В окрестностях Санкт-Петербурга, 15 декабря 1888 г.
За ночь сильная пурга замела тропинки, снежной ватой укутала ветви деревьев в лесах. Рассвет окрасил небо нежными пастельными красками. Снег искрился под золотистыми нитями солнечных лучей. Постепенно леса наполнялись звонкими свистящими голосами пернатых предвестников утра. Морозный ветер притих. Пролетая над заснеженными лесами, скрытый от посторонних глаз демон, как и прежде, отметил, насколько они естественны. Пусть русский лес не отличался ухоженностью, как европейские парки, но даже его хаос был прекрасен! «Время — удивительная и ужасающая сила, — подумал он, разглядывая зорким демоническим зрением виднеющийся впереди крупный город.— оно меняет всё». Несколько веков назад демон познакомился с природой русского народа. Ему даже пришлось выучить их язык, дабы смочь беседовать с очередным временным хозяином. В то время Москва считалась столицей России. Демону пришлось стать свидетелем мрачных событий: бунты, жестокие религиозные казни. За неподчинение новым реформам людей сжигали и вешали. Таких инакомыслящих прозвали старообрядцами. Они были настолько верны своим убеждениям, что добровольно совершали самосожжения. Даже смерть не страшила их. «Вот что творит религия, — сделал вывод демон. — уж лучше ни во что не верить». В иное время, будучи в других местах, ему приходилось слышать рассказы путешественников о России. Она выросла из небольшого угрюмого царства в крупную блестящую империю. Удивительная страна, упорная в преодолении трудностей. Однако среди рассказчиков были те, кто говорил, что это страна, рождающая рабов, самозванцев и попросту грубых людей. Побывав во множестве стран, демон не смог выделить среди них самую благоприятную. «Нет плохих наций, есть плохие люди», — поселилась в его разуме убежденность. Кто, как не демон, может оценить граждан по достоинству? Он давно понял, что зачастую люди одинаковы, и лишь изредка среди этой серой массы нет-нет, да и сверкнет настоящий кристалл. Демон надеялся, что в Санкт-Петербурге ему улыбнется удача в поиске. Он вспомнил миф, связанный с Северной столицей. Древнегреческий путешественник, Аристей, сочинил поэму о Гиперборее, стране чудес. По его словам, она лежала на севере, и люди в той стране поклонялись духам природы, не боялись смерти. Они верили в перерождение душ, жили в мире и согласии. Слова путешественника поддержал античный греческий учёный, Геродот. Многие мечтали найти следы таинственного поселения, чтобы собственными глазами увидеть тех прекрасных людей. Достаточно поверить, что где-то живут мирные праведники, исполняются мечты. Глядишь — и мир не покажется таким уж плохим. «Как глупо, — усмехнулся демон. — Вместо того, чтобы строить мечту здесь и сейчас, они сочиняют лживые сказки». Единственное, что демон посчитал за правду — перерождение душ. Когда близится смертный час Жнецы просматривают киноплёнку жизни* от начала до конца и решают, возродится ли душа в новом теле. «А ведь судьба Сиэля могла бы быть намного счастливее», — невзначай пожалел демон. Если бы не сатанисты и убийство родителей, мальчик жил и не знал бы горя. Он наверняка женился бы на веселой леди Элизабет. Обзавелся большой семьёй. Однако душа мальчика теперь навсегда заперта в Аду всего лишь за попытку выжить. На мгновение бурлящая ненависть к людям, которые смеют загонять светлые души в пропасть, обожгла демона. В памяти всплыло морщинистое суровое лицо епископа. С отчаянным рвением он приказывал своим палачам выбивать из девушки, закованной в цепи, признание в колдовстве. До последнего ей хватало терпения. Но когда языки пламени коснулись ног, её психика сломалась. Отчаянный крик вновь пронёсся в памяти демона. Её вера была сломлена, и он явился на зов, чтобы помочь. Но существует ли ещё где-нибудь такая же прекрасная душа? Демон переживал сладостный миг её поглощения. Так захотелось завладеть ей! Невозможно было выкинуть из памяти ощущение блаженства! Подобно медленному яду, оно распространялось в лабиринте демонической души, пробуждая забытые чувства воспоминаний. Надо же! А ведь ему казалось, что самое сокровенное стёрто навсегда из его памяти. «Да, кажется, её звали Нурия**», — вспомнил он имя, словно мелодию давно любимой, но забытой песни.***
