Инициатива

      Гермиона еще раз оглядела всех магов, который собираются присутствовать на переговорах с сидхе, кроме, конечно же, Малфоев, которые предоставили мэнор и свои услуги в качестве хозяев и модераторов встречи. Золотое гриффиндорское трио в полном составе, за пять лет помолодевший в тонусе от постоянной охоты на одного особо наглого сидха Вернон Роше, министр магии Кингсли, Луна Лавгуд, Ремус Люпин как представитель вполне довольных своим новым положением магических тварей и Северус Снейп. Точнее, Принц. — Как ты его затащил? — шепнула Гарри на ухо Гермиона. — Пригрозил вручить орден в министерстве, — отозвался Поттер. — Там будет Скиттер, которая уже десять лет пытается взять у него интервью. К тому же он с нами будет как представитель Отдела Тайн. — Разве ОТ не пришлет кого-то… менее ангажированного? — нашла подходящее слово Гермиона. — У них есть еще один вариант, — хмыкнул Гарри. — Руквуд. Он как раз отсидел, вышел месяц назад из Азкабана. — И его сразу приняли в Отдел Тайн?! — На прежнюю должность руководителя ОТ, — кивнул бывший избранный. — Говорят, только его и ждали. Как там они выразились? — повернулся к ним Рон. — То, что сотрудники делают за стенами Отдела Тайн, не их дело — Отдел Тайн не лезет в личную жизнь и не контролирует досуг. Быть Пожирателем смерти — досуг. У меня иногда чувство, что мы могли сходить на выборы и проголосовать против Волдеморта, и он бы сам ушел.       Гарри фыркнул и поскорее отвернулся: с каждым годом их подвиг казался все мизернее и ничтожнее, Малфои поднялись на теме сидхе, и Люциус, этот ненавистник маглов, все свои средства вложил именно в магловский мир и стал еще богаче, Руквуда выпустили и сразу взяли назад на престижнейшую должность Невыразимого, а Луну взяли через пять лет попыток, Рона завернули на квиддиче, да и Джинни звезд не хватает. Когда говорят о Волдеморте, маги младшего поколения едва заметно закатывают глаза и вздыхают, мол, ну вот, сейчас он мне опять расскажет о войне. Аристократы, когда начинаешь говорить о событиях десятилетней давности, переглядываются и поджимают губы. Исправно ходят в аврорат, подтверждая свою восстанавливаемую с нуля репутацию, но так брезгливо морщатся, когда им напоминают, что скулы сводит. Уизли, ставшие богатыми — вся семья героев — тем не менее не вошли в круг. И не стремились вроде набиться в друзья тем же Малфоям, Ноттам, Диггори и прочим, но Гарри с удивлением осознавал, что разделение на факультеты после школы действует только в отношении Гриффиндора. Тот же Малфой, оказывается, общается не только со слизеринцами, а вполне весело проводит время в компании той же Чжоу, отец которой работает с Люциусом в магловском мире по паре направлений. Младший брат Седрика Диггори и Теодор Нотт — лучшие друзья. Даже Луна и Гринграсс уживаются в Отделе Тайн, и только Гриффиндор оказался словно в изоляции. Нормальные герои всегда идут в расход… Даже Гермиона отчаялась найти кого-то в волшебном мире и встречается теперь со сквибом из Лондона, Рон после Гермионы вернулся к Лаванде, и теперь они то сходятся, то расходятся: альтернатив немного у обоих. Никто не хочет сосуществовать с героями прошлого, все хотят поскорее забыть то, что было десять лет назад, а они — живое напоминание.       Вернон Роше достал портал, и в следующий миг все маги оказались в поместье семьи Малфой. Гермиона сразу же узнала зал из своих кошмаров: темный, несмотря на высокие потолки и громадные окна, теперь он отличался и больше походил на Большой зал Хогвартса: гобелены, своды, даже столы и лавки. Малфой распорядился поставить три стола: два круглых для обсуждений и один между ними длинный и узкий — чтобы стороны обменивались мнениями. Гермиона поняла, что не только она побывала порталом в Америке: зал для магических конференций при ООН был обставлен также, только круглых столов было шесть по числу магических союзов. Завидев прибывших, находившийся в зале Драко гордо задрал подбородок так, что Гермиона подумала, как ему, наверное, неудобно смотреть. — Добро пожаловать, — недобрым голосом поприветствовал Драко. — Мы счастливы, что столь значимое событие произойдет в стенах дома рода Мэлфой. — Где остроухие? — не ответив на приветствие, спросил Вернон, оглядевшись. — Сидхе прибудут ориентировочно скоро, — издевательски отозвался Малфой, скривил губы, глядя на Роше, потом посмотрел на Рона. — Прошу господ авроров вести себя… адекватно. — На что намекаешь, хорек? — Рон шагнул к нему. — Пусть на что хочет, на то и намекает, — сказал Роше. — Где сортир в этом доме? Парниша, проводи, — он бесцеремонно схватил остолбеневшего от такого поведения Малфоя и вывел его в первую попавшуюся дверь, толкнул спиной на стену. — Не думай, что я не в курсе, за какую команду играет твой папаша, — прошипел он в лицо Драко. — Будет засада — ты погибнешь первым, а твоему папаше я оторву самое дорогое, чтоб род прервался. Отвечай на вопросы быстро и коротко. Где остроухие? — Пока не прибыли, — просипел Драко. — У них свое понятие времени! — Так, я не объяснил, ты не понял. Ответы должны быть еще и понятные. — Они приходят, когда сочтут нужным! Для них день — как для нас минута, мы обговорили время, но они приходят когда хотят. — Где твой отец? — Он проверяет, чтобы все было готово, — ответил Малфой, сглотнув от волнения. — Домовиков не должно быть видно или слышно, мы не могли нанять людей, поэтому все приходится делать самим. И… — он вдруг схватил Роше за рукав, нащупав под тканью рукава лезвие и дополнительную палочку в чехле. — Не советую. Сидхе чувствуют металл, они могут подумать, что засаду готовите вы сами. — Тут будут «белки», — хмыкнул Роше. — Я перед ними никогда не появлюсь без оружия. — Это переговоры, — напомнил Драко. — Это, — Роше оттянул воротник и продемонстрировал красные рубцы, которые, если присмотреться, складывались в написанное эльфийской вязью имя, — тоже были переговоры. Первые и, как я думал, последние.       Он отпустил Драко, и тот передернулся, потом отлепился от стены и одернул пиджак, возвращая себе прежний вид. Вернувшись в зал, он увидел, что маги расположились за одним из круглых столов, и подошел к ним. — Не обязательно все время сидеть здесь, — сказал он. — Для вас есть комната, в которой вы можете провести время, пока не явились сидхе. Я скажу вам, когда они прибудут. — Мы подождем, — поджал губы Гарри.       Ждать пришлось долго, первые сидхе появились только к вечеру, когда маги уже успели заскучать и переругаться от волнения: открылась дверь, и на пороге возник среднего роста эльф, среднего для сидхе, так он был чуть выше долговязого Рона. Маги удивленно посмотрели на строгий костюм, похожий на траур Драко, завязанные в низкий хвост темные волосы. Сидх был до неприличия похож на обычного человека, и когда он заговорил, речь его была чистой, без тени типичного для нелюдей акцента. У него был акцент — американский.       Люциус Малфой возник сразу, словно аппарировал в зал перед гостем, но без хлопка, чуть поклонился. Сидх поднял руку и положил ему на плечо. — Рад встретить столь известного среди нас человека, — проговорил эльф. — Таур темного леса рассказывал другим о потомках Melfole. Как тебя зовут? — Люциус, — Малфой повторил его жест и едва заметно повернулся к Драко, тот мгновенно подскочил к нему. — Мой сын и наследник рода Малфой, Драко. Неужели обо мне слышали даже aen Straede? — Мне рассказывал и Кэрдан Корабел, он знал Николаса Мэлфоя, — сидх оглядел вставших из-за стола волшебников. — Мое имя Элронд. Кэрдан хотел бы присутствовать сам, все же впервые таура вызвали на ковер, — он совершенно не по-эльфийски рассмеялся. — Но я обещал ему сохранить в памяти лицо Трандуила и дать взглянуть. Скажи мне, величайший волшебник, — обратился он снова к Люциусу. — Как ты умилостивил Трандуила? Отвез ему свой винный погреб? Вы же и так были в размолвке. — Величайший волшебник — Альбус Дамблдор, — шепнула Гермиона на ухо Гарри, желая разрядить обстановку, но Элронд услышал. — Сомневаюсь, что Альбус Дамблдор, кем бы он ни был, сможет унять гнев таура, — он посмотрел на Гермиону. — Это и супруга его могла через раз. А Люциус провинился, потом пришел к нему в лес, потом оправдывал всех людей. Скажи, Мэлфой, как тебе удается? — Скажи, как тебе удается знать все? — спросил в ответ Люциус. — Ты видишь меня впервые, но знаешь лучше прочих. — Почему Мэлфой? — вырвалось у Рона. — Принц приходил ко мне, когда ты навещал Трандуила, — сказал Элронд Малфою и посмотрел на Рона. — Melfole — имя воспитанника таура, который потом основал род Малфоев, но мы сохраняем в нашей памяти значение: mel — милый, прелестный, красивый, fole — тайна. Таур хранил прекрасную тайну от злых людей и любопытных эльфов, мы узнали только через несколько веков! Кто-то еще прибыл? — он внезапно сменил тему. Словно в ответ ему появился патронус Нарциссы и сказал, что на территорию Малфой-мэнора вступили aen Seidhe. — Я давно не видел их, — заметил Элронд. — Кто сейчас правит в Долине Цветов? — Здесь вовсе не Долина Цветов, — выдохнул Люциус, и Гарри понял, что Драко и его отец становятся возле Роше таким образом, чтобы в случае чего сбить его с ног и или спасти, или не дать ему самому напасть.       