Потерянный во Тьме

      Кэй чувствовал себя опустошенно, всматриваясь в безмолвную темноту перед собой. Сон не шел к нему. Наоборот, после пережитого ужаса его голова оставалась предельно ясной, хотя прошло уже много времени с момента поспешного ухода Амилин.       Горячая голова давно остыла, и злость вытекла из души, но Контэ все никак не мог успокоиться. Он кусал губы и пытался безуспешно избавиться от липкого ощущения беспомощности и страха, который обволакивал его тело толстым слоем. Кэй не спал до утра. Он видел розовеющее небо перед рассветом, и как первые лучи солнца коснулись макушек оголенных деревьев. В доме сохранялась пугающая тишина, словно Кэй был единственным живым созданием внутри. Но он готов был поклясться, что не слышал ни шагов на кухне, ни звука открывающейся двери со вчерашнего вечера.       Он сам не заметил, как придремал. Тьма обступила его со всех сторон, но вместо вгрызающихся в мозг кошмаров она подарила мимолетное облегчение. Кэй мог бы проспать весь день, но проснулся как от толчка. Еще не открывая глаз, он почувствовал приятное солнечное тепло. Свет залил комнату, наполняя ее жизнью после ночной пустоты.       Контэ распахнул глаза и нахмурился. По ощущениям утро уже клонилось к завершению, было около полудня. Амилин давно бы пришел со своими лекарствами и едой.       «Он же не мог уйти? Я бы услышал, если бы этот придурок вчера ушел. Может, сдох? Выплески тьмы бывают опасны, — размышлял Контэ, елозя в кровати и пытаясь привстать. — Тц, да нет же, это бред.»       Вдруг из другой части дома послышалось слабое шуршание, а потом тихое поскрипывание пола. Кэй выдохнул. Фрейч был как минимум жив.       Шаркающие шаги приблизились, замялись возле входа в комнату, а потом показался Амилин. Его волосы были небрежно собраны в хвост, в руках он нес две чашки, из которых струился пар, и тарелку. Он повернулся к Кэю, слегка улыбнувшись побледневшими губами. В целом он выглядел гораздо хуже, чем раньше: кожа стала болезненно-бледной, тело двигалось очень скованно, словно лекарь пытался лишний раз не напрягаться. Он молча поставил на столик рядом с Кэем тарелку с какими-то дикими ягодами и горячий, вкусно пахнущий, травяной отвар. Вторую кружку он оставил себе и отошел к окну. Он сжимал пальцами чашку так крепко, будто она в любой момент готова была упасть на пол.       Не проронив ни слова, Кэй хмуро наблюдал за Амилин. Он покосился на кружку с отваром, а потом на ягоды, но не спешил брать их.       — Пей. Он вкусный, пока горячий, — прошелестел Амилин, а потом кашлянул и сильнее сжал свою чашку.       Кэй хотел по привычке огрызнуться, назвать лекаря идиотом и отвернуться, но не стал. Может, он не хотел снова разозлить Фрейч, а может, он просто устал. Устал не доверять, злиться, защищаться от всего и всех. В нем что-то изменилось, только он пока и сам не понимал, что именно. Он вздохнул, послушно взял кружку и сделал несколько глотков. Отвар оказался на удивление вкусным, слегка сладковатым, с цветочно-фруктовым привкусом. Кэй неохотно признавал, что ему это нравится.       — Почему так поздно? — Контэ не смог удержать недовольного тона, наконец решив разрушить молчание.       Амилин слегка вздрогнул и поднял на него красноватые глаза, помялся и вздохнул:       — Я… Я чувствовал себя неважно. Я не хотел заставлять тебя ждать, правда.       — Мгм, — Кэй пожал плечами и отпил еще отвара.       