Арагоно-Каталонское королевство, г. Кастельфольит-де-ла-Рока, 1300 год
Вечернее небо будто сгорало в огне. На высокой каменной скале расположился каталонский городок, окутанный тишиной. У его подножия протекала горная река, от которой исходила прохлада. Летний ветерок разнес по всей округе нежный аромат цветущих вишневых и оливковых садов. Молодой каталонец отдыхал, сидя на траве, под сенью ветвей тысячелетнего оливкового дерева. Наконец-то он мог расслабиться от повседневной работы на отцовской пекарне. На него напала сонливость, глаза слипались от усталости. От порывов сильного ветра зашелестели листья. Брюнет почувствовал холодок за спиной, будто чей-то чужой взгляд коснулся его, даже мурашки пробежали. Сон как рукой сняло. Как-то неспокойно стало на душе, и, сощурив глаза, он обернулся. Ему показалось на миг, что из окна заброшенного фермерского домика наблюдал неизвестный. У парня всё сжалось внутри, ведь хозяева скончались, а родственников у них не было. — Ха-ха… Посмотри на Анхи! Весёлый девичий смех отвлёк от внезапного приступа страха. «Просто показалось», — успокоил себя юноша и взглянул с любопытством на Нурию, его подругу. Она жила в их семье с младенчества. Мать заботилась о ней, оберегала от злых языков. Бывало он ревновал её к ней, так сильно она любила Нури, называла даром небес. Но незадолго до своей смерти мать открыла ему тайну. Однажды она возвращалась из леса, куда ходила за лекарственными травами. В чаще послышались протяжное стоны — это оказалась женщина, у неё начались схватки. «Она была одета во все белое, — вспоминала с упоением мать парня. — А глаза были такие лучистые, светлые. Я помогла ей родить, а потом она тихо попросила позаботиться о девочке. И вдруг она исчезла, а я так заплакала тогда от испуга. Только потом поняла, ведь это же была святая!» С тех пор юноша стал относится к Нурии с теплотой. Во чтобы то ни стало ему хотелось быть рядом с этой светлой девушкой. — Ишь, какой шустрый! — заулыбалась Нурия. Его озорной белый котёнок, Анхелито, которого он ласково называл Анхи, шустро гонялся по траве, пытаясь поймать красную бабочку. Вот-вот лапкой захватил бы свою прекрасную добычу. Ещё немного, но увы, она улетела. Анхи недовольно мяукнул. Кошки были всегда слабостью парня. Как можно было пройти мимо милого зверька и не погладить его? Он не понимал людей, которые обижали их. По приказанию Папы следовало уничтожать кошек, в особенности, чёрных. В своей булле он объявил их воплощениями Сатаны. Проповедник их церквушки убеждал всех горожан убивать кошек. Однажды некоторых даже сожгли на площади. «Но почему? — не понимал юноша. — Они не похожи на ужасных созданий. Уж кто дьявольское создание, так это крысы. Вот кто приносит беспорядок!» Он помнил, как его мать повторяла не раз, что тот, кто издевается над животными, птицами, больными немощными людьми, тот слаб и ничтожен духом. Поэтому в нём жила твердая убежденность — Бог обязательно накажет мучителя кошек. Однажды молодой каталонец нашел в лесу худого белого котёнка. Кто-то бросил его на голодную смерть. Уж лучше бы убил сразу, чем заставить мучиться. Он ещё мог жалобно попискивать и попытался оцарапать, стоило только взять его на руки. Юноша не мог описать своего счастья, наполнившего его в тот момент. Это был подарок небес для такого любителя кошек, как он. Без них мир был бы не так прекрасен и лишён нежности. — Кажется, я придумала песенку про Анхи! Спеть? — Не терпится услышать, Нурия. Огненные солнечные лучи затерялись в густых каштановых волосах, осветили профиль милого смуглого личика. Небесно-голубые глаза с узким кошачьим зрачком*** вызвали в нём восхищение, а не суеверный ужас. Вновь возникло