Античный Чароплёт. Том 3

Не сказал бы, что я плыл во тьме. Скорее я вообще нигде не находился. Забытье или небытие — вот, как можно назвать такое состояние. Тишина, ничто. Не было ни мыслей, ни эмоций, ни ощущений. Ничего. Такое бывает, когда в темноте погружаешься под воду. Ничего не видишь. Мало о чём думаешь. Звуки изменяются. Если бы они начинали угасать, а мысли стали бы покидать голову, то получилось бы примерно похожее на моё состояние. Совершенно внезапно всё взорвалось вспышкой чувств. Нет, не было, разумеется, никакого света или чего-то подобного. Просто внезапно я ощутил бьющееся сердце, набатом разрывающие уши звуки, тактильные ощущения, чувство равновесия, тяжесть собственного тела… Меня вырвало. — Однако, ты всё так же пытаешься мне за что-то отомстить, — Проворчал Абтармахан, стоя около лужи блевотины. Его прана, которую он влил в меня совершенно внезапно, неприятным чувством расходилась по телу. Понятно, что физические ощущения — всего лишь фантомные чувства, но кровь в болящих местах явно сбивалась с привычного тока, да и другие ткани организма реагировали не очень. Впрочем, несоответствие скоростей моего собственного потока жизненных сил и влитой энергии быстро выровнялось, оставив лишь периодически возникающие болезненные ощущения и чувство дискомфорта. — Может, не стоит меня так резко выводить из медитации? — раздражённо спросил я. — Ты же не думаешь, что их просто так назвали шоковыми? — насмешливо спросил брахман. — Нет? Я так и думал. Когда сможешь сам из них выходить, тогда и перестану тебя выводить таким образом. — Ты же говорил, что когда сознание угаснет, организм сам приведёт поток жизненной силы в норму? — возмутился я, отплёвываясь от залившей рот блевотины, которую, к счастью, получалось смывать созданной водой. — Бргруугрлгх… — начал полоскать горло. Сплюнув, выпил несколько глотков снова созданной воды, чтобы кислота не обжигала пищевод. — Если этой силы достаточно много. Твоей недостаточно для гарантированно безопасного результата. Поэтому ты можешь как выйти из глубокой медитации, так и впасть в спячку. Кому. А то и умереть. Есть легенды, что величайшие йоги освобождались от оков смертного тела через подобную медитацию. Чушь, конечно. Йога — это всё же искусство именно укрепления тела и использования жизненной силы, а не всякие небылицы вроде обретения бессмертия или перерождения в новых телах с сохранившейся памятью. Но что-то в этом есть. Дальнейшее развитие этих практик позволяет глубоко уходить в себя и проводить совершенно уникальные воздействия, недоступные никаким другим путём. Но, как и каждое искусство, это требует множества навыков и условий. Поэтому сам ты можешь и не выбраться из очередной шоковой медитации. — А что за легенды? — приподнял брови я. — Забудь, — брахман махнул рукой. — Сказки с востока. Тамошние высокомерные затворники мнят о себе невесть что, отказываются от других искусств кроме йоги. — А как насчёт их гуру? — нахмурился я. Так-то я как раз к этим «затворникам» и хотел обратиться за обучением. — Безусловно, они сильны, мудры и могущественны. Но большая часть тамошних чародеев довольно посредственны. Судить их по гуру тех земель — это всё равно, что судить обо всём Храме по мне. — Ясно, — кивнул я. Звон в ушах почти прошёл. В теле всё ещё была слабость, но я смог встать, пошатываясь. — Десять минут тебе, чтобы привести себя в порядок. Потом бой с Шак’чи, — обезьян, проявившись полупрозрачным силуэтом, весело и кровожадно заскакал на месте, вереща и делая в мою сторону движения, похожие на боксёрские. — Отвали, макака, и без тебя тошно! — сплюнул я в его сторону. На секунду он замер, не зная, как реагировать на такую наглость, а потом захихикал и постучал себя по голове, показав пальцем в мою сторону. Решил, видимо, что за неуважение сейчас мне влупит тумаков. Я горестно вздохнул. Мы как бы ждали подхода армии Раджи. Абтармахан уничтожил около двух тысяч эмушитов, наглядно показав, почему бхопаларцы господствовали в этих землях, а потомков Эмуши называли не иначе как дикарями. Огромное поле, буквально заваленное целыми слоями мертвых тел, также не позволяло сомневаться в том, что у чернокожих людоедов в ближайших окрестностях сил не осталось. Мы не расслаблялись, конечно: отошли на километр назад, примерно, построили с помощью магии жрецов небольшой укреплённый лагерь, вытащили и сожгли те тела своих, которые смогли найти. Ждали, дежурили… Абтармахан вообще решил оторваться на мне за всё хорошее, вернув шоковые медитации и тренировки на износ. Огромная масса гниющей мертвечины привлекла внимание чудовищного количества насекомых и птиц. Жужжание и облака всякой шестилапой мелкой гадости, крики пернатых — всё это было слышно даже с большого расстояния. Дважды в день, утром и вечером, я призывал несильный ветер в ту сторону, чтобы ядовитые облака смрада не заполняли всё вокруг. Дело даже не в том, что они наполняли окрестности чудовищным запахом, а в том, что ими и правда можно было отравиться. Хотя да, запах — главный бич этого жуткого места. Единственное, что меня примиряло с методами обучения Абтармахана — это результаты. Собственно, у Халая было примерно так же. Только там он меня ещё за бешеные деньги защищал от Йена. А здесь брахман меня просто учил. На данный момент количество праны достигло девятисот шести единиц, что было просто огромным прогрессом. Я за время с момента передачи Шивкамути набрал почти сотню резерва праны. И это очень много и очень быстро. Особенно на фоне роста резерва маны, которого, кстати, почти не было. Четыре тысячи шестьсот семьдесят девять единиц — это очень неплохо, но, судя по текущим темпам, сотню мне прибавлять к этому ещё где-то полгода. Замедление развития вследствие исчерпания естественного потенциала во всей красе. Вскоре оно станет ещё медленнее. Думаю, где-то тысячах на пяти примерно. К счастью, останется вариант системной прокачки, но системные очки достаются не сказать, что просто. Да и нужны они много для чего. Так что быстрым такой рост тоже не будет. И это меня ещё больше примиряло с методами Абтармахана, так как быстрый рост праны может слегка компенсировать недостаток маны. Колдовать за счёт собственных жизненных сил — безумие. Но только потому что лишь малую их часть организм может восстановить самостоятельно. Однако — не в моём случае. Местные практики по развитию жизненной энергии — это настоящий клад, который открывается не сразу и не всем. Но если я дойду хотя бы до уровня, когда смогу использовать единиц пятьсот жизненной энергии… Так-то это лишний резерв подмастерья. Гонец, отправленный назад, смог в одиночку добраться до Раджи и рассказать о том, что здесь случилось. Сегодня утром он вернулся вместе с конным отрядом из двадцати обычных воинов, которые были выданы нам в подкрепление и привезли дополнительные припасы. Судя по их словам, с армией