Англия, октябрь 1888 г.
Ночную тишину нарушал плеск морских волн, омывающих каменистое побережье острова. Полная луна освещала густые леса, вершины высоких гор, окружающих развалины старинного готического замка, принадлежащего неизвестно кому. Над двумя путниками, приплывшими сюда на лодке, пролетел красноглазый ворон, вечный спутник демонов. Он пронзительно каркнул и устремился к скрытому от посторонних глаз острову мёртвых. Демон взял на руки уставшего графа и, выйдя из лодки, зашагал по побережью напрямик к остаткам средневекового здания. Считанные минуты отделяли его от долгожданного момента. Ему бы радоваться, что не придется более быть слугой смертного мальчишки и носить собачью кличку. Как бы демон ни старался, но он не смог подавить тихого грустного вздоха. «Простите меня, мой господин, но ваше время вышло, — подумал он, любуясь в последний раз тонкими благородными чертами лица, белой, почти прозрачной кожей, большими глазами, похожими на синие сапфиры. — Пора отдать мне обещанное». Он посадил мальчика на каменную скамейку, стоящую у полуразрушенной стены. Бросив быстрый холодный взгляд на своего дворецкого, Сиэль Фантомхайв без эмоций спросил: — Это больно? — Не волнуйтесь, — утешающим тоном произнёс дворецкий, опустившись на одно колено перед мальчиком, и снял чёрную повязку с его глаза, открыв демоническую печать. — Придётся немного потерпеть. — Пусть будет очень больно, — возразил граф. — Себастьян, не надо меня жалеть! Демон усмехнулся про себя, наблюдая, как он спокойно закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки. «Как бы вы ни храбрились, — подумал он, услышав участившееся дыхание. — но всё же вы человек». Прикоснувшись губами к нежным маленьким губкам, демон жадно высасывал долгожданную душу. От кристальной свежести, лёгкого цветочно-пряного аромата едва не закружилась голова, он еле-еле сдерживал возбуждённые стоны. Наконец, отстранившись, он облегчённо вздохнул и бережно взял на руки хрупкое, ещё не остывшее тело мальчика. Красно-карие глаза внимательно рассматривали бледное юное лицо. Он живёт на этом свете уже так долго, видел множество смертей, но кончина графа всколыхнула в нём чувства, которые, как ему казалось, он давно позабыл. Демонами правит лишь голод, желание подчинить себе, посеять смуту среди верующих. Раньше он был убежден в этом. Испытывая одну лишь ненависть, он уничтожал, насылал эпидемии на ничтожных людей. «Да они не лучше обитателей Ада!» — усмехался он. На его глазах молодая мать топила своё дитя из-за ненадобности. Маленькие дети забивали ногами котёнка — просто так, ради забавы. А по приказу тех, кто называл себя слугой Господа, сжигали невинные чистые души на костре, пытали их до смерти из-за лживых наговоров. Когда-то он хватал души без разбора, ибо голод, вечное проклятие, преследует его постоянно, и проще всего было найти слабых людей с их бессмысленно-жестокими желаниями. Когда среди грязи нашёлся сверкающий камень, демон был поражен. Он давно потерял надежду найти достойных. Без колебаний, отвернувшись от веры, Сиэль отдал свою душу взамен на свершение мести. Юный граф знал, что из-за заключения сделки с демоном она никогда не попадёт в Рай, однако не жалел о выбранном пути. Граф не терпел проявления любви и ласки к себе, у него не было друзей, лишь пешки. Но он не раз просил своего демонического дворецкого побыть в его комнате ночью. Мальчику часто снились кошмары, но в присутствии демона он засыпал спокойно. Себастьян поражался тому, что мальчик смог найти в нём опору, так спокойно доверять ему больше чем остальным, без страха отдавать распоряжения. Три года оказались