальчишка махнул куда-то рукой. - Давай проводим его. – Мягко попросила его Ная. – Да и нам надо еды купить. Ведьмак вздохнул, подхватил мальчишку подмышки и усадил на свою лошадь. Детей он не любил, возиться с ними не хотел, и никакого трепета в груди при виде их туповатых лиц он не чувствовал, как говорила иногда Йеннифер. Но им правда надо было в деревню, а еще, если папаша мальчишки и вправду был наместником, ему могли заплатить. - Великое Солнце, Баш, Баш! Ты жив! – кричала выбежавшая из небольшого поместья женщина. – Себастьян! Ламберт и Ная остановились, ожидая, пока женщина доберется до них. Следом за ней из дома показались хорошо одетые мужчина и юноша, и конвой слуг. Настроение у Ламберта испортилось окончательно, он терпеть не мог иметь дело с богатыми. Ная тоже как-то подобралась, приосанилась и нацепила на лицо как можно более нейтральное выражение. Мальчишка радостно закричал, оставаясь сидеть на лошади. - Что вы сделали с моим сыном?! – завопила женщина. Именно этого Ламберт и ожидал, когда согласился довести мелкого до дома. Сейчас они попытаются объяснить ситуацию, он не вытерпит, нагрубит, мамаша прикажет их арестовать, он сметет охрану Аардом, они быстро оседлают лошадей и поскачут как можно дальше отсюда. - Мама, они меня спасли! – возразил мальчик. – Меня бестии у озера догнали, а ведьмак их всех перебил! - Один утопец его поцарапал, но мы обработали рану, ничего серьезного. – Мягко добавила Ная. Ламберт молчал, ожидая, пока родители пацана сами разберутся, что к чему. Они представились, но ведьмак прослушал их имена. А затем вдруг предложили госпоже чародейке и ее спутнику остаться у них на ночь. Ламберт как-то упустил тот момент, когда согласился остаться, Ная так заболтала хозяев, что он сам невольно заслушался, а очнулся только тогда, когда они остались вдвоем в комнате. Кровать тут была большой, двуспальной, так что, они могли спокойно спать на ней вдвоем, не касаясь друг друга. Ная скинула сумки на пол, сняла сапоги и свалилась на постель. - Бо-о-оже… - блаженно протянула она. Ламберт последовал ее примеру и бухнулся рядом. Такой мягкой постели в его жизни еще не было. - Ирана, жена наместника, сказала, что нам принесут ужин. – Сказала Наиша. – Она хочет, чтобы мы немного задержались у них в гостях. - Чтобы потом устроить в своем дворе представление с нашими горящими заживо телами? – буркнул Ламберт. – Нет уж, завтра же уедем. - Я понимаю твои опасения, Ламберт, но если до завтрашнего утра с нами ничего не случится, то почему потом должно что-то случиться? В конце концов, зачем им нас кормить, а потом заживо сжигать? - Смотрю, тебе нравится бегать по лезвию. – Фыркнул он. – Ну хорошо, хорошо, давай останемся. Но если ночью сюда ворвется охрана, я перережу их всех и глазом не моргнув. А потом пойду за их гостеприимными хозяевами. Ная повернулась к нему, помолчала, выражение ее лица ни капли не изменилось, хотя ведьмак думал, что своей жестокостью как минимум ее напугает. - Как скажешь. – Абсолютно спокойно согласилась она. – Только не забудь потом забрать их деньги. Если бы Ламберта не учили контролировать свои эмоции почти каждую минуту своей жизни, его черные брови немедля взмыли бы вверх. Но ведьмак лишь удивился про себя. Девка, казавшаяся доброй мягкой душой, не просто не пыталась его отговорить, но даже напомнила ему потом обобрать трупы семьи пацана, которого они же спасли от смерти и довели до дома. - Напомни-ка, откуда ты там родом? – с подозрением поинтересовался Ламберт. - Из ниоткуда. – Тихо ответила она. В тишине ведьмак снял с себя куртку и кинул к остальным вещам. Было тихо, тепло и уютно, но он был настороже – как и всегда. Ная перевернулась на бок спиной к нему и задремала. По дороге ее продуло холодным степным ветром, она прокашлялась во сне и тихонько засопела, иногда шмыгая носом. Скоро был закат, слепящие лучи уже