Тревожная тишина снова опустилась в комнате невидимой вуалью, почти физически ощущаясь на коже.       — Я хочу попросить у тебя прощения за вчерашнее, — внезапно выпалил Амилин и закусил губу. — Я потерял контроль и, кажется, чуть не сделал нечто…плохое. Очень плохое. Прости за это, обычно я не позволяю себе такого…       «Он извиняется? Передо мной?» — Кэй изогнул бровь и слегка наклонил голову набок. Но разве не он должен извиняться за все то, что сделал прошлым вечером? За слова, сказанные в глухой ярости и сочащиеся ядом, за необдуманную выходку, сделанную из-за слепого отчаяния?       Амилин продолжал:              — Я очень болезненно отношусь к упоминаниям отца, — его голос на мгновение дрогнул. — Он был самым близким человеком мне. Он заботился обо мне, хотя я всего-то бесполезный младший сын. Он всегда был готов заступиться за меня. Он… Наверное, он единственный в моей семье, кто действительно просто любил меня.       Кэй слушал не перебивая. С каждым произнесенным словом лекаря он чувствовал разрастающуюся горечь. Полузабытая тоска поднималась комком по горлу. Ему это было знакомо.       — Отец всегда поддерживал меня, иногда баловал, порой ругал. Но я все равно любил и равнялся на него. Я хотел, чтобы он гордился мной. Когда его не стало… — на пару минут он замолчал, прижав к себе кружку, словно стараясь согреть окоченевшие руки от замогильного холода. — Это было слишком больно. Весь мир рухнул. Я лишился опоры и семьи в один день. Не мог смириться с тем, что он мертв.       Зеленые потускневшие глаза на мгновение пересеклись с внимательным, выжидающим взглядом Кэя. Тот сидел неподвижно, выслушивая откровения Фрейч, но без былого презрения. Амилин тут же натянул на себя улыбку и замахал рукой, отведя взгляд:       — Я сказал слишком много лишнего, ха-ха, прости. В общем, я не хотел вчера сделать тебе больно и…       — Я понимаю, каково это, — внезапно перебил Амилин Кэй, прикрыв глаза и болезненно вздохнув. — Я знаю, что значит потерять близкого человека.       Замерев, Амилин растерянно захлопал глазами. Кэй поджал губы. Он никогда раньше не говорил кому-то об этом, но теперь разворошенные воспоминания всплыли в памяти. Невысказанное сожаление, закостенелое чувство вины. Он хотел бы забыть, хотел бы избавиться от боли, но она всегда будет таиться внутри него, как старая незаживающая рана — стоит лишь содрать хрупкий защитный слой кожи, как вновь польется кровь.       — Прости, мне не следовало вчера говорить все это, — набравшись смелости, сказал Кэй. — Мне… жаль.       Он открыл глаза и неуверенно посмотрел на притихшего Амилин. Тот внезапно тепло улыбнулся, а в уставших глазах засверкали живые огоньки. Даже бледная кожа лица, казалось, приобрела более живой, розоватый оттенок. В душе Кэя тоже появилась теплота, и он слегка расслабился.       Лед между ними немного оттаял, в нем появились первые трещинки. Что-то едва уловимое изменилось, это чувствовалось в воздухе. Дышать стало легче.       — Я хотел бы еще кое-что сказать. Вернее, спросить, — Фрейч кашлянул в кулак и посмотрел в окно. — Прошло много времени с твоего пребывания тут. Жители Норда наверняка отослали весточку в Хиратон. Я думаю, может нам стоит уехать, пока инквизиция не пришла сюда… — он осекся и с осторожностью глянул на Кэя, выжидая его реакцию.       Кэй повел плечом и отправил в рот еще горсть ягод.       — Я им не буду нужен без ног, — фыркнул он.       — Так ты не против?       — А у меня есть выбор?       — Ну, на самом деле нет, но я просто хотел убедиться, что ты не будешь активно сопротивляться. Я знаю, что у тебя наверняка есть семья, дети, друзья, поэтому мне жаль, что тебе придется их покинуть на время. Но я обещаю, как только лечение окончится, ты сможешь уехать к ним! И даже убить меня, как и хотел.       — У меня нет семьи, — резко отозвался Кэй.       Лекарь удивленно вскинул брови, а потом, словно озарившись страшной догадкой, затараторил:       — Ой, прости, я не хотел, правда…       Не сдержавшись, Кэй закатил глаза и пренебрежительно фыркнул:       — Они не умерли. Их просто нет. Ни родителей, ни собственной семьи. Прекрати за всё просить прощения.       — Ох, я понял, — Амилин облегченно выдохнул и едва сдержался, чтобы не извиниться снова. — Тогда завтра утром отправимся в путь. Надо успеть уехать до того, как начнется снег, а в ночь отправляться опасно.       В душе Контэ вновь поднялось беспокойство, точно грязь со дна потревоженной речушки. Кэй столько раз порывался убежать, но боялся. Он так сильно хотел изменить свою жизнь, «умереть» для Церкви, но не решался сделать первый шаг. Каждый раз находилось какое-нибудь «но» или страх сковывал тело, стоило лишь подумать о возможном провале. В случае неудачи его ждала бы незавидная участь: быть сожженным в священном огне, подобно темной твари; ведь наверняка бы инквизиторы узнали о его причастности к тьме. Кэй не боялся смерти, но священный огонь инквизиции, пожирающий душу, заставлял его содрогнуться и трусливо поджать хвост. Терзаемый болью и сомнениями, он жил несколько лет в тени своего страха. Но теперь ему выпал шанс что-то изменить, освободиться от оков Церкви и глотнуть свежего воздуха. Быть может, стоило бы воспользоваться им и впервые за много лет довериться кому-то?       Нахмурив брови, Контэ кивнул, выражая молчаливое согласие.       Погрузившись в свои мысли, он и не заметил, как доел последние ягодки с тарелки, но голод так и не исчез. Кэй упер взгляд в стену и сложил руки на груди.       — А еда нормальная будет? Или мне одними ягодами питаться? — буркнул он.       Амилин тихо засмеялся.

***

      Кэй на протяжении всего дня слышал позвякивание посуды, беспокойный топот ног и шуршание льняных мешков. Амилин подходил к поездке основательно: забирал с собой книги, травы, какие-то склянки, одежду. От его внимания не ускользнули даже мелкие столовые приборы. Его волосы всполохами пламени мелькали в проходе. Он судорожно цеплялся за каждую вещь в доме, несколько раз заходил в комнату к Кэю и осматривал ее — вдруг что-то упустил?       Контэ смотрел на суету Фрейч с безразличием, изредка молча провожая его взглядом и наблюдая за плясом «пламени» рядом с собой. Ему нечего было забирать с собой — быть может только груз старых сожалений, страха и боли.       Наутро Амилин пришел к Кэю и мягко толкнул его в плечо.       — Нам пора идти, — голос его прозвучал непривычно хрипло.       Потревоженный Кэй приоткрыл глаза и, решив не упустить момент, язвительно хмыкнул:       — Прям идти?       — Ох, перестань, — Амилин закатил глаза и протянул Кэю меховой плащ. — На улице сегодня холодно, тебе нужно тепло одеться. Я не думаю, что с формой инквизитора будет безопасно путешествовать, вдруг подумают, что я тебя похитил.       — А разве это не так? — насмешливо ответил Кэй, но плащ взял и осмотрел его. — Дорогая вещичка. Откуда стащил ее?       — Пф, не стащил, а купил! — праведно возмутился Фрейч, надув губы.       — Не думал, что у какого-то деревенского лекаря хватит денег на качественную одежду, — бросил Контэ, но плащ все-таки надел и укутался в него поплотнее. Шерстинки на воротнике, аккуратно уложенные друг к другу, так и сверкали дороговизной и свежестью. Снаружи он выглядел простым, лишь высокое качество лоснящегося меха выдавало в плаще что-то изысканное. Ни золотых вплетений шелка, ни кружевных рукавов, ни камней, вделанных в воротник.       — Ты недооцениваешь то, сколько я зарабатываю денег. Я почти оскорблен! — воскликнул Амилин, но в его глазах заплясали задорные искорки.       Он рассмотрел Кэя с разных сторон, бережно поправил задравшийся воротник и снисходительно посмотрел на инквизитора, когда тот вновь начал ворчать и отстраняться от прикосновений. Кэй оставался колким и настороженным, но былое отторжение постепенно уходило с его сердца.       Небо заволокли тяжелые серые тучи, а ветер лениво пригибал верхушки деревьев. В воздухе витал запах мороза и подбирающейся зимы. Холод щипал за щеки и нос. Изо рта вырывались облачка пара.       Теплота от Амилин резко контрастировала с неуютной погодой на улице. Лекарь нес Кэя к скромной, деревянной повозке с навесом из плотной ткани. Внезапно Контэ заметил знакомый темный силуэт, стоящий неподалеку. Инквизитор затаил дыхание, ошеломленно округлив глаза.       — Биск? — едва шевеля губами позвал он.       Конь, услышав голос хозяина, тут же поднял голову. Его маслянистые черные глаза уставились на Кэя, ушки поднялись домиком. Биск взвизгнул и быстро подошел к Контэ, уткнувшись мордой ему в руки. Кэй чуть улыбнулся, смягчив взгляд, и почесал лоб Биска. Тот зафырчал, обдавая теплым дыханием руки хозяина, но потом ущипнул его губами. Мягкий лошадиный нос мягко потерся о плечо.       — Как… Где ты нашел его? — растерянно пробормотал Контэ, поглаживая жеребца по морде и зарываясь волосами в спутанную гриву.       — Я наткнулся на него случайно, — Амилин присел рядом и погладил коня по шее. Тот, на удивление, не отреагировал. — Еще когда ты не очнулся, я решил сходить на то место, где все произошло. Нужно было проверить кое-что. Этот парень был неподалеку. Не мог же я его бросить!       Совершенно потрясенный Кэй смотрел на Амилин с открытым ртом. Биск, черный строптивый жеребец, который кусал всех подряд и даже Контэ не сразу дался, был приручен этим чудаковатым лекарем! Кэй в свое время потратил много дней на то, чтоб совладать с конем — тот не подпускал его и брыкался. Хотя, быть может, с возрастом его характер смягчился или…       «Он точно колдун.»       — Правда, он попытался меня укусить и лягнуть, но лакомства его усмирили, — Амилин пожал плечами. Кэй лишь усмехнулся: это больше напоминало его Биска, пусть он все еще и удивлялся тому, как быстро Фрейч сладил с ним. — Потом я привел его сюда и его воспитанием занялась Альпа.       — Кто? — непонимающе переспросил Контэ.       — Это моя лошадь. Она уже старенькая, но выручает меня, да и в обиду себя не даст, — Амилин широко улыбнулся и громко свистнул. — Альпа, девочка, сюда!       Кэй с интересом наклонил голову набок. Из-за дома неспешно вышла гнедая кобыла с тусклой, небрежно торчащей шерстью. Ее морда была покрыта седой шерстью. Она покосилась на Биска и прижала уши к голове, вытянув шею. Вороной жеребец тоже прижал уши, но наклонил голову вниз и отошел. Альпа фыркнула и медленно подошла к лекарю, внимательно посмотрела на него, а потом повернула морду к Кэю, обнюхивая его.       — Молодец, умная девочка, — ласково проворковал Амилин и пригладил шерстку кобылы. — Не бойся, они хорошо поладили.       Темные глазки Альпы с любопытством рассматривали Кэя, но, не найдя на нем запаха ничего вкусного, она ушла. Только убедившись, что она достаточно далеко, Биск вернулся, раздраженно обмахиваясь хвостом.       — Ха-ха, ладно, у нас нет времени на долгие нежности, — Фрейч поднялся с телеги и взял Биска за недоуздок, а потом похлопал по боку. — Ну-ка, черныш, давай, пошел.       — Вообще-то его зовут Биск, — с раздражением поправил лекаря Кэй, сложив руки на груди.       — О? Хорошо, значит Биск, — смиренно согласился Амилин.       Он приостановился и задумался, словно смысл слов дошел до него только теперь. Амилин растрепал коню гриву, а потом повернулся снова к Кэю.       — Но вообще-то ему не подходит это имя. Он скорее Ежевичка, — сверкнул глазами Фрейч, с лисьим прищуром посматривая на Кэя.       «Ежевичка?!» — мысленно поперхнулся Кэй и скривил такое лицо, что Амилин прыснул со смеху.       — Что за вздор! — запротестовал Контэ. — Это слишком слащавое имя для инквизиторского коня. И уж тем более для такого вредного, как он.       — Не обижай его, — Амилин с напущенной жалостью погладил Биска и мягко обнял его за мордашку. — Он хороший мальчик. В отличие от некоторых, — с последними словами он подмигнул и усмехнулся, а после повел запрягать коня в повозку.       Ошеломленно проводив взглядом лекаря, Кэй по какой-то неясной причине почувствовал себя неловко, будто последний жест Амилин был откровенно вызывающим. Но вместо праведного гнева, в душе Контэ заскреблись какие-то другие, смутные чувства.       Спустя некоторое время повозка была заполнена всевозможными вещами: неаккуратно сваленными мешками, банками с настойками, вениками из засохших трав. Кэй ехал вместе с ними и вполне вписывался в общую картину: замотанный в одеяло и плащ, он и сам напоминал мешок. Только недовольное лицо торчало и язвительные фразы то и дело срывались с губ.       — Держи крепко! И даже не вздумай потерять что-нибудь! — с необычайной строгостью произнес Амилин, вручая Кэю довольно увесистый, позвякивающий мешочек. Тот в ответ кивнул и изогнул бровь. Из маленького дома вынеслась куча барахла. Не верилось, что все это когда-то умещалось там. С интересом покрутив в руках мешочек и увидев, что он плотно перевязан веревкой, Контэ разочарованно отложил его в сторону и разместился поудобнее. Он ехал сзади, в основной части повозки, в то время как Амилин сидел впереди и погонял лошадей. Сквозь небольшую дыру в навесе виднелась дорога и торчащие словно палки деревья.       Они тронулись с места рано, и солнце даже не взошло на середину неба. Светило не могло пробиться сквозь мрачную толщу туч, оставляя землю в сонной серой полудреме.       — Ну что за день, — мечтательно вздохнул Амилин. В его голосе слышалась капелька грусти. — В такое время только дома и сидеть, а не отправляться в путешествие…       Ему вторило размеренное позвякивание посуды в мешках и приглушенное стучание копыт об оледенелую почву. Но вдруг что-то изменилось. С неба, легко кружась в незнакомом танце, упали пушистые хлопья снега. А за ними стали падать еще и еще. Белые мушки укрывали собой безобразную землю и летели прямо в лицо.       — О, смотри-ка, и впрямь снег пошел! — восторженно воскликнул Амилин. — Я не прогадал!

