«Вот, вы умышляли против меня зло, но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть — сохранить жизнь великому числу людей.» Бытие от Моисея глава 50, стих 20 (Милость Иосифа к братьям)
Это место… Оно определенно навевало воспоминания. Эта ферма. Этот слегка покосившийся забор у начала поля, до которого у хозяина уже никогда не дойдут руки. Пока не появится новый хозяин. Молодой мужчина шел вдоль дома, в котором ещё горел свет, после осмотра агентом недвижимости. Он шел тихо и неторопливо — старался прочувствовать это снова. Короткий взгляд в окно — за стеклом располагалась старая, невзрачная кухня, вся захламленная и засранная бомжами, которые спокойно попадали в пустующий много лет дом. Мальчик забился в дальний угол комнаты, под маленький обеденный столик, держась за ушибленную голову. Голова гудела от удара чугунной сковородой. Отец, снова пьяный как последняя свинья, что-то неразборчиво орал в сторону женщины, стоящей уже на коленях, взывающей к мужу и к Богу. Иоанн тоже уже научился молиться. Мальчик, которому всего четыре года, временами не хотел жить, но он старался. Ради мамы. Ради братьев, что пытаются его защитить. И просто назло мужчине, которого он должен звать отцом. Мужчина горько усмехнулся, осторожно касаясь рукой досок забора. В некоторых местах можно было легко найти следы огня. Он был тогда ещё слишком мал, чтобы помнить тот огонь, полыхающий на сухом поле. Это тоже были следы из его детства. — Ты это помнишь? — Иоанн не отвел взгляда от линии горизонта в стороне огромного пустыря. — Да, Иоанн… — Иоанн? Я уже отвык от этого имени… За столько-то лет. Я сейчас вообще-то Джон Дункан, а не Иоанн Сид, — он усмехнулся, по прежнему не желая смотреть в лицо Иосифу. — Тогда наш отец был свирепее обычного, — Иосиф будто не обратил никакого внимания на колкие слова брата, брошенные так равнодушно, — Он бил меня, мать, Иакова… Но ещё не трогал тебя. Это был первый раз когда он поднял на тебя руку. И тогда Иаков вырвал из его рук бутылку и разлил по полю. Как и другие, которые он успел взять. Пламя полыхало до небес. У Иакова тогда сильно пострадали ноги. Ожоги. Удары. Уже через несколько дней его забрали. — Да, да. Ты говорил. И что дальше? — Помоги мне. Найдём Иакова вместе. Мы снова станем семьёй. Голос по-прежнему говорит со мной. Он говорил со мной и о Коллапсе. — У тебя же была жена? А ты по-прежнему говоришь с Голосом? — Иоанн сплюнул на землю и, достав пачку сигарет из внутреннего кармана пальто, закурил, — Вот, сейчас, я имею всё. Зачем? Зачем мне бросать всё и идти за тобой? Ты мог меня забрать у Дунканов. Но ты этого не сделал… Так с чего бы мне верить тебе, стоя на без пяти минут обломках нашего дома? — Я хочу… Я хочу спасти людей. Коллапс грядет. Я хочу чтобы ты, Иаков, другие — присоединись ко мне. Мы… Мы могли бы создать новый мир. Мир, где у детей было бы детство и они не знали бы, что такое отец, убивающий мать… на их глазах. Слова Иосифа попали в точку. Пальцы Иоанна, зажимающие сигарету дрожали, как на сильном морозе. Казалось ещё немного и мужчина свалится в приступе не то эпилепсии, не то панической атаки. Он уже не курил. Просто стоял и пытался совладать с собой. А Иосиф только наблюдал. Его брат, он должен справиться с этим самостоятельно. — Я… я подумаю, — уже потушенная о руку сигарета улетела в высокую сухую траву. Иоанн не смел поворачиваться к Иосифу. Он всего лишь уличный уборщик, он не тот, перед кем Джон Дункан, один из самых высокооплачиваемых юристов Атланты будет утирать слёзы.***
Девочка дрожала. От холода. От страха. Но она молчала. Нельзя показывать страх. На балконе лежал снег. Босые ножки уже начинали синеть. Но Сара молчала. На руке начинал темнеть синяк отпечатком руки. На бедре. На животе. Но нет ни одного странного пятна на коже, где она не сокрыта одеждой. Девочка терпела и согревалась мыслью о том, что как только, так сразу она сбежит. Пусть без денег. Пусть бежит на своих ногах, но она вернется в Монтану, в Округ Хоуп. К маме. К дяде Финни. К девочке Роуз, что жила по соседству. У неё очень добрый папа. Пусть Роуз и слушала своего отца через слово, но Сара ловила каждое. Это глупо наверно, но она всё ещё старалась верить. Читала в мыслях «Отче наш» и молила о помощи Богородицу. Сейчас она была бы рада встретить даже ту пацанку Мэри Мэй, что любила над ней пошутить. Она ждала момента, когда сможет наконец найти путь в Фоллз Энд.