***
4-тое ноября 1978 года Дромеда сидела, уперев кулаками лицо, и стеклянными глазами продолжала смотреть на листы медицинских отчетов. Плотный от времени пергамент сухо гласил, что мисс Меропа Гонт, 1907 года рождения, побывала в стенах лечебницы святого Мунго лишь в раз, в октябре 1925-того года со смещением шейных позвонков и признаками удушья. Некий неизвестный оплатил лечение и прислал несколько добротных мантий, и более мисс Гонт не появлялась. Никаких записей о введении беременности или родах не осталось, или Тед прав, и она не мать загадочному Тому Реддлу, или она не рискнула появиться в стенах официального учреждения, собираясь бросить ребенка. Старый трюк, как мир, трюк, но свет не пролил на ситуацию. В конце концов, ни Меропа, ни кто-либо из её семьи не посещал лечебницу, и её отсутствие объяснялось самой простой причиной. Не нашла она и объяснений связи с Певереллами. «Природная знать. Родословная волшебников» сообщала общеизвестные факты о братьях Певереллах. Антиох всю жизнь воевал, то мстил за рано погибшего отца, то за личные обиды, пока его не прикончил очередной враг. Кадм сошелся с Бланш Дюбуа, волшебницей из кровных врагов семьи, пытался доказать её взбешенным родителям, что они женаты, а пока он ехал в Рим за подтверждением, любимая умерла в родах. И ушел через десять лет, сойдя с ума. Игнотус оказался, куда хитрей братьев, чутко держал нос по ветру и своевременно менял стороны. Воевал то за короля, то за его мятежного зятя, брал деньги и у евреев, и у гоблинов, а потом не возвращал долги, когда их гоняли. Правда, скончался, не успев закончить судебную тяжбу с незаконной племянницей Иокастой, уже его сын уступил ей часть родовых сокровищ. Интересная история, однако из-за неё не пытаются украсть воспоминания, достаточно просто прочитать книгу. — Целитель Тонкс, могу я отпроситься пораньше? Дромеда дернулась при звуке голоса, она и забыть успела о юной кандидатке, разбиравшей старые записи. — Что-то случилось, мисс Олливандер? Шарлотта смущенно опустила веки. — Я очень надеюсь. Дромеда снисходительно покачала головой. — Имя его держишь в секрете? — Я лишь намекну, что вы его точно знаете. — Он хотя бы знает о твоих планах? Шарлотта улыбнулась, показав зубы, белоснежные и ровные. — Вспомнит наши детские вечера и узнает! Дромеда немного весело посмотрела на график расписания. Это точно Сириус, которому Шарлотта заживляли царапины на лице. — Что же, не мне тебя попрекать за легкомыслие, в следующую субботу можешь отдохнуть, но в воскресенье я тебя жду. — Разумеется, мэм. Складывая листы, Дромеда посмотрела на часы. Ненадолго поднятое настроение быстро улетучилось. — Сегодня примешь еще Дамблдора. Шарлотта прояснилась в благоговейном удивлении. — Он проходил осмотр, просто найдешь его карточку и подпишешь. Покидала Дромеда свой кабинет в упадническом настроении, в четвертом отделе её ожидала Молли, заодно и необходимость сообщить плохие новости. Позавчера удалось вырвать её мать из лап смерти, однако сколько она еще протянет, сказать сложно. Отравление Доксицитом можно пережить, если соблюдать рекомендации, вовремя принимать лекарства и доверять целителю, желательно, чтобы ей не была супруга бывшего возлюбленного. Однако и сам Парацельс не смог бы исцелить от материнского горя. Дромеда боязливо заглянула внутрь, ни единого умного слова не пришло в голову, и, встретившись с четой Уизли, приготовилась к неизбежному потоку вопросов. Молли, осунувшаяся после нескольких бессонных ночей, уставилась на неё нетерпеливо и умоляюще. Артур крепко держал тонкими руками взвинченную жену. И перед ними стояла миссис Гринграсс, держась за поясницу. — Благодарю, целительница Тонкс, что нашла время. — Да, Дромеда, — бросилась с вопросом Молли, — хотя бы объясни, что значит «состояние стабильно тяжелое»? Еще живая, но не надолго. — Да, улучшений нет, но и ухудшений тоже. — А когда лучше станет? Миссис Гринграсс вздохнула. — Когда ваша мать перестанет саботировать лечение. — Мерлинова борода, — испуганно произнесла Дромеда, — она отказывается от лекарств? — Нет, она принимает их только в присутствие других целителей, — миссис Гринграсс сказала тише, — думает, что я хочу убить её. Молли фыркнула. — Кузина, не вынуждай меня грубить тебе. Артур поднялся, однако подошел к Дромеде. — Пожалуйста, поговори с миссис Пруэтт. Дромеда совладала с удивлением и говорила, как можно невозмутимо. — Я, конечно, поговорю с ней… — Сделай как можно мягче, тебя она послушает. Дромеда подняла бровь. — Но мы не слишком близки. — Тем не менее, ей не в чем вас подозревать, — замявшись, Артур добавил. Дромеда усмехнулась. — Я — предательница крови, странно, если она посмотрит на меня. — Ты не перед ней провинилась, — сказала Молли. Никакого общего личного прошлого, единственное достоинство в глазах родственницы. Получив молчаливое одобрение миссис Гринграсс, Дромеда зашла в палату. Первым делом она заметила решетку на единственном окне, следом обратила внимание на поднос с приборами, рядом с супной чашей и тарелкой с котлетами лежала единственная ложка, еще и с эмалевой ручкой. А постельное белье подобрали достаточно плотное, дабы миссис Пруэтт хилыми пальцами не смогла разорвать его на удавку. — Добрый вечер, тётя Лу, как самочувствие? Миссис Пруэтт слабо пошевелилась, высунув голову из-под одеяла. — Намного лучше, чем было, только горло болит, — хрипло ответила она, проведя рукой по шее, — из-за трубок. Недавно она была цветущей для своих лет женщиной, черные волосы едва тронула седина, кожа на худом лице мало стянулись, разве, что на шее и под глазами. А сейчас Дромеда видела выступавшие кости скул, запавшие глаза и лохматые пакли на голове. — Что ж, Андромеда, начинай. — Я не ваша целительница, миссис Пруэтт, я не имею права вас лечить. — Я об упреках. — Их не будет. Миссис Пруэтт прищурилась. — В самом деле? Не хочется почесать язык, попрекая неудачную самоубийцу? Дромеда покачала головой, сев на стул перед койкой больной, разговор предстоял не легкий. — Поверьте, нет, не хочется. Я понимаю, почему вы решились. Миссис Пруэтт презрительно фыркнула. — Понимаешь, как же. Дромеда медленно посчитала про себя до десяти, прежде чем ответить. — Миссис Пруэтт, мы все кого-то потеряли. — Поверь мне, ты не поймешь. Дромеда посчитала до двадцати, борясь с раздражением. — Объясните тогда. Миссис Пруэтт отвернулась, по впавшей щеке потекли слезы. — Потерять родителей не так горько, как детей. Дромеда напряглась. — И вам моя матушка не угодила? Миссис Пруэтт ответила не сразу, собираясь с мыслями, она все вздыхала. — Я не это имела в виду, — переводя дух, она продолжила, — понимаешь, даже если Сигнус и Друэлла прожили бы еще, они бы умерли рано или поздно. Родители не вечны. Слезы снова полились. — Моя мать умирала в ужасных мучениях, не знаю, что больней, истекать кровью после рождения ребенка или много лет кашлять кровью, но болела она сильно. И тем не менее, я считала, что она отмучилась, больше так жить не могла. Вот только миссис Пруэтт не доводилось по ночам слушать жуткий кашель матери. — Отец тоже обречен, вы хорошо о нем заботитесь, но ему недолго осталось. Каждый раз, как с ним вижусь, убеждаюсь, что он внутри уже мертв. И не сказать, что она не права. — Он не помнит меня, постоянно удивляется, когда меня видет. Или называет меня другим именем, один раз я даже была бабушкой Хеспер, а в другой раз тётей Ликорис. Все же лучше, чем когда тебя принимают за жену. К матери и сестре Арктурус не испытывал противоестественных чувств. — Я оплакивала и дедушку с бабушкой, однако понимала бесполезность надежд. Конечно, они не дожили до ста, но прожили достаточно долго и жалеть о них не стоило. Миссис Пруэтт замялась, пострадавшее горло дало о себе знать, и каждое её слово с трудом выходило из рта. — Пережить детей — совсем другое. Дрожавшей рукой Дромеда наполнила небольшой стакан и предложила его. Миссис Пруэтт отпила небольшими глотками, обдумывая слова. — Конечно, я не любила мистера Пруэтта, чего скрывать. Старше моих родителей, втрое меня тяжелей и семью мою ненавидит. Он никогда не скрывал, зачем я ему понадобилась, всегда любезно напоминал о всех грехах нашего семейства, поминал к месту и не к месту прадеда Финеаса. Я не могла ничем возразить, мне всего был месяц, когда он умер, явно не тот возраст, чтобы говорить по душам. Дромеда понимающе кивнула, в Хогвартсе у неё была возможность скрыться от подобных разговоров. — Наши сыновья — единственный оплот, на чем держался наш брак, — миссис Пруэтт захрипела от волнения, — я так надеялась, что они не повторят наших ошибок, что они окажутся, куда лучше наших семейств. Я держалась, когда они устраивали очередную проказу в школе, и когда познакомились с той девицей Медоуз, и когда заводили прочих подружек. У них были хорошие успехи в магии, и я полагала, что однажды возьмутся за ум. Дромеда все слушала, боясь произнести лишнего звука. — Дети не должны умирать при жизни родителей, это настоящее предательство. Они молодые, все у них было впереди, а ты, поклявшись при рождении оберегать от невзгод, зря доживаешь свой век старой и бесполезной. Память воскресила чудовищный крик, что испустила бабушка у тела отца. Дромеда потерла виски, изгоняя её образ, и тут же вспомнила похороны тёти Летти. И вопрос grandpapa. «Pourquoi?». — Моя золовка настоящее чудовище, но, увы, доля истины в её словах имеется. Я не сумела достойно воспитать сыновей, и что мне делать со своей одинокой старостью? Дромеда бросила взгляд на дверь. — Вы не одиноки, миссис Пруэтт. Миссис Пруэтт пожала плечами. — Ориону я не очень нужна, как и его жене. Они пришли с соболезнованиями, но я-то знаю, о чем они на самом деле думали. Удивительно, что дядя с тётей сдержались. — У вас еще есть дочь и внуки, вы им нужны. Миссис Пруэтт резко повернулась к ней, чуть скинув с себя одеяло. — Ты ведь шутишь? — Вовсе нет, — с обидой возразила Дромеда, — только не говорите, что дочь — это всегда отломанный сучок от метлы. Неужели вам нравилось, что вашим детям предпочитали сыновей Ориона? Миссис Пруэтт опустила глаза. — Поверь мне, дело не в этом, ох, неужели снова объяснять? — Да, желательно. Миссис Пруэтт сжала в кулаке простыню, её взгляд метался то к двери, то к окну. — Я Молли не нужна. — Почему вы так решили? — Это очевидно! У неё теперь муж и дети, я в их идиллию не вписываюсь. Наверно, не стоило называть её мужа нищим неудачником. — Вам претит его происхождение? Не общайтесь с ним. Совет, что нехотя согласились соблюдать её родители. — Ты не поверишь, Андромеда, но его семья не при чем, — перехватив недоверчивый взгляд, миссис Пруэтт продолжала, — даже если бы его родичей привечали в нашем круге, Уизли это не помогло бы. Что же, появилась нечто новое на памяти Дромеды. — Похвально, что у него есть страсть к своему делу, что он не просто волочит ноги на работу. Однако простительно трудится во имя идеи, когда ты юн и одинок, но не когда тебя дома ждут жена и пятеро детей. Дромеда замялась, часть разума соглашалась с миссис Пруэтт. — Вы пытались им помочь? — Мистер Пруэтт на Рождество предлагал Уизли сменить работу, перейти в Штаб мракоборцев или в Визенгамот писарем. Его знания в маггловедении в любом случае пригодились бы, но он гордый, как же! — впалые щеки миссис Пруэтт заалели при разговоры, — Уизли ведь не какие-то безродные