***

      — Куда мы вообще едем? — поинтересовался Кэй. Прошло много времени с момента их отбытия из дома лекаря. Тот все время что-то мурлыкал себе под нос и коряво напевал мотивы песенок.       — В одно очень хорошее место. Я там бывал когда-то, но произошло недоразумение и пришлось уехать. Глупая история, правда, — излишне нервно отмахнулся Фрейч. Это не ускользнуло от внимания Кэя.       — Тебя выгнали оттуда, потому что ты обращался с жителями деревни также, как со мной? — с издевкой спросил он.       — Как? Лечил, заботился, обеспечивал едой и водой? — не скрывая насмешки ответил Амилин. — Будь все так, тогда бы меня там уважали и ценили, а не гнали и кусали за руки.       — Пф, если ты не хотел, чтобы тебя кусали, то для начала не стал бы бить меня по лицу.       — О, великие небеса, дайте мне сил, — Амилин потер переносицу. — В первый раз ты был явно не в себе и орал, как резаный. Я всего лишь привел тебя в чувства.       — Плохой способ, знаешь ли, — Контэ сложил руки на груди.       — А ты бы предложил другой?       — Ну-у, — протянул Кэй и задумался. Действительно, что мог еще сделать Амилин, когда Контэ заходился неистовыми воплями на весь дом и не желал ничего слушать? Наверное, он бы и сам себя избил.       — Перестань. Я правда не желаю тебе зла, как бы странно это не звучало, — с некой обреченностью проворчал Фрейч. — Но говоря об обидах — ты меня вообще-то тоже по лицу ударил!       — Я просто защищался.       — О, и от кого же? Скажи мне, может мне тоже стоит бояться, — язвительно выплюнул Амилин.       «От тебя», — чуть не сорвалось с языка, но инквизитор вовремя остановился, шумно вздохнув. Перепалка действовала на нервы. Ему не хотелось подкидывать дрова в разгорающийся костер ссоры, который и без того грозил вспыхнуть настоящим пожаром. Кэй устал бороться и не хотел рушить те хрупкие ниточки доверия, выстроенные с лекарем. Почему-то не хотел. Впервые за долгое время.       Поднявшийся было пыл сошел на нет. Кэй погрузился в раздумья, теребя рукав плаща, и вдруг спросил первое, что пришло ему в голову:       — Темный ритуал. Это ты его сделал?       — Верно. Что с того? — неохотно отозвался Амилин.       — Это же запрещенная техника. Мало кто знает о ней, еще меньше людей практикует. Где ты нашел информацию о нем? Я думал, эти практики давно утеряны.       — Если ты не видишь подобное своими глазами, это не значит, что оно не существует, — насмешливо фыркнул Амилин. — Но ты прав. Далеко не каждый в Грандоссе даже слышал о ритуалах. Я этому научился много лет назад у одного человека, потому что я… слегка болен. Тьма не дается мне так легко, как хотелось бы.       — Хм? — оживился Кэй. — Ритуалы действительно работают? Я думал, это чушь, лишь оправдание убийствам или одержимость старой верой.       — Я и не надеялся, что последователь Церкви в этом что-то смыслит, — не упустил возможности съязвить Фрейч. — Но да, они имеют некую ценность. После них мне становится лучше и контроль над тьмой возрастает. Раньше я очень часто прибегал к их совершению, но последние годы стал все реже и реже. Хотелось бы когда-нибудь полностью избавиться от этой дурной «привычки».       — И кого же ты убиваешь ради них?       — Думаю, ответ тебя разочарует. Я не убиваю людей.       — Разве ритуалы на человеческой крови не самые сильные?       — Возможно. Отрицать не стану. Но я лекарь. Я даю людям жизнь, а не забираю ее напрасно… — казалось, что фраза не закончена. Амилин в последний момент прикусил язык. — Кхм, вообще я использую кровь животных. Иногда приходится специально охотиться ради ритуала.       «Так вот почему там была примятая земля, — догадался Кэй. — След от туши зверя.»       