начали заглядывать в окна, и Ламберт бесшумно задернул занавески. Комната давно пустовала, но явно постоянно убиралась – пыли не было, но шкафы были пусты. Наиша проснулась, когда в дверь постучали, и проследила сонным взглядом за вошедшей служанкой. В руках у нее был поднос, уставленный съестным, который она опустила на небольшой стол у стены напротив кровати. За ней тут же зашел молодой мужчина с темными волосами в черно-белом, типично нильфгаардском сюртуке, с двумя стульями в руках. - Госпожа Ирана предлагает господину ведьмаку и госпоже чародейке после ужина провести водные процедуры в сауне. – Сказал он с таким лицом, будто представлял самого Эмгыра вар Эмрейса. - С удовольствием, покорнейше благодарю. – В тон ему ответила Ная, и Ламберт посмотрел на нее, как на врага народа, и с отвращением. Вот тебе и небогачка. - За вами пришлют. Слуги вышли, Ная плотоядно посмотрела на поднос с едой. Она села за стол и выжидающе замерла. - Не стой, пожалуйста, давай поедим. - Это ты где так разговаривать научилась? Так уболтала этих нильфов. - Книжек много читала. – Она зевнула. – Не заснуть бы до сауны. - Ты и так уже выдрыхлась на неделю вперед. Сопела тут, как подыхающий мамонт. - Ну, должны же у меня быть хоть какие-то недостатки. - Помимо криворукости, абсолютной неприспособленности к походной жизни и склонности к алкоголизму? - Никто не без греха. – Меланхолично произнесла Ная. – К слову, перед нашим прощанием Лютик советовал мне не оставлять тебя один на один с алкоголем. Он уведомил, что и ты порой не прочь выпить, только последствия приходится разгребать всем этим вашим Каэр Морхеном. - Все-то Лютик знает, надо же, какой осведомленный. – Буркнул Ламберт. – Ты хоть раз видела у меня бутылку? - Нет, но это не значит, что не увижу в будущем. – Улыбнулась она. Когда служанка зашла за ними, Ная вежливо попросила ее подогреть ей вина с пряностями, при этом наказав, чтобы напиток не доводили до кипения. Сауна здесь была большая, присутствовали мужская и женская половина. Ламберт сидел на скамье напротив большой бадьи с водой; наместник, которого, по словам Наиши, звали Эдгаром, плескал воду на раскаленные камни, и через густой пар ведьмак с трудом мог разглядеть силуэт его старшего сына. Эдгар сел на третью скамью, и видно его было намного лучше. Он был гладко выбрит, темные мокрые волосы были зачесаны назад, он был в хорошей физической форме, и на вид Ламберт дал бы ему не больше сорока. - Ты, ведьмак, доброе дело сделал, я в долгу не останусь. – Сказал Эдгар. – Оставайтесь тут, отдохните. Да и работа для тебя найдется. - Это какая же? Ламберт сосредоточился и успокоил все свои эмоции. Весемир бы им гордился – сейчас он был хладнокровным, абсолютно непроницаемым, буквально воплощением стереотипов о лишенных эмоций ведьмаках. Осталось только начать жрать сердца гулей и запивать болотной водой, а затем пойти к бабам, схватить какую-нибудь за волосы и утащить на сеновал до самого утра. - Утопцев на нашем озере развелось – ну ты и сам видел, пока моего Баша спасал. Крестьяне там раньше рыбачили, да и мы с Генрихом тоже. А потом их вдруг стало намного больше, еще и жен своих поприводили. - Водных баб, что ли? - Их самых. – Эдгар плеснул себе на лицо холодной воды. – В общем, расчисти северный и западный берег, чтобы мы снова рыбу ловить могли. Дело не на один день, естественно, но мы тебя с твоей чародейкой разместим, не сомневайся. Ламберт призадумался. Он догадывался, что если их разместили в доме, значит, скоро попытаются припахать к грязной работенке. Ведьмаков либо ненавидели, либо хотели сделать из них ручных псов. Он думал, просить ли еще сверху крова плату кронами, но решил, что лучше не наглеть в этот раз, да и деньги у него пока не кончились – потратился он лишь на одну ночь в корчме и ужин там же. До сих пор был не тронут гонорар за катакана. - По рукам. – Ведьмак