нищие! И у них честь имеется! И даже от Пруэттов ничего не возьмут! А уж от Блэков, предавших его несчастную калеку-матушку, тем более! — успокоившись, она прошептала, — как будто я в пятнадцать лет могла ей чем-то помочь. — Может лучше поговорить лично с Молли? Хотя tête-à-tête? Миссис Пруэтт скривилась. — Наедине. — Так бы и сказала. Мысленный счет продлился до тридцати. — Неважно, как правильно, вы главное просто пообщайтесь. Миссис Пруэтт покачала головой. — Не получится, Молли и в детстве больше тянулась к отцу, хотя он особого внимания ей никогда не уделял, — боль в её голосе прозвучала отчетливей, — чистокровная Пруэтт, будто я её не производила. И с моими родителями была куда откровенней, чем я в её годы. — У вас есть шанс исправить всё. — Не будь рядом её мужа, может и получилось бы. — Я и предлагаю поговорить наедине. — Все равно ничего не выйдет. Мерлинова мать, до чего упрямая! — Почему? Миссис Пруэтт устало вздохнула. — Понимаешь, Андромеда, дочери всегда отдаляются от матерей. Как бы ты её не любила и не заботилась о ней, она променяет тебя на мужчину. Не важно, красив он или уродлив, умен или глуп, главное, что с ним чувствует себя взрослой женщиной, а не маленькой девочкой. В висках застучало. — И вы, тётя, решили, что лучший способ показать дочери свою любовь — это наложить на себя руки? Миссис Пруэтт поперхнулась. — Вы не знали, что это Молли догадалась искать вас в чулане с ядами? И что она до сих пор прийти в себя не может? Братьев похоронила, еще за и мать! У неё даже молоко пропало! Миссис Пруэтт покраснела, сутулившись. — Она Гайда и Фаба никогда не любила, такой вой закатила, когда они появились. От возмущения Дромеда повысила голос. — А вы обрадовались брату в четыре года?! Вы и сейчас его не переваривайте! Что за выводы на основе детского поведения? — не давая миссис Пруэтт возразить, она продолжила наступление, — Вы хоть знаете, каково быть дочерью самоубийцы? Отвратительно, скажу вам. Миссис Пруэтт слабо сказала. — Да, мой брат… — Дело даже не в нем, тётя, а в ощущении собственной никчемности. Миссис Пруэтт удивленно посмотрела на неё. — Не думаю, что Сигнус из-за тебя или твоих сестер принял решение. — Я знаю потому, что выросла и сумела понять и принять его, — гнев понемногу стихал, — но ребенком я чувствовала себя ужасно. Все твердили, что папа любил вас, а в душе было гадко. Если любил, почему не захотел жить ради меня? Поднимаясь, Дромеда ощутила, как в лицо бросилась краска. — Что вам делать дальше, решайте сами, но напоследок — прекратите саботировать лечение миссис Гринграсс. Миссис Пруэтт хмыкнула. — Поверьте, если бы она захотела убить вас, то сделала бы еще в Ремут-холле. Никто бы из свидетелей не осудил бы её. Покидала Дромеда палату в подавленном настроении, не стоило вскрывать старую рану перед ней. Теперь в глазах сестры Ориона превратилась в маленькую обиженную девочку. Не слушая слезливых благодарностей от Молли и Артура, она побрела к лестнице, проверит работу Шарлотты и отправится домой. Выслушает встретившегося по пути мистера Гринграсса и пойдет дальше. — Целитель Тонкс, — воровато озираясь, он спросил, — скажите, пожалуйста, в палате миссис Пруэтт никого нет? — С ней её дочь, — хитро улыбнувшись, Дромеда добавила, — и ваша супруга. Мистер Гринграсс мгновенно помрачнел и развернулся. — Сэр, — окрикнула его Дромеда, — я передам ей ваши соболезнования! — Не стоит. — И еще! Дастин не собирается делать предложение? Мистер Гринграсс остановился, крепко сжимая перило. — Моему сыну без малого скоро тридцать, он не ребенок, и я в его дела не вмешиваюсь. Что до бывшей миссис Яксли, то дружит она с вами, спросите её. Второй родитель, недовольный поведением взрослого ребенка, за день. Какое счастье, что Доре только пять, и общение с мальчиками ограничивается играми в мяч. Правда, с ней самой разговаривать трудно в последнее время, как ехидно отметил отец, отрастила длинный язык. Дромеда дернулась, замявшись у двери, до предавания горестным мыслям осталось полчаса, и она потратит его на работу. Однако зайдя в кабинет, она замерла, прижавшись к двери и глядя на самого Дамблдора, невозмутимо расхаживавшего по комнате. — Добрый вечер, Андромеда, рад видеть вас лично. — Добрый вечер, профессор, — Дромеда выговорила, касаясь палочки, — где ваша кандидатка? — Отправилась домой, — ответил он, остановившись к шкафа с инструментами, — наверняка, нечто срочное, иначе почему она три раза прибегала обратно, забирая забытые вещи. Дромеда заложила руку с палочкой за спину. — Как обстоят дела в Хогвартсе, сэр? Дамблдор задумчиво погладил бороду. — Я бы сказал, что также, как и во времена моей молодости. Первый курс еле справляется с восхищением от соприкосновения с магией. Второй курс, наловчившись, принимают гордый вид и стращают малышей. Третий курс разрывается между Хогвартсом и Хогсмидом. Четвертый курс всеми правдами и неправдами пытается пробраться на званые вечера. Пятый курс усиленно грызет гранит науки в преддверие экзаменов. Шестой курс наслаждается заслуженной передышкой. А седьмой разбирается с мечтами и ожиданиями от взрослой жизни. Но нынешние события вносят коррективы и делают самое худшее — заставляют детей перестать мечтать. Схожая манера речи, мудрая и отчасти безумная. Однако, многие Пожиратели учились при нем, могли что-то и перенять. — Скажите, сэр, как дела у моего кузена Регулуса? Грустная улыбка тронула губы директора. — Юный Блэк совершенствуется, выиграл матч у Рейвенкло, впечатлил нового преподавателя по Защите от Темных искуств, а профессор Слагхорн пророчит ему великое будущее на каждой вечере Клуба слизней. — И что же с ним не так? — Не могу утверждать наверняка, юный Блэк не особо стремится с мной общаться, но я ощущаю сгущающиеся над ним тучи. Пожиратель никогда бы не сказал подобного, однако оставались сомнения. — Как поживает ваша подруга Гера? — Отлично, — ответила Дромеда, еще сжимая палочку, — её повысили в редакции «Ежедневника ловца» до помощницы начальника отдела, с Кингсли счастливо замужем. — С дочерью она поддерживает отношения? Дромеда убрала палочку. — Да, но как тётя. Дамблдор печально кивнул. Дромеда, спокойней подходя к столу, не стала добавлять подробностей о страхах Геры завести второго ребенка. Личное горе должно остаться личным. — Шарлотта не поставила печать, не сумела найти её. Дромеда с ухмылкой вытащила её из кармана халата. — Увы, в наше время за важными вещами особый контроль. — Я бы не стал столь открыто показывать недоверие, но дело ваше. Дромеда развернула свиток с заключением и с удивлением посмотрела на дату рождения. — Получается, профессор, вы через три года отпразднуете столетие? — Да, Андромеда, — произнес он, довольно улыбаясь в усы, — самому не верилось, что доживу хотя бы до полвека. Скромничает зачем-то, учитывая, что куда здоровей некоторых юнцов. Её отцу и мистеру Тонксу столь не повезло. И по-прежнему сохранил здравый рассудок, чего не хватает деду и дяде Арктурусу. — По правде говоря, я забыть успел о скорейшем столетии, даже не представляю, как отпраздную. Столько всего придется вспомнить. Дромеда резко ударила печатью, снесенная озарением. Как же она сразу не вспомнила о директоре! — Профессор, я могу воспользоваться ситуацией и расспросить о кое-каких событиях. — Разумеется, — прежде чем Дромеда встала, он остановил её, — не беспокойтесь о сохранности тайны, я взял на себя смелость и наложил определенные чары заранее. Она раздумывала, сворачивая сверток. — Профессор, — Дромеда ненадолго оглянулась, — вы же знали Тома Реддла? Дамблдор сел перед ней, положив руки на стол. — Разумеется, одна из моих главных ошибок в преподавательской карьере. Вы подумайте, что еще с первого дня его пребывания были дурные предзнаменования в виде стаи зловещих птиц или бурь, однако, нет. Том Реддл мало чем выделялся в толпе испуганных новичков, разве что чуть спокойней вел. Как будто о собственном ребенке говорит! — Скажите, из какой он семьи? Я слышала толки про маггловский приют от своих родичей, но сами понимайте, насколько все это достоверно. — Здесь они правы, я лично принес ему письмо из Хогвартса. Не сказать, что там его обижали в лучших традициях романов моего детства, однако по доброй воле я бы не жил в похожих условиях. — Вам не сказали, кем были его родители? Дамблдор оставался недвижимым. — Бывает, что их не знают даже сотрудники приютов, подкидышей всегда находили на ступенях или у ворот подобных заведений. Его голос звучал буднично, лицо не дергалось, и руки не дрожали. Говорит правду или искусно лжет? — Профессор, понимаете, то, что я скажу, должно остаться между нами? — Разумеется. Дромеда сжала перо в ладоне, отгоняя дрожь. — Кто-то из пациентов пытался похитить воспоминания дяди Арктуруса, что когда-то работал в Министерстве. Дамблдор кивнул, внимательно слушая. — Сосуд показал нам его допрос неких Марволо и Морфина Гонтов, последнего обвиняли в нападении на маггла. — Припоминаю сей процесс, я еще не заседал в Визенгамоте, но слышал от определенных лиц о нем. Вполне в их духе. — Маггла звали Том Реддл, — не дав директору вмешаться, она говорила, — я знаю, это просто совпадение, Томасов на свете полно, даже в «Дырявом котле» свой имеется. И Реддл, не сказать, что редкая фамилия. Но слишком много совпадений. Как и то, что Морфин потом убьет его вместе с семьей! Дамблдор качнул головой, погладив бороду. — Я не могу наверянка ответить на ваши вопросы, повторюсь, в приюте мне не сообщили об его родителях. Допускается, что Реддл-маггл мог быть отцом Реддла-мага, как и то, что они совершенно друг другу чужие. Дромеда легонько стукнула пером. — Что он сам говорил о своих родителей? Пытался найти? — Разумеется, и вы сможете его понять. Печально, когда ребенок лишается родителей, как и когда родители по доброй воле оставляют его. Я изучил этот вопрос, увы, лишь двух из десяти воспитанников действительно можно назвать сиротой. Второе все же хуже, Дромеда по крайней мере осведомлена о судьбе отца и матери, а тут мучайся от неизвестности. — Том пытался найти хоть крупицу информации о семье, бедняга до последнего надеялся, что он не единственный Реддл, побывший в Хогвартсе. Прозвучит глупо и наивно, но мальчик не хотел верить, что он — плод трусости и безответственности и считал, что его родители великие волшебники, которых унес злой рок. Её детство прошло в тумане заблуждений и предрасудков, а Реддл окружил их себя сам. — Он что-то нашел? — Если его поиски и увенчались успехом, с окружающими он не поделился. Том никогда не позволял о себе ничего лишнего узнать. Однако я заметил, что он стал реже расспрашивать чистокровных о своем отце. Реддл дружил с Лестрейнджем, Ноттом и покойным Эйвери, раз уж они ему ничего не рассказали, более некому. Но оставалось пара деталей. — Его второе имя было Марволо? — Марвин. Соглашусь, необычно для приютского воспитанника, им обычно дают самые простые имена, но среди детей сего заведения я встретил девочек Прюденс и Вирджинию (20). — У него, кажется, было кольцо, — Дромеда пояснила, — дядя рассказывал, что пытался снять с него. Дамблдор чуть двинулся. — Темное, на вид, будто золотое, и украшенное простым черным камнем? Дромеда оживилась. — И камень был оцарапан? — Да, в виде треугольника. Дамблдор покачал головой. — Нет, то были просто царапины. Поверьте, я хорошо