Услышанное из уст лекаря многое объясняло, но тень недоверия все также таилась в уголках сознания. Уж больно гладко все выходило, даже подозрительно идеально. Кэй слишком хорошо знал цену, которую может забрать слепая вера во что-то или кого-то. Ритуал — не просто предание крови огню и зачитывание строчек с книги. Это взывание к чему-то древнему, удовлетворению его жажды. Заигравшись с ним, не заметишь, как жертвоприношения станут серьезнее, а человеческая сущность растворится в тлеющих углях, обнажая чудовищное нутро. Даже если Амилин считал, что ритуалы не опасны, это не означало, что так оно и есть.       — Да ты прямо святой. — едко произнес Контэ. — Помогаешь всем, кому ни попадя. Людей не убиваешь. Скажи еще, что к девкам деревенским не домогался.       — Ну… Вообще-то нет.       — Серьезно? — опешил Кэй, вздернув брови вверх.       — Конечно! Я никогда девушек не трогал! — внезапно осознав, насколько глупо это звучит, и слыша смешки со стороны инквизитора, Амилин поспешил оправдаться. — Ну, в плане… Я их только лечил, ничего больше. Бывали недоразумения, но я никогда бы не позволил себе такую дерзость…       Кэй издал неопределенное хмыканье. «Ну точно святой.»       — А мне говорили, что ты их трахал. И к невесте главы руки тянул.       — Ложь! Я ничего им не делал! — с нескрываемым негодованием воскликнул Амилин. — Эта клевета пошла от одной очень скандальной барышни. Она пришла ко мне с якобы больной ногой и строила мне глазки. Кто ж знал, что когда я отойду за лечебной мазью, то она разденется догола.       — И что было дальше?       — Я попросил ее одеться и уйти из моего дома.       — Даже не потрогал?       — Ужас! Нет, конечно!       — Пф, а что тут такого, — закатил глаза Кэй. — Она ж сама хотела. Я бы и не только…       — Ах, я и не сомневался в вас, господин инквизитор.       — А что с бабенкой старейшины?       — Она очень своеобразная девушка и вела себя не совсем культурно, — с опаской начал Фрейч, словно боясь, что за поворотом может стоять старейшина вместе с невестой. — Потом разбушевалась, когда я отказал ей в близости, стала угрожать, что ее муж жизни мне не даст. Пришлось выгнать из дома. Правда, не без грубой силы. Видимо, не обманула, раз по мою душу прислали инквизитора.       — Мне рассказывали и другие причины, почему тебя так не взлюбили. Но проведение темного ритуала стало последней каплей для жителей Норда.       — Ох, мне даже интересно, какие легенды ходят обо мне, скромном лекаре, живущим на горе, — игриво хихикнул лекарь.       — Расскажу в другой раз, — беззлобно отмахнулся Кэй, но уголки его губ слегка приподнялись.       Воспользовавшись недолгим перерывом, Амилин вернулся к мелодии, которую напевал с начала пути. Кэй невольно начал вслушиваться, надеясь разобрать знакомые мотивы. Но даже не обладая пристрастием к музыке, он понял одну вещь: Фрейч был просто отвратительным певцом. «Отец всемогущий, просто заткнись, молю», — прошипел Контэ, не в силах терпеть подобные «пытки». Лекарь только усмехнулся в ответ, забавляясь столь резкой реакции. Но просьбы и впрямь подействовали — он на мгновение прервался, прежде чем вернуться к разговору.       — К слову, я так и не знаю твоего имени, — мягко произнес Амилин. — Не называть же мне тебя «господином инквизитором» все время.       — Кэйташи Контэ, — бесстрастно отчеканил Кэй. — Можно просто Кэй.       — Хорошо, Кэй, ты можешь звать меня Ами, — лицо лекаря растянулось в доброжелательной улыбке.       Это имя звучало так нежно. Как лепестки оракульника, распустившегося ранней весной на подножьях Ранийских гор, пробудившегося ото сна и тянущегося к солнцу. Кэй видел этот цветок лишь раз, но почему-то именно в этот момент в голове всплыл образ маленьких розовато-желтых цветков, устилающих еще холодную землю. Только оракульник, чей цвет обманчиво-невинен, скрывал под собой множество маленьких шипов. Стоит лишь потянуться, чтобы сорвать цветок, как в руку вонзятся тысячи иголок.       — Значит, твоя фамилия Контэ? — внезапно раздался голос Амилин, разрушая пелену раздумий.       От столь глупого вопроса, Кэй не смог сдержать раздраженный вздох:       — Тц, что ж еще.       — Хм, вот как… — пробормотал Ами, и на пару минут нависла тишина, прежде чем он снова заговорил. — Я не слышал об инквизиторском роде с такой фамилией.       Все тело Контэ сковало невидимыми цепями напряжения, воздух застрял в легких. Он привычно нахмурил брови и помрачнел. Мурашки пробежались по коже и залезли под нее, подобно муравьям.       — Пф, как будто ты знаешь каждую инквизиторскую семью, — как можно более беспечно ответил Кэй, пытаясь скрыть подкативший ком тревоги. Он почувствовал себя вором, который наткнулся на городской патруль.       — Вообще-то да, — парировал Амилин. — Меня заставляли учить фамилии каждого рода. Считается хорошим тоном в знатных кругах знать представителей Церкви. А еще собирается много сплетен.       — Почему тебя это вообще волнует? Это вообще не твое дело, — резко огрызнулся Кэй.       — Не стоит так злиться. Я просто хочу узнать, кто ты.       — Я? Еще один глупый вопрос. Я инквизитор.       — Ты уверен в этом?       Сердце пропустило один удар.       — Я… Я… — Кэю хотелось сказать, что он уверен, что он знает, кто он такой. Но в глубине души он понимал: это ложь. Такой простой вопрос, такой простой ответ. Но многолетняя защита вдруг дала осечку. Заученные до тошноты фразы застряли в горле.       — Что-то не так, Кэй? Может, ты не тот, за кого себя выдаешь?       — Что ты…       — Я видел твои руки, когда осматривал тебя. А еще я видел клеймо Церкви. Не могу представить, чтобы кто-то самовольно захотел сделать фальшивое клеймо и нарядиться в одежды инквизиции. А еще у тебя есть Святая сила. Это очень интересно.       — Ты… — Кэй скрипнул зубами и откинул голову на деревянную перегородку, слегка стукнувшись об нее. — Хорошо! Да, я Темный. Доволен? Но это не отвергает того, что я инквизитор.       — Но как такое вообще возможно? Тьма и Святая сила разрушают друг друга. Я не понимаю…       — Я тоже не знаю, — хрипло прошептал Контэ, до боли впиваясь ногтями во внутреннюю сторону ладони. — Я не знаю, почему я… такой. Нигде нет упоминаний о подобных случаях. Хотя, возможно, Церковь просто скрывала их или уничтожала.       Дыхание сбилось. Кэй чувствовал себя загнанным в угол. Никогда ранее он не признавался кому-то об этом. Теперь же, сказанные во всеуслышание слова отдавались эхом в его мыслях. Многолетний страх пробежал холодком по спине, потом перекинулся на конечности и залез в охваченную смятением душу. Раньше он боялся признаться даже себе о том, кем является.       — Наверное, тебе было тяжело жить с этим, — голос лекаря дрогнул.       — Тяжело? Ты даже не представляешь, что я испытывал каждый сраный день на протяжении нескольких лет.       — Ты можешь рассказать мне, если хочешь, — неожиданно предложил Амилин.       Все еще терзаемый сомнениями, Кэй задумался. Амилин рассказал ему многое о себе. Справедливо было бы поведать в ответ о своем прошлом. Вихрь воспоминаний закружился внутри головы, болезненно вспыхивая разными образами.       — Это долгая история.       — Но и мы никуда не спешим, — осторожно заметил Ами.       Кэй прикрыл глаза и сжал рукой плащ.       — Я не знаю, с чего начать.       — Тогда начни с самого начала, — с теплотой ответил Фрейч.       Контэ устало потер лицо рукой и шумно выдохнул. Лекарь молчал, позволяя ему собраться с мыслями.       — Что ж, тогда слушай.