Сварнрааджа мы объединимся завтра вечером. А выступим послезавтра утром. Мы всё же были небольшим отрядом, который двигался ощутимо быстрее большой массы войск, так что мы обогнали во время прошлого марша основную армию дня на два-три. Плюс — фора выдвижения. Итого, наш привал растянулся аж на пять суток, включая завтрашние. И Абтармахан не преминул воспользоваться этим по полной. Изящными движения Шак’чи не были. Обезьян сражался так, как и любое животное. Грубо, сильно, ловко. Но не изящно. Природа вообще не создаёт обычно что-то изящное, хотя многие даже при дворце Раджи с этим не согласятся. Очень изящным считается тигр. Как он тихо и бесшумно подкрадывается к добыче, а потом резкими мощными рывками добегает до не успевшей оглянуться антилопы или ещё кого, вцепляется когтями в тело, пасть смыкает на шее… Но в его движениях нет плавности. Обезьяны очень ловкие. И Шак’чи был таким. Но и у него не было в движениях ни плавности, ни грации. Наоборот, он неуклюже мог переваливаться с ноги на ногу, а потом в невозможном развороте зарядить из совершенно идиотского положения ногой в грудь, перехватить свой посох хвостом, за которым я последнее время следил особенно активно. Казалось бы, хвост ну никак не дотянется. Хвост — да. А вот посох, который хвостом удерживается… Собственно, зарядив этой дубинкой мне по виску и подпалив волосы, обезьян отправил меня на колени с гудящей головой и тёмными пятнами перед глазами. Впрочем, это совершенно не значило, что он подождёт, пока я приду в себя. Шак’чи не таков. Зная его норов, я постарался откатиться на одних только рефлексах, слабо соображая, что делаю. Координация движений тоже была нарушена. Только куда там… Удар нижней лапой каким-то чудом мне удалось отбить левой рукой, но её тут же схватил и дёрнул ловкий хвост, заставив меня встать, широко расставив в стороны и руки, и ноги. Удар в солнечное сплетение другой лапой выбил из меня воздух окончательно. — Хватит! — прикрикнул Абтармахан на Шак’чи. Самую малость придя в себя, я понял, что обезьян стоит надо мной и воинственно размахивает руками и посохом. Хочет добить по голове. В его понимании, я как минимум должен потерять сознание, тогда это будет «хватит». К счастью, в отличие от Халая, Абтармахан считает, что это страдания и боль для обучения, а не наоборот. Джи Беш как раз следовал обратному принципу. — Если я сказал хватит, значит хватит, мартышка, — осадил духа брахман. — Ёоооохххх, — простонал я. — Позже будешь разлёживаться. Если не сможешь восстановиться через десять минут, я позволю Шак’чи сделать с тобой всё, что он захочет, — я сжал зубы. Чтобы этот грёбаный обезьян меня избивал в собственное удовольствие? Я бы порвал его на месте, если бы не ограничения: пользоваться только праной и посохом. Даже сейчас исцеление наложить не могу. Нужно разогнать ток праны максимально, чтобы ускорить восстановление и регенерацию. Собственно, именно этим я и занялся. Только спустя минуты две уверенной концентрации на ощутимо более сильно разогнанном потоке, с которого я ни разу не сбился, мне вдруг стало понятно, что я, в общем-то, могу такой поток с некоторым напряжением сил удерживать. Мысленно усмехнувшись, я спокойно просидел положенные десять минут. Затем, кряхтя и покачиваясь поднялся и наигранно-злобно глянул на в нетерпении скачущего обезьяна. Посох был у меня в руках. Абтармахан дал команду. Шак’чи закружил вокруг меня, заставляя постоянно к нему поворачиваться, сбивая с ритма. Обезьян регулярно подскакивал и отскакивал с визгами, имитируя ложные атаки. Держал в напряжении, сбивал с мыслей, изматывал. Я же лишь подволакивал ногу, неуверенно поднимая посох, который сжимал в излишне твёрдых неподвижных руках, навстречу очередному выпаду Шак’чи. Только вот внутренне я был собран. Ускорившийся процентов на двадцать с лишним поток праны прочистил голову. Тело горело, повысилась температура. С каждой секундой я чувствовал себя всё лучше и лучше. Реакция обострилась, в мышцах чувствовалась сила. Шак’чи был силён, хитёр, ловок и опасен. Только вот он был обезьяной. И обезьяны в общем-то превосходят обычно в этих качествах людей. Среди них есть более сильные, более ловкие. Более опасные. Но господствовал на Земле именно человек. Почему? Потому что человек умнее. И Шак’чи в этом мне уступал. Он сделал очередную ложную атаку, его тело уже начало отскакивать назад, заставляя меня расслабиться, когда он внезапно повернулся боком, оттолкнулся правой лапой и скорректировал своё движение хвостом. Удар я принимал на неуклюже выставленный двумя руками посох. Только в последний момент обезьян хитро зацепил хвостом мою правую кисть, дёрнув руку, из-за чего жёсткий блок превратился в пародию на защиту. Шак’чи уже торжествующе смотрел на меня, когда я внезапно для него потерял все признаки избитости. С большой скоростью и силой я левой рукой отвёл его посох, перехватил его, дёрнул за держащий мою правую руку хвост, после чего вмазал концом посоха в лицо не ожидавшего такого обезьяна. Тот даже отшатнулся, отпустив мою руку. Мне того только и надо было. Перехватив посох обеими руками, я стал наносить им грубые и совершенно некрасивые удары обезьяну по голове. Он попробовал отбиваться, но только мои физические сила и ловкость были слегка выше, чем он рассчитывал, так что мне удалось трижды отвести его посох в сторону или пробить вроде бы мастерский блок мощным тычком концом посоха. Впрочем, длилось это безобразие всего секунды три-четыре, после чего Шак’чи поймал древком своего оружия мой тычок на противоходе. Подшаг вперёд и одновременное приседание, мощнейший выпад всем телом снизу вверх, метя концом уже своего посоха мне в челюсть. Таким ударом можно очень сильно навредить. Всю нижнюю часть головы точно раздробит. Впрочем, моё неуклюжее отклонение он предвидел, потому что хвост снова зацепил мне ногу, дёрнув оную и заставив потерять равновесие. Словно кувалдой с размаха обезьян залепил мне в живот, а потом и в лицо кулаками, отчего меня отбросило аж метра на два, где я скрючился, пытаясь откатиться. От первого удара посохом даже удалось. Но ногой всё равно прилетело. Впрочем, Абтармахан уже остановил бой. — Неплохо, — заметил он, смотря на меня сверху. — Хорошо. Восстанавливайся. Ешь. Отдых — час. Потом проведём следующую медитацию. И не делай такие глаза. Я говорил, что мы на враждебной территории, поэтому три в день будет лишним. Но раз уж ты так неплохо держишься, то можно и три. И нет. Нагрузки с тренировками снимать не будем. Меня радует твой рост. Захихикавший Шак’чи мигом забыл про то, что он «должен» добить меня. Мои предстоящие мучения его так радовали, что он даже не сдерживался: весело заскакал вокруг в каком-то странном диковато-дебильном танце. Я же со стоном уронил голову в траву, изнывая от усталости, боли от побоев, пекущего сверху солнца… Сил не было даже отползти