рассмотрел его, Том всегда сидел за первой партой. — А что вы скажите о самом кольце? — Ничего особенного, вероятно, скопил небольшую сумму с летних подработок и купил в скобяной лавке. Когда учишься среди отпрысков древних семейств, приходится соответствовать. Надо сказать, ваши дядья не единственные, кто пытался обокрасть его. Дромеда прикусила губу от досады. — Простите, профессор, я просто пыталась связать события с Гонтами, понять, почему именно это воспоминание понадобилось. Дамблдор усмехнулся. — На то нам и дан разум, чтобы находить логику и искать первопричину. Ошибаться и сбиваться с пути, а потом собираться с силами и продолжать. В неудачах нет ничего предрасудительного, если не пытаться выдавать их за успех. Загадки, снова он говорит ими, как на выпускном вечере. — Профессор, а что вы знаете о Гонтах? — То, что и остальные, потомки Салазара Слизерина, что погубили себя во имя чистоты крови. Корвин Гонт вместо поисков второй жены предпочел кровосмешение, и его потомки поплатились честью и репутацией. А Медуза Гонт оставалась в неведении о судьбе родственниках, судя по нескончаемой гордыне. — Профессор, а вы встречали одного из них? — Лично не довелось, — Дамблдор ответил, пожав плечами, — после преступления Корвина последовавшие директора ввели негласное правило, не брать никого из его потомков в Хогвартс. Даже ваш прапрадед не пустил Морфина. — Почему же, интересно? Кровь чище некуда, все как он любил. Дамблдор улыбнулся. — В их случае — это был недостаток. Разумные слова, что безупречное происхождение не должно определять судьбу волшебника, звучали давно. И Гонты одним видом показывали, до чего доводит мания пресловутой чистоты. Привеженцам старых порядков хотелось спрятать их от людских глаз. Скелеты в шкафу всей благородной Британии, парочка маггловской крови в жилах Блэках или преступница Розье в Нурменгарде или безумец, давший жизнь Лестрейндж, все это померкло. — Вы присутствовали на суде? — На втором суде Морфина, да. Процесс прошел достаточно быстро, обвиняемый честно признался в убийстве, рассказал о давней ненависти к Тому Реддлу и кем для него являлось почтенное семейство сквайров. Конечно, мракоборцы собрали еще сведения, что Реддлов никто в округе не любил, и многие мечтали увидеть мертвыми, но только один из злопыхателей решился. К тому же он ранее нападал на него, и чары сработали! Дромеда не отступала. — Что насчет сестры Морфина, Меропы? Что с ней случилось? Дамблдор печально вздохнул. — Вы невероятно осведомлены, Андромеда, мое искреннее восхищание вами, — тихо посмеявшись, Дамблдор сказал, — впрочем, отвечу. Меропа пропала бесследно, и мы не знаем, жива ли она. Вам интересно, не причастен ли к её исчезновению Том Реддл? Дромеда, вздрогнув, кивнула. — Вполне мог, Морфин первое нападение на Реддла оправдывал защитой сестры, дескать, проклятый маггл пудрит ей мозги. И во второй раз обвинял его в пропаже Меропы, что не лишено смысла. Молодой Реддл обладал определенной репутацией, Меропа не первая и последняя девушка, ставшей жертвой его красоты и обаяния, и она не единственная, решившая не появляться в родных пенатах. До поры, до времени Томасу сходило с рук благодаря связям отца и деньгам матери, пока Морфин не вспомнил, что у единственного в деревне имеется волшебная палочка. — Хорош братец, — Дромеда сказала, стукнув пером о стол, — вспомнил о сестре через пятнадцать лет! — Да, меня это тоже смутило, неужели Морфин, презиравший маггловский мир и не ставивший ни во что их законы, не решился нарушить их еще раз? Но с другой стороны, он пробыл в Азкабане три года и не желал возвращаться назад. — А потом напился и расхрабрился! — Почему бы и нет? Морфина мракоборцы нашли без сознания в окружении бутылок, не представляете, какое бесстрашие внушает наливка! Дромеда устало отложила перо. — Профессор, все же, что думайте о судьбе Меропы Гонт? — Я, к сожалению, ничтожно мало знаю, чтобы рассуждать. Она не присутствовал на первом заседании, отказалась давать показания против родных. Вполне возможно, что смертельно боялась отца и брата, а потом воспользовалась их отсутствием и сбежала. Возможно, Меропа счастливо прожила в глубинке, забыв об обязательствах перед семейством, а возможно, внешний мир оказался куда жестче, чем родичи. Но что пятьдесят лет назад, что сейчас никому до неё нет дела. Шаткая гипотеза разрушилась окончательно. Даже Лавгуд статьи основательней пишет. — Профессор, позвольте еще пару вопросов, и я отпущу вас. — Я рад ответить еще на сотню. — Что вы знаете о Певереллах? Что в них такого, что может повлиять на нынешние события? Дамблдор хмыкнул, чуть наклонив голову, — Много чего, талантливые для своего времени волшебники, к тому же сыновья последней из Слизеринов, что добавляет к ним интерес. В какой-то степени их история трагична, могли бы добиться большего, но старший потратил силы на месть, средний — на горе, а младший всю жизнь бежал от проблем. Кто-то полагает, что виной — дурная кровь Салазара, но я считаю, что мадам Певерелл допустила типичную ошибку преподавателя, взращивала умы, а не души. — А могли быть они прототипами для сказки о Дарах смерти? — Тоже читали статью в «Придире»? Почему бы и нет, легенды и сказания на пустом месте не появляются, и совпадений слишком много. К сожалению, сами артефакты не отыщешь, неизвестно, кто убил Антиоха, и где спрятал Бузиную палочку. Гонты, потомки Кадма, сгинули по собственной вине, потеряв свои богаства, вместе с медальоном Слизерина и Воскрешающим камнем. Если первый, пусть ненадолго, но нашелся, чтобы быть украденным Томом Реддлом, то о втором ни слуху, ни духу. Потомки Игнотуса, Поттеры напротив процветают, однако они испокон веков занимались зельевареньем и в Мантии-неведимке не нуждались. — И Джеймс не признается, будь у него она! — Не поспоришь, — чуть веселей Дамблдор продолжил, — впрочем, это просто совпадение. Сказки о том, как младшие братья оказываются лучше старших и в итоге получают лучший конец, популярны и среди магов, и среди магглов. Младшие принцы редко получали трон, титулы и почет, а младшие принцессы — лучших женихов, и младшие дети простых людей не наследовали отцовские мастерские, мельницы и огороды. Зато мечты их были весьма вдохновляющие. Дромеда хмыкнула, вспомнив, с каким огнем в глазах Нарцисса просила прочитать сказку именно про трех братьев. Оставался последний вопрос, самый неприятный. — Профессор, вы же учили моего отца? Дамблдор печально покачал головой. — Вы, видя издевательства Тома Реддла, пытались остановить его? — голос чуть сорвался, — Хоть кто-нибудь из профессоров пытался? Директор пожал плечами. — Я больше всего на свете боялся, что спросите об отце, но вы имеет право знать. Не подумайте, что я пытаюсь оправдаться, просто поймите нас. Дромеда вздохнула, лучшей фразы для перенесения вины и придумать сложно. — Том Реддл внешне создавал благоприятное впечатление, хорошо учился, выполнял домашнее задание, при этом не слепо переписывая учебники, а стремясь к новым знаниям. И не проявлял раздражающего учителей неповиновения, вел себя вежливо, не давал повода в себе сомневаться и не искал повода пропустить урок. Да и Хогсмид почти не посещал, ни с друзьями, ни, чего хуже, с девушками, которых у него не было. Стыдно признаться, но он воплощал нашу несбыточную мечту наставников, наконец-то получили идеального студента! И его худородность сыграло на пользу, мальчик из маггловского приюта узнал о магическом мире больше всех чистокровных отпрысков вместе взятых. Нет, что-то не сходится. — Он же дружил с Лестрейнджем, Ноттом и Эйвери, а о них никто ничего хорошего на моей памяти рассказывал. — Да, это был один из самых странных союзов в моем преподавательском опыте, ибо они не сразу поладили. Поначалу, оказавшись на Слизерине, Том оказался объектом самых гадких насмешек, — пристально посмотрев сквозь очки, он сказал, — включая ваших родных. И возразить нечем. — С годами Тому удалось сломить лёд между ним и отпрысками древних фамилий, с соседями по комнате он подружился быстрей, как никак жили в одной комнате и делили обшие невзгоды. Почему-то с ней и Алекто Кэрроу похожее не случилось. — Постепенно его приняли и прочие слизеринцы, а многие девушки, чего скрывать, мечтали о нем по ночам. Однако ваши родичи упорно держали оборону ненависти, причем взаимную. Что до других преподавателей, — Дамблдор продолжал со скорбным видом, — то они принимали сторону Тома. На одной чаше весов талантливый студент, на другой — правнуки директора, не отличавшегося широтой взглядов. Для Слагхорна подобная ситуация была особенно щепетильна, пусть он тоже подвержен влиянию предрассудков, но ему хватает мудрости не показывать их миру. Он прикладывает много усилий для очищения репутации факультета, и Том стал в свое время для него спасением. Что до вашей дядей, то будем честными, они доставили нам немало неприятных моментов. — А каким был мой отец? — Одним из самых печальных детей, кто я когда-либо встречал, — Дамблдор ответил, ненароком глядя на часы, — всегда стоял в сторонке, бледный и испуганный, всегда садился за первую парту, поближе к профессору, всегда уходил последний из класса, следуя за курсом издали. Я бы не назвал его трусом, он обладал определенной смелостью, которая встречается у загнанных волками зайцев. Стоило его обидеть, и он взрывался, как бочка перебродившего вина, и долго остывал, что не внушало окружающим уважения. В уголке глаза защипала непрошенная слеза. — Неужели никто не пытался ему помочь? — Слагхорн его частно выделял его, хвалил за каждый пустяковый успех, Мерритот — защищала от нападок. Однако лучше не стало, на уроках Зельеварения он прослыл подхалимом, а на Защите от Темных искусств — ябедой. Я внес свою лепту, заметив, что Сигнус сидел в гордом одиночестве, как бы случайно подсаживал других детей, также в чем-то ущемленных. Абраксас Малфой страдал от завышенных ожиданий семьи и собственных скромных возможностей, а Лайелл Люпин первый год в Хогвартсе практически не разговаривал из-за пережитого в Ковентри. Увы, мой педагогический эксперимент провалился, будучи, умудренным старцем, я наивно рассчитывал, что неокрепшие юнцы станут учиться на ошибках. А следом Сигнус прекратил попытки подружиться и начал наслаждаться одиночеством. Дромеда покачала головой, сказать бы что-то умное в ответ, но как бы не потревожить старую рану. — Андромеда, примите мои запоздалые соболезнования, не только за отца, но и за кузенов. И я боюсь, что не в последний раз. Дромеда дернулась, чуть не задев чернильницу локтем. — Профессор, о чем вы говорите? Дамблдор наклонился и заговорил тише. — Я не стану раскрывать все планы, вы уж простите меня, скажу лишь, что некоторым ваших юных родичей угрожает опасность. К горлу подкатил ком. — Да, Фрэнк служит в Штабе, и он столкнулся… — С Волдемортом. Дромеда отринулась назад. — Профессор! — Зло следует называть по имени, и никак иначе. Переименовывая и подбирая более приличные синонимы, мы отказываемся замечать и в итоге не побеждаем. Дромеда только разозлилась. — Профессор, просто скажите, что происходит! — увидев спокойное в упреке лицо Дамблдора, она утихла, — Простите, сэр, я сейчас… — Я понимаю ваше беспокойство, Андромеда, однако вашим кузенам придется столкнуться с ним. И боюсь, не единожды. Неприятный холодок пронесся по спине. — Джеймс и