всего лишь мигом для бессмертного существа, но это было самое необычное время, насыщенное забавными случаями, расследованиями преступлений, и, конечно же, возможностями потискать кошек, которых Себастьян обожал. Он не смог бросить тело мальчика на мрачном пустом острове, поскольку посчитал, что тот заслужил достойного погребения, рядом со своими родителями. В письмах, которые впоследствии были отправлены знакомым и друзьям графа, демон написал: «Прискорбно сообщаю Вам, что мой дорогой господин, Сиэль Фантомхайв, скончался этой ночью от неизвестной инфекционной болезни. Имея врачебные знания, я пытался оказать ему помощь, но недуг оказался чересчур опасным. Дворецкий семьи Фантомхайв, Себастьян Михаэлис». Все те, кто знал и любил Цепного пса Её Величества собрались в печальный дождливый день. Небо затянуло свинцовыми тучами. Все присутствующие на кладбище стояли под чёрными зонтами. Невеста графа, юная леди Элизабет, всхлипывая на плече у старшего брата, утирала слёзы платочком. Бенгальский принц Сома рыдал навзрыд, и никакие утешающие слова его верного слуги, Агни, не помогали. Со стороны королевы прибыл её дворецкий, мистер Смит. Прочитав траурную королевскую речь перед всеми присутствующими, он теперь тихо разговаривал с остальными, а слуги поместья Фантомхайв спешили рассказать, каким замечательным был их хозяин. Демон не посмел приблизиться к ним. «Я всего лишь одинокий дворецкий», — думал он, отрицательно качая головой при попытке слуг пропустить его ближе к церемонии похорон. Благодаря демоническому обонянию он не мог не учуять Жнеца, Уильяма Ти Спирса. «Как смешно!» — усмехнулся Себастьян, покосившись на высокого мужчину в очках в прямоугольной оправе и чёрном костюме, держащего в правой руке длинный серебристый секатор с кусачками на обоих концах. Невидимый для основной скорбящей массы людей, он стоял за оградой кладбища и грустно наблюдал за церемонией. Демон подошёл к нему. — Оу, Смерть, какими судьбами, — с напускным удивлением произнёс он. — Как странно видеть вас здесь, на кладбище. — Сделаешь ещё шаг, и проткну тебя своей косой, — выпалил Ти Спирс, гневно поглядывая на улыбающегося демона, стоявшего примерно в пяти шагах от него. — Вредитель! Когда вам, пиявкам, надоест издеваться над людьми? Что ты сделал с этим несчастным мальчиком?! — Всего лишь выполнил свои обязательства, как граф приказал, — совершенно спокойно парировал его демонический собеседник, глядя на неодобрительно качающего головой жнеца. — Кажется, вы расстроены, что я помешал вам в работе? Ну, ничего, на этом свете ещё полно душ, которые вы сможете забрать в Райские кущи. — Хватит гнусных речей! — жёстко отрезал Уильям. — Я пришёл, чтобы сказать, чтобы ты убирался обратно в свой Ад, если не желаешь проблем! Он исчез. Вернуться в Ад? Но это было невозможно. Когда-то демон был одним из фаворитов Князя Тьмы. Сатана помог ему найти новый смысл в жизни, открыл глаза на многие вещи и подарил могущество. Князя впечатлило, что истинный католик решился на отчаянный противоречивый путь за шаг до становления монахом. Он пошёл на это, потому что не мог больше жить среди лжи, с болью в сердце от потери дорогого человека. Сорвав с груди крест, он шагнул во тьму, потому что ненависть будто сжигала его изнутри. Вскоре Дьявол решил овладеть не только разумом, но и телом, однако новообращенный демон посмел отказать ему, не собираясь становится чьим-то любовником. По приказанию Повелителя демона схватили, обнажили и пригвоздили к железному кресту. Он попытался вырваться, но гвозди крепко сдерживали демоническую силу. Князь Тьмы предоставил демонам полную свободу для развлечений, и они с остервенением метали в жертву раскалённые кинжалы и копья. Демон захлёбывался от собственной крови и изо всех сил старался сохранить рассудок. Владыке Тьмы показалось мало причинённых мук. Двое гигантских демонических монстров отхлестали его до потери сознания. Всё его тело превратилось в одну рваную кровавую рану. Выброшенный в мир людей, на холодный край света, демон думал, что умирает. Долгие годы ушли на восстановление. С тех пор он решил, что никогда не вернётся в Ад, и будет сам себе хозяином.