в тень. Но требовалось сделать хоть что-то. Иначе я просто не успею восстановиться. Сжав зубы, я стянул с себя трясущимися руками безрукавку, накрыл голову, чтобы не так пекло. Запахи пота и крови из разбитых носа, губы и других ссадин, запах подпалёной кожи — все они перемешались и ударили в нос особенно чувствительным амбре. Впрочем я сумел с горем пополам от них отстраниться, прикрыв глаза и сосредоточившись на ускорении тока жизненных сил. Пользоваться исцеляющими заклинаниями запрещено. *** — О чём ты говоришь! Это катастрофа! — беловолосый шаман брызгал слюной перед краснокожим гостем из-за большой воды. — Катастрофа? Нет. Или да, — Тай Кер закатил глаза в раздражении. — Это катастрофа. Безусловно. Для вас. Но не для ваших и НАШИХ, — он выделил это слово голосом, — планов. Вы решили не слушать меня и устроить это нападение по-своему. И вы получили то, что и заслужили. — Одни мертвецы могли и не сокрушить их! Слишком много проклятых джунуюдха, слишком много чародеев! Они и не справились… — А их и не надо было сокрушать! — жрец нездешних богов, как выяснилось, тоже умел злиться. Да ещё как! От него во все стороны ударила аура, которая буквально придавила шамана, который вполне мог бы сойти в Храме за слабого брахмана, к земле, не сумев заставить встать на колени, ну уж точно сумев заткнуть. — Их надо было уверить, что вы совершили глупость, уничтожили в бессмысленной атаке и своей трусости большую часть своих сил! И подпустить ближе! Нам не надо, чтобы они там все полегли! Нам надо, чтобы они принесли нам Шивкамути! Мы не знаем точно, где она находится! — Зато мы теперь знаем, у кого она! — не сдавался шаман. — Зато ТЕПЕРЬ, — чётко выделил слово Тай-Кер, — у нас нет сил её забрать. Если мы не хотим провалить остальные свои планы. — Ты мог бы сам… — Я много чего мог бы сам, — ядовито ответил архимаг. — И я много чего НЕ должен сам. Я не служу твоему владыке, потомок теней. Я служу своим владыкам. И не буду подтирать за тобой и твоими соплеменниками ваше… Ты понял, — резко успокоился он, в одно мгновение вернув холодность и отчуждённость. — Все мы служим старым владыкам, — мрачно прошипел шаман. — И все разным, — хмыкнул архимаг. — В любом случае, ваши потери меня не слишком волнуют. Вы знали, на что шли. Воинов у вас достаточно. Женщин — и того больше. Если не хватит, используйте пленниц. Нарожают вам хоть ещё одну армию. Скоро эти… бхоларпарцы уже подойдут? — Осталось около шести дней, судя по всему. Но они явно не станут нападать во время ночи без луны. — Им и не надо. Натравите на них пару-тройку гончих. — Всего пару-тройку? Мы словно поддаёмся! Постоянно нападать отрядами мертвецов, но ни за что большими! Пару-тройку гончих! Ты говоришь о наших сёстрах в тенях! — Мне плевать, кого вы там считаете сёстрами. Хотите вернуть своего Отца, слушайте меня, как он сам вам и приказал. Я помогу вам. Вы поможете мне. А потом я уйду заниматься и дальше своими делами. *** — Ничего нет, Солнцеликий, — доложил я Сварнрааджу. Вестники Храма летать здесь не могли. Оттого разведка была поставлена откровенно плохо. Так-то храмовники должны обычно контролировать, чтобы к армии никто лишний не подошёл. А сейчас они на это неспособны. Как результат — требовалось высылать дозорных во все стороны. Очень неудачно и ненадёжно, тем более, что никто здесь не умел организовывать что-то подобное. И тут я такой красивый — летать умею. Как устоять. — Совсем ничего? — приподнял брови Сварнраадж, медленно едущий в седле. — Совсем. Я вообще не увидел ни одного мертвеца или человека на мили вокруг. Могут, конечно, прятаться где-нибудь… — Но много не спрячешь, — Имхотеп был в свите Сварнрааджа, как и некоторые брахманы, представители знати, гуру, конечно… Ну, и я. Хотя гуру как-то очень уж нехорошо на меня косился. — Видимо, у них действительно больше просто нет сил в ближайших окрестностях, — довольно кивнул Сварнраадж. Он вообще пришёл сначала в шок, а потом в неописуемый восторг от картины нашего недавнего побоища. А там зрелище такое, которое заставляло содрогаться или даже блевать многих воинов. А небольшие пожары от удара Абтармахана и вовсе ушли куда-то по высушенной траве и лесам на юг. На горизонте иногда до сих пор виден дым, хотя казалось бы — далеко должно всё гореть. Эта земля будет оправляться от столь чудовищной войны десятилетиями. — Хотя и странно. Мы долго шли… — В той сожжённой армии полегло много шаманов. Может, у них просто нет возможности поднять большое количество новых мертвецов? — предположил гуру, невзначай ещё раз заострив внимание молодого Раджи на мощи Абтармахана и полезности Храма. — Вполне возможно, — подтвердил Брафкасап. Имхотеп же хмурился. Он знал, что эмушиты поднимали своих мертвецов явно не с помощью шаманов. Могло быть, конечно, так, что шаманы в большом количестве были необходимы, но уж очень странно всё это. По поводу же долгой дороги, то с того побоища минуло много времени. Мы специально обследовали окрестности на больших расстояниях прежде, чем строить укреплённый лагерь. И, построив его, прождали долгое время. Целые дни были потеряны ради сражения с несколькими гончими теней во время очередного новолуния. У эмушитов с учётом ожидания после боя было больше десяти, хорошо, если не пятнадцать (я слегка сбился со счёта) дней, чтобы оправиться от потерь и собрать новую толпу зомби. Уж тел-то у них точно более чем достаточно. Я бы оценил население Похалая где-то в миллион человек. Это очень много. Немалая часть в своё время, уверен, сбежала в Полай на севере и северные земли вообще. Да и дальше на восток они как-то могли пройти, особенно если договорились бы с восточными кланами наг, с которыми Похалай воевал крайне редко и мало. Так что отсутствие новой армии мертвецов одними только убитыми шаманами и можно объяснить. Или я вообще не знаю, какие ещё доводы можно приводить. — Не нравится мне всё это, — хмуро заметил Абтармахан. — Что тебе не нравится, мой ка-Джаду? — нахмурился Сварнраадж, бывший в прекрасном расположении духа: его военная кампания шла как по маслу. Начать своё правление с грандиозной победы и уничтожения эмушитов, завоевания новых земель для своего царства — это ему было по нраву. — Тебе не нравится, что мы хорошо идём? С легкостью бьём врага? Ты лично сокрушил тысячи врагов, благодаря тебе во многом мы и идём столь легко. Так что тебе не нравится? — Мы слишком легко идём. Это мне не нравится. Не должны войны идти столь просто. — Не могу поддержать тебя, брахман, — гуру был преисполнен спокойствия и уверенности, как ему и было положено по статусу. Помнится, ещё в Бхопаларе он выглядел при Тарджабалахасаре не так важно. — Помня то побоище, которое ты и Брафкасап учинили… — Мы там были не одни, — оборвал его Абтармахан. Гуру это явно не понравилось, но он не стал осаживать подчинённого. — Конечно не одни. И тем не менее. Если бы весь