Сириус? Во имя Мерлина, они только кандидаты! И то еще первый курс не окончили. — Увы, Темный лорд, — Дромеда все равно вздрогнула, — не позволит им повзрослеть. Дромеда беспомощно взмахнула рукой. — Что тогда делать? — Пока ничего, — чуть откинувшись, Дамблдор добавил, — просто делать свою работу и не заглядывать в прошлое, — не дав Дромеде ответить, он прошептал, — Я не знаю, зачем Волдеморту понадобились Гонты и Певереллы, но копать глубже не стоит. Дромеда от обиды отвернулась. — Я просто хотела разобраться. Дамблдор кивнул — Да, но наши расследования могут повредить еще живым, пусть и не здравствующим. Я об Арктурусе, пусть он не осознал потерю внуков, однако лишнее внимания ему не нужно. Особенно, со стороны Пожирателей. Наблюдая, как собирался Дамблдор, Дромеда спросила. — А вы не хотели сами разобраться? — Несомненно, если бы на моих плечах не было ответственности за тысячу юных умом и душ. Тех, кто жаждет бороться со злом, как и желающих присоединиться к нему. Слова Дамблдора не покидали её на протяжении дня. Запирая кабинет и покидая лечебницу, Дромеда кипела. Делать свою работу, которую никто не уважает, мракоборцев за малейший подвиг носят на руках, но хоть одна бы жалкая газетенка рассказал о целителях! Хоть бы «Придира» и «Мэджик Джордан»! Нет, все по-старому, Штаб творит беды, а Мунго убирают за ними и не получает лавры. Туманный Лондон исчез после трансгрессии, и Дромеда продолжила путь через лес, обходя голые деревья и чувствуя горьковатый запах загнивающей листвы, она мыслями обратилась к Арктурусу. Безумный и беспомощный, он успел забыть больше, чем помнит она. Смерть станет для него облегчением, избавлением от оков болезни, однако будет ли она милосердна к его дочери и внучке? Нет, ни Молли, ни тётя Лу не заслужили еще одной потери. — Где мы были на вечере Хэллоуина в шестьдесят шестом? Тед не стал дожидаться её прихода и встретил у памятника Мариусу. Возможно, оно и к лучшему. — Ушли с музыкального вечера у Слагхорна и пошли на край Хогсмида. Ты показал мне дорожный знак, что видят магглы вместо Хогвартса. — Да, теперь твоя очередь. Дромеда хитро улыбнулась. — На какого героя из «Повелителя колец» ты всегда хотел быть похожим? — Во-первых, Властелин, а во-вторых, на Арагорна, сына Араторна. — Но я все равно останусь при своем мнении, что тебе больше Сэм подойдет. — Как скажешь, милая. Приобняв жену, он сказал по пути. — Я порылся в архивах и не нашел ничего о Меропе Гонт. Любящий братец не удосужился написать заявление об её пропаже. — Что и следовало ожидать. — К слову, ты права, у Реддла второе имя — Марволо, но информации о приюте никакой. Я могу поискать еще, если для тебя важно. Дромеда покачала головой. — Меда, ты ли это? — Тед, мне по-прежнему интересно, какая связь у Арктуруса, Гонтов и Певереллах. — И что же заставило тебя приостановить расследование? — Сам бедняга, дядя Арти. Он был добр ко мне, и не хотелось бы его подставлять. Да и миссис Пруэтт куда лучше братца, она и так настрадалась. Тед понимающе кивнул. — К слову, о Певереллах. Ксено такую интересную статью написал о них, знала, что они могли быть прототипами для сказки про братьев и Смерть? Далее Дромеда слушала лишь украдкой то, что уже знала. Надо было подумать, как помириться с дочерью. 13. Вал Оффы — земляное укрепление длиной в 240 км, построенное королем англо-саксонского королевства Мерсии, дабы отгородиться от валлийского королевства Поуис; 14. Оуэн Глиндур (ок. 1355-1415) — валлийский дворянин, последний в истории Уэльса коронованный как принц. Поднял в 1400 году масштабное восстание против английского владычества, длившегося около 15 лет, однако проиграл и бесследно пропал после последней битвы. Ходят легенды, что уснул подобно королю Артуру и вернется в час нужды; 15. Everlasting love — старый хит 60-х, исполняемый разными группами, самые известные вариации принадлежат группе Love Affair в 1967 году и Сандре в 1988. 16. Выражение, применимое к глубоким старцам; 17. Верх (валл.) — дочь кого-то, Аэп — сын; 18. Зоб — заболевание щитовидной железы с характерным увеличением; 19. Эпидемический паротит — воспаление железистых органов, отчего увеличиваются щеки. В некоторых случаях приводит к бесплодию; 20. Пруденс или Прюденс (Prudence) — благоразумие; Вирджиния — имя от латинского Virgo (дева), получило популярность в честь Елизаветы I, королевы-девы.Сердце матери (часть вторая)
17 апреля 2023 г. в 01:19
2 ноября 1978 года
Ноябрьский дождь обрушился всей яростью на лечебницу, нещадно поливая здание, водосточные трубы, не переставая, гудели, а оконные стекла помутнели от холода. Несмотря на усилия домовиков по палатам и коридорам гулял сквозняк, и пациенты напрочь отказывались вылезать из-под одеял. Не выбиралась из теплого кокона и Лили, выставив наружу лишь лохматую голову. Отвечала она уныло, то и дело глядя на дверь, пока Джеймс старательно растирал её спину.
— Скажите миссис Пруэтт, что их было много, четверых они уложили, а пятый оказался слишком силен. Я не успела им помочь.
— Лили, ты не обязана была бросаться в бой.
— А что мне делать? Поднять руки верх и сдаться на Его милость?
Сириус, теребя отросшие волосы, пояснил.
— Сама-знаешь-кто напал на неё.
Лили сильней закуталась в одеяло.
— Сириус, хватит её пугать!
— Джим, ты тоже с Ним столкнулся.
Джеймс вжал голову в плечи, дотронувшись до палочки.
— Сириус, не напоминай.
— Еще Фрэнки-затычка с ним сцепился.
И долго видел в кошмарах страшные красные глаза.
— Сириус, — вмешалась Дромеда, — перестань.
— И его внебрачная подружка тоже.
— Во-первых, Сириус, уже жена, а во-вторых, прекрати.
— Муди сколько раз сражался, и ничего с ним не случилось.
Дромеда подошла к кузену, взяв за плечо.
— Сириус Орион Блэк, немедленно замолчи.
— Нечего меня воспитывать, Андромеда Фелиция Блэк!
Сбросив с себя её руку, Сириус опустил голову и тихо спросил.
— Лили, тебя когда выпишут?
— Послезавтра.
— По-моему, тебе уже лучше. Не так ли, Джим?
— Как по мне, не очень, — Джеймс перевел взгляд на Дромеду, — А что скажет целитель?
Трещины в ребрах зажили, раны на спине затянулись, но зеленые глаза на бледном лице лихорадочно бегали.
— Лили, — Дромеда обратилась к ней, — тебе следует отдохнуть.
Лили чуть смышно усмехнулась.
— А морозный воздух закалит меня.
Джеймс вновь погладил по спине.
— Я еще раз пойду к Миллеру и выгрызу для тебя отдельную палату, чего бы этого не стоило.
— Джим, — сказала Лили, краснея, — это наглость, настоящее кумовство!
— Она права, — сказала Дромеда, — отдельные палаты предназначаются для тяжело больных, заразных или буйных.
Как для буйного дедушки Поллукса.
— Хорошенькое дельце! — воскликнул Джеймс, — Малфою с простыми соплями можно занимать целую комнату для себя, любимого, а Лили с боевыми ранами — нельзя!
Дромеда скрестила руки под грудью.
— Ты с ним общался?
— Тётя Кэсси заставила, — чуть шипя, ответил он, — я сопротивлялся, как мог.
— Мог бы притвориться больным?
Джеймс присвистнул.
— Неужели любимая так ужасно обо мне думает?
Сириус холодно усмехнулся.
— С каких пор ты вхож в дома чистокровных семейств, Сохатый?
Лили ответила за него.
— Если хочешь, Джим поменяется с тобой. Сам будешь кланяться злобным родственникам.
— На своих посмотри. Это твоя сестрица не сделала тебя подружкой невесты!
Дромеда вытащила палочку.
— Давайте, ребята, кричите громче, пусть вся лечебница, включая шпионов, вас послушает.
Джеймс, шикнув на друга, обернулся по сторонам, соседи по палате, глухой на одно ухо старик и страдавший припадками юноша, еще не проснулись, и наконец-то он произнес.
— Вы их поймали?
Дромеда понизила тон голоса.
— Только одержимых Империусов, но я подозреваю, что среди персонала есть Его слуги.
— А конкретней?
Дромеда замешкалась.
— Я пока не буду понапрасну ни на кого наговаривать.
Сириус фыркнул.
— Неужели моя умная кузина не знает?
Дромеда вместо ответа жестко посмотрела.
— Тем более стоит Лили выделить отдельную палату.
Лили помотала головой.
— У меня есть палочка и множество заклинаний разной степени жестокости. Могу и опасное зелье сварить, если понадобится.
Решительная и смелая, подумала Дромеда, наблюдая, как она высовывается из одеяла, старшей сестрицы пришлось не сладко. То не маленьких девочек пугать.
— В любом случае я оставлю кандидата следить за тобой, — Лили кивнула, — отдыхай и не беспокойся ни о чем.
— Обещать не могу.
Подзывая к себе кузенов, Дромеда спросила напоследок.
— И все же, почему именно на Мальорку?
Лили потупила взор.
— Когда меня она схватила за волосы, я вспомнила первое попавшее далекое место. Мы, — замялась, — мы с мамой когда-то там отдыхали.
После того, как Лили удобно расположилась и легла в постель, Дромеда вывела Джеймса и Сириуса из палаты. У входа её поджидала Шарлотта Олливандер в мешковатом лимонном халате без бирки и косынке поверх волнистых каштановых волос.
— Я приоделась, как вы говорите, — прикусив губу, она говорила, — ничего яркого, вызывающего и опасного.
— Замечательно, мисс Олливандер, проследите за палатой «Имхотеп».
Краснея, Джеймс вышел вперед.
— Особенно…
Дромеда тут же положила руку ему на плечо.
— За всеми, мисс Олливандер, отвечаешь за них головой.
— Как скажете, целитель Тонкс.
Отойдя подальше от неё, Дромеда шепнула Джеймсу.
— Не надо привлекать к ней много внимания.
Кузен недовольно пробухтел, но промолчал. А Сириус открыто обернулся вслед.
— Кузина Лотти подросла с нашей последней встречи, — цокнув языком, добавил, — и в нужных местах.
Дромеда дернулась от отвращения.
— Сириус, не о том думаешь.
Он простонал.
— Уж извините меня, но я не особо скучаю по Гайду и Фабу. Нет, жалко их, погибли молодыми, но, Мерлинова мамаша, я не дружил с ними.
Джеймс усмехнулся.
— Еще тоскуешь по Медоуз?
Сириус не ответил.
— Доркас Медоуз, я знаю её, — холодно произнесла Дромеда, — замечательная колдунья, настолько, что ради неё ты оставил мою дочь без присмотра.
Трудно сказать, что напугало её больше, отсутствие Доры в Большом зале или её присутствие возле «Кабаньей головы».
Сириус страдальчески вздохнул.
— Ой, сколько можно припоминать! То ты, то твой муженек! И так достал нас!
— Как и вы его.
Джеймс закатил глаза.
— Подумаешь, пара проказ. Ну, постригли мы его, пока он отсыпался, ну, подумаешь!
— А еще заменили все бобы на те, что с ужасными вкусами.
— Кузина, знаешь, как мы долго их отбирали, все попробовали.
— А ему хоть бы что! Слопал за раз и не покривился.
А ей пришлось лечить его растройство желудка.
— И на крыше церкви вы оказались случайно.
— Не знаю, как Сириус там очутился, но я пытался его вытащить, вот только с метлы слетел.
— Великий игрок, чтоб тебя!
— И Тед потом вас обоих снимал.
— Да, — протянул Сириус, — ты не представляешь, как скрипели черепицы под ним.
Дромеда стиснула пальцы в кулак.
— Вы всегда можете поменять себе куратора, Кингсли Шеклболт есть, Руфус Скримджер, Аластор Муди в конце концов.
Сириус прогудел.
— Они нас тоже учат. Кандальщик заставляет нас общаться знаками и читать следы животных, в лес даже потащил. Еще бы он нас обучал шаманским пляскам.
— Могу ему напомнить.
— Скримджер тоже хорош, — добавил Джеймс, — нагрузил историей уголовного розыска.
— А про Психа и говорить нечего.
Достигнув выхода, Дромеда взяла за руки и прошептала им.
— Ребята, если хотите, чтобы к вам относились серьезно, ведите себя как взрослые.
Заметив тень на лицах кузенов, она добавила.