Англия, 14 декабря 1888 г.
Прошло два месяца с тех пор, как поместье Фантомхайв опустело. Было непривычно тихо: ни чьих-то воплей, ни треска разбитой посуды, ни взрыва на кухне, ни звона колокольчика, зовущего к графу. Только птицы и ветер доносили свои песни. Бывший дворецкий позаботился, чтобы прислуга поскорее убралась из поместья, нашёл им новую работу. Старый дворецкий, господин Танака, отказался от помощи, ссылаясь на преклонный возраст и пошаливающее здоровье. Он уехал из Лондона куда-то в провинцию, чтобы навестить родные места. Демон не мог расстаться с домом, чувствуя неимоверную тоску по прежним забавным денькам, когда он исполнял роль дворецкого. Когда-то четырнадцатое декабря было особенным днём. Как в прежние времена он по привычке приготовил именинный шоколадный торт для своего господина. «Как глупо с моей стороны, — внезапно, будто очнувшись, он поймал себя на мысли, разглядывая выпечку. — Его больше нет. Я не обязан делать это». Тарелка с тортом полетела вниз и разбилась. Десерт превратился в бесформенную шоколадную массу. Ночью разыгралась снежная буря. На краю пустынной равнины показался высокий стройный молодой мужчина. Снежинки кружились в яростном танце и учтиво расступались перед ним. Как и прежде, он вновь устремился прочь от прошлого, ведь когда живёшь бесконечно долго, глупо печалиться об умершем смертном человеке. Сильный ветер теребил короткие волосы брюнета, его одежду. На нём был чёрный строгий костюм, состоящий из шерстяного фрака на шести пуговицах, жилета, белой рубашки, прямых брюк. На его мертвенно-бледном лице не было ни тени улыбки, тёмные тонкие брови были сведены к переносице, а в выразительных красно-карих глазах застыла задумчивость. «Прощайте, граф Сиэль Фантомхайв. Мне снова предстоит бесконечный путь по тропе дремучего леса под названием вечность», — подумал демон, бросив прощальный взгляд на поместье, и растворился в ночной тьме.***
Санкт-Петербург, Павловский институт благородных девиц*, 14–15 декабря 1888 г.
Глубокой ночью в большой комнате с пятью широкими окнами, занавешенными зелёными драпировками, в четыре ряда стояли кровати, в которых спали двадцать девушек, будущих выпускниц института. В последнем ряду с краю спала миниатюрная девушка. Длинные ресницы промокли от слёз, а с тонких губ срывались вздохи, наполненные ужасом. «Кто-нибудь помогите! Спасите!» — вопило её сознание. Все сжалось внутри от страха и боли. Кровавые ручейки растекались по свежевыпавшему снегу… Кружились снежинки и покрывали окровавленное окоченевшее тело женщины, лежавшей на спине в неестественной позе… Невидящий взгляд её пустых глаз был направлен на Катю… — А-а-а! — выдохнула девушка, открыв небесно-голубые глаза, наполненные страхом. Она долго не могла прийти в себя, всё ещё ощущая на себе мёртвый, пронизывающий холодом взгляд. Ладонью вытерла с лица слёзы. «Когда же прошлое оставит меня?» — вздохнула она, глядя в потолок. Память вновь зашелестела и открыла далёкое мрачное воспоминание. В гостиной слышалось потрескивание дров в камине, источающего приятное тепло. Девятилетняя Катя стояла