тот ужас обрушился бы на основную армию, то мы понесли бы огромные потери. Так что всё было далеко не просто. — Надеюсь, мудрый, — Адаалат-ка-Джаду мрачно кивнул головой. Я благоразумно не вмешивался в эту беседу. — Если через сутки мы дойдём до Похалая, то сегодня стоит остановиться раньше, чтобы завтра приблизиться к нему, а уже послезавтра с утра подойти сразу. Тиглат сможет завтра обследовать эти территории. И мы примем решение, атаковать ли город сходу или он вообще не стоит атаки. Надеюсь, твои предсказания меня не подведут, мой друг, — Сварнраадж кивнул Имхотепу. Египтянин лишь слегка уважительно наклонил голову, закрытую длиной белой полосой ткани, придерживаемой обручем. — Безусловно стоит, — тут же поддержал Абтармахан. — Моему ученику не помешает хорошая подготовка перед грядущими событиями. Лишнее время мы употребим с толком, — тут же оживился Абтармахан. Кажется, занятия со мной помогали ему отгонять мрачные мысли. Но это вовсе не значило, что я готов был работать релаксантом для брахмана. Собственно, мой слегка затравленный взгляд в его сторону поймал Брафкасап, который только слегка усмехнулся. *** — Имхотеп! — я зашёл в шатёр резким быстрым шагом. — Да? — египтянин занимался тем, что с наслаждением позволял какой-то девушке из своей свиты втирать в лысую голову ароматные масла, попутно делая массаж этой самой головы. Кажется, она единственная женщина среди жрецов, которые пришли с ним. И его любовница по совместительству. — И вообще, будь это кто-то другой, я бы пояснил ему, почему важно соблюдать правила приличия. — А я, значит, у тебя на особом положении? И мне можно врываться в твой шатёр? — хмыкаю. — Да. — Эм… — ответ меня удивил, мягко говоря. — Даже не представляю, чем заслужил такого особого отношения. — Тебе и не нужно этого знать. Что ты хотел? — Я летал к Похалаю по просьбе Сварнрааджа. — И? — Имхотеп даже слегка приподнялся, приоткрыв глаза. Впрочем, не забыв вернуть повелительным движением руки девушку к занятию, которое она прервала. — Что — «и»? — Что ты видел? — Ты мне объясни! Я видел мертвецов внутри городских стен. Сами стены порушены. Здания внутри — тоже. Только вдоль восточной и северной частей города есть дома, но они явно оставлены для самих эмушитов. Внутри свободного пространства множество ритуальных кругов и фигур из неизвестной мне начертательной традиции. Я не видел такого стиля ни у магов Шумера, ни в Та Кемет, ни в Элладе. Множество жертв и огромное количество тёмных пятен на земле. — Ты видел что-то, что похоже на искомое нами? — подобрался жрец. — А можно поподробнее про это искомое? Ты говорил, что почти уверен, что эмушиты что-то готовят здесь, в Похалае. Я хочу полную информацию. Сейчас. И вообще по всему, что происходит здесь, — я ткнул пальцем в землю, — и там! — тычок в сторону востока. Пусть мы и были в шатре, но я знаю, где он находится. — Вот как? Значит, Император Энмеркар уже говорил с тобой из Вавилона? — Откуда тебе это известно? — я нахмурился. — Потому что не только мы интересуемся этими землями и здешними событиями, — жрец прищуренными глазами посмотрел на меня, заставляя выстраивать логические цепочки и тут же их отбрасывать. — Фараон заинтересован в том, чтобы объединить с Шумером усилия по здешнему… вопросу. Нам неизвестно, что происходит в этих землях, но тьма, накрывшая взор пророков в этом месте беспокоит и Те-Кемет, и Шумер. Никто не знает, что происходит. Тьма неясная, непонятная. Что в ней скрывается? И одновременно именно здесь обнаруживается так нужный нам артефакт. Что это такое мне неизвестно. Но это что-то связанное с мёртвыми. Очень мощное. Именно его, я уверен, используют дикари для подъёма своих полчищ мертвецов. Фараон обсуждает с Императором здешний вопрос. Я уверен, в ближайшее время твой Верховный Маг или владыка Энмеркар вновь захотят узнать подробности происходящего. Отсюда месяцы пути до наших с тобой земель. Но месяцы — не годы. — Хорошо. Предположим. И что ты знаешь о происходящем в Похалае? — Почти ничего. Только то, что именно там творятся основные события. — С чего ты это взял? — раздражённо спросил я, не обращая внимания на гневный взгляд массажистки. — Я тоже прорицатель. И могу многое видеть. Мой взор скрыт тьмой, но я всё ещё чувствую события. — Не лжешь, — медленно киваю. Не лжёт. Или обманывает моё чувство ауры. — И что же я там должен был увидеть? — Что-то мощное. Излучающее некротическую энергию. Возможно — тюрьму для десятков тысяч душ. Тогда ты мог бы ощутить их зов. — Гм… Была каменная чёрная плита, вокруг которой постоянно сидят восемь шаманов, положив на неё руки. В центре было что-то похожее. Но небольшое. Разглядеть сложно. Либо это сама плита и есть, — пожимаю плечами. — В какой точке города располагается? — Имхотеп стал полностью серьёзен и сосредоточился на мне. — Ближе к центру. Они зачем-то выкопали там огромную яму, недалеко от неё: шагах в ста к северу. — То есть — в центре… Хорошо. Докладывай Радже обо всём. Что бы там ни планировали эти варвары, им эта штука нужна не меньше, чем мне. Так что забрать её нужно в любом случае. — Ты хочешь, чтобы я не рассказывал об этой плите Радже? — Рассказывай обо всём. Просто не упоминай, что она нам нужна. Ты видел плиту. Чёрную. Там восемь шаманов что-то делают. Разве этого недостаточно? Ни ты, ни я не знаем что именно там происходит. — Хорошо, будь по-твоему, — я резко вышел из шатра. *** — И никаких признаков присутствия драгоглазых? — переспросил внимательно слушавший Абтармахан. — Никаких. Ни намёка на ощущения их силы, как в Ракануджаре. — Ты был в Ракануджаре? — переспросил удивлённо Сварнраадж. — Да, Солнцеликий, был, — подтверждающие киваю. — Ах да, ты же лично выкрал Шивкамути у Королевы, — кивнул он. — Разумеется ты не мог не посетить её город. Что же. И проломы в городских стенах они не убрали… — Они их заделали, но хлипко. Их могу разнести даже я, если потребуется. — Но Кобра или Ящер будут идеальными исполнителями, — вмешался гуру. Скосив на него взгляд, я подтвердил: — Да. Они справятся лучше. Касательно самого города, то в центре явно уже не первый день, если не первый месяц проводится какой-то масштабный ритуал. Земля вокруг чернеет. Да и чёрные пятна расползлись по всему очищенному пространству. Остатки стен домов там есть, но они невысоки. Большая часть зданий снесена или разобрана. Небольшие куски стен в некоторых местах мало что значат. По всему свободному пространству явно проводились ритуалы и жертвоприношения. Я не знаком с их начертательной традицией, так что даже примерно не могу сказать, что там такое было. Все фигуры и рисунки переплетаются друг с другом и не ясно, где что начинается и заканчивается. Мертвецов в окрестностях города помимо тех, про которых я сказал, нет. — Значит, всего около тысячи-другой… — задумался Сварнраадж. — Именно. И живые эмушиты. Тоже много. Но даже