— Мы идем на похороны, поэтому, пожалуйста, держите языки за зубами…
— … сделайте скорбные рожи, — с презрением ответил Сириус, — знаем.
Джеймс угрюмо кивнул.
— Джим, мой совет прозвучит ужасно, но лучше поменьше говорить про Лили.
— Что именно умолчать? Маггловскую кровь?
Дромеда пропустила шпильку мимо ушей.
— Не говори ни миссис Пруэтт, ни Молли, ни кому-либо еще о том, что Гайд и Фаб пытались спасти её. Именно их окружили пятеро Пожирателей, четверых победили, а последнего не смогли, все, что следует знать несчастным родственникам.
Джеймс хмыкнул.
— Они не посмеют её ни в чем обвинить!
Дромеда, высматривая случайных зевак в переулке, сказала.
— Джим, поставь себя на месте несчастной матери, Гайд и Фаб — последние в роду, из-за горя она наговорит много резких слов, и мне не хотелось бы, чтобы вы поссорились.
— Последние в роду? — фыркнул Сириус, — А как же выводок их сестрички? Сколько их там, пять или шесть?
— Пять, и они для Пруэттов прежде всего Уизли.
Джеймс удивленно свистнул.
— Ты так хорошо разбираешься в степени родства.
Откуда долгожданному ребенку знать о семейной нелюбви.
— Не представляешь себе насколько.
Сириус понимающе кивнул.
— Джим, не забывай, что наша семейка не терпит, когда у других хорошо, пока им плохо. У тебя с Лили вся жизнь впереди, куча детишек и счастливая старость, а у тёти Лу внуков-Пруэттов никогда не будет. Вот и зачем, спрашивается, она ложилась под толстого старика?
Дромеда толкнула кузена.
— И об этом ни слова!
Сириус угрюмо просопел, однако не стал сопротивляться, когда Дромеда взяла за руки. Резкий рывок сквозь невидимую трубу, и затхлый воздух пасмурного Лондона сменился на тяжелую сырость, исходившую от холмов. Бродя по еле заметной тропинке, Дромеда бросила взгляд на земляной вал, покосившийся и обросший, все, что осталось от прославленного Вала Оффы (13). Отмотай тысячу лет назад, и рядом пронеслись бы в смертельной схватке англо-саксы и валлийцы, из-за земли и власти или банальной жажды крови. Среди огненно-рыжих раскрашенных дикарей оказались бы предки Пруэтты Летучей, наживших славу и богатства благодаря набегам и войнам с соседями. Спустя двести лет сама Пруэтта пересечет границу Уэльса, спасаясь от правосудия, лишившего наследства, то ли на обратившейся в черную кобылу Нимфадоре, то ли сама взлетела без метлы, легенды разнятся. А еще через триста лет, когда восстанет Оуэн Гриндур (14), потомок Пруэтты, Ллевелин Дракон лишь ему одному известным способом приведет драконов и обрушит всю свою ярость на англичан.
Однако века сменятся, Пруэтты прекратят сопротивляться английской власти, сменят туники на мантии, заговорят по-английски и послужат Англии и всей Британии. Попадут в Хогвартс, Министерство Магии и Визенгамот, верша судьбы многих. Но, пережив завоевание Уэльса, Реформацию, Великие войны магглов и Гриндевальда, не справились с новой бедой. Глядя на резные ворота, окружавшие Ремут-хаус, на статуи драконов у парадного входа, Дромеда осознала горькую правду грязных слов Сириуса. Для продолжения рода Игнатиус наступил себе на горло и женился на правнучке убийцы деда, для спасения нерадивого дядюшки Лукреция покорилась навязанному мужу. И ради чего? Чтобы дядя Регулус скончался через год от чахотки, а сыновья, надежда семьи, погибли в цвете лет!
После выпущенного сигнала из громадного дома скорым шагом выбежал Гарольд Макмиллан, по мере приближения Дромеда заметила круги под запавшими глазами и дрожавшие губы. Не иначе, как сдерживал грязные ругательства. Поправляя черный галстук, он спросил, осклабясь.
— Надо же, кузен Сириус пожаловал! Он точно настоящий?
Вовремя ухватив его, Дромеда ответила.
— Да, я проверяла.
— Допустим, что я тебе верю, но чем докажешь, что вместо тебя не страшная сестрица?
Гнев нарастал в ней, встряхнув воспоминания, Дромеда, чувствуя прилив крови к лицу, ответила.
— Найди свой школьный шарф, которым я долгие годы мечтала тебя задушить.
Джеймс сдержал глухой смешок, в отличие от Сириуса.
— Так тащи, я помогу!
Гарольда холодно посмотрел на него.
— Поаккуратней со словами, кузен, я два года вышибал всякое хамье с метел.
Джеймс вмешался.
— Дромеда, проверяй его и пошли уже!
Легко толкнув его, она спросила.
— Что думаешь о «Вечной любви (15)»?
Гарольд скривился.
— Во имя всего, что носил Мерлин, не напоминай!
— А что так?
— Да Тед надоел ей в Хогвартсе, уж прости меня! — Гарольд отвесил насмешливый поклон, — А еще песнями Роллинг Стоунс. Все любовные баллады возненавидел из-за него.
А если быть точней, то из-за той, в кого был влюблен.
— Тебе-то что? Ревновал к своему ненаглядному соседу?
Дромеда тронула Сириуса за локоть, призывая к молчанию.
— Кто третий в вашей компании? Надеюсь, не шутник?
Джеймс вышел вперед, важно протянув руку.
— Мистер Джеймс Поттер, сын Флимонта и Дореи Поттеров, слышал их имена?
Гарольд закивал головой.
— Разумеется, юный мистер Поттер. Изобретение вашего отца помогло мне в ужасный период взросления.
Джаред в свое время, издеваясь, проник в раздевалку Хаффлпаффа и подсыпал в шампуни стиральный порошок, и отметил, что Макмиллан чешется больше всех.
— На вашу матушку я равнялся, когда играл.
Джеймс опустил глаза, тихо вздохнув. Дромеда, приобняв его, обратилась к Гарольду.
— Мы можем пройти?
— Разумеется, — пропуская вперед, он спросил, — а где Тед?
Сириус осклабился, получив незаметный толчок.
— Он не смог прийти, — ответила Дромеда, по-прежнему держа за руки, — сам понимаешь, какой завал у них на работе.
Гарольд усмехнулся.
— Учитывая, какими полномочиями наделил министр Штаб, странно, что туда немногие стремятся.
Кузены разом побагровели.
— Почему же? Мы как раз собираемся ими стать!
Гарольд неловко прокашлялся. Сириус встрепенулся, дернувшись в хватке кузине.
— Тебя что-то насмешило?
Дромеда одернула его.
— Ничего, кузен. Я просто прочищал горло.
— Да как же!
Дромеда снова одернула Сириуса.
— Перестань, никто тебя специально не подначивает.
Джеймс поспешил вмешаться.
— Со стороны так и показалось.
Мерлинова мамаша, когда они повзрослеют!
— Мальчики, вы не забыли прошлые похороны?
Джеймс поник, понимающе кивнув, однако Сириус по-прежнему пылал.
— Теда спровоцировали, как сейчас нас!
Джеймс тихо усмехнулся, от чего его друг покраснел сильней.
— Отлично, кузен, — с презрением выговорил Гарольд, — если тебе надо нарваться на скандал, то следовало прийти раньше. Встретился бы с родителями.
Дыхание перехватило, выдыхая напряжение, Дромеда спросила, как можно отстраненней.
— Мистер и миссис Блэк еще присутствуют?
Сириус дернулся, но ногти кузины крепко впились в запястье.
— Отбыли полчаса назад, высказали соболезнования несчастной сестре и поспешили уехать, пока племянница не напала.
— Молли тоже здесь?
— Конечно, родные братья, как-никак, — чуть погодя, он добавил, — Артур тоже с ней.
Дромеда промолчала, не выдавая смущение. Джеймс и Сириус все порывались высказаться, однако разом закашляли.
— Не болейте, парни, эпидемия оспы не до конца затихла. У Хораса невеста на днях слегла.
Дромеда прикусила губу, пряча улыбку, простой невербальный трюк и никакого мошенничества, следовало бы им воспользоваться раньше. Она не вспоминала контрзаклятья на протяжения непростого пути, пронзительная тишина в саду тревожила воспоминания. Некогда среди голых деревьев и колючей живой изгороди носились два рыжих негодника, наводя ужас на малышей и раздражая старших, включая их сестру. Ужасная кончина отца заставила повзрослеть, отведи им судьба еще несколько лет, и возможно они превзошли бы его. Однако никто никогда не узнает, как и Дромеда, каково быть выращенной родителями.
Уличный холод сменился на духоту громадного дома. Сгорбленная от старости эльфийка Нетти молча приняла верхние мантии и провела в гостиную, тускло-зеленым квадратом расположившись под лестничным пролетом. Виселицу, как назвали близнецы платформу, ведшую на верхний этаж, соединял перекресток подвесных коридоров. На одном из рождественских вечеров Гайд и Фаб, спасаясь от разъяренной сестры, свалился оттуда прямиком на отца. А теперь под пролетом собрались скорбевшие родственники, вот только в центре, в роскошном кресле расположилась тётушка Мюриэль, огромного, как покойный брат, роста, костистая ведьма с длинным носом и выпиравшим подбородком. Вокруг неё, поджимавшей губы и барабанившей кривыми от подагры пальцами собрались гости, среди которых Дромеда увидела миссис Гринграсс с Дастином, Эдгара с Хелен, Хораса и Марику, полгода носившей гордое звание молодой миссис Макмиллан. Молли, сникшая и съежившая, сидела в углу дивана, качая Чарли на коленях, пока стоявший сзади Артур что-то говорил Биллу. А миссис Пруэтт, несчастную мать, она не успела отыскать, услышав зычный голос.
— Неужели спесивая ворона нашла время прилететь? И еще вороненка принесла?
Сириус и Джеймс покраснели от натуги, но заклинание надежно сковывали их горло.
— Мы не могли остаться в стороне, ваши мальчики сражались храбро, двое против пятерых.
— И поэтому приехали ближе к вечеру, умно, ничего не скажешь, — гаркнув, Мюриэль протянула ладонь с распухшими суставами, — целуйте уже и садитесь. К слову, где твой муж? Правда, что он больше нашего Натти?
— На службе.
— Удобно. А то Хорас нес чепуху, что его магглорожденная суженая с оспой слегла. И так бледная немочь.
Не отпуская от себя кузенов, Дромеда нашла места поближе к Молли.
— Нетти, бренди гостям! — потирая руки, она говорила, — Я вижу юного Поттера, что же весьма рада, как-никак была замужем за его двоюродным прадедом, за Фальстафом Флимонтом.
Джеймс приосанился, приглаживая растрепанные волосы. Дромеда, скрепя сердце, освободила его от заклятья.
— Очень приятно встретиться родственницей, пусть по браку.
Мюриэль хмыкнула.
— Увы, о твоем родиче я мало могу вспомнить хорошего. Не пойми неправильно, дорогуша, мистер Флимонт был добр ко мне, однако главного не совершил.
Джеймс натянуто улыбнулся.
— Ты прекрасно понял о чем я, дорогуша, именно поэтому славный род Флимонтов прекратил существование. По правде говоря, я очень обрадовалась, узнав о твоем рождении, боялась, как бы чего не передалось твоему отцу.
Поразительным качеством обладают пожилые ведьмы, сочетать в себе фанатичное ханжество и полное бесстыдство.
— Полно, не смущайся, лучше с нами познакомься, — крутя бокал, Мюриэль говорила, — вы не всех нас, Пруэттов, знаете, что просительно, ибо по милости вашего прапрадеда наши семьи не дружили.
Принимая бокалы, Дромеда ответила.
— Да, мы ужасно сожалеем о безвременной кончине вашего деда. Великий волшебник…
— И чудак, каких поискать! Видели «Виселицу»? Его творение, не иначе как хотел, чтобы Финеаса от высоты удар хватил, но тот оказался проворней.
Прапрадед заслужил потоки ругани и проклятий, однако дребезжавший голос Мюриэль разбудил незнакомое ранее желание заступиться за него.
— Мюриэль, сестрица, — скромно подала голос низенькая и пухлая старушка, сидевшая по правую руку от неё, — ты хотела представить нас?