О вражде Роше и «белок» ходили легенды. После эпического провала в клубе, после которого Вернон потерял выход на Иорвета, последний окончательно слетел с катушек. Решив, что он и так личность пропащая, которую никогда не реабилитируют, он провозгласил, что будет добиваться положения своего народа силовым путем. Ушли в прошлое старые-добрые методы запугивания и рэкета: Иорвет окончательно переквалифицировался в террористы и на любой ограничивающий декрет министерства против сидхе отвечал взрывами, захватами и прочим беспределом. Вернон Роше был единственным, кто не впадал в ступор при виде бешеного скоя’таэля и мог не только приложить его заклятием посильнее, но даже однажды выследил, был в его пещере, после чего Иорвет окончательно перебрался в Запретный лес, и отныне тот для школьников стал закрыт категорически, хотя детей он никогда не трогал. Иорвета, который умудрялся проскочить мимо охраняющих Запретный лес сутки напролет авроров, ловили, отправляли в Азкабан, но он дотуда ни разу не доехал. Когда он в первый раз не исчез при аппарации, а остался на месте, и когда все его сопровождающие появились на берегу около тюрьмы, Иорвет спокойно выбрался из здания аврората и пошел домой: стражи порядка исчезли вместе с его оковами. Так выяснилось, что сидха нельзя аппарировать, по крайней мере без его на то желания. Второй раз он перебил конвой и угнал фестрала. В третий — дал в челюсть самому Вернону Роше, приложил его затылком о стену, и только смягчивший удар шаперон спас министра от бумажной волокиты. После четвертого Роше заподозрил, что несмотря на все уверения, что это не так, магией сидх все же владеет, и стал вести себя осторожнее, хотя раньше говорил подчиненным кидаться на него, все равно он магический импотент. Вернон был специалистом узкого профиля — точеного, с едва заметной горбинкой на переносице, в обрамлении темных прямых прядей, отрезанным коротко вопреки традициям сидхе. Гарри как-то спросил, как именно Роше выяснил столько подробностей жизни и характера Иорвета, который несмотря на множество арестов в общей сложности в аврорате и дня не провел, и имел удовольствие лицезреть покрасневшие скулы непрошибаемого француза. И вспомнил, что его операция пять лет назад провалилась потому, что Роше сам «приручал» Иорвета; интересно, как именно проходило приручение. В голову Поттеру пришла шальная мысль, что, кажется, сейчас у него появилась возможность спросить у эльфа лично. — Вернон Роше! — воскликнул Иорвет, появляясь в дверях. Гермиона едва его узнала: за четыре года он обзавелся шрамом на пол-лица, закрывающей глаз повязкой, пером феникса за ухом (как он его достал?) и кольчугой, той самой, что пропала из особняка Вудов — реликвия времен Основателей, защищающая не только от удара мечом, но и от любого заклятия, кроме Авады. Впрочем, как показал опыт, от Авады Кедавры Иорвет уклоняется мастерски. — Последние пять лет командовал особым отрядом и возглавлял аврорат. Служит короне Англии. Лично отвечал за усмирение Вересковой долины. Охотник на эльфов. Убийца женщин и детей! Дважды награжден медалью за отвагу.       Роше смерил его взглядом и оскалился, он не любил, когда ему напоминали о Вересковой долине и геноциде, который там учинили среди сидхе, в числе которых, как потом выяснилось, не было ни одной «белки», только оседлые мирные эльфы; после такого у Иорвета появилась армия, даже самые умеренные взялись за оружие: — Йорвет, — издевательски произнес Вернон. — Самый обычный выродок! — Да что ты, самый обычный, — не умолк эльф и вдруг медленно провел языком по кончикам своих пальцев и облизнулся, громко дыша полной грудью. Киаран, его сопровождавший, покатился со смеху, а Роше на удивление затих и отвернулся. Иорвет подошел к Элронду. — Приветствую, владыка Элронд, — он прижал руку к груди и чуть наклонил голову. Голос его и манеры изменились моментально, словно не он только что провоцировал главу аврората. — Здравствуй, Йорвет, — Элронд внимательно и быстро осмотрел его и Киарана, отмечая потрепанную, но прочную и удобную одежду воинов, ножи на поясах. Иорвет и Киаран были как братья, похожи внешне, если бы не увечье, одеты одинаково, но на поясе Иорвет носил сорванные нашивки специальных отрядов, которые обычно носили командиры. У него находился даже особый трофей — нашивка боевого подразделения Отдела Тайн: у Роше был период отчаяния, когда он обратился за помощью к Невыразимым, но и те с Иорветом не справились. Из-за них он потерял глаз, но теперь и мстил в сто раз более отчаянно за собственные боль и страх. Он знал, что Отдел Тайн привлек именно Роше; Роше был виновен, по его мнению. Роше был должен ему сильную боль и панический ужас, и Иорвет этот долг прощать не собирался.       Элронд уселся за круглый стол и принялся вести светскую беседу с Киараном, а Иорвет, развернув стул, уселся прямо напротив Роше и паскудно ухмыльнулся. — Зубы лишние, белка? — нервно спросил Вернон. — Ты считал? — вкрадчиво поинтересовался в ответ Иорвет и обвел языком ровный ряд зубов.       Он знал. Четыре года Вернон доказывал ему, что он ошибся, приняв за правду искусную игру, но сидх словно мысли его читал. Как в первую встречу, когда Киаран прикрыл его тем, что сказал, будто он танцор в его клубе, Иорвет несколько удивленно протянул, закинув тонкие сильные руки ему на плечи и глядя в лицо Вернону тогда еще двумя зелеными глазами: «Не вре-ешь…»       Вернон в тот момент сам опешил, неужели эльф с вечно юным лицом поверил, что международно прославленный аврор влюблен в него, нищего остроухого террориста? Несмотря на то, что в нем текла кровь вейл, Роше никогда не был подвержен порокам, свойственным этой магической расе — он не знал умеренности лишь в алкоголе и работе, больше у него не было страстей. Пока не встретил эльфа с ехидной ухмылкой и не по-эльфски шальными глазами. Сначала он решил, что это фисштех, который «белки» принесли в магический мир, но нет, Иорвет не употреблял, у него и без наркотиков крыша поехала давным-давно. — В камере тебе пересчитают, — не остался в долгу Роше. Гермиона возмущенно посмотрела на француза: вот так просто говорит об избиении заключенных в тюрьме? Это же неправильно!       Они продолжали ждать до самой ночи, а когда уже стемнело, в зале появилась Нарцисса Малфой. Сидхе мгновенно встали и поклонились ей, как Люциус кланялся Элронду: статус супруги друга лесного короля делал ее среди сидхе значимой фигурой. Нарцисса предположила, что самое время отправиться отдохнуть в гостевые спальни. Малфой-мэнор зачарован так, что до конца переговоров его нельзя покинуть, а те, кто не приглашены, попасть в него не могут. — Что?! — взвился Роше. — Я в курсе, Вернон, — прервал его министр. — Это единственное, что удержит от кровопролития в случае неудачи. Лорд Малфой не должен расплачиваться за добрую волю, с которой он согласился помочь уладить распри между расами.       