встал, чтобы пойти окунуться в холодную воду. Даже его от жара уже начинало морить. – Кстати, она не чародейка. - А почему тогда волосы синие? – удивился сын наместника, видимо, Генрих. - В ведро с краской упала. Наи еще не было, когда он вернулся в комнату, и он не был этому удивлен. Вечно бабы мылись по десять часов, а воды тратили столько, что можно было искупать целое стадо бегемотов. Ламберту пожертвовали новую рубаху и штаны, и он лежал на кровати, наслаждаясь ощущением идеальной чистоты. Горячая ванна всегда была приятнее холодной речной воды. Скоро она вернулась, одетая в простое белое платье и с еще влажными волосами, которые кудрями спадали по ее плечам. Ламберт даже залюбовался. - Блаженство… – протянула она, осторожно ложась на постели на приличном расстоянии от него. Служанка, вошедшая с подносом с двумя кубками и приличной бутылью, завидев их в чересчур неформальной обстановке, на секунду опешила, смущаясь. Она быстро поставила все на стол и присела в коротком реверансе, убегая. - Странное место. – Вдруг сказала Ная, провожая девушку глазами. - Почему? - Поместье маленькое, в глухой деревне, порядки простые, но этикет и правила поведения – как у самого высшего общества. - Пожалуй. – Согласился Ламберт. – Но это Нильфгаард, здесь такое нормально. Ная поднялась, взяла кубок и налила себе вино. Ламберт заметил, что от кубка поднимался пар. Она втянула носом аромат. - Опять пьешь? – пробурчал ведьмак недовольно. - Это теплое вино. Спирт почти весь улетучился. Отличное средство в борьбе с больным горлом. - Тебе только повод дай. - Считай, что я думаю в первую очередь о тебе – если оно мне поможет, а оно поможет, то никто не будет ночью сопеть у тебя над ухом, как подыхающий мамонт, – Ная звонко посмеялась и сделала осторожный глоток. Раздобревший после ужина и горячей ванны Ламберт лишь слабо улыбнулся в ответ. Уже стемнело, и он жестом зажег свечи в комнате. Ная приоткрыла окно, впуская свежий воздух. Слабый ветерок позднего лета легонько колебал пламя свечей и кудрявые пряди ее волос. Потом снова зашла служанка, принесла им хлеб, сыр, ветчину и яблоки, и Наиша довольно заулыбалась. Она встала у стола, налила еще один бокал и кивком головы пригласила Ламберта присоединиться. Ведьмаку, в общем-то, особое приглашение было не нужно – его уже клонило в сон, но отказываться от вина и еще одного ужина он не собирался. - Знаешь, эта шутка про ведро с краской, в общем-то, не совсем шутка. – Вдруг сказала Ная. – Я действительно покрасила волосы, еще четыре года назад, там, в своем мире. - Это понятно. – Ответил Ламберт. – Но почему она до сих пор не смылась? Ламберт и сам не знал, почему так искренне интересуется ее отличительной чертой. Что же это за краска, которая не смывается четыре года? - Это специальная краска для волос. Сначала волосы обесцвечивают, затем наносят краску. - Обесцвечивают? - Ага. В идеале они становятся белыми, как снег. «Как у Геральта и Цири», – подумал ведьмак. - А потом уже красят в какой угодно цвет. - Хм. – Многозначительно протянул Ламберт. – Как твой мир-то называется? Две недели уже с тобой таскаюсь, а до сих пор не знаю. - Земля. Так называется наша планета. Ну, или мир. Даже уже разницы не вижу. – Сказала она, усмехаясь краешками губ. - «Земля»? А почему не Камень? Или Почва? – ведьмак недоумевающее покачал головой. - Или Грязь. Планета «Грязь». – Подхватила она. Ламберт хохотнул, она тоже. Они сидели в полумраке теплой комнаты, пили вино и ели хлеб с сыром и ветчиной, закусывая яблоками, и Ламберту было так неожиданно спокойно и уютно, будто они были у себя дома. Будто так было правильно и должно было оставаться всегда. Потом Ная зазевалась, легла на кровать на спину и укрылась одеялом, пожелав Ламберту спокойной ночи. Ведьмак потушил свечи и лег рядом. Кровать и вправду была просторной, и они спали, не касаясь друг друга.