— Разумеется, это наша сестра Виола, вдовая миссис Аббот, — прищурив болезненно красные глаза, она добавила, — самая младшая из нас, и сквиб, впридачу.
Миссис Гринграсс и мистер Аббот гневно шикнули.
— Погляди, Виола, твои охальники стыдятся правды!
Видя несчастный вид старой миссис Аббот, Дромеда сказала.
— Нас не смущает сей факт, не так ли, мальчики?
Кузены закивали.
— И не должен смущать, вы от своего сквиба, насколько я слышала, избавились.
Сириус дернулся, озираясь, к ним обратилось множество глаз. Подтверждение грозило осуждением, а отрицание — гневом, все едино, напомнят о «черной» крови.
— К сожалению, — произнесла Дромеда после раздумий, — мы не знаем, с нами подобным никогда не делились.
Мюриэль прокряхтела.
— А я поделюсь, был среди вас сквиб, не помню, чей сын, — вспоминая, Мюриэль потерла суставы, — младший сын твоего прадеда Сигнуса, если не ошибаюсь.
— Разве не сын Сириуса? — спросил мистер Аббот, неуклюже опираясь на трость.
— Нет, — ответила Дромеда, — Регулус был волшебником.
— Да, — добавила миссис Аббот, — я помню его в Хогвартсе. Упивался статусом и мучал младшекурсников.
— А потом Натти занялся им, как следует.
По залу пронеслись тихий шепот, Молли, покачивая сына, вмешалась.
— Тётушка, позвольте я представляю наших родичей?
— Мерлинова борода, Молли, не лети впереди метлы! — осушив бокал бренди, Мюриэль обратилась к Дромеде, — впрочем, она права, заговорились мы что-то.
Молли прикусила губу, приобретая цвет спелой свеклы.
— Стивена, нашего зятя, вы не встретите, унесла его оспа, но увидете двух их семи наших племянников.
— Мы знакомы, — сказал мистер Аббот, — встречались на свадьбе Хелен.
— А миссис Тонкс работает в лечебнице святого Мунго.
— В самом деле? — прогудела Мюриэль, — Я полагала, что наши младшие насмехались над её тягой к чистоте.
Скрипя зубами, Дромеда произнесла невербальное контрзаклятье, Сириусу следовало бы перетянуть внимание на себя. Пока Мюриэль требовала второй бокал бренди, мальчики поочередно знакомились с семейством Абботов, включая Дастина и Эдгара. Наблюдая за потоком рукопожатий, Дромеда отметила сочувствие и восхищение, обращенное к Джеймсу, и настороженность при встрече с Сириусом. Удивил больше всех Эдгар, приобняв Сириуса, он наклонился, и не успела Дромеда понять его слов, как он резко поднял голову. Кузен помрачнел пуще прежнего, взял у домовика бокал и быстро осушил. А Эдгар невозмутимо заинтересовался закусками, спроси его сейчас, не признается, хоть пытай его.
— Жаль, Виола, что ты не привела Эдвига, кем он работает в мире магглов? — игнорируя недовольство племянников, Мюриэль вспоминала, — Как называются счетоводы в их мире?
Несчастная миссис Аббот легонько толкнула сестру.
— Как же? На «Б» начинается.
Дромеда повернулась к Гарольду.
— Гэри, представишь нам родителей?
Мюриэль грозно нахмурилась.
— Я надеюсь, что со своим мужем ты куда вежливей.
Сириус тихо хихикнул, не смущаясь Дромеды.
— Наша племянница Миранда, не жмитесь к ней, если не хотите благоухать самым жутким табаком на всем белом свете.
— Тётя, хватит клеветать, я бросила курить.
— Нечего врать моему чуткому носу, дорогуша, а рядом с ней наш зять Декстер, аккуратно, не придавите его.
— Полно вам, миссис Флимонт, не настолько я мал.
— Конечно, иначе зачем тебе каблуки?
Гарольд приподнялся, но родители, высокая и худощавая мать и низкорослый крепыш отец, положили руки на плечи сына, остановив его гнев.
— Наша младшая племянница Ванесса, сестра Миранды, они дочери Ираклия. Не ищите его, четырнадцать лет как в усыпальнице лежит. Был еще у них брат, Персиваль, хороший мальчик, но после встречи с обскуром Бэрбоуном его пришлось собирать по частям.
Рослая и статная, с выступавшим носом и тонкими бровями, она походила на миссис Макмиллан сильней, чем Дромеда — на старшую сестру. Их также различали волосы, у Миранды сквозь седину пробивалась рыжина, а у Ванессы — золото.
— Её муж, Маркус Лавгуд. Дорогуша, не втягивай живот, мне, полуслепой, все равно видно!
Сириус начал было рассказывать Джеймсу гадкую шутку о Теде, но замолчал, ощутив чувствительный толчок. Над мистером Пруэттом при его жизни никто бы не рискнул посмеяться.
— А где ваш ненаглядный сынок? Куда дели Ксено?
Миссис Лавгуд затеребила носой платок.
— Я видела в последний раз на прогулке с мисс Бэгшот, наверно, скоро вернутся.
— Если он не сведет её с ума, конечно, — ворчливо сказал мистер Лавгуд, скребя заросший подбородок.
Джеймс спросил, вытирая очки.
— Я где-то слышал фамилию Бэгшот, не вспомни только где?
— Похожая у Батильды Бэгшот, — ответила Дромеда, — автора «Истории Магии».
— Так она и есть, — чуть дыша, сказала Марика, — я не думала, что она еще жива.
Чарли, чуть сомлевший на руках, вдруг оживился.
— Та старая и страшная.
— Чарли!
— Поживи сам сто лет, еще страшней будешь.
— Билл, не подначивай брата, — Молли, раскрасневшись, подозвала мужа, — Артур, сделай что-нибудь с ними.
Он только вздохнул.
— Я же говорил, что им здесь делать нечего.
— Я в четыре года была на похоронах прадеда Сириуса, и ничего со мной не случилось.
Сириус отчего-то нервно поежился.
— Погодите, — Дромеда говорила как можно заинтересованно, — Батильда Бэгшот ваша родственница?
— Не совсем, — устало ответил Гарольд, вертя вилкой в руках, — она была хорошей приятельницей прабабушки Пруэтт, урожденной Весты Слагхорн. И я до сих пор не пойму, о чем великая ученая могда говорить с ней?
Сириус чуть не подавился от смеха.
— Гэри, — рассердилась Молли, — следи за словами.
— Мерлинова…борода, как мне еще относиться к ведьме, что додумалась лечить дочку-сквиба экстрактами из осины и куриной крови!
Воистину говорят мудрые, лучше родиться магглом, чем сквибом. Не убьют, так залечат до смерти. Впрочем, от дальнейших рассуждений отвлекли шаркавшие шаги и сиплое дыхание, прерываемое громкими репликами.
— Да, сказки имеют прототипы, однако не стоит воспринимать их буквально.
— Но вы не отрицайте, что я прав.
— Я не могу вспомнить.
В дверном проеме появилась ведьма, старая, как холм (16), цепляясь за острый локоть Ксенофилиуса, она с трудом передвигала слабые от древности ноги.
— Что за времена пошли? Сидят и уставились, нет бы помочь почтенной гостье?
Мюриэль, упрекавшая с удобного места, не сдвинулась ни на дюйм, лишь внимательно следила за тем, как молодежь обхаживали Батильду Бэгшот. Гарольд и Артур подвинули массивное кресло, обитое бархатом, Марика и Дромеда подхватили за руки и помогли сесть, Джеймс и Сириус подвинули табуретку, а Билл, насколько хватило ему галантности, подал чашку с чаем.
— Мисс Бэгшот, — заискивающе спросил мистер Лавгуд, — прошу прощения за поведение сына, — Ксено закатил глаза за отцовской спиной, — он вас не утомил?
Тяжелые черепашьи веки мисс Бэгшот не двинулись.
— Простите?
— О чем вы говорили?
Мисс Бэгшот все не мигала, глядя на него.
— Я не понимаю.
Мистер Лавгуд, багровея, крикнул на сына.
— Может ты объяснишься?
Ксено с флегматичной полоулыбкой ответил.
— Да так, о разных пустяках, отец.
Мистер Лавгуд грозно надвинулся, опустив руку на оплывшую талию.
— Если бы я был также легковерен, как ты, то тоже основал бы свой журнал и писал бы в нем любую чушь, что услышу.
Джеймс и Сириус обменялись насмешками, Гарольд и Эдгар также ухмыльнулись. Старшие встрепенулись, и миссис Лавгуд поспешила к мужу.
— Марк, сам жалуешься на поведение Ксено, и сам же его провоцируешь. Оставь его!
— Но…
— Право, прекратите, — мистер Макмиллан присоединился к ним, — мой вам совет, не привлекайте много внимания на похоронах.
Нехотя мистер Лавгуд оставил сына, пока тот удобно располагался на диване напротив Дромеды с кузенами.
— Простите моего старика, — небрежным жестом он указал на отца, — у него в последнее время дела не ладятся. Министр усилил давление на магические радио-трансляции, и ему приходится дважды все новости проверять.
— Ясно, чего по радио один только вой Уорлок, — ядовито прокомментировал Сириус, не глядя на Молли.
Билл и Чарли, не обращая внимание на мать, захихикали.
— От напряженной работы у него не в порядке печень, и тётя Люси, — он кивнул в сторону миссис Гринграсс, — посадила его на диету.
Сириус, давясь от непрошенной шутки, покраснел.
— И в довершении несчастий, кто-то из наших соседей, я подозреваю, что кто-то из детворы, взорвал бомбу. Шуточную, разумеется, но отец перепугался насмерть.
Джеймс пренебрежительно пожал плечами.
— Подумаешь.
— Для нас с тобой — пустяк, а он был еще ребенком, когда бабушка погибла в Гринвиче.
Артур что-то прошептал жене, но она покачала головой.
— Знаешь, Ксено, — сказала Молли, — ты мог бы перестань растраивать его.
— Каким же образом?
— Остепенился бы.
— Я и спокоен, купил уже дом.
Гарольд просмеялся в кулак.
— Кузен, приличные дома по-другому выглядят.
— Нашел бы хорошую работу, а не издавал бы разную чушь!
— Зато я сам себе господин.
Эдгар улыбнулся.
— Мои сведения говорят о финансовой помощи со стороны некого родственного лица.
Дромеда украдкой посмотрела на чету Лавгудов, кто же из них слишком мягок к блудному сыну.
— И жениться наконец-то, тебе уже тридцать!
— У меня имеется кандидатка на примете.
Гарольд засмеялся громче.
— Ксено, королева Джиневра с книжного рисунка за невесту не считается.
— А правая рука?
Дромеда и Молли разом шикнули, однако Сириус нисколько не смутился.
— Что? Я просто поддерживаю разговор.
Дромеда тяжело вздохнула, он будто вынуждал применить чары онемения!
— Я видел её, — сказал Дастин, присоединившись к разговору, — обыкновенная девушка из плоти и крови, весьма привлекательна и чрезмерна молчалива, возможно, потому и работает в Отделе Тайн.
Эдгар вновь загадочно улыбнулся.
— И как же звать сие прекрасное создание? — спросил Сириус.
— Пандора Грейстоун.
Джеймс удивился.
— Грейстоун? Мерлинова борода, она ведь наша бывшая охотница! И чего её в невыразимцы понесло?
— Ты тоже собирался уйти в большой спорт, — сказала Дромеда, — я помню, как ты грезил «Торнадос», — задумавшись, она грустно добавила, — Да и я могла бы пойти в загонщики, если бы не обстоятельства.
Джеймс кивнул, в который раз вытирая очки, Гарольд похлопал его по плечу. Скольких талантливых игроков лишились команды по квиддичу из-за войны, и скольких еще потеряет.
— Гайд и Фаб не играли? — спросил Сириус.
Молли помотала головой.
— В нашей семье спортом не увлекались.
Дромеда во второй раз наложила на Сириуса чары немоты, Молли шутки о неудачной наследственности не нравились и от дядюшки Ориона.
— А почему Пандора не пришла с тобой? — спросила Хелен, — У вас же все серьезно?
— Я пока еще не дождался ответа на предложение.
Раздался лязг, то качнулись цепи на перилах «Виселицы». Дромеда оглянулись, окна везде закрыты, неужели в Ремут-холле бродят призраки.