безумное желание поцеловать девушку, но чувство стыда препятствовало, ведь они не были женаты. Он опустил взгляд на свои руки и просто наслаждался звучанием мягкого любимого голоса. Она будто легко вспорхнула в небо, как птица, со своей весёлой песней. Внезапно пение умолкло. — Почему замолчала? — удивился сначала юноша, но, увидев нахмуренное лицо, спросил. — Всё в порядке? Она покачала головой. — Мне никогда не быть такой счастливой, как Анхи. А всё из-за моих ужасных глаз! Вот бы всё было иначе! Она тут же закрыла лицо руками. Он подвинулся ближе и мягко прикоснулся к её ладоням. — Твои глаза самые прекрасные, Нурия. Поверь мне, пора забыть о злых словах. Она посмотрела на него и покачала головой. — Ах, если бы это было просто, ведь мне жить здесь, наверное, до конца моих дней. Это так больно, когда сторонятся. Её лицо исказилось. В синих глазах заблестели слёзы. Парень обнял её за плечи, прижав к себе. Она вздрогнула. — Я люблю тебя, Нури. Ты бы хотела быть со мной? Послышался удивлённый вздох. Девушка потрясено молчала, и он забеспокоился, испугавшись, что она его сейчас отвергнет. — Нури… Она прошептала. — Ты меня любишь? Быть с тобой? — Да. Верь мне. Его дыхание участилось от волнения. — Я люблю тебя. Готов сделать для тебя всё. Хочешь, мы уедем отсюда? — Хорошо, я согласна. Я так хочу перемен! В этот момент они грезили о свадьбе и о том, как уедут из родного городка, дабы увидеть мир. За всю прожитую жизнь он не бывал дальше ближайшего крупного города. Надеялся, что Господь даст ему возможность увидеть весь свет.***
Санкт-Петербург, 15 декабря 1888 г.
Стоило назвать имя, как аромат цветущей вишни и весёлая песенка ворвались в его память. Казалось бы, это прошлое было заперто под замком. Выходит, даже ему, бестелесному тёмному духу, до сих пор не чужды человеческие чувства? Как это могло произойти с ним? Ведь он давно уже не человек! «Что вы сделали со мной, граф?» — подумал он, чувствуя накатывающее недовольство. Эти светлые чувства — позор для демона. Поскольку контракт с графом был завершён, ему пришла на ум идея на тот случай, если придётся завести знакомство в Санкт-Петербурге. Частенько демонический странник любил называться именами или фамилиями прошлых хозяев. Он бы носил истинное имя, но свобода — ценная вещь, чтобы навсегда потерять её. В предыдущий раз, когда следовало придумать фамилию, дабы соответствовать миру людей, демон вспомнил о французском настоятеле Доминиканской церкви, Себастьяне Михаэлисе. Монах изгнал его из тела юной графини и решил сам воспользоваться услугами — попросил даровать великие знания. Демон посчитал, что будет забавно рассказать ему о классификации всех демонов, о том, как устроен Ад. В 1613 году на свет вышла их совместная книга «Admirable History», принесшая известность монаху. «Ах, да, — вспомнил он. — кажется, так я ещё не назывался». Хосе Мария Гарсия, вот уж про кого можно было сказать: «В тихом омуте черти водятся». Воспитанный в аристократической семье, с виду прилежный, молодой человек был готов избавиться от всех, в ком видел конкурентов. Такие ему чудились даже в ни в чем не повинных людях. В час расплаты коварный юноша, будто торгуясь на рынке, предложил душу младшей сестры взамен своей. Демон посмеялся над самоуверенностью и моментально разорвал его на куски. Внешний облик демон мог менять как перчатки, будь то животное, птица или человек. Перемерив множество масок, в одном он был уверен — роль дворецкого маленького графа оказалась самой забавной. Но в кого ему превратиться теперь? «Как же давно я не ощущал своего родного тела!» — подумал он и превратился в прежнего себя. Легко коснулся смуглой кожи лица, очертив высокие скулы, провел ладонью по длинным густым волосам. Одевшись подобающе, он отправился на прогулку по Санкт-Петербургу. Днём на Дворцовой набережной многие заметили статного мужчину. Некоторые пожилые супружеские пары принялись обсуждать новое лицо, появившееся впервые в это время на