Судя по торжествующей улыбке Драко, Малфои совершенно не беспокоились. — Так странно, — Луна подошла к Гермионе и посмотрела на нее расфокусированно. — Я здесь не была десять лет, ничего не изменилось, но мне больше не страшно. — Так Волдеморта больше нет, — тихо ответила Гермиона, которую не покидало чувство тревоги. — А Малфои — вполне себе респектабельные граждане. — Мы не нуждаемся в твоей оценке, — протянул Драко, возникая рядом. Гермиона увидела, что Люциус отделился от них и вместе с сидхе ушел в боковой коридор. Нарцисса остановилась перед несколькими дверями. — Здесь ваши спальни, — она повернулась к магам. — Располагайтесь с удобством. Спокойной ночи. — Ты что, тоже с нами? — Рон с усмешкой повернулся к Драко. — Грейнджер, можно тебя на минуту? — не ответив, Драко повернулся к Гермионе и, не дожидаясь ответа, вышел в перпендикулярный проход. Роше внезапно подтолкнул ее вслед за ним, а сам бросился в комнату, доставая из кармана телефон и включая связь с «жучком», который он успел прицепить на мантию, когда коснулся Гермионы. Иорвет приучил его использовать все средства, потому что сам не гнушался воровать в мире маглов, а о его снайперской винтовке, стреляющей зачарованными пулями, легенд ходило не меньше, чем о нем самом. Гарри вошел в комнату вслед за ним, подтянулись Рон, министр и Снейп с Люпином. Луна, оказывается, пошла за Гермионой. — Не ходишь без группы поддержки? — послышался насмешливый голос Драко. — Гермионе неуютно в твоем доме, — сразу сказала Луна. — Мы все знаем, почему. Не надо шутить, Драко.       Прямолинейность Лавгуд перестала ставить в тупик ее друзей, которые привыкли, но Драко Малфой ей другом не был, потому смешался. — Что ты хотел? — смилостивилась Гермиона. — Знать, чего люди будут требовать, — Малфой развел руками. — Я должен понимать, к чему готовиться. Если вы хотите поставить их в позицию как вампиров и оборотней, то это бесполезно. Лучшим вариантом будет разделение и посольства… — Посольства предлагали, — перебила Гермиона холодно. — Этому не бывать. Мало ли чья земля это была раньше. Мы все сделали, а они хотят просто пользоваться чужим трудом. Когда входят на территорию магического Лондона, пусть соблюдают наши законы. Мы же, выходя к маглам, стараемся не выделяться? Почему они так не могут делать? — Я понял, — тускло сказал Малфой. — Но ты же помнишь про декреты? Им запрещено появляться на улице после девяти вечера, иначе арест; магическим транспортом они пользуются, только если остались свободные места. Дополнительные налоги, если они что-то покупают или продают. Если кто-то хочет нанять сотрудника-сидха он должен написать письмо в твой департамент, что он не нашел никого из людей и оборотней, кто бы подошел ему на эту должность! Это самые дискриминационные законы! О них сейчас знают младшие народы старшей расы, полностью на себе прочувствовали только aen Seidhe, но завтра-послезавтра прибудут короли, и даже если их это не касается, они не позволят столь несправедливому отношению продолжаться. — Читала я про твоих aen Seidhe, — даже по голосу Гарри понял, что Гермиона зло прищурила карие глаза. — Про Долину Цветов и Долину Огненной Земли. Йорвет изгнан отовсюду, он — изгой в мире сидхе, ему некуда деваться, и он решил отыграться на магах. Он убил эльфийку, которая полюбила человека, открылась ему и рассказала о Старшей расе. — Он убил всех, кто знал, хотя не должен был, — отозвался Драко. — Но это дело сидхе. Судить его — дело Старшей расы. Не надо было отдавать его ни магам, ни маглам. — Он преступник, — настаивала Гермиона. — Почему мы, люди, должны обращаться с ним не как с преступником? — Его преступления — дело aen Seidhe, — повторил Драко. — Он стал преступником и для нас. Скольких он убил? — Никого безвинного, — быстро сказал Малфой. — У нас нет смертной казни, — напомнила Грейнджер. — Поцелуй дементора в разы милосерднее, — издевательски сказал Драко. — Напоминаю, не он пришел к вам. Вы призвали его. Йорвет не один, с ним ушла почти треть aen Seidhe из Долины Цветов, это целый народ. Вы первыми назвали их тварями, приравняли к опасным животным — да, я об оборотнях. Скажешь мне про Люпина — иди спроси моего крестного, был тот животным, когда чуть его не загрыз, или нет, и если нет, то тем хуже для него. Вы поставили их на одну ступень с вампирами, только не учли одного: вампиров мало. А aen Seidhe гораздо толерантнее вас, они найдут общий язык с многими: представь, что к Йорвету примкнут вампиры? Оборотни — не все такие ручные, как ваш. Гоблины — или ты думаешь, что все работают в Гринготтсе и нет диких, угнетенных? Вы открыли ящик Пандоры. Хоть для вида попытайтесь его закрыть. — Что ты предлагаешь? — Гермиона выдержала настолько долгую паузу, Роше даже подумал, что накрылась аппаратура. Малфой вздохнул и начал давно заготовленную речь: — Йорвета изгнали только из Долины Цветов, даже Огненная Земля готова принять его назад, если он захочет вернуться. Если его народ, да, я говорю его народ, «белки», скоя’таэли, называй как хочешь, будут в безопасности, прекратится и его терроризм. Нужно отменить дополнительное налогообложение, комендантский час, практику Азкабана за любое правонарушение, открыть Хогвартс, в конце концов. Детей сидхе рождается мало, чародеев среди них и того меньше, но сам факт покажет равноправие. Среди сидхе много искусных лекарей, а вы их даже лечиться не пускаете, не то что лечить. И да, надо открыть посольство — пусть в нем будут эльфы других народов: м… они договорятся с братьями и уладят конфликты. Закон будет общим, но суд будет для сидхе отдельным, и если… Он, наслаждавшийся своим планом, вздрогнул и как-то растерянно умолк. Гермиона смеялась и никак не могла удержаться. — Что? — разозленно спросил Драко. — Ты что, действительно думаешь, что кто-то на это пойдет? — еще смеясь, проговорила Гермиона. — Малфой, у них нет заклинаний. У них нет ничего. Сидх — это значит грязный оборванец с парой преступлений на совести и под фисштехом. Они террористы! Ты говоришь про aen Seidhe, но вообще-то все, кто здесь, ведут себя опасно, они опасны! Этот Элронд из эльфов-путешественников, да, он другой, он из Америки, там свои правила, города-призраки и так далее. Но те, кто здесь, aen Seidhe, aen Woed, aen Elle — или они все ничем друг от друга не отличаются и ведут себя одинаково, или в наш мир пришли одни только aen Seidhe. Они недоговороспособны. К ним даже Директива по обращению с немагической частью общества не относится, потому что они не полуволшебные разумные существа, а хуже вампиров. — Тогда зачем ты это все начала? Ты это все начала! — Потому что мы ставим условия их существования, — просто сказала Гермиона. — Хотелось бы, чтобы они это понимали. — Ты не понимаешь, с кем вы связываетесь, — прошипел Драко почти на парселтанге. — Понимаю, — Гермиона спокойно посмотрела на него. — Когда я была в Америке, мне подсказали, как связаться с Долиной Огненной Земли. Колдовстворец… почему у них такая продвинутая алхимия? Ах да, у них преподают сидхе, в аврорате России тоже служат сидхе — как грозно звучит. Но их пять на всю огромную Россию. Если не знать, что в Долине Огненной Земли их восемьсот, в Долине Цветов — полторы тысячи, то словосочетание «народ гор и холмов» заставляет прямо трепетать. Но сидхе ничтожно мало, их всего тысяч десять на весь мир. Если они хотят жить, здесь, у нас, то им придется принять те правила, которые здесь существуют. Меньшинство не будет диктовать нам, как жить. Особенно то меньшинство, которое, если постараться, можно уместить в клуб «Скоя’таэль». — Почитай старые легенды, — Малфой сжал зубы. — И ужаснись. — Сказки плохи тем, что в них много героизма и мало истины, — ответила Гермиона, развернулась и ушла. Как она бесилась, когда поняла, что сидхе — вовсе не многочисленный народ, не страшная сила. «Белки», попадавшиеся Роше, уже были на ты со всем авроратом; сначала думали, что это невезучие, а потом поняли, что их просто мало. Как эльфы по-другому воспринимали время, так они по-иному видели себя. Они не народы — хорошо если общины. Иорвет опасен, но не всесилен. Сама Гермиона устала: она сама попыталась решить проблему сидхе, довела ее до пика, а когда оказалось, что она раздута и преувеличена, сорвалась. Она сделала ту ошибку, которой в свое время избежал Гарри: когда у него была возможность решать чужие судьбы, он не стал отыгрываться, хотя многие из бывших соратников отвернулись от него за милосердие. Он простил Малфоев и закрыл глаза на финансовые махинации Люциуса, на которые тот пошел, чтобы сохранить состояние, хотя мог бы только слово сказать, и всю семью отправили бы в Азкабан, никто бы не возразил, такая тогда была у Поттера власть. Он настоял на десяти годах заключения для Руквуда и МакНейра, чтобы те могли продолжить древние рода. Жена и дети Рабастана Лестрейнджа не подверглись никаким преследованиям, хотя старший сын имел метку. Он больше не боялся, потому был способен на милосердие; Гермиона же мстила за испытанный ею страх. Гарри, слушавший весь этот разговор, понимал это, но не осуждал; друзей ведь не осуждают, верно? И когда Гермиона вошла в комнату, обнял ее, незаметно сняв жучок, и ничего не стал говорить.       