у окна и наблюдала, как в танце кружатся снежинки. На девочке было надето сшитое к её дню рождения синее платье с длинной складчатой юбкой, а густые белокурые волосы были заплетены в косы. «Не Снежная Королева ли едет на своих санях?» — прищурилась девочка, прижавшись аккуратным носиком к оконному стеклу. Мама часто заказывала детский журнал «Задушевное слово»**, который Катя очень любила из-за интересных историй. В новом выпуске была напечатана сказка, написанная датским писателем. Катя узнала, как в глаз мальчика попал осколок колдовского зеркала, и, став злым, он уехал вместе со Снежной Королевой. «Вот я бы ни за что не села бы в санки к незнакомому человеку», — с невозмутимым видом подумала Катя. Какой же сладкий пирог испекли мама с их кухаркой, полной и доброй Дуняшей. Вспомнив об этом, Катя вновь ощутила потрясающий вкус горячего яблочного пирога. К вечеру приехал из деревни дядя Александр, бывший полковник, показывающий своей племяннице не раз орден Святого Георгия, полученного от Государя за военную заслугу и храбрость. Высокий широкоплечий зрелый мужчина в военном мундире подарил ей фарфоровую куклу. Весь вечер Катя играла с ней, слушала дядины рассказы о том, как его полк преследовал турецкий вражеский отряд, как освобождали пленных в осажденном турками городе. Александр вспоминал одного молодого солдата, который полез в горящую избу, чтобы спасти грудных детей. Девочка дивилась смелостью солдат. «Я бы хотела быть, как они», — восторженно сказала она, на что дядя одобрительно кивнул и по-доброму улыбнулся. В её памяти вновь возник любимый родной образ. В гостиную вошла статная женщина, одетая в просторно льняное платье в пол с длинными рукавами. Ей было тридцать лет, но выглядела она моложе. Шелковистые пряди волос медового цвета обрамляли круглое белое лицо, а большие зелёные глаза ласково смотрели на дочку. Алые губы растянулись в полуулыбку. — А я думала, что ты уже в постели, — произнесла удивлённо женщина. — Что ты здесь делаешь до сих пор? — Я всего лишь хотела увидеть Снежную Королеву, — объяснила Катя и грозно воскликнула, взмахнув правой рукой. — Я бы крикнула ей, чтобы она отпустила бедного мальчика! А Кая бы отогрела горячим чаем, булочками и весёлыми играми! Послышался мелодичный смех, который так любила девочка. При виде смеющейся мамы она заулыбалась. — Какая же ты смелая, Катенька, — похвалила мадам Горчакова, подойдя к девочке, а та с удовольствием вдохнула аромат роз, исходивший от матери. — Пойдём, я отведу тебя в спальню. — Ах, мамочка, как же ты приятно пахнешь! — воскликнула Катя, с восторгом глядя на улыбающуюся молодую женщину, и с надеждой в голосе спросила. — А ты мне дочитаешь ту сказку? — Хорошо, но завтра ты будешь решать задачки вместо игр, договорились? — улыбнулась мама с напускной строгостью. — Договорились! — уверенно ответила Катя, стремясь получить желаемое. Настолько хотелось узнать конец интересной истории, что даже сложная арифметика не пугала. Ведь так интересно слушать мамин голос, который рассказывает не спеша, меняя интонации под стать каждому персонажу. «Интересно, Кай и Герда встретятся снова? — задумалась девочка, идя за мамой по длинному коридору, устланному ковром, к своей небольшой спальне. — Как было бы хорошо, если бы они победили злую Королеву!» Уже лёжа в тёплой кроватке, под мягким белым одеялом, девочка с упоением слушала мать, сидящую на стуле рядом. — Сколько же трудностей они пережили, — поразилась Катя под конец, глядя, как мама убирает журнал на столик, где лежали исписанные диктантом прописи и стояла чернильница и ручка с металлическим пером. — Ничего не бойся в этой жизни, мир не без добрых людей, — с улыбкой ответила мама. — Если бы не поддержка, Герда бы не справилась. А теперь засыпай, моя милая. Сладких снов. Погасив свет в газовой горелке, мать вышла, закрыв дверь. Катя находилась под впечатлением от рассказанной истории, рассуждала над судьбами героев. Всё казалось знакомым, будто сама побывала на их месте. Глаза стали слипаться, навалилась дремота. Девочка решила, что подумает о судьбе героев на следующий день, и обязательно поделится своими рассуждениями с мамой. Через какое-то время, почувствовав сильный толчок в плечо, она резко проснулась. «Что такое?» — девочка испуганно заозиралась по сторонам. Обратила внимание на настенные часы, стрелка показывала три часа ночи. Ей почудился едкий запах гари. «Странно...» — потирая сонно глаза, подумала она и приготовилась выйти из комнаты, чтобы узнать, в чём дело. За дверью послышался приближающийся звонкий стук от острых каблуков. Неизвестный подошёл близко к её двери. Ручка медленно повернулась. «Кто это?» — уставившись на дверь, думала Катя, напрягшись. Она не могла понять, кому принадлежали шаги. Дверь распахнулась настежь, но на пороге никого не оказалось. Коридор поглотила беспроглядная темнота. В комнате стало трудно дышать из-за тухлой вони и гари. Послышался тупой стук об пол, заставивший вздрогнуть. «Иконка Спасителя упала», — растерянно отметила она и хотела было встать, чтобы поднять её, но невидимая сильная рука сомкнулась на её тонкой шее. Сердце учащённо застучало, на лбу появились капельки холодного пота. Послышался чей-то тихий смех, низкий и раскатистый. Кто-то злой, незримый сдавил сильнее шею, и Катя стала задыхаться. Страх сковал её тело, она не могла выдавить ни слова. Девочка зажмурилась, стараясь вспомнить молитву, выученную вместе с мамой. Послышался едва различимый шёпот. Хватка ослабла, и Катя вдохнула жадно воздух, судорожно дыша. Она заметила в углу шкафа тёмную высокую фигуру мужчины. Он кивнул головой в сторону девочки. Катя отчётливо увидела, как вспыхнули огненные глаза. — Praeterita mutare non possumus, *** — чётко произнёс низкий голос с рычащими нотками. В голове будто щёлкнуло, и Катя, вскочив с кровати, понеслась по коридору в спальню к матери. «Ах, Боже мой! — лихорадочно звучало в её голове. — Спаси меня от зла!» — Мама! Мама! — ворвалась девочка в спальню. — Ты не представляешь, что слу… Она осеклась на полуслове. В спальне было тихо, только тикали часы. Разобранная кровать пустовала. — Где ты? — удивлённо пробормотала Катя, оглядываясь по сторонам. Стеклянные створки высокого окна были распахнуты широко, а белые шелковые шторы колыхались из-за сильного ветра. Морозный холод пробрался под ночную сорочку девочки. Она поёжилась. — Ух, холодно как, — произнесла Катя, клацая зубами. Кинувшись к окну, она машинально посмотрела вниз, с третьего этажа. Там, у заснеженных кустов на спине лежало белое тело женщины, раскинувшее руки в стороны. Одна нога была согнута, другая лежала прямо. Тёмно-красные лужи вытекли из-под головы, кровавые ручейки засохли у раскрытого в ужасе рта. Длинные золотистые волосы, покрытые бурыми пятнами, разметались по свежему снегу. «Нет, это не может быть! — замотала головой Катя, сжимая руками створки. — Нет, это не она!» Девочка, как угорелая, выбежала из комнаты и понеслась по поместью, заглядывая во все комнаты в поисках матери. Она дрожала всем телом, боясь, что кошмар окажется реальностью, что монстр вновь появится и схватит её. На первом этаже, на кухне, она увидела Дуню. — Что произошло, милая? — обеспокоенно обратилась женщина в белой сорочке и белом чепчике к растерянной девочке. — Отчего не спите? Время-то позднее. Катя пробормотала, что мама пропала, а в её спальне завелось красноглазое чудище. От усталости и страха закружилась голова, сознание отключилось. Она не помнила, сколько времени пролежала с высокой температурой. В бредовых снах возникала тень с пылающими алым светом глазами, которая насмешливо говорила что-то на грубом непонятном языке. Сон сменился другим, где ей казалось, что языки пламени обжигают её тело, а вокруг собралась толпа каких-то непонятных людей, в старинной средневековой одежде, кричавших что-то. Катя завопила от боли: «Мама, помоги мне!» и проснулась. Будто в тумане она увидела обеспокоенное лицо доктора. Мужчина средних лет, с темными усами, одетый в белый медицинский халат, склонился над ней, потрогал лоб прохладной рукой и попросил открыть рот. От лекарства полегчало, жар начал спадать. Девочка услышала жалобный голос Дуни. Она сидела возле неё и гладила по голове. — Всё будет хорошо, милая, — причитала женщина. — Уж мы с Александром Ивановичем не оставим тебя, голубушка. «Значит, она умерла… значит, это… была она», — затаив дыхание, ошарашенно подумала Катя, и слёзы истерики брызнули из глаз. Казалось, что в её душе пробили дыру, причиняющую мучительную боль, засасывающую во тьму. Ей было страшно находиться в своём доме. Она боялась, что тёмная сила доберётся до неё вновь. Она рассказала дяде, но он ответил, что это ей всего лишь приснилось, и обещал, что отправит её в институт на год раньше, чем нужно, уговорит заведующую. Александр Иванович думал, что учёба и общение со сверстницами помогут ей пережить боль. Но его решение не обрадовало Катю, ей было всё равно. Почти каждую ночь она не могла сомкнуть глаз. Слёзы душили её, и хотелось, чтобы мучения закончились. На похоронах ей не верилось, что в чёрном гробу лежало тело её мамы, как будто это был дурной сон. «Почему?» — спрашивала Катя, чувствуя, рыдания подкатывают вновь. Она не представляла свою жизнь без матери. Два месяца спустя, после похорон, будучи с дядей в церкви, Катя поведала о терзавшем горе, постоянных кошмарах, священнику. В святых стенах душа очищалась со слезами, освобождалась от тяжкого груза. Батюшка Алексей сказал ей, что не стоит погружаться в пучину скорби. — Живые, а тем более такие молоденькие, не должны хоронить себя вместе с мёртвыми, — тихим мудрым голосом произнёс он, и эта фраза вдохнула силу в девочку. — Нужно отпускать боль, ведь иначе ненависть поглотит тебя. Гони её от себя, милая, светлыми молитвами. Священник дал ей хорошую молитву от кошмарных снов, и каждый раз перед сном она горячо молилась перед иконой. Страхи в самом деле ушли. Катя ощутила стремление к новой светлой жизни. «Да, я вынесу все испытания, как Герда, как те смелые солдаты!» — решила девочка. Хоть прошло семь лет с той кошмарной ночи, но порой, четырнадцатого декабря, Катя всё же не могла не вспомнить свою дорогую мамочку, которую безумно любила. Одинокая слеза скатилась по её щеке. Тяжело вздохнув, Катя стала засыпать, уморившись от воспоминаний. Впереди её ждал трудный учебный день, подготовка к грядущему новогоднему торжеству, которое состоится через девять дней, до Сочельника. Засыпая с улыбкой, она переключилась на приятные фантазии: об угощениях, какие будут на балу, какое платье сошьёт, и о подарках от Государыни, Марии Фёдоровны****, которая всегда заботилась о них, институтках. Уже в полудрёме до неё долетело пронзительное воронье карканье. Высоко в ночном небе пролетел чёрный красноглазый ворон. Махая крыльями, он выронил перо и полетел дальше. Зимний ветер играючи занёс его на крышу института.