— Не получишь, Ксено, — ехидно сказал Дастин, — Пандора не легкомысленная дурочка, чтобы тебе верить, иначе бы в невыразимцы не взяли бы.
На удивление, Ксено сдержанно выдержал насмешки родственников, откинувшись назад, он непринуждено обратился к Дастину.
— Бывшая миссис Яксли отказала тебе?
Сириус захихикал, до того посерел Дастин от злости.
— Тебя не касается, Лавгуд.
Хелен фыркнула.
— Как же, Дасти, дела личные — дела семейные!
— Дромеда, — спросил Эдгар, — ты же работаешь с Фаленой, повлияй как-то на неё, а то миссис Гринграсс идти на помощь сыну отказывается.
Дастин, угрюмо обняв себя, отвернулся.
— Перестаньте, правда, уже! Как они решат, так и будет.
Дастин кратко кивнул в знак благодарности.
— Вы собрались, чтобы попрощались с Гидеоном и Фабианом, вспомним, лучше о них, — понизив голос, Дастин мягко спросил, — Молли, у них на примете никого не было?
Прозвучал второй лязг цепей «Виселицы».
— Нет, — прозвучал холодный ответ Молли, — во всяком случае, мне они не говорили.
Посреди образовавшего молчания прозвучали в третий раз лязг цепей, Дромеда посмотрела на лестничный пролет.
— Немного личный вопрос, позвольте, — получив молчаливое одобрение, она спросила, — в Ремут-холле не обитают призраки?
Молли покачала головой.
— Нет.
— Точно?
— Я выросла здесь, кого-нибудь из духов встретила бы.
Ксено задумчиво улыбнулся.
— Если вы чего-то не видете глазами, это не значит, что его не существует.
Дастин горестно вздохнул, проведя рукой по лицу, Гарольд покачал головой, а Эдгар улыбнулся под хихиканье Сириуса и Джеймса.
— Ксено, — грозно произнесла Молли, — не забывай о своих родителях.
Он перевел взгляд на чету Лавгудов, беседовших с Макмилланами, не иначе, как сетовали на выросшего странным сыночка.
— Кузина, они всегда были и останутся в моей сердце, — цеременно положив руку на грудь, — однако я не отрекусь от своих видений.
— Мерлинова борода.
Дромеда вздрогнула, мрачно безмолвный Хорас Аббот заговорил.
— Ксено, ты не видел никакого Игнотуса Перевелла, и я его не видел, нам просто показалось.
Хелен повернулась к брату, чуть не задев могучим плечом.
— Где вы привидение видели?
Хорас отодвинулся, вжимая тонкую шею в узкие плечи.
— Я не хочу обсуждать.
— В Годриковой впадине, — ответил за него Ксено, — мы навестили мисс Бэгшот, гуляли по кладбищу, замечательному памятнику культуру, к слову.
Артур, молчаливо стоявший за спиной Молли, наклонился к ней.
— Мы с мальчиками пойдем, поищем бабушку?
— Не надо.
Ксено обратился к мисс Бэгшот.
— Не помните тот день, мы обнаружили надгробие Певерелла? Тогда нас заинтересовал странный треугольник на могиле.
Певереллы, второй человек за последние дни упоминает их.
— Певереллы, — прозвучил тягучий голос мисс Бэгшот, — старинный род волшебников, зародившийся в Франции, как побочная ветвь баронов Певереллов. Пресекся по мужской линии в конце тринадцатого века со смертью Маркуса II Певерелла. Герб — вяз на алом фоне, девиз «Лишь смерти подчинимся».
В белесых от бельм глаз сияла мертвенная пустота, тонкие волосы, походившие на пучок гнилой соломы, почти не двигались на покрытой старческими пятнами голове. Великая ученая, светило мысли, будто читала лекцию в зале.
— Мисс Бэгшот, — спросила Марика, поднимаясь, — вы себя хорошо чувствуйте?
— Не переживай за неё, милая, она время от времени забывается.
— По-моему, она сейчас немного забылась, — сдавленно произнесла Молли, подзывая ладонью мужа, — Артур, лучше прогуляйтесь.
Билли и Чарли не горели желанием уходить, с интересом слушая мисс Бэгшот, однако отец настойчиво увел их.
— Вы еще заговорили о прототипах в сказках Барда Биддля, — Ксено все не унимался.
— Детские россказни? — Сириус фыркнул, — Нашли, что обсуждать.
Дромеда же обратилась в слух, ущипнув кузена.
— Да, — голос мисс Бэгшот стал отчетливей, — отец и сын в «Колдуне и прыгучем котле» списаны с Линфреда Стинчкомбского и Хардвина Поттера. Сын прославленного зельевара обладала отцовскими способностями, однако рвения служить людям не унаследовал.
Джеймс заерзал на месте.
— Жаль, я не отыскал тот волшебный котел, пригодился бы.
— Аша из «Фонтана феи Фортуны» напоминает Маргариту де Сент-Джонс, известную как «Дейзи-зеленоглазку». В монастыре, где воспитывалась, как будущая невеста Христова, она заразилась проказой, потому и искала способы излечиться.
Дастин набычился.
— Чушь, иначе как бы у неё появились дети.
Сириус мерзко хихикнул.
— Альтеда — Пруэтта верх (17) Карадок, потерявшая отцовское наследство в результате несправедливой судебной тяжбы с могущественным соседом. И всю жизнь она положила на борьбу за полагавшиеся ей земли.
Но неизвестный Пожиратель одним ударом обесценил все её попытки.
— Аматой могла быть лишь Нимфадора Черновласая. Будучи юной девицей, она доверилась первому попавшемуся негодяю, что похитил из отчего дома. Отбиться от домогательств сумела, но её разбитое сердце нуждалось в исцелении.
Молли укоризнено качала головой, явно радуясь отсутствию сыновей.
— А кто же сэр Неудачник? — спросил Гарольд.
Дромеда похолодела, вспомнилось, что сказку о «Фонтане» читала только бабушка и постоянно просила не говорить о ней.
— Сэр Невезучий, — бормотала мисс Бэгшот, — сэр Невезучий…
Рука сама потянулась мять подол, неужели так трудно назвать имя и не терзать никого.
— Прекратите, — вмешалась Молли, — не мучайте её.
— Сэр Невезучий, — после долгих потуг сказала она, — не помню.
Взгляд её помутнел, как у Арктуруса в моменты забытья. Ей бы отдых и лечение, думала Дромеда, однако встревоженное любопытство оказалось сильней.
— Вы говорили о братьях Певереллах, мисс Бэгшот.
— Дромеда, — сказала Марика, — может не надо её мучить?
Вдруг мисс Бэгшот заморгала.
— О каких именно братьях Певерелл? Их в роду было предостаточно.
Сириус и Джеймс насторожились.
— Походу, в башке что-то прояснилось.
— У деда похожее было.
Молли громко шикнула на него, ненароком вспугнув мисс Бэгшот.
— Погодите, я поняла о каких братьях, — пригладив жидкие волосы на черепе, она продолжала, — сыновьях Маркуса Певерелла и Селестины Слизерин.
— Змеи вездесущи, — пробормотал Гарольд, получив от жены укоризненный взгляд.
Дромеда промолчала, слишком важными предстояли слова.
— Антиох славился буйным нравом и был убит одним из многочисленных врагов, семьи не создал. Кадм сошел с ума от потери возлюбленной и умер, оставив незаконную дочь. Лишь младший Игнотус прожил беззаботную и долгую жизнь, меняя стороны и друзей с выгодой для себя.
— Узнается потомок старика Салазара! — чересчур весело крикнул Сириус, игноруя одергивания Дромеды и Молли.
— Однако на его сыне Маркусе род пресекся.
— Нет, — возразил Джеймс, нахмурившись, — была еще внучка Иоланта, жена одного из моих предков.
Мисс Бэгшот с трудом выпрямила согбоненную спину.
— Молодой человек, когда говорится «род пресекся», имеется в виду, не осталось потомков мужского пола. А так, мы все со всеми кровно связаны.
— Но…
— Не спорьте с мной, молодой человек, не по вашим книгам учат в Хогвартсе.
В довершении она стукнула костистым кулачком, задетая гордость придала её роста, и белесые глаза засияли. Молли решительно поднялась, оказавшись в центре
— Все, хватит с лекций по истории, вы на похоронах моих братьев, поговорим о них.
Дромеда поникла, опустив голову, Гайда и Фаба жаль, как никого других. Однако, неспроста за последние дни упоминаются Певереллы, в воспоминании Арктуруса, еще в сказках. Что-то нечистое случилось с ними, что-то аукается до сих пор. Возможно, в этом кроется ответ на вопрос, зачем Темного лорду понадобись несчастный старик и его внуки.
— Братья? — послышался дребезщащий голос Мюриэль, — Неужели ты вспомнила о них?
Молли застыла на месте, будто пойманная на шалости девчонка. Дромеда подбежала и дернула её за рукав, уведя обратно к дивану.
— Действительно, почему не поговорить о наших племянниках? В особенности, о женщине, что их погубила?
Старая миссис Аббот в ужасе посмотрела на сестру.
— Не может быть.
— Да, Виола, настоящая femme fatale (роковая женщина), или как правильно, по-французски.
Дромеда крепко, что есть силы, держала Сириуса за локоть.
— Я не ручаясь за хронологию, лишь знаю, что изначально в её сети попался Гидеон, хотя он мне казался куда разумней, а потом она обратила внимание на Фабиана.
Дромеда умоляюще прошептала.
— Сириус, не надо.
— Он тоже изменял ей.
— Не при всех, пожалуйста.
Мистер Макмиллан пораженно спросил.
— Какие нынче нравы! Она не пыталась оправдаться, что перепутала?
— В том-то и дело, что нет, она гордилась, что заполучила сразу двух братьев!
Ксено усмехнулся, наклонившись к Молли.
— А мы могли послушать увлекательные гипотезы о прототипах в сказках от самой Батильды Бэгшот.
Миссис Макмиллан обратилась к Мюриэль.
— Тётя, не стоит ворошить грязное белье покойных. Да, связались с аморальной девицей, но кто из нас в юности не совершал ошибок.
— Гидеону и Фабиану исполнилось по двадцать четыре года! В мое время — возраст более чем взрослый!
Старая миссис Аббот закивала.
— Да, Натти в их годы прошел войну, устроился в Министерство и женился.
Мюриэль скорчилась, потирая красную шею.
— Мерлинова борода, Виола, не напоминай о ней.
— От чего же? Замечательная была колдунья.
Сириус оживился, вытянувшись на месте, он мало знал об первой жене мистер Пруэтта, как и Дромеда. На семейных вечерах в кругу Блэков говорить о ней было бы как минимум странно, в Ремут-холле в присутствие новой миссис Пруэтт — неуместно. Для простоты сообщили лишь основные данные, звали её Ирмгард, родом из Нидерландов, из чистокровных, и умерла от болезни в сорок седьмом году.
— Пустоцвет, лучше не скажешь о ней. Матушка говорила Натти, что не женись ты на той голландке, что видно по шее недуг.
— У неё был зоб (18), — пояснила миссис Гринграсс.
— Но брату любовь в голову ударила, твердил, что женится на ней и только на ней! Ибо на войне она его исцелила от ран!
Отец в порыве «умственного недержания», как выражался Альфард, рассказывал о множестве любовных историй, что начинались в госпиталях на любой из войн. Кому-то везло, и все закончилось свадьбой.
— Дядя был с ней счастлив почти тридцать лет, — возразила миссис Лавгуд, — вы же не станете отрицать.
— Конечно, счастлив был в бездетности!
Дромеда вздохнула, вспомнилась тётя Кэсси. По доброй воле детей не завела и замуж не вышла, однако первой лезла поучать.
— Помнится, тётушка, — сказал мистер Аббот, крутя трость, — вы мне похожим образом высказались, когда мы с Рейчел объявили о помоловке.
— Хью, — накинулась на него мать, — какой ты пример подаешь молодому поколению? Сидишь и дуешься, будто дитя малое.
Миссис Аббот презрительно поджала губы.
— Матушка, справедливости ради, мне тоже неприятно вспоминать тост «за здоровье двух калек». И как с точностью рассчитали нашу разницу в возрасте!
Нет, тёте Кэсси есть куда стремиться.