Луна посмотрела на Драко и осторожно коснулась его плеча: — Ты не расстроишься еще сильнее, если я спрошу? — тихо сказала она. — Нет, — Малфой покачал головой. — Что? — Почему ты говоришь про людей — вы, а не мы?       Гарри проснулся внезапно и уставился на окно, находившееся прямо перед его кроватью. На соседней сопел Рон — они решили не разлучаться, а ночевать как в старые добрые времена. Осторожно, чтобы не разбудить друга, Гарри пробрался к окну и выглянул наружу: в свете магических огней сновали на метлах два силуэта. Гарри надел очки и не поверил своим глазам: Малфой и, кажется, его отец выписывали немыслимые повороты в воздухе, догоняли друг друга и снова разлетались, как блестящие стрекозы, сияя в волшебном свете белыми длинными волосами.       Эльфийский принц замер в воздухе, остановив метлу. — Что? — Драко подлетел к нему, перекинул обе ноги на одну сторону, сидя теперь на метле как на перилах. — Там человек, — сказал сидх. — В окне. — Рыжий или черный? — спросил Малфой, вздыхая. — Белый, — нахмурился эльф. — Волосы рыжие или черные? — Черные. — Это Поттер, — снова вздохнул Драко. — Давай его позовем, — принц, не дожидаясь ответа, стрелой понесся к окну и замер перед самым стеклом.       Гарри отшатнулся от неожиданности, видя перед собой не Люциуса, но светловолосого эльфа в зелено-коричневом одеянии. Эльф жестами показал, чтобы Гарри открыл окно. — Хочешь полетать? — спросил шепотом эльф, и позади него остановился Драко, с кислой миной держа в руке запасную метлу. Поттер кивнул и выбрался на карниз. — Я Гарри Поттер, — Гарри протянул руку, думая, что эльф, летающий на метле, знает человеческий этикет. Эльф посмотрел на его ладонь недоуменно, потом представился сам: — Леголас Трандуилион. — Драко Мэлфой, — издевательски поклонился Драко. Леголас несколько мгновений смотрел на него, потом улыбнулся и, не говоря больше ни слова, пригнулся к древку и помчался со всей скоростью.       Гарри не мог за ним угнаться. Эльф выписывал немыслимые финты, которым позавидовал бы любой профессиональный игрок, в какой-то момент пролетел сквозь струи фонтана так быстро, что замочил лишь рукав, а под конец снизился и покатился по траве и остался лежать так, раскинув руки. Малфой к удивлению Гарри поступил точно также, только в фонтан не полез, а когда упал, пристроил голову на руку, чтобы удобнее было смотреть на звездное небо. Гарри сел рядом с ними и тоже посмотрел наверх. — Первые эльфы после пробуждения лежали и смотрели на белый свет звезд, — сказал Леголас. — С тех пор мы считаем его самым красивым. — Ты прибыл на переговоры? — спросил Гарри. — Да, — Леголас повернулся к нему. — Я сопровождаю отца, — он перевел взгляд на Драко и вдруг перекатился к нему и обнял. Гарри почувствовал себя лишним, глядя, как пальцы его бывшего школьного недруга вплетаются в платиновые пряди эльфа. — Мне так жаль, что Люциус вырос так скоро, — Леголас коснулся тонкими пальцами щеки Драко. — И ты. В прошлый раз ты был мне по плечо, а я ведь даже не успел соскучиться. — Это было семнадцать лет назад, — отозвался Драко, и Гарри вдруг почувствовал невероятную печаль в его голосе. Потому что они оба поняли: Леголас не скучал.       Они поднялись и прошли в тот дворик, куда перенес портал Драко и Гермиону для разговора с Люциусом, но там не было пусто: три фигуры в длинных одеяниях склонились друг к другу, так что светлые волосы разных оттенков переплелись, и о чем-то беседовали. Гарри осмотрелся — как только они появились, из тени выступили два силуэта. Гарри всего раз видел Рудольфуса Лестрейнджа, но почему-то сразу вспомнил о нем. — Здравствуй, Эредин, — поздоровался Леголас и повернулся к второму, крепко сжал его плечо. — Креван, как я рад тебя видеть.       Увидев и узнав Гарри, Эредин неприятно усмехнулся, но ничего не сказал, только многозначительно посмотрел на Кревана. Поттер заметил, что на этих эльфах камзолы и сапоги, хотя прочие одеты менее богато и вычурно. Он еще раз огляделся и с удивлением понял, что одна из фигур, что беседовали, не обращая внимание на прочих — это Люциус Малфой, почти не отличимый от эльфа в свете колдовских огоньков. — Хочешь полетать, Эредин? — спросил Драко и протянул ему метлу. Тот скривился, но взял. Гарри сразу отдал свою Кревану, и когда все три эльфа взмыли в воздух, повернулся к Малфою. — Я слышал твой разговор с Гермионой, — напрямую сказал он. — Но не пойму, что надо сделать? — Декреты, Поттер, это первое, — тоскливо отозвался Драко, даже не разозлившись, что его подслушивали. — Вы второй раз делаете как Дамблдор, повторяете его ошибку, считаете, что все правильно, если вам хорошо. Не аристократы привели Гриндевальда, они подключились потом. Первое, что сделали сначала Гриндевальд, потом Волдеморт — отправились за вампирами и оборотнями, потому что тем было нечего терять. Йорвету нечего терять. Представь себе, всем эльфам будет нечего терять — вы утонете в собственной крови. — Это угроза? — Предупреждение. Министерство уже сделало себя врагом сидхе, и если не исправить все сейчас, эти переговоры станут объявлением войны.       Гарри посмотрел на эльфийских королей и Люциуса; как назло, лицом к нему стоял именно Малфой, поэтому двух других он разглядеть не мог, но отчетливо замечал полупрозрачную тонкую руку эльфа, лежащую на груди волшебника. Поттер прекрасно знал Люциуса Малфоя и не любил его. Он был всегда красив, даже на фотографии в Пророке, где он сидел на тюремной койке, избитый, с кое-как подлеченным глазом. На нем не был заметен возраст: все маги, которых знал Гарри, менялись с течением времени, кроме Люциуса и Дамблдора. Даже Снейп постарел и выглядел теперь на сорок магловских лет, а не на тридцать, каким он его увидел в первый день учебы. Люциус же выглядел как брат собственного сына, немудрено, что Гарри издали спутал Леголаса с ним.       