Трудности воспитания.

Теплый летний ветерок обдает кожу жаром, тихий шум прибоя убаюкивает и приносит долгожданное успокоение. Яркое закатное солнце падает в мягкие лазурные волны прозрачного океана. Здесь, вдали от мирской суеты мысли текли вяло, дышалось глубоко, а все проблемы казались мелкими и несерьезными. Тишина и покой. И только где-то вдалеке у самой кромки моря маленький мальчик собирает ракушки. Он приносит их ей. Хрупкое тело, облаченное в ситцевое платье, туманный взгляд в небо, играющий с темными волосами ветер - она кажет такой неземной. Сердце обливается кровью. Руки сами тянутся прижать её и никогда не отпускать, но, сколько бы я не шел, становился лишь дальше, иногда совсем теряя их из вида. Я сидел на небольшом выступе и смотрел. День за днем. На закате. Лишь единожды на берег пришла другая девушка с маленькой девочкой на руках. Ветер запутался в её рыжих волосах, малышка весело смеялась. А маленький мальчик все так же собирал ракушки и пугал чаек. - Я хочу вернуться. Пожалуйста. Пузатый диск солнца упал в море, и наступила тьма... Пробуждение оказалось тяжелым и неприятным. Тусклый свет настольной лампы оказался слишком ярким, боль в обожженной спине разрывала на части. С трудом оглянувшись, я не без удовольствия отметил, что нахожусь в медицинском отсеке базы. Свернувшись, на кресле рядом с кроватью спала Мария. Девушка хмурилась, постоянно вздрагивала и тяжело вздыхала. Я попытался было приподняться, но острая боль пронзила все тело. Вскрикнув, я упал на подушки. - Клинт? - Мария тут же проснулась и вскочила с места. В несколько шагов преодолев разделяющее нас расстояние, она присела на край кровати. - Как ты себя чувствуешь? - Паршиво, если честно, - я попытался улыбнуться, но организм ясно дал понять, что любая попытка пошевелиться будет вознаграждена дикой болью. Мария налила воды из стоящего на тумбочке графина и поднесла стакан к моим губам. Напившись, я откинулся на подушки и прикрыл глаза. Стало ненамного, но лучше. Мысли все еще так же несвязанно бродили в сознании, голова не грозила разорваться, да и вдохнуть стало возможно без опасения разорвать пересохшую глотку. - Как вы нашли меня? - вместо уверенной речи получилось что-то невнятное, больше похожее на стон. - Датчик слежения. Директор Фьюри предвидел нечто подобное и решил перестраховаться. Как видишь не зря, - девушка пожала плечами. Но она нервничала. Истерзанный пусть и неосознанно край одеяла, блуждающий взгляд - этого сложно было не заметить. -Мария, - я оторвал её руку от одеяла и приподнявшись на локтях заглянул таки в её глаза. В них было полно грусти и страха. - Что-то случилось? - Все в порядке, - девушка невесело улыбнулась. - Просто устала. Да и Ника ходит за мной словно привязанная. Бедняжку так запугали, что она каждого шороха боится. - Но с ней все в порядке? - Конечно. Её сильно не задело, да и сыворотка сделала свое дело. Знаешь, я пожалуй пойду, - девушка поднялась с места и поправив одеяло, пошла к выходу. - Спокойной ночи, Бартон. - И вам приятных снов, Мария. Вошедшая в палату медсестра лишь удрученно покачала головой и тяжко вздохнула, пропуская Марию. - Жаль её, - прошептала молоденькая медсестра, набирая в шприц какую-то жидкость. - Это ужасно. Сначала чуть ребенка не потеряла, потом вот у вашей постели всю неделю просидела, глаз не сомкнула. Вот это поворот. Сердце гулко забилось, готовое разорвать грудную клетку. Девушка, поняв что сболтнула лишнего ойкнула и поспешила вколоть лекарство и пожелав спокойной ночи скрылась за дверью. Но уснуть мне никак не удавалось. И дело было даже не в разразившемся