численно, это явно заметно, они уступают твоей армии, Раджа. — Ясно. Значит, предпочтительнее всего прямой штурм. Они знают, что мы здесь. И наверняка наблюдают. Смысла как-то хитрить нет. И осаждать там нечего. Завтра на рассвете выдвигаемся. Сделаем небольшой привал за пару миль до городских стен, — Сварнраадж спокойно кивнул в нужную сторону. Совещание происходило не в шатре, а на открытом воздухе, так что нам с холма открывался прекрасный вид на Похалай. — Затем сходу атакуем. Абтармахан и Брафкасап пробьют два пролома в стенах в тех же местах, где прошли в своё время эмушиты. Раз там лишь хлипенько сложенные камни, то это плохая защита. Нам нужно лишь ворваться в город, пройти к центру и прервать их действо, что они бы там ни затевали. Большая численность, выучка и лучшее вооружение вместе с Шивкамути сделают своё дело лучше чего бы то ещё. Абтармахан. Раз уж у тебя Жемчужина, то сейчас ты обладаешь наибольшей силой в моём войске. Я хочу, чтобы после пролома стен ты расчистил нам путь к центру и лично уничтожил всё, что они там делают. — Прекрасный план, Солнцеликий, — тут же склонил голову гуру. — Иногда простые и понятные замыслы тысячекратно эффективнее хитрых уловок. — Сделаю, — только и кивнул Адаалат-ка-Джаду, никак не прокомментировав ни «план» Сварнрааджа, ни замысловатое высказывание гуру. Этот день был единственным, в который я по-настоящему за последнее время отдыхал. Абтармахан даже не думал меня тренировать. И, имея возможность точно в цифрах оценить наши с ним усилия, могу сказать, что ни он, ни я не смогли бы сделать больше, чем мы уже сделали. Девятьсот двадцать одна единица. Это огромное количество праны. Практически набранный сто девяносто седьмой уровень. Огромная работа принесла не менее огромные плоды. Так или иначе, волноваться перед завтрашним бессмысленно: не первая моя битва. И война не первая. Завтра в любом случае придётся сражаться. И мы либо победим, либо проиграем. И я больше склоняюсь к первому варианту. Сейчас же следует заняться наиболее важным — подготовкой. Чётко прикинуть и просчитать, какие заклинания мне могут потребоваться. Начитать их. Напитать Шак’чи праной, отдохнуть, выспаться в конце концов… Дел было много. И когда я их закончил, наступил уже вечер. Здоровый сон был совершенно нелишним перед тяжёлым боем, так что лёг я очень рано. Заодно хотел отоспаться и за всё «хорошее», пережитое вместе с Абтармаханом в последнее время. Наконец, наступило утро. Рассвет. Кого-то будили, но многие вставали сами. Пора. Мы построились в колонны. Ну, обычные воины. Джунуюдха шли, кстати, в первых рядах. Маги — отдельно. Войско заранее было разделено на две части, во главе которых были Абтармахан и Брафкасап. С Коброй шёл вместе ещё я. С Брафкасапом были сам гуру и Роши, с которым я не успел пообщаться, когда мы присоединились к основной армии. Как ни посмотри, а впереди мощные ударные команды примерно равной силы. Благо, Шивкамути даже одного Абтармахана делает сильнее всех остальных вместе взятых. План Сварнрааджа был прост, словно удар топором. И также надёжен, что там я бы про него ни говорил. Так что идея «ворваться — всех убить» выглядит не такой уж и плохой. Вскоре уже мы двинулись обычным шагом. Так как я шёл впереди, то прекрасно видел город, частично повреждённые некогда мощные стены, снующих туда-сюда чернокожих людей на них. Кстати, заметили нас довольно быстро. Ну, это было ожидаемо. Вскоре мы устроили привал, когда до городских стен было уже рукой подать. Шли мы со стороны полей, где никаких ворот не было. В своё время тут прошли и эмушиты, судя по всему. Всё было вытоптано и сожжено. Видимо, похалайцы активно оборонялись. — Пошли! — резкий окрик Абтармахана поднял всех с места. Сто двадцать три джунуюдха авангарда вместе с нами двумя стали переходить на бег. Остальные солдаты тоже бежали, но несколько медленнее, отставая от нас. Оно и понятно: так и задумывалось. Со стен полетели стрелы эмушитов, но на них всем просто было плевать. От кожи Абтармахана они и вовсе отскакивали. Я прикрылся простеньким односторонним щитом. Джунуюдха закрывались щитами обычными. Вот и пролом, наспех заделанный баррикадами из камней, да так и оставленный. Дикари даже не потрудились восстановить стены, ими же и порушенные. За это теперь и поплатятся. Обратившийся огненной коброй Абтармахан просто разнёс неудачную пародию на качественную каменную кладку, ворвавшись внутрь периметра каменных стен Похалая. Там стояли какие-то чернокожие воины эмушитов, но против разогретой до тысяч градусов тяжеленной туши из огненной псевдоплоти они явно не могли ничего сделать. Вслед за Абтармаханом врывались джунуюдха, начиная жесточайшую рубку. Я материализовал из инвентаря в руке посох, тут же вспыхнувший огнём. Заранее совершённый прыжок, усиленный телекинезом, привёл меня прямиком на вражескую стену, где стояли обычные воины и некоторые слабые шаманы. Кстати, только сейчас понял, что джунуюдха и Абтармахан расправляются внизу по большей части с мертвецами. Что же, а у меня тут другие проблемы… Мастерство не достигается за месяцы. Оно даже за годы не достигается. Но кое-чему Шак’чи, удивительно, меня научил. Я только сейчас обнаружил довольно интересные плоды схваток с вёртким жестоким обезьяном: обычные воины эмушитов ничего не могли мне противопоставить. Ускоренная реакция, увеличенные ловкость и сила вкупе с необычными движениями и, главное, с необычным опаснейшим оружием и магическим щитом просто не оставляли никому из врагов шансов. Я буквально очищал стену стремительными ударами из непонятных и неожиданных поз и положений. Разумеется, нормальный человек никогда бы не смог так драться: его бы убили на месте, но вот защищённый магическим доспехом… Остановился я только когда понял, что позади на стену взбираются первые джунуюдха, а в пролом вбегают простые солдаты. В стороне что-то похожее было и в проломе Брафкасапа. Там же и гуру показывал, что он не просто так получил своё звание, хоть и ослаб. Идя быстрым шагом вперёд, этот маг был окружён целым сонмом вращающихся вокруг него камней, между которыми регулярно проскакивали молнии. Любые враги, которые только делали шаг в его сторону, получали либо мощный заряд в грудь, либо разогнанный до неприличных скоростей камень. Подобной силы удары просто разрывали что мертвецов, что эмушитов на части. Только сейчас я стал понимать, что гуру даже после этого выверта Храма с посохами крайне опасный противник. Хотя и раньше я чувствовал его сильную ауру. Но он не слишком отличался от того же Абтармахана или Брафкасапа по мощи, а без них я с ним не встречался, так что и внимания не акцентировал. Было немного плохо видно, куда идти, но все сильнейшие чародеи нашей стороны всё равно достаточно уверенно держали курс на одно направление — в центр Похалая. Я понял, что слегка отстал, поэтому быстро сложился в привычный