Вдруг он подумал, что Леголас помнит Люциуса совсем маленьким. Каким он был? Как Малфои рассказывают своим сыновьям, что их род — друзья сидхе, но надо молчать и хранить секрет. Драко Малфой, хвастун каких мало, в школе был нем как рыба, хотя пару раз спалил своего отца, неуемно похваляясь им. Может, Малфои приносят клятву сродни Непреложному Обету? — Нет, — Драко даже рассмеялся. — Конечно нет. Мне просто сказали, что если я проболтаюсь, Леголас больше никогда не придет. Поверь мне, я так его обожал, что готов был на что угодно. А годам к четырнадцати уже понял, что есть тайны, которые дороже жизни. — Когда после битвы за Хогвартс… вы пропали, — осторожно начал Поттер. — Вы ведь были у сидхе? — Да, — кивнул Малфой. — Все представители моего рода имеют особый дар: право просить защиту. Отец не знал, чем кончится война, но не мог рисковать. — А если бы Волдеморт победил? — спросил Гарри. — Наверное, мы бы остались, — задумчиво проговорил Малфой. — Стали бы жить как сидхе, а поколений через пять-десять пришли бы вновь. Или нет. Не знаю. — Ты не должен бояться лесов, — Гарри сел на бортик фонтана. — Но когда мы на первом курсе ходили туда, ты испугался. — Очень испугался, — фыркнул Драко, садясь с ним рядом. — Настолько, что дразнил Лонгботтома и прятался, чтобы он меня искал и звал. А потом уже с тобой увидел вампира. Не знаю, как там на Гриффиндоре, но нас декан всегда учил: видишь вампира — ори и убегай, потому что они плохо переносят громкий звук и никогда не погонятся за добычей, это ниже их достоинства. — А как же Директива по обращению с немагической частью общества? — усмехнулся Гарри. — Где вампиры обязуются… — Преступники есть везде, — перебил Драко. — Я должен каждому директиву читать и говорить, что то, что он делает, противоречит указам? — Но насчет Йорвета ты делаешь исключение, — возразил Гарри. — И хочешь, чтобы мы договорились с террористом. — Есть такая вещь, — задумчиво протянул Малфой. — Наверное, на Гриффиндоре ее тоже считают темной и запрещенной, но ты, наверное, слышал. Называется здравый смысл. Можно сказать в лицо всем сидхе, что по закону они не имеющие полных прав твари, которые должны благодарить за каждый прожитый день, подтвердить слова Йорвета о существующей войне, сделать Йорвета героем и знаменем революции под лозунгом борьбы за гордость Старшей расы, а Йорвет своим девизом сделает: «Я ж вам говорил». Если его тут прижмут, вернется в Долину Цветов, на Огненной Земле ему и так рады, и вы получите воюющий с вами народ aen Seidhe, который пассивно поддержат первые народы и активно — aen Elle. А можно включить мозги, хотя, может, это уже противоречит какому-нибудь новому указу министерства, объявить амнистию, выпустить сидхе из Азкабана и дать им абсолютно равные права с волшебниками. — Взбунтуются вампиры и оборотни, — заметил Поттер. — И вейлы. Молчу про гоблинов. — Вот мы и приходим к политике Темного лорда, — усмехнулся Драко. — Процветание в изоляции. Реализовывалось убого, но Волдеморт на своей шкуре прочувствовал, что такое нарушение Статута и последствия. Подожди! Не перебивай, дай мне договорить. Почему Волдеморт был против маглорожденных и, раз тут нет Грейнджер, грязнокровок? Потому что их существование — нарушение закона. Маглы знают о магии, хотя должен знать только премьер-министр и король. То есть, королева. Все остальные уравнены в правах. Сочетание разумности и магии автоматически делало гражданином магической Англии. Между прочим, не Волдеморт это выдумал, это вполне себе работающая модель, только она у нас не пошла, потому что… потому что. Кстати, ты должен понимать лучше прочих, — он посмотрел на Гарри. — Как твоя семейка относилась к твоей магии? — И где же это работает? — фыркнул Поттер, задетый тем, что Волдеморт, оказывается, порой думал как он сам. — Авроры невыездные… — протянул Малфой. — Ну да. Увольняйся, Поттер, а то так мир и не посмотришь. А вообще ты работаешь под началом Вернона Роше, у которого мать вейла, а отец… он сам знает хоть, чей он сын? Чей бы ни был, он полноправный гражданин магической Франции. Во Франции проще найти полугоблина или полувеликана, чем полумагла. — Ты предлагаешь революцию в стиле Волдеморта, — заметил Гарри. — Назови ее прогрессом во имя равенства, и можно печататься, — фыркнул Малфой. — Сила в магии, Поттер, а не в людях, как ты не поймешь-то. Магия будет жить, даже если не станет ни одного волшебника. Она будет в вейлах и вампирах, в оборотнях и сидхе; они гораздо ближе нам, чем маглы. Грейнджер в силу своей семьи это не понимает, Уизли — в силу тупости, о, не смотри на меня так — хоть кто-то из рыжих задумывался над любым абстрактным вопросом? Кроме твоей жены, не потому ли ты на ней и женился? Хотя если б ты женился на Уизеле, я бы отрицал твое существование. — Потому что он парень? — Поттер поднял брови, вспоминая, как Драко и Леголас катались по траве, да и сейчас лорд Малфой с двумя эльфами чуть ли не целуется. — Потому что он Уизел, — отрезал Малфой. — Весь ваш Орден Феникса при создании приносил клятву «не думать никогда ни при каких обстоятельствах»? — Один человек не может перевернуть мир, — поджал губы Гарри. — Особенно когда у него срок до завтра. — У Волдеморта получилось, — пожал плечами Драко. — Он создал Пожирателей смерти в один вечер, а когда протрезвел, было уже не повернуть назад.       Гермиона спустилась в давно знакомый уже не столь пугающий зал чуть раньше, чем было обговорено, но знакомый ей Элронд уже сидел за столом, беседуя с незнакомым белокурым сидхом. Элронд теперь выглядел более по-эльфийски, сменив магловский костюм на укороченный камзол и накинув сверху темно-синий балахон из ткани, похожей на шелковый бархат. Сидх повернулся к Гермионе и чуть наклонил голову, приветствуя. Но не встал. — Принц Леголас, — представил его Элронд. — Aen Woed. Гермиона Грейнджер, Министерство Магии. — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, — закончил за него Леголас. — Наслышан.       Гермиона села рядом с Роном, которого Гарри притащил ни свет, ни заря, и тихо поздоровалась с обоими. Снейп сидел в углу с еще одним эльфом, и их было не оттащить друг от друга, так жарко они спорили. Жарко в исполнении Снейпа — это тихо и почти не шевелясь, но зато вперившись черными глазами в почти аквамариновые глаза сидха. Гриффиндорцы одновременно представили, как Снейп принимает теоретическую часть экзамена и выслушивает ответы именно с таким видом.       Одна из дверей открылась, все повернулись в сторону вошедших и потому не увидели, как мгновенно и страшно побледнела Гермиона. На пороге появился высокий черноволосый эльф в темно-красном камзоле, быстро пересек половину зала и остановился перед тем столом, за которым планировалось вести двусторонние переговоры разных рас. — Эредин, aen Elle, — представился он и прямо посмотрел на помертвевшую Гермиону. — С представителем Министерства мы знакомы. — Гарри Поттер, аврорат, отдел по противодействию особо тяжким преступлениям. — Рональд Уизли — тот же отдел. — Dh'oine отправили на переговоры боевиков, — широко оскалился Эредин, демонстрируя ровный ряд одинаково острых зубов. — Предусмотрительно, как хорошо, что среди сидхе почти все присутствующие — воины, — он повернулся в сторону сидящих за столом эльфов. — Какая потрясающая возможность! Не окажете ли мне честь, принц? — Когда? — спросил Леголас. — И на чем? — Что угодно. Без луков и метательных ножей. Уверен, Мэлфой предоставит нам зал.       Гермиона примерзла к стулу. Эдвард, которому она доверяла, многое рассказывала, зная, что его никак не касаются проблемы магического мира, оказался ее противником на переговорах! Вот откуда он знал про особняк Малфоев. Она судорожно вспомнила все, что говорила ему за время их отношений. Черт, сама предупредила его, что придут обученные боевой магии волшебники. Эдвард-Эредин уселся на стул и потянулся, задрались рукава, показывая татуировки на запястьях. Гермиона их видела, но все списывала на субкультуру — и длинные волосы, и татуировки, даже декоративной длины ногти.       Не только Элронд интегрировался в мир маглов. Она сама, специалист, не заподозрила парня, с которым встречалась три месяца, не распознала иллюзию, даже не подумала о вероятности, что у эльфов могут быть такие разведчики! Она, как и прочие, обо всех судила по Иорвету, когда увидела Элронда — посчитала его исключением, а тут…       Двери снова открылись, и в зал вошел король.       Это точно король, никто не сомневался ни секунды. Встали Элронд, Эредин и Леголас, приподнялся, демонстрируя уважение, даже Иорвет, споривший со Снейпом сидх вскочил и склонился в поклоне. Вошедшего эльфийского короля поддерживал под локоть сидх в камзоле, похожем на эрединовский, но темно-бежевом, волосы у него едва доставали до плеч и казались пепельными, бесцветными, как и у собеседника Снейпа. Король шел как во сне, казалось, он ничего не видит. Его глаза, мутные и блуждающие, похожие на расплывшиеся капли перетекающей ртути, показывали, что их обладатель или болен, или неизмеримо стар. Но телосложение у него было юное: камзол плотно охватывал тонкую талию короля, подчеркивал плоские запястья, прямые волосы, явно седые, оттеняли проваленные скулы. Король медленно опустился на кресло и уставился прямо на Гарри, но тот понимал, что сидх не видит его. Рядом с королем мгновенно возник Эредин, заглянул ему в лицо, словно молчаливо спрашивая о чем-то. Гермиона заметила затаенную в уголках его губ усмешку и поняла — король aen Elle здесь всего лишь декорация, куда важнее тот, кто его привел, сам Эредин и третий, с которым первые двое обменялись многозначительными взглядами. — Король aen Elle Ауберон Муиркетах, — провозгласил сопровождавший его сидх и затем представился сам. — Ге’эльс, наместник.       Он был похож на короля настолько, что Гермионе на миг пришло в голову, что они могут быть родственниками, но Ге’эльс вскинул на нее глаза, и она увидела неестественный для человека бронзовый оттенок. Король словно спал с открытыми глазами, казалось, что еще немного, и зрачки вытекут ему на щеки ртутными слезами. Собеседник Снейпа тихо подошел с другой стороны и встал слева от кресла короля в той же позе, что и Эредин. — Креван Эспане аэп Каомхан Маха, — представился он. — Советник.       Судя по тому, как фыркнул Эредин, у Кревана не было никакой нужды представляться полным именем, даже короля представили короче. В зал вошли министр и Люпин, поприветствовали эльфов и своих соратников, заняли места за круглым столом, все время поглядывая на сидхе. Вдруг встрепенулся Снейп и почти выбежал из зала. Ему недоуменно посмотрели вслед, но потом услышали ругань на французском и отчаянный вопль на Старшей речи, грохот, мощный удар и тишину. Через минуту в зале появился злой Роше, поправляя перекрученную перевязь, за ним Снейп, а чуть позже вошли Иорвет и Киаран, и первый просто лучился довольством. — Что не поделили? — поинтересовался Гарри. — Чувство субординации рядового аврора по отношению к главе аврората! — рявкнул Роше. Иорвет что-то проговорил на Старшей речи, и эльфы разулыбались, поглядывая на людей, Эредин даже рассмеялся, и только король остался безучастен. — Понял, принял, — Поттер даже поднял руки, понимая, что нарываться сейчас не стоит. Роше отвернулся, а Гарри поглядывал на Ауберона — это он вчера ночью говорил с Люциусом, положив похожую на полупрозрачного белого паука ладонь ему на грудь. И совсем не выглядел умирающим, как сейчас. — Где Луна? — спросил Рон, и тотчас, словно в ответ на его вопрос, в той же двери, через которую пришел король Ольх, появились Драко и Луна, о чем-то говорившие друг с другом. Высокий Малфой забавно наклонялся к девушке, едва доходившей ему до плеча, но Гермионе и Рону стало отнюдь не смешно. Страшно подумать, Малфой и Лавгуд! — Прежде чем вы хоть что-то скажете Луне, у меня две новости, — сказал Гарри, поняв, что надо подругу спасать, Гермиона, может, и промолчит, но вот Рон точно нет. — Первая, вчера ночью мы с ним катались на метлах. Вторая — он, кажется, по парням. И еще третья, — добавил он торопливо, когда заметил округлившиеся глаза друзей, — первые две никак не связаны друг с другом. — А ты умеешь выкрутиться, — хмыкнул Роше, едва удерживая смех. — Я буду отправлять тебя на пресс-конференции, Поттер. Заслужил.       Последними в зал вошли Люциус и король aen Woed, отец Леголаса. То, что это король, было ясно до того, как Люциус представил его как таура Трандуила, потому, что на голове у него красовалась рогатая корона, непонятно как удерживающаяся на гладких волосах. Король был немного выше Люциуса и казался намного моложе него. Он холодно поклонился Элронду, отдельно поприветствовал Ауберона и Иорвета, остальных начисто проигнорировал и уселся рядом с королем Ольх. — Начнем, — Люциус встал так, чтобы его было видно всем. Драко замер рядом с ним. — У собравшихся здесь ряд претензий друг к другу, и настал момент, когда необходимо привести ситуацию к решению. Здесь владыки народов сидхе и уполномоченные представители британского и международного магического сообщества… — У нас никогда не было конфликтов с другими магическими сообществами, — перебил Эредин. Креван дернул его за рукав, но тот только отмахнулся. — Отстань, Авалак’х. И магловскими тоже! — Что вы тогда делаете в единственном настроенном против вас уголке земли, — Вернон Роше скрестил руки на груди. — Мазохизм? Или вся ваша гордость — это создавать себе проблемы и потом их пытаться преодолеть? — Мазохизм и другие пристрастия — это ты в зеркало посмотри, — подал голос Иорвет. — Ты, главное, не посмотри ненароком, а то еще окочуришься сам и лишишь меня удовольствия, — отозвался француз. — Лишать тебя удовольствия… — протянул сидх. — Какие формулировки. — Этот остров издавна был местом проведения советов, — проговорил Трандуил. — Этой традиции больше лет, чем первым поселениям людей на нем. — Мир меняется, — сказал Кингсли. — За то время, пока вы не проводили советов, здесь появилось государство. Народ. И этому народу принадлежит эта земля. Что значит «не было конфликтов»? Вы ни с кем не общались. — Это не так, — вмешался Люциус. — Aen Seidhe являются одним из народов магической России, и Долина Огненной Земли — столица, а не резервация. С Долиной Цветов сложнее… — Ты не знаешь, что там происходило! — взвился Иорвет. Киаран поджал губы. — Даже если ты друг сидхе, это не значит, что ты, человек, способен понять! — Йорвет, никто из нас не обвиняет тебя здесь, — ровно проговорил Креван. — То, что ты делаешь и делал — забота сидхе, а не людей. Но ты не прав в отношении Люциуса. Таур Трандуил уверен в своих друзьях. — Пока те не сдают его за сомнительную выгоду, — окрысился Иорвет. — Я убивал за меньшее, Люциус. — Я не ты, — жестко ответил Трандуил, даже не повернув головы. — Не сравнивай себя со мной. Сколько тебе лет, двести? Mel — мой друг больше тысячи лет. — Это люди, — напомнил Иорвет. — Люди разные, они быстро умирают. Ты знал его предка, ты продолжаешь тот разговор, который начал с другим.       У Гарри мурашки побежали от этих слов, и он невольно посочувствовал Малфоям. Конечно, дружба человека с сидхе — это невероятно, но понимать, что все предки воспринимаются ими как один человек, ужасно. Роше рядом с ним сверлил взглядом Иорвета, и как всегда было неясно, о чем думает главный аврор. — Ситуация с магловским судом в России была… неудачной, — согласился Люциус. — Решение отдать это дело на откуп людям… непродумано. Но это не единственный пример. Взаимодействие с маглами растет, особенно в последние годы. — Когда Кэрдан был в Исландии, он пришел в магловский суд и добился изменения направления строящейся трассы, — добавил Элронд. — Сказал, что это повредит тысячелетней культуре эльфов, которых могут видеть только посвященные. — Он в суде сказал, что он эльф?! — опешила Гермиона. — Нет, он сказал, что он эколог. А Киаран, когда жил в Долине, поставил доску с надписью, что тем, кто выбрасывает здесь мусор, дадут по морде лесные эльфы. — Мне было сто двадцать, — оправдался Киаран. — Тем не менее, — продолжил Люциус. — Пока вы не открыли для себя существование сидхе, вы не замечали опасности. Но когда узнали о них, то приняли сразу такие законы, которые не оставили эльфам выбора, кроме как жить вне их. Aen Elle покупают себе родословные в Германии и носят магические маски, а на aen Seidhe, у которых нет таких средств, вы просто устроили облаву. Лишив их возможности жить по закону, вы обвиняете их в его нарушении. — И чего же вы хотите? — спросил Люпин. — Я имею право задать этот вопрос. Я ведь тоже вроде как угнетенный. — Вампир? — спросил Эредин и тотчас получил тычки с двух сторон от Авалак’ха и Ге’эльса и шипение в оба уха: «Это оборотень, невежда!» — Оборотень, — подтвердил Люпин. — Единственное отличие в положении сидхе и оборотней — это комендантский час, но тут вопросы к вам, почему сорок процентов насильственных преступлений приходится на вашу расу. — Потому что мы защищаемся, — отозвался Иорвет. — Преступление против сидхе приравнено к нанесению ущерба, в случае убийства эльфа наказание как за убийство фамилиара. Наши женщины красивы. Безнаказанность после того, что произошло в Вересковой долине, показала, что такое dh'oine. — Что произошло в Вересковой долине? — спросила Гермиона, повернувшись к Гарри. — Расскажи ей, Роше, — голос Иорвета звенел от напряжения. — Раньше я взрывал резиденции и лаборатории так, чтобы никто не пострадал, кроме ваших кошельков. А что сделали вы? Вы вырезали всю долину. Меня там не было. Я там никогда даже не бывал.       Гермиона посмотрела на Эредина, который уставился в пол, волосы закрыли его лицо. — Это была ошибка, — сквозь зубы прошипел Роше. — Ошибка? Тогда почему ты отказался дать мне список тех, кто принимал в этом участие?! Я пришел к тебе, я сказал, что кроме тех, кто это сделал, не погибнет никто. Я даже их семьи бы не тронул. Что ты мне ответил? — Я и сейчас могу тебе повторить, — Вернон наклонился вперед. — У меня нет списка, это был произвол! В тайне от меня! Я не знаю, кто это сделал! — Конечно, — Иорвет эмоционально взмахнул рукой и издевательски проговорил. — Вернон Роше не знает. Не знает, кто ослушался его приказа, кто устроил геноцид! Там были дети. У нас мало детей, мы бережем их, и в Вересковой долине они росли… там были только женщины и дети. Тебя ослушались — а ты не разогнал аврорат к чертям, не пересажал их в Азкабан, хотя в Париже ты избил министра магической безопасности, когда тот что-то нарушил и потребовал от тебя это прикрыть. А здесь ты не наказал за убийство! — Мы на самом деле не знаем, кто это устроил, — шепнул Гарри Гермионе. — И… мне это до сих пор в кошмарах снится. Они подвесили женщин, разрезав им животы, а детей скинули кучей и… как бы сказать… — Не говори, — прервала Гермиона. — Меня сейчас стошнит. — Так что, оборотень? — спросил Иорвет. — Расскажи мне о черной неблагодарности сидхе по отношению к святому министерству. — Почему никто не говорит об этом? — одновременно спросили Трандуил и Снейп. — Потому что выяснится, что в войне с сидхе виноват вовсе не Иорвет, — тихо сказал Креван. Гермиона повернулась к министру, тот нервно глянул на нее в ответ: — Что? Что я могу? Мы не знаем, кто вырезал Вересковую долину, у нас нет никаких зацепок! — А откуда известно, что это авроры? — спросила Грейнджер. — Нашли палочку, одна из эльфиек перед смертью описала форму. Она не могла нигде встретить авроров, да и врать ей не было смысла. — С веритасерумом проверяли? — У авроров в базовую подготовку входит обучение сопротивлению, а профи могут создать подложные воспоминания, — ответил Гарри. — Бесполезно. — Тогда чего вы хотите? — министр сел прямее, глядя прямо в глаза Иорвету. Короли и Элронд переговаривались о чем-то на Старшей речи, потом слово взял эльф-путешественник. — Амнистия для всех скоя’таэлей без исключения, — проговорил он. — Мы разберемся с ними сами и уведомим вас о решениях, точно также как вы расследуете дело о Вересковой долине и сообщаете нам, кого и как наказали. Затем отмена ограничений. Нам недостаточно послаблений: или все, или ничего. Если так случится, сидхе на территории магических городов будут соблюдать ваш закон и будут лечить ваших магов от проклятий, против которых вы бессильны. Подобная модель уже работает на территориях Американской Магической Конфедерации и Тридевятого царства… — Тридевятого царства? — переспросил Рон. — Магическая Россия, Рон, — закатила глаза Гермиона. — Ну что ты, в самом деле? — …почти то же во Франции и Германии. Что скажете?       Гермиона посмотрела на Кингсли, тот покачал головой и ткнул пальцем в нее. Пообещав себе проклясть его так, чтобы ни один сидх не справился, Гермиона поднялась Элронду навстречу и перешла за стол переговоров: до этого они переругивались, сидя за своими.       Элронд, Иорвет и эльфийские короли расположились напротив Гермионы, Кингсли, Гарри и Люпина. Сначала хотели отправить Снейпа, но тот глянул так, что стало ясно, переговоры — не его стихия.       Гермиона сложила руки перед собой и начала. — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними поддерживает связи с магическими народами и обособленными группами, — сказала она. — Сидхе можно подвести под классификацию магических народов, хотя и с натяжкой, и отменить такие ограничения, как комендантский час и запрет на работу в таких учреждениях, как больница святого Мунго. Но тем не менее, все применимые к другим магическим народам декреты и директивы останутся в силе. — А это… — Элронд нахмурился. — Я не силен в британском магическом законодательстве, у нас расовой сегрегации в магическом мире не было никогда. — Запрет покупать недвижимость, если хоть один из соседей против, запрет на работу, если есть сотрудник-человек в альтернативе, запрет использовать магический транспорт, если только нет свободных мест и людей, на них претендующих, обязательство отмечаться о перемещениях в аврорате, дополнительные налоги, платная медицина, запрет на ведение семейного дела без особого разрешения, запрет на формирование сообществ больше девяти особей, получение разрешения на рождение детенышей, — выдал Киаран из-за спины Элронда. — Я ничего не упустил? Формулировки точные.       Ауберон медленно поднял голову и посмотрел на Гермиону. — Магия… — проговорил он. — В таких существах как вы. Это ли не оскорбление, не насмешка? — он тягуче повернулся к Люциусу и подал ему руку. — Проводи меня в сад, Люциус, я развлеку себя беседой с твоей женой. Мне неприятно видеть их, — он поднялся на ноги в полной тишине и повернулся к Эредину. — Какая самоотверженность, Эредин, какая выдержка. Я восхищен. Сколько…? — Три с половиной месяца, ваше высочество, — бодро отрапортовал сидх. — Я восхищен, — повторил король. — Мне надо подумать. Мало наград, достойных тебя.       Вместе с Люциусом он покинул зал, и место отца занял Драко, бросил взгляд на сидхе aen Elle, но Ге’эльс отрицательно покачал головой; Эредин скалился так, что казалось, еще немного, и у него треснут губы. — Перерыв, — объявил Малфой. — Можете отдохнуть, обсудить…       Трандуил с грохотом отодвинул стул и встал, повернулся к Иорвету и спросил, остались ли дети у aen Seidhe. Иорвет покачал головой: самым младшим по тридцать, мужчины в Азкабане теряют способность иметь детей, а эльфийки, любящие лишь раз, остаются со своими бесплодными мужьями. Дети рождаются на Огненной Земле, их там даже довольно много, но из Долины Цветов ушли все молодые, ушли с ним — и теперь те, кто воспротивился покорившейся людям Энид ан Глеанне оказались на грани гибели. — Тебе надо было прийти ко мне, — Трандуил взял Иорвета за подбородок, провел пальцем по пересекающему щеку уродливому шраму. — Сними платок, я скрою твое увечье. — Не надо, — Иорвет откинул голову назад, уходя от прикосновения. — Если бы это вернуло мне зрение… а красоваться мне не перед кем.       Трандуил поджал губы и повернулся к Роше. — Ты виновен в его увечье? — спросил он спокойно. — Косвенно, — хмыкнул Роше и качнулся на стуле, упершись ботинком в позолоченную резьбу. — Я спустил на него Отдел Тайн, их боевой отряд. — Тридцать два трупа, трое пленников, — добавил Иорвет. — Отдел Тайн претензий не имеет, я тоже считаю этот вопрос закрытым.       Переговоры шли уже третьи сутки, и за это время вскрывалось все больше отвратительных подробностей, о которых Гермиона не подозревала; не знали и сидхе. Эредин, с которым она чуть ли не свадьбу мысленно играла, заявил, что не ожидал, что его информатор из министерства (он милосердно не раскрыл имени) будет столь откровенен. Aen Elle осуществили разведку и поделились данными со всеми, кроме aen Seidhe, с которыми контакт был потерян, но обо всем не знал никто. О Вересковой долине что-то мельком слышали, Гермиона знала о том, что были совершены какие-то преступления, но она понятия не имела, что там всех вырезали, к тому же с такой нечеловеческой жестокостью.       Ауберон испытывал отвращение к людям почти на физическом уровне. Он старался находиться так, чтобы не чувствовать их запаха, не видеть их по мере возможностей, ни в коем случае не касаться. Люциус был исключением, но это, похоже, его мало радовало. Элронд пришел в изумление, когда узнал о том, что происходит на острове, и никак не мог поверить, что все настолько ужасно. Появляясь в Британии только на совет сидхе, aen Straede никогда не пересекались с местными магами, а среди маглов Элронд считался просто богатым иностранцем. Трандуил же в какой-то момент, как и Гермиона, счел противоположную сторону недоговороспособной. Случилось то, чего опасался Драко и не смог избежать. Гарри Поттер понял это раньше прочих, но все равно еще пытался. — Вы загадили реки, — монотонно перечислял король aen Woed. — Пришли в лес, в котором я живу во время советов, и развели в нем пауков. Построили свой проклятый замок. — Построили? — переспросила Гермиона. — Но его построили Основатели! Вы предъявляете нам обвинения во всем, что сделали маги в Англии за всю историю?! — Ты не маг? — спросил король. — Я маг… волшебница. — Мы не в Англии? — В Англии, но… — Мы позволяли вам играть в этом мире в хозяев, — тихо продолжил сидх. — Но вы пришли к нам со своими глупыми войнами, назвали нас магическими тварями, а потом решили, что наше милосердие — это слабость. Мы первые — вы лишь младшие братья. Не переходите дорогу нам. — Когда была война, вы знали об этом, — проговорил Гарри с болью и отчаянием: ничего уже было не спасти. Эти переговоры войдут в историю как начало новой войны. — Столько людей погибло! Вы могли бы просто уничтожить Волдеморта, остановить его, если вы такие сильные! Почему вы этого не сделали? Он ведь также оскорбил вас, вы были внесены им в ряды магических тварей, а не нами! — Зачем делать за смерть ее работу? — король Трандуил посмотрел на Поттера синими глазами. — Сколько бы жил этот истинный сын вашего мира — столетие? Два? Это всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив. И я подожду. Мне не нравятся те люди, с которыми я говорю, и я закрою глаза, чтобы не видеть их, а когда открою, снова двинутся континенты. Мне все равно, Гарри Поттер. Вы не существуете для меня. Я все сказал.       Ауберон тем временем говорил на Старшей речи с Ге’эльсом, Авалак’хом и Эредином, и когда закончил, последний выступил вперед, выпрямившись во весь рост, глаза его сияли торжеством: — Народ Ольх встанет на защиту мира от вас, — сказал он, глядя в лицо Гермионе. — Вы захватчики. Вы паразиты. Будь вас больше, мы сокращали бы ваше число и контролировали число опасных тварей, но вас, магов, и так немного. Ваши войны между собой эффективно сокращают ваше число, но они сами по себе разрушительны, поэтому я… — тут голос его сорвался от переполняющего все его естество счастья, — …открываю Дикую Охоту снова. Бойтесь. Сидите тихо, и мы промчимся мимо.       Согласно кивнул Ауберон. Иорвет дождался, пока он договорит, и обратился прямо к Роше. — Мы пришли, движимые любопытством, мы хотели быть друзьями всю вашу недолгую жизнь, — проговорил он. — Но вы вернули нас с небес на землю. Роше, с чего все началось? Неужели с министерской резиденции? С того, что насилие над эльфийкой оценили в порванное платье. Ты не убиваешь меня, потому что знаешь о том, что я прав. Я не убиваю тебя, потому что ты знаешь, что я прав.       Креван едва удержался, чтоб исконно человеческим жестом не ударить себя по лбу. Чертов Эредин! Как он не догадался? Дикая Охота, вот чем грезил лучший разведчик, устав носить чужую личину. На миг ему пришло в голову, что именно Эредин и устроил резню в Вересковой долине, зная, что это заставит даже всегда нейтрального Трандуила прийти в ярость, но он отмел эти мысли. Теперь нельзя так думать. Эредин теперь король Дикой Охоты, нет нужды гадать, кто стал сейчас следующим претендентом на престол, когда уставший от жизни король все же решит покинуть землю — сидхе умирали по собственному желанию или насильственно, никак иначе. — Не мы пришли на чужую землю, а вы на нашу. И мы об этом помним, — Трандуил сказал это и повернулся к Эредину. — Мне не по нраву Дикая Охота, и когда придет время, ты снова снимешь черные доспехи.       Эредин быстро кивнул. Элронд молча смотрел на свои руки и ничего так и не сказал. — Да будет так, — прошептал Ауберон, и Люциус в молчании закрыл лицо руками.       Гермиона Гренджер, ведущий сотрудник Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, крайне недовольная названием своего департамента, в третий раз взялась за перо и в третий раз положила его назад. Рука не поднималась вписать имя и фамилию того человека, к которому она собиралась обратиться за помощью. Неужели нет никого в Британии, кто может разрешить те проблемы, в которые они сами влезли с головой? Этот приезжий специалист еще и плату требует немереную, придется делать заем в Гринготтсе, а гоблины, негласно симпатизирующие сидхе, мало того, что предупредят, так еще и заломят ставку такую, что вся страна обеднеет. Но делать что-то надо, особенно сейчас, когда Гарри Поттер уволился — Джинни писала, что они сейчас во Франции, но она не рассказывала подробностей, впрочем, Гермиона ее понимала. Не скажет же она семье, что прогуливается по Парижу в компании не только супруга, но и Драко Малфоя с невестой. Рон только свыкся с мыслью, что хорек голубой, жаль будет его расстраивать. Вернон Роше все еще возглавляет аврорат, только теперь не слыхать сравнений с Грюмом: после того, как вроде как непрошибаемый француз отпустил попавшегося Иорвета — никто не поверил в синяк на всю скулу, так мог бить только тот, кто очень не хочет попортить лицо — восторги в его сторону поутихли. Министр ушел в отставку после того, как Дикая Охота похитила его дочь, сожгла дом, а Эредин прислал открытку, где написал, что вернет мисс Кингсли через пятьдесят лет, то есть, совсем скоро. Рон без Гарри совсем угас; их отношения расстроились после того, как Гарри собирал подписи, чтобы возобновить расследование произошедшего в Вересковой долине по инициативе аврората, и Рон отказался подписывать. И одного голоса не хватило, чтобы начать распутывать сложный клубок причин и следствий. Ужасное, ужасное время. Гермиона собравшись с духом, твердой рукой вписала имя в документ, и тот сразу растаял под ее ладонями, чтобы возникнуть на столе перед сидевшем в баре человеком с седыми длинными волосами, завязанными в неаккуратный хвост. Тот, глядя на министерскую бумагу, залпом допил пиво, развернул и прочитал уведомление о том, что Министерство магии Британии просит оказать свои услуги по избавлению от Дикой Охоты господина Геральта с соответствующей оплатой и наградой в виде Ордена Мерлина первой степени в случае успеха. — Геральт, — предупредительно проговорил Роше, сидевший напротив. — Я тебя позвал, но не забывай про мое условие. — Жить будет, — вздохнул Геральт. — На цепь его посади. — Пытался, — вздохнул Роше. — Он так не выживает. — Не будет Охоты, они опять за него примутся, — Геральт выпрямился и потянулся, разгоняя кровь. — Он уйдет на Огненную Землю, — Роше заглянул в свою пустую чашку. — Я чуть наизнанку не вывернулся, но нашел доказательства, что авроров не было в Вересковой долине. Пока не узнал, кто именно там был, но… этот ненормальный согласился уйти, когда не станет Дикой Охоты. Ты знаешь, они и на aen Seidhe нападают. — Как мне узнать твоего милого? — фыркнул Геральт. — Пошел ты. Он мне не милый, просто… чувствую ответственность за идиота, — Вернон тем не менее усмехнулся. — Одноглазый, на половину рожи такой шрам, что ночью трусами не отмахаешься. Красная повязка, в кармане дудка. Начнет толкать телегу про гордость aen Seidhe — точно он, не ошибешься. — Ну и вкусы у тебя, — мурлыкнул в новую чашку пива Геральт, глядя на аврора желтыми глазами нечисти. — Кто бы говорил, — отозвался тот. — Меня уже четыре раза по тревоге поднимали, мол, по Лондону гуляет Беллатрикс Лестрейндж. Пусть твоя Йен даст мне выспаться хоть день.       Геральт хотел пошутить, что она ему ночью не дает высыпаться, в отличие от чокнутого рошевского сидха, но еще раз вспомнил, как Роше примчался к нему и едва ли не в одних портках заставил рыскать по всему Лондону, когда было подозрение, что Иорвет попался Дикой Охоте, и промолчал. Может, и не самая здоровая на голову, но у Роше любовь. — Если он на меня нападет, я ударю его по лицу, — предупредил Геральт. — Посильнее тогда, вдруг мозги на место встанут, — попросил Вернон, помолчал и добавил. — Но не в глаз. Это точно любовь.