— Моя разве вина, Рейчел, что тебя долго замуж не брали из-за перенесенной свинки (19)? Что до тебя, Хью, порадовался, что отделался легким параличом после встречи с обскуром, Перси так не повезло. И нечего на меня так смотреть, я беспокоилась о будущем, Натти не повезло, после пустоцветки пришлось брать хоть козу, лишь приплод получить.
Скрип «Виселицы» заглушил звон бокала, Молли, швырнув его, подскочила на ногию
— Не смейте говорить подобное о моей матери!
— Отчего нет? Правда глаза колит?
Покатые плечи дрожали от ярости, а небольшие глаза сузились в щелочки. Дромеда вместе с Гарольдом и Эдгаром подошли к ней, обступив её полукругом.
— Кузина, давай обойдемся без кровопролития.
— Да, Молли, нам всем не везет с дядьми и тётками.
Мюриэль лишь посмеялась.
— Молли, ты до сих пор несведуща об истинных причинах брака твоих родителей? Неужели верила, что Натти, прошедший войну и заключивший в Азкабане множество опасных негодяев, потерял голову от красоты твоей матушки?
Дромеда и Эдгар медленно повели Молли назад к дивану, но она дернулась.
— Тётушка, не беспокойтесь за меня, я обо всем знаю, но терпеть гадости в её адрес не стану.
— Посмотрите, какая у нас преданная дочка! А когда бросила её на похоронах бабушки, её матери, ради нищего неудачника, ты не думала об её чувствах.
Палочка в руке Молли заискрила, лишь крепкая хватка Эдгара остановила её.
— Я не бросала её.
— Ты своей выходкой довела отца до удара, а мать до истерики, и чуть не прикончила дядю, — уставивишись красными глазками на племянницу, Мюриэль продолжала, — или ты не знала? На Рождество тебя пожалели, не рассказали, как лежали в Мунго и чуть не умерли?
Глаза оставлись сухими, хотя губы не переставили дрожать. Не оказав сопротивления, Молли позволила усадить себя.
— Сириус, — с укором обратилась Дромеда, — мог бы и заступиться за тётю.
Он раздраженно скривился.
— Обязательно?
— Да, дружище, — сказал Джеймс, — не забывай, где мы.
Закатив глаза, Сириус поднялся.
— Конечно, глупо отрицать, что ваш брат и моя тётка соединились не по воле сердца…
Джеймс прикусил губу, пытаясь сдержать неуместный смех.
— …она же выполнила свой долг, подарила вам трех прекрасный племянников.
Мюриэль и Виола тяжело уставились на него.
— Истинный Блэк, хочет быть невестой на свадьбе, младенцем на крестинах и покойником на похоронах.
— Да, большей глупости я не слышала.
Дромеда не посчитала, в который раз застрялась лестница.
— Почему же, миссис Флимонт?
Мюриэль поочередно переводила взгляд с Молли на Сириуса.
— Были бы прекрасными, не причинили бы нам столько горя. Всю жизнь делали, что хотели!
Молли хотела подняться, но её опередил Джеймс.
— Я поверить не могу, что вы упрекайте Гайда и Фаба! Они сражались, как герои, не для того, чтобы вы их называли эгоистами!
Мюриэль осклабилась.
— Лучше бы нашли себе приличных девушек и создали бы семьи, пользы было бы больше.
Миссис Макмиллан и миссис Лавгуд укоризненно покачали головами.
— Нет, героем был Перси, и он умер, чтобы его кузены ради смазливой мордашки пресекли многовековую историю Пруэттов!
Образовавшую тишину перебивали негромкие удары часов и стук трости, гости, переглядываясь, принялись собираться. Ни говоря ни слова, Дромеда подняла кузенов и направилась к коридору, где услужливый домовик снимал с вешалок пальто и верхние мантии. Поскорее бы из дома, от грязи, что миссис Флимонт вылила на родственников, включая брата и племянников, и от прочих родичей, не желавших её приструнить.
— Бабушки нет! — раздался звонкий мальчишеский крик, — Бабушка исчезла!
Билл и Чарли прибежали к матери, что от их слов медленно сползла на пол. Следом появился запыхавшийся Артур и помог жене подняться.
— Что все это значит?
— Её нигде нет, — виновато моргая, он протянул, — мы обыскали весь дом.
Гости остановились, пораженно глядя на Артура.
— Черт возьми, я даже набрался наглости и полез в спальню.
Сириус прыснул.
— И там её не было!
Эдгар внимательно посмотрел на Молли и спросил, спокойно и серьезно.
— Где миссис Пруэтт обычно бывает?
Молли захлопала ресницами.
— Матушка везде бывает.
— Эдди имел в виду «секретное» место, — пояснила Хелен, — где она часто любит бывать.
Молли медленно шевелила ртом.
— Закуток в подвале, — её голос окреп, — там, где хранятся запасы зелий и разный антиквариат. Она там старые пластинки слушает.
Молли покинула прихожую, вслед за ней направились гости из молодых, Артур, Дастин, Ксено, Эдгар, Хелен, Хорас, Гарольд и Марика. Последовала и Дромеда с кузенами, происходившие напоминало один дурной сон. Крестины в Рудбруке, закончившиеся трагедией. Молли ускорила шаг и перешла на бег, пронесясь по узкой лестнице, она привела в полутемное подземелье. С низких потолков свисали люстры, факелы в виде драконов плюнули огнем и зажгли свечи, и осветились решетки, иначе как за ними томились плененные англичане. Одну за другую Молли осмотрела камеру, пока не дошла до последней, забежав внутрь, она направила палочку на стену. Камни отодвинулись, показав дверь, однако вход не открылся.
— Алахомора! — крикнула Молли, — Да что ты не открываешься!
Артур аккуратно взял жену за плечо.
— Милая, ты уверена, что она внутри?
— Но дверь же заперта!
К горлу подходил тошнотворный ком.
— Так, — пробормотал Джеймс, присматрившись к скважине, — внутри никого.
Сириус нетерпеливо пихнул друга.
— Отойди, слепошара, дай мне.
Хорас дернул за мантии и потащил к себе.
— Сейчас покажу один фокус от ликвидаторов заклятий.
Чуть согнув ноги в коленях, Хорас взмахнул палочкой и выпустил темную обвалакивающую дымку. Подождав немного, он задумчиво произнес.
— Да, там кто-то есть.
Следом выступил новое заклятье, и образовавший туман качнулся.
— И он или она наложила как минимум два заклинания. Алохомора не поможет.
Молли затряслась, не в силах ничего сказать.
— А теперь фокус от мракоборца!
Джеймс очертил в воздухе огненный круг и направил его к замку, следом он выдрал ручку вместе с куском дерева. Пинком открыв дверь, он стремглав забежал в комнату и тут же, взлетев, свалился на пол. Прежде чем кто-то сообразил, Сириус взмахнул палочкой. В воздухе постепенно проявились черные траурные одежды, следом белые руки.
— Еще один фокус от Штаба!
Молли, толкнув его, бросилась к миссис Пруэтт.
— Мама, — жалобно прошептала она, обхватила её за голову.
Артур зашел следом, ботинком задев что-то стеклянное.
— Мерлинова… — только произнес он, подняв вверх пустую бутылку, — только не это.
Дромеда с ужасом увидела стертую этикетку от Доскицида.
— Акцио безоар!
Сириус подхватил гремевшую от пустоты коробку, открыл её и громко выругался.
— Быстро! — вопила Молли, тряся мать, — Противоядие! Срочно!
Мгновенно воцарилась суета, пока Марика и Дастин поднимали миссис Пруэтт и укладывали на растеленные верхние мантии, остальные носились по комнате, растаскивая многочисленные пузырьки и склянки. Вслух вспомнили уроки Зельеварения и ожесточенно спорили.
— Нам нужна медовая вода, — командовал Джеймс, — корень мандрагоры и пучок мяты.
— Ты чего с ума сошел? — крикнул Гарольд, — Еще бы сливочного пива предложил!
— Мы готовим универсальное противоядие, у нас нет времени искать для каждого ингридиента антидот!
— Поверь Штабу, работает, — поддакнул Сириус.
Дромеда соображала, рассматривая бутылку Доксицида. Третий закон Голпалотта, о чем он гласит?
— То для обычных ядов, а здесь в составе цикута. Она очень ядовита.
— И что ты предлагаешь? — зло спросил Дастин.
Кровь в висках застучала, а мысли пронеслись галопом.
— Нам нужно нейтрализовать её в первую очередь, остальное выйдет вместе с ней.
Молли, не сдерживая слезы, пролепетала.
— Прошу, просто скажи, что надо.
Дромеда снова оглянула шкафы с зельями.
— Ищите лирный корень, если нет, плоды абиссинской смоквы тоже подойдут.
— Нашел! — крикнул Ксено, держа над собой круглую бутылку, — Настойка подойдет?
— Да, а еще найдите раствор марганца. А еще трубку и воронку.
Работа закипела, вытащили закопченный котелок и очистили, следом воронку в следах от молока. Ничего, что напоминало шланг для откачки рвотных масс, не нашли, но Джеймс и Сириус трансфигурировали старый чулок, в котором хранились запасы лука. Когда все было приготовлено, Дромеда подошла к миссис Пруэтт, с помощью крепкой хватки Хелен она разжала челюсти родственницы и просунула внутрь трубку. Вдруг раздался оглушительный треск, Молли, держа в руках склянки с раствором, обронила их и упала на колени, громко рыдая.
— Милая, пойдем, — сказал Артур, поднимая её, — не бойся, ей помогут.
Дромеда не слушала плач кузины и последовавшие ругательства Гарольда, возившегося с осколками. Она влила в воронку настойку лирного корня, мысленно посчитав про себя. Следом взяла восстановленный раствор марганца и притянула котелок. Если антидот смягчил яд цикуты, то Доксицид выйдет наружу, миссис Пруэтт через какое-то время придет в себя и можно начинать полноценное лечение. Если, конечно, она не ошиблась.
Миссис Пруэтт слабо пошевелилась, едва заметив движение её лица, Дромеда опустила воронку в котел. Воздух наполнился жутким зловонием, от которого щипало в глазах. Марика и Хелен, державшие её голову, позеленели, Дастин, поддерживавший спину, не выдержал и отвернулся, зажав рот. Миссис Пруэтт поразили судороги, будучи миниатюрной и хрупкой, она громко била ногами по полу, несмотря на усилие нескольких сильных парней. Котел переполнился, отползая подальше от смердевшей массы, Дромеда продолжала держать воронку. Тошнотворное тепло, проникавшее сквозь, жгло, не иначе, как вся бутылка была осушена.
Когда полилась желчь, Дромеда рывком вытащила трубку, швырнув её в сторону. Ксено достал медовую воду и попытался влить в рот к миссис Пруэтт, но из-за судорог почти вся жидкость оказалась на одежде. Поднявшись, Гарольд взял на руки обмякшую миссис Пруэтт и переместился. Дромеда еще прислушивалась, очищая пол и котел от рвоты, сквозь каменный потолок не доносилось дыхание, однако знала, какое оно. Прерывистое, будто астма.
Покончив с уборкой, она одной из первых бежала наверх. Мысленно снова оказалась на злосчастном крещении кузена Регулуса. Отец тоже продумал все детали, в разгар торжества незаметно исчез, выбрал самый далекий закуток в подземелье, наложил звукопоглощающие чары и как следует запер дверь. Мерлинова мать, он даже очки снял и положил рядом, чтобы не разбить при падении. Только замаскировать себя не додумался!
Оказавшись наверху, Дромеда подбежала, расталкивая толпу, к дивану, где лежала тётя Лу. Она по-прежнему не открывала глаза, однако дышала спокойней, позволив миссис Гринграсс дать ей лекарство.
— Говорила же, при отравлении цикутой следующий шаг — лекарство от судорог. Тонкс, во имя Мерлина, занимайся лучше переломами и ожогами.
Дромеда пропустила мимо ушей замечания, опустившись в кресло, она выдохнула. Встреча матери и сыновей на Том свете отложена до лучших времен!
— Если она умрет, то, клянусь, памятью своих родителей, — слышался голос Артура, — вы последуйте за ней.
— Артур, — пролепетала Мюриэль, — я не думала, что она…
— Такая чувствительная! Мать, потерявшая детей!