и отработанный знак «быстро», сделав шаг. В следующую секунду чуть не словил рефлекторный удар хвостом от Абтармахана. Глянув на огненную борозду в земле, поднимаю руки, в одной из которых был зажат посох, и перекрикиваю шум битвы: — Я это! Я! — вопли мои были лишними, так как взгляд ярких алых горящих глаз уже прошёлся по мне и вернулся к врагам, которых после двух ударов хвостом и сорвавшимися с него гудящими огненными волнами было не сказать, чтобы много. Решив слегка «помочь» эмушитам в центре, я выдал старый трюк на новый лад: Облако отчаяния беспардонно и незаметно поползло в толпе врагов ощутимо дальше по ходу нашего движения. Это была немного другая модификация, которая должна была не висеть на месте, а наоборот — медленно ползти в заданном направлении. Высоту я сделал в районе полутора метров, так что видно её было только тем, кто вступал в моё творение. А вот все остальные за другими людьми разглядеть мало что могли. Четыре сотни маны вообще ухнули в никуда. Следуя за Абтармаханом, успешно копирующим носорога несмотря даже на то, что является Коброй, я относительно спокойно продвигался вперёд. Кое-кого поубивал меткими бросками воздушных лезвий, но в остальном от меня мало что требовалось. Примерно на середине пути мы соединились с Брафкасапом и гуру, после чего врагов вокруг просто не оставалось. Три монстра, возглавлявшие нас, сметали всё на своём пути. Фактически, мы, остальные, я, Роши, взявшийся непонятно откуда Имхотеп, несколько джунуюдха, жрецы, храмовники, занимались только прикрытием тылов, не более того. Сам же Похалай превратился к тому моменту в настоящий хаос и мешанину схваток, где врага отличали только по признакам «живой-мертвый» и по цвету кожи. В центре бывшего города врагов почти не было. Мы сделали небольшую дугу по указке Имхотепа. Дошли до той самой плиты. Шаманов рядом не наблюдалось, а сама плита оказалась лишь очередным алтарём, пусть и серьёзным. То, что интересовало египтянина, здесь было, но исчезло. После чего, проверив это важное место, мы уже повернули на самый центр. Следовало дойти до непонятной ямы и уничтожить там всё вокруг. И вот там нас как раз ждали. Так уж вышло, что схватки сместились от нас достаточно далеко, так что вокруг не было такого уж серьёзного шума. Говорить было относительно можно. Но никто не собирался. Против нас вышли достаточно сильные враги. Я бы сказал, очень сильные. Больше двух десятков шаманов, некоторые из которых по ауре тянули на брахманов. Возглавлял всех беловолосый красноглазый эмушит. Я бы сказал, чистокровный эмушит. Настолько чистокровный, что дальше некуда: антрацитово-чёрная кожа лишь подчёркивала безусловно необычную и жутковатую внешность. Напали они, как уже говорилось, без разговоров: для начала вокруг просто появилось одиннадцать выросших из окружающих теней фигур. Кажется, я помню таких. Гвардейцы Эмуши. И свою силу они тут же начали оправдывать, столкнувшись с нашими джунуюдха на равных, хотя последних и было больше, наверное, раза в два. Никто воинам помогать не спешил: у нас другие противники. Более опасные. Более серьёзные. Вокруг которых поднимается чёрно-зеленый густой туман. Абтармахан попробовал выдать свой старый трюк — удар хвостом, с которого срывается огненная волна. Но к удивлению оная просто расплескалась о туманную завесу врага, будто бы та была твёрдой. Вот уже в бесформенном облаке появляются горящие бледно-жёлтые пятна. Быстро стало понятно, что это глаза. Гротескно огромная фигура эдакого колобка на ножках могла бы быть смешной, если бы от неё не веяло настоящей жутью, ужасом, силой. Огненная Кобра передо мной начала буквально течь, вырастая в размерах и меняя цвет с огненно-оранжевого на красновато-зеленый. Размер сравнялся с подделкой эмушитов. Но подделкой это чудище казалось только на первый взгляд. С удивлением мы наблюдали, как сцепившиеся чудовища пытаются перебороть друг друга. Даже вынуждены были отступить из-за чудовищного жара, от которого начало сушить глаза даже на большом расстоянии. Обратившийся ледяным ящером Брафкасап кинулся вперёд, огромной леденящей пастью укусив туманное чудовище. Отшатнувшись, он вынужден был восстанавливать потёкшую повреждённую форму Ящера, которая оказалась даже не в состоянии столкнуться с врагом. Что же это за туман такой? У Эмушитов есть туман духов, который они создают. Он опасен, ядовит, может становится плотным и атаковать физически, может разъедать всё вокруг… Но это ни в какую не идёт в сравнение с тем, что мы видим сейчас! Не могут же куча шаманов создать такое?.. — У них Шивкамути, — внезапно заявил Имхотеп. — Что? — гуру, перекрикивая шум, повернулся к нему. — У них Шивкамути! Я узнал её и почувствовал! Не знаю, откуда! Тиглат! Тебе известны мощные развеивающие чары? — Да! — тут же отвечаю. У меня есть кое-что даже получше. — Абтармахан держит их! — Имхотеп указал на пытающуюся сдавить врага кобру, вцепившуюся в огромного туманного великана чудовищными клыками. — Ударим в него, а за нами пусть бьют остальные! — Давай, — гуру сосредоточился. И как они с Имхотепом так легко находят общий язык?.. Египтянин отправил своё творение первым: какая-то мощная модификация упокоения и очищения для призраков. Только перенасыщенная маной. Не знаю, что это такое, но место, куда оно попало, буквально разошлось глубокой дырой. Такой шанс упускать было нельзя, так что я не медлил: Облако Отчаяния было создано одновременно с Дождём разочарования. Красный туман начал заполнять дыру в туманном гиганте изнутри, а сквозь него полетел сонм алых капель, которые я отправил следом. Чем били остальные, я не знал, потому что гуру выдал ослепительно-белую ярчайшую молнию, на миг лишившую меня зрения. Когда я проморгался, Абтармахан уже разрывал своего колосса-противника на части. Было интересно смотреть, как ядовито-чёрная плоть теряет плотность и прочность, смешиваясь с остатками моего Облака Отчаяния. Некоторых шаманов Адаалат-ка-Джаду уничтожал сам. Другим не посчастливилось попасть в ледяные зубы к Брафкасапу и превратиться в подобие полузамороженных статуй. Одного тяжело дышащего противника и вовсе убил Роши, который просто неожиданно вылез из тени позади и ударил в спину каким-то необычным кинжалом. Глобальное противостояние было за нами. Последующий разгром тоже учинили мы. — Где Шивкамути? — спросил напряжённо гуру, вглядываясь в трупы. Ну да. Ему она тоже нужна. Вторая Шивкамути для Храма! Подумать только! — Была у этого, — кивнул на убитого Роши Имхотеп. — Висела на шее. — Ты уверен? — гуру пытливо взглянул на египтянина. — Да. Уверен, — тот взгляд выдержал. — Ей некуда было отсюда деться. — Не совсем. — Что? — проблема была в том, что сказал это незнакомый голос откуда-то со стороны. Повернувшись на него, мы увидели краснокожего человека, с интересом разглядывающего висящую на оборванной сжимаемой им в руке цепочке