набережной. Большинство из них пришло к мнению, что иностранный господин холост, ведь иначе бы сидел дома с семьёй или гулял с женой, и прибыл в Санкт-Петербург, чтобы заработать денег. Двое мужчин бальзаковского возраста в меховых шубах и шапках с молчаливым любопытством оценили внешний вид незнакомца. Демон шёл размеренным шагом, держа в чёрной кожаной перчатке серебряную трость с рукояткой, выполненную из бронзы в виде вороньей головы. В миндалевидных багрово-карих глазах читалась задумчивость. Ветер теребил длинные шелковистые волосы, свободно лежащие на широких плечах. На нём был элегантный дорогой костюм, состоящий из двубортного камлотового сюртука, подчёркивающий стройную талию, узорчатого синего шейного платка, чёрного цилиндра с тёмно-синей атласной лентой и чёрных прямых брюк. Когда он скрылся из виду, один из них скрипуче произнёс: — Француз. — Ну что вы, — отмахнувшись, пробасил его товарищ. — Это, скорее, испанец или итальянец. Я таких видал недавно. Ух и темпераментные! В полдень на Невском проспекте развернулись народные гулянья. Длинная улица была наполнена шумом различных голосов. Кого там только не было в это время — и мужественных офицеров в строгих мундирах, и сонных чиновников в богатых шубах, и юных девиц в сопровождении строгих маменек, чопорных немецких гувернанток. Двое старинных друзей встретились, крепко обнялись и стали оживленно рассказывать друг другу о своей жизни, пожилая пара, размахивая руками, доказывала друг другу, что нынче погода дурная и хлеб пекут невкусный, а пробегавшие мимо них мальчишки визгливо хихикали над ними. Демон повеселился, называя мысленно русских людей косматыми — в «длинном мехе» ходили. «Неужели им на самом деле не тяжело?» — подумал он, глядя, как легко женщины и мужчины носили толстые шубы и шапки. Его взгляд зацепился за молодого человека. Совсем скоро их пути должны были пересечься. Демон разглядывал его с ног до головы. Брюнет, невысокого роста, худощав. На лице с аккуратными тонкими чертами поселилась грусть. Большие сапфирового цвета глаза смотрели куда-то далеко перед собой, и, судя по опущенным уголкам губ, юноша размышлял о чём-то, не самом приятном. Его костюм состоял из тёмно-синей шинели с бобровым воротником, тёмно-зелёных длинных шаровар сверх сапог, на голове была фуражка с козырьком из тёмно-зелёного сукна. «Должно быть, ему около двадцати, — подумал демон, глядя на приближающегося юношу. — Надо же, не думал, что встречу двойника бывшего господина!» Как будто насмешка судьбы! В изумлении демон вглядывался в знакомые черты. Хотя душа русского юноши не представляла ничего значительного, но внешняя оболочка напоминала об утраченной драгоценности. Демон посчитал эту встречу самой удивительной. Он не смог устоять перед любопытством — поговорить с двойником Сиэля. — Простите, что прерываю вашу прогулку, — вежливо начал демон разговор на чистейшем русском языке. Для него никогда не составляло труда выучить язык любой страны, в которой он оказывался. Достаточно было его собственного желания. Юноша остановился, в его больших синих глазах читалось восклицание: «Что вам нужно?» — Позвольте побеседовать с вами. Меня зовут Хосе Мария Гарсия, и я пишу путевые очерки***. Мне безумно понравилась ваша столица, и хочется написать что-нибудь о ком-то из её жителей. Вы не против рассказать о себе? — Ну что вы, я вовсе не против общения с талантливым человеком, — улыбнулся юноша. — будет здорово, если вы напишите обо мне и моём городе. Я — Есений Фаустов, студент Санкт-Петербургского университета, будущий юрист. Остался последний год, а потом свадьба. Жду не дождусь! Так хочется быть рядом с любимой! Я давно не виделся с ней. «Фаустов? — изумился демон. — Надо же, какое совпадение!» Мимолётная грусть проскользнула в синих глазах. Маленький светлый луч яростно пробивался сквозь завесу мрачности. Душа стремилась к счастью, надеялась на хорошее. — Что же вам мешает быть с ней сейчас? — полюбопытствовал Хосе. — Понимаете, она