за окном ливне. Сознание туманилось неизвестным препаратом, но сквозь белую дымку прорывались сотни вопросов, на которые не было ответов. Промучившись до утра в зыбкой полудреме, я решил раз и навсегда все решить. Пробираясь сквозь толпу спешащих по делам агентов я едва не выл от боли - тело все еще было в шоке от таких резких перемен и не готово было к подвигам. Как и ожидалось, Марии в комнате не обнаружилось и ноги сами собой принесли меня к кабинету директора. Ну что же, начнем с другого. Постучав, я вошел и замер на пороге. Увиденное было прекрасно. Малышка Вероника уютно устроилась на коленях Марии, которая ей что-то шептала, не переставая слушать распоряжения директора. Девочка успела стащить заколку и теперь норовила подергать за волосы. - О, мистер Бартон, как хорошо, что вы пришли. Проходите, - директор, поморщившись, указал мне на стул. - Я как раз рассказывал о том, что нам удалось узнать от мистера Морана. - Вы поймали его? - поинтересовался я, с трудом опускаясь на стул. - Да, - передо мной легла папка с бумагами. Хмурый директор продолжал ходить по кабинету то и дело останавливаясь у окна. - Поймали в аэропорту, когда он пытался покинуть страну и залечь на дно. Тихо захныкала Ника и Мария поспешила покинуть кабинет. Я уныло уставился в папку: текст, фотографии, листовки - все как обычно. А вот история была необычной. По всему выходило, что в девяностые годы в России группа ученых-энтузиастов создала сыворотку супер-солдата, и когда выяснилось, что одна из их подопытных носит под сердцем ребенка, направленность опытов резко изменилась. Выявив способность сыворотки передаваться по наследству, ученые решили проверить, как далеко можно зайти, усовершенствовав имеющуюся формулу. В ходе экспериментов были выведены люди особой породы, не имеющие инстинкта самосохранения, безэмоциональные, бесчувственные убийцы. И судя по прилагающимся документам, мистер Эндрю Моран сыграл в этом не последнюю роль. Он поставлял оборудование, финансировал и поставлял "живой товар" - несчастных сирот, которых не жалко было пустить на опыты. Взамен он попросил лишь одно - тайные документы из закрытого архива ЩИТ-а, которые и должна была выкрасть в ходе этой разыгранной драмы Алиса. Той девушкой, что положила начало всей этой безумной истории, была Наташа. Все эти годы, вынашивая обиду и злость на меня за то, что я бросил её, она лишь ждала удобного случая и не побрезговала работать на две стороны и даже сама предложила всю эту аферу. И почему-то меня это не удивляло. - Директор Фьюри, а мы можем поговорить об этом чуть позже? - осознание одной простой вещи пришло неожиданно. Директор лишь покачал головой, но ничего не сказал. - И не забудьте, Бартон, заявление об уходе рассматривается месяц! Глупо улыбаясь, я покинул кабинет директора и направился к комнате Марии. Я тихонько приоткрыл дверь и вошел внутрь. Мария стояла у окна, поглаживая дремавшую на плече Веронику и что-то тихонько ей напевая. Уверенность в том, что все правильно предавала сил. - Ты будешь отличной матерью, - прошептал я, подходя ближе. Девушка вздрогнула и обернулась. - Клинт?.. -Почему ты не сказала мне? - Я... я не хотела тебя зря тревожить по пустякам, - Мария потупила взор. - Жизнь нашего сына не пустяк. - Нашего... сына... Бартон, ты... - Мария даже говорить не могла от нахлынувших эмоций. - Кажется, влюбился в тебя. Ты же не откажешься стать моей женой? Девушка лишь удивленно хлопала ресницами, борясь с подступающими слезами, но все-таки ответила на мой поцелуй. Вот и закончилась наша печальная история. Или может быть началась новая счастливая сказка?