небольшую сферу настолько серую, что она даже казалась двумерным диском. — Кто ты такой? — сузил глаза… Нет. Не гуру. Имхотеп. От Шивкамути несло смертью и могильным холодом. Не было сомнений в том, что посланники Фараона пришли в эти земли именно за этой вещью. — А разве это важно? — он говорил с небольшим едва заметным акцентом. Не потому что не знал языка, а потому что для него немного непривычны были здешние звуки. Красная кожа, золотое тяжёлое ленточное ожерелье, характерный рисунок на лице, голый торс, эти штаны… — Ты из Праквантеша, — кивнул я своим мыслям. — Что тебе тут нужно и кто ты? — Какой догадливый шумер, — цокнул враг языком. — Да. Я именно оттуда. А касательно того, что мне тут нужно… И земля станет чёрной от крови. И первые ключи будут принесены… — он интригующе замолчал, приглашая кого-то продолжить нечто, что, видимо, он считал, мы знаем. —…Добровольно из разных краёв света на врата в темницу Его. И те, кто откроют замки, станут хранителями Врат, — медленно закончил гуру охрипшим голосом смотря куда-то. Направив взгляд в то же самое место, я заметил разорванное тело шамана. Из него ещё текла кровь, впитываясь в землю. В абсолютно чёрную землю, при этом чёрное пятно разрасталось по мере того, как в него капала кровь. И вокруг были другие чёрные пятна. А со стороны сражающихся вдалеке людей в нашу сторону и вовсе неспешно, но неотвратимо ползла чернота. — Пророчество… — Умоляю, — поморщился краснокожий. — Это не пророчество. Это инструкция. Фактически, часть заклинания. И именно оно поясняет, как открыть клетку. Сам по себе ритуал сложный и требующий разработки. Но мы справились. А вот важные условия — это немного другое. Два ключа, я выяснил, Шивкамути. Первая и Восьмая, — он показал миф в своих руках, как нечто само собой разумеющееся. — Кровь — большое жертвоприношение. Ну и сами ключи должны быть принесены к замку своими хозяевами добровольно. Простые формальности: Шивкамути можно отнять у прошлого хозяина и принести самому. Да и жертвами вовсе не обязательно должны быть именно ваши воины или эмушиты. Но почему бы и нет? Я люблю символизм. Каждый, кто упадёт замертво или получит кровавую рану в черте городских стен, приблизит его возвращение, — он совершенно спокойно повёл правой рукой, и из круглого широкого колодца рядом по воле нашего нынешнего противника выплыли две половинки огромного каменного диска. — Основная печать тоже открыта. Спасибо за помощь. И теперь осталось только немного подождать. После чего я завершу свою работу. — И выкладываешь ты нам всё это тоже от любви к символизму? — интересуюсь. — Нет, — он пожал плечами. — Просто мне надо было настроиться на Шивкамути. И я только что это сделал. Ах да, моё имя — Тай-Кер, — закончил он, когда огромный огненный змей рванул в его сторону одновременно с ударом молнией от гуру. Дальше мало кто понял, что произошло. Просто внезапно мощная белая молния отвернула от Тай-Кера, отразившись в Абтармахана, который оказался ошеломлён попавшей в него атакой союзника. Бросок Ледяного Ящера, выпущенная Роши гончая теней, которая понеслась на краснокожего, броски заклинаний от жрецов, сорвавшиеся с рук храмовников чары и призванный Имхотепом песчанный смерч из окружающего грунта, который понёсся на врага сплошным потоком режущих и разрывающих всё и вся песчинок произошли почти одновременно. Казалось бы, вместе с сорвавшимся с тела Абтармахана огненным валом вся эта мощь должна была размазать по земле гостя с другого континента, обратить в ничто. Но… Воздух раскалился от страшного жара. Меж руками, которые были сведены вместе, забурлила, казалось, сама реальность, сжавшаяся до плотного мерцающего шара. Пространство, казалось, едва только не кричит, рвясь на волю в бесплодных усилиях. Лицо мага совершенно скрылось в возникших искажениях. Виднеются только серые глаза, холодные, несмотря на манеру недавнего разговора. Сотни, даже тысячи извилистых спиралеобразных энерговсплесков скрутились воедино вокруг уже не угадывающейся фигуры мага, чья мощная аура буквально прошлась дрожью по всем нам, выйдя из-под маскировки. Казалось бы, всё это действо заняло много времени. Но нет. Просто я видел всё немного наперёд благодаря способности предвидения. И только из-за этого чуточку заранее почувствовавшее жуткую опасность сознание смогло ускорится из-за стресса настолько, что события вокруг замедлились. Память мага подобна колчану для стрел — место строго ограничено. Постоянно держать в готовности большое количество заранее начитанных чар нельзя. Надо выбирать самые нужные. И я, кажется, знал, что собирается применить наш противник. И защиты от этого у меня не было. Всё произошло почти мгновенно. Наш удар и его контратака. Всё, что я успел, так это повернуться боком, мысленно активируя всё, что только у меня было подходящего. Я не архимаг и даже не достаточно опытный и мощный магистр, чтобы удерживать на себе разноплановые защитные чары, которые будут конфликтовать друг с другом. Но на короткий срок могу навесить много чего. Благо, они просто не успеют вступить друг с другом в серьёзный конфликт. Именно поэтому я даже не думал о том, насколько там конфликтны друг с другом Алый, Огненный и Ледяной доспехи, как они могут сочетаться с щитом Ану и насколько адекватным применять зеркальное деление в таком случае. Долго этим чарам работать было не нужно. У меня была всего секунда, растянутая на больший срок моим сознанием и способностями предсказывать ближайшее будущее. Яркий шар между рук, единственное, что среди пространственных искажений, было прекрасно видно, разошёлся с неимоверной скоростью летящей в нашу сторону цветной колеблящейся волной, которая, казалось, зацепила с собой все возникшие вокруг краснокожего мага искажения. Протуберанцы закручивающихся энергий заставляли, казалось, стонать саму реальность. Пройдя до полусотни метров за единственную секунду, яростная мощь истаяла, не оставив за собой ничего. Ударная дематериализующая волна. Чары крайне затратные и редко используемые, потому что их имеется целесообразность применять только против больших групп защищённых противников. Против тех же демонов, к примеру, которых не сотрёшь с лица земли обычным огненным шквалом. И в данном случае у врага такой резон был. Да и маны благодаря Шивкамути имелось вдоволь. Пески Имхотепа, огонь Абтармахана, камни гуру, все эти бесконечные пасти, когти, разные сгустки, гончую Роши и прочие удары просто развеяло в ничто. Как и большинство магов. Я использовал заклинание двойников, создав второе тело позади себя. Все защиты вместе с первым двойником смогли сдержать большую часть удара настолько, что остаток второй двойник сумел погасить личной защитой, припав на одно колено. Разумеется, именно им я и оказался через ещё секунду: другое тело просто перестало существовать. Удар был страшен. Джунуюдха, гвардейцы теней и