учится в институте благородных девиц, — объяснил Есений. — а до окончания никто не разрешит. Да и руководство университета не поощрительно относится к женитьбе студентов. Хосе, я сейчас направляюсь в театр, — сказал он с улыбкой. — может быть, захотите составить мне компанию? Там сегодня дают оперу Рубинштейна «Демон». Думаю, пойдёт на пользу вашему очерку. — У меня нет с собой денег на билет, — выразил сожаление его собеседник. — Хотелось бы послушать оперу, но в другой раз. — Ой, да ну что же вы! — воскликнул с улыбкой Есений. — Какие могут быть трудности! Мой отец выкупил два места для меня и моей матери в партере на весь сезон, можете сесть рядом со мной. Мать осталась дома: она немного приболела. Поразила любезность юноши по отношению к нему, человеку, которого тот едва знал. «Да уж, вы точно не мой бывший господин», — отметил демон с толикой грусти. — Тогда я иду с вами, господин Фаустов, — ответил Хосе с полуулыбкой. По пути Есений поведал о чрезвычайном происшествии. Семнадцатого октября произошло крушение императорского поезда под Харьковом. Он обеспокоенно рассказывал о том, какой шок испытали жители Петербурга, узнав о случившемся. В тот роковой день на этом поезде императорская семья возвращалась из Крыма обратно в столицу. — Знаете, Хосе, я верил, что Бог спасёт нашего царя и его семью от смерти, — сказал он, серьёзно взглянув на него. — Ведь это же чудо, что они остались живы! — А другие? — полюбопытствовал он. — Остальные тоже выжили благодаря Богу? — К сожалению, нет, — с поникшим видом ответил юноша. — Безумно жаль их, но, неисповедимы пути Господни. В глазах демона вспыхнул алый огонёк, зрачок сузился на секунду. «Однако как же Бог разборчив в спасении!» — нахмурившись подумал он. — В газетах писали о неисправности путей, — сказал юноша, посмотрев куда-то в сторону. Некоторые пешеходы с любопытством посматривали на иностранного гостя. Демон не обращал внимания на их взгляды и шепотки за спиной. — Но я считаю, что это дело рук народовольцев, — твёрдо ответил Есений, взглянув в лицо собеседнику. — Уверен, что они всё ещё распространяют свой террор, что бы не говорили в их защиту! — Простите, но о ком вы говорите? — переспросил демон, поскольку впервые услышал новое слово. «Кого же эти смертные так называют?» — подумал он. — Революционная организация, — с горечью произнёс Фаустов. — носящая название «Народная воля». Взрывают поезда, убивают невинных людей. Они не побоялись поднять руку даже на царя! Писали в газетах, что их распустили, и многие из террористов встали на сторону монархизма. Но я не верю! Этим безбожникам место в Аду! — Понимаю Вас, — сказал демон, — Одни люди пытаются донести свои убеждения, идя на крайние меры, а другие не хотят принимать что-то новое и защищаются от первых. Я не поклонник ни тех, ни других, но бывает противно наблюдать процесс и итог кровопролитной борьбы. Память выдала не самый приятный момент, происходивший во Франции, 2 сентября 1792 года. Будто стая свирепых волков растерзала в клочья невинную овечку — так демон мог описать расправу якобинцев, французских террористов, над принцессой де Ламбаль, фрейлиной и подругой королевы Марии-Антуанетты. В безумии люди кромсали белоснежное прекрасное тело, умывались в крови несчастной, вынимали её внутренности. «Вы думали, что стали сильнее, — посмеивался он про себя, наблюдая очередное падение людей. — но свобода лишила вас чувств, ослабила, высвободив жестокость. Вы и подобные вам навсегда останетесь кончеными животными в истории». Тошнотворная ненависть всколыхнулась в нём. «Сатана тут правит бал, — демон был уверен в своём суждении. — узнаю его действия». В прошлый раз он зажег огонь борьбы во Франции, а люди, будучи слабыми созданиями, поддались, а в этот раз Князь решил обратить свой взор на столицу Российской империи. «Значит ли это, что он следит за мной сейчас? — пришла неприятная догадка. — Значит ли это, что наша встреча состоится спустя множество лет?»