большинство магов были развеяны на атомы. Выжили только я, гуру, Имхотеп, Роши, Брафкасап и Абтармахан. Последние двое, будучи ближе всего к эпицентру, пережили удар только благодаря толстому слою псевдоплоти, большая часть которой была уничтожена, а меньшая сейчас клочьями сползала с тяжело стоящих магов. — Вот теперь можно и начинать представление, когда всякие случайные гости ушли со сцены… Вы же не думали, что я буду тратить своё время на слабых? Нет? Рад, что нет. Потому что я не буду, — усмехнулся тот, чьё имя я уже успел узнать. Дьявол! Как вообще так получилось, что я сейчас буду сражаться с архимагом, у которого ещё и имеется Шивкамути?! — Так… Думаю, шестеро на одного не слишком честно: у вас нет ни единого шанса, — сделал он задумчивый вид. Впрочем, несмотря на насмешливый тон, глаза оставались необычайно холодными. — Знаете, пока вы приходите в себя, расскажу вам одну историю. Когда-то давно был один маг. Очень сильный. Очень могущественный. И возжелал он, чтобы сами боги принесли ему свои дары. Он, конечно, не могущественных богов имел ввиду. Речь шла о слабых богах разных мест, сильных духах и прочих… Тогда были другие времена. И людей все эти существа даже за разумных созданий не считали. Но маг был силён. Нужно было с ним считаться. И тогда они поднесли ему, как это обычно и бывает, ядовитые дары. В чём был их яд? О! Видите ли, тот маг очень любил изучать новое. И сказали все, кто к нему пришли, что посчитали они для него самым лучшим даром знания. Знания о совершенно новой магии, которую раньше тот маг и не знал. Магия та была магией зеркал. А самым интересным заклинанием в ней являются зеркальные двойники. И всё бы ничего. Да только сила между двойниками тоже делилась поровну… Я вижу, вы уже собрались и отдохнули? Тогда закончу легенду когда-нибудь потом. И раз уж вас здесь шестеро… То немного вам поддамся, — улыбнулся он, оглядывая нас серым ледяным взглядом. Моргнув, я увидел впереди целых шесть краснокожих врагов, каждый из которых направился к своему противнику. Сражение между обычными людьми затихало: бхопаларцы побеждали. Но никто даже не думал после недавней атаки и прошлых столкновений идти к центру бывшего города. Теперь дело было за сражением чародеев, где даже слабым храмовникам нет места. И дело это было плохо. — Так, что тут у нас? — с интересом уточнил приблизившийся ко мне двойник. — Шумер, мастер, насколько я знаю. Помню тебя ещё по Кусе. Тогда ты был слабее. Намного слабее. Быстро растёшь над собой. — Ты был в Кусе? — нахмурился я. — А ты думаешь, без мага моей силы можно открыть Врата в Царство Зеркал? — приподнял бровь Тай-Кер. Я в немом удивлении смотрел на него. Пазузу! Старые тайны открываются новыми гранями. — Разумеется, я там был. Хотя зеркала должны были прийти не туда. Но то место тоже было неплохим. Как мало времени у вас осталось, — улыбнулся он, показывая на подступающую к нашему островку черноту всё расширяющейся зоны со стороны сражавшихся армий. Их темнеющая земля сливалась с давнишними тёмными участками, которые были и до сражения, прямо по пути, словно разливающаяся лужа, захватывающая бесхозные капельки. Судя по всему, у нас есть минут десять, не больше. — Ладно, хватит тратить время. Чтобы с тобой попробовать?.. — задумался он. Я лихорадочно искал выход, смотря на уже начавших сражаться со «своими» двойниками товарищей. И с каждым Тай-Кер использовал разную тактику. От Абтармахана он отбивался ледяными щитами, возникающими на нём и вокруг него, Брафкасапа кошмарил огненными змеями, лезущими прямо у него из-под ног, с Роши, то исчезающим, то появляющимся с помощью своего хамелеона архимаг бился, используя достаточно масштабные чары вроде тех же волн огня, чтобы зацепить плохо видимого противника. Гуру столкнулся с тем, что все его молнии отражаются обратно, а камни, окутанные электрическими разрядами, встречаются с точно такими же. Зеркальная магия, чтобы создать отражение объекта. С Имхотепом Тай-Кер сражался необычно. Египтянин буквально обтекался огромными массами песка и воздуха, которые позволяли ему маневрировать и атаковать. Кроме того, рядом с ним то и дело возникали призрачные фигуры воинов, которые кидались на Тай-Кера и могли наносить физический урон. Здесь архимаг в основном орудовал заклинанием ближнего боя, похожим на шумерские вариации мечей, только в форме копья. Это против призрачных воинов. А в самого Имхотепа он отправлял один за другим странные сгустки энергии, похожие на стрелы, срывающиеся с замершего в его руках в форме лука бурлящего золотистого пламени. Не дожидаясь удара, который я могу и не пережить, отправляю в него воздушное лезвие, после чего материализую временно убранный в инвентарь посох, который тут же вспыхивает в моих руках. Одновременно с этим моё тело складывается в знак «быстро», который позволяет мне молниеносно преодолеть расстояние в пять метров, вбив конец горящего посоха в живот архимагу. Точнее, в защитный экран напротив живота. Посох раскалился в моих руках так, что стал ослепительно белым. Но Тай-Кер уже собрался. Его защитный экран я разрушить смог, да только что толку, если он материализовал из той же золотисто-огненной субстанции копьё, похожее на то, которым сражался с Имхотепом? Мой удар он сумел заблокировать, хотя я могу собой гордиться: мой посох куда более мощное орудие. Копьё прогибается и смазывается в местах соприкосновения. Так что да. С помощью артефакта, неслабого духа и вложения большого количества энергии я сумел перебороть заклинание архимага, которому пришло в голову разделиться на шесть копий и поиграться со мной. Да я крут. Впрочем, Тай-Кер ошибся, решив посостязаться в ближнем бою. Моё тело было достаточно развитым, а я сам достаточно много времени сражался с Шак’чи и успел изучить его манеру боя. Именно поэтому обезьян сейчас вполне успешно мог направлять оружие так, как сам считал нужным: у меня было достаточно и понимания, и физических возможностей, чтобы понимать и выполнять его задумки. А Шак’чи, какой бы сволочью ни был, очень хорош в ближнем бою. И Тай-Кер, в отличие от меня, вынужден был принимать немало ударов на защитные экраны. Сам же он меня достать не мог. Впрочем, ему, кажется, это нравилось. А мне нет. Маны было не так уж и много: чуть больше тысячи единиц. Прану я пока не использовал для колдовства, но, кажется, скоро придётся. Этот «поединок» надо было заканчивать как можно быстрее, так что я решил пойти на риск. В один из моментов, когда противник пытался ткнуть меня копьём в живот, я сложился в знак «быстро», вложив в посох аж сотню единиц праны и позволив тем самым Шак’чи разогреть инструмент настолько сильно, что на него даже смотреть было больно. Попросту насадившись на копьё Тай-Кера, я сумел-таки нанести удар такой ужасающей силы, что пробил его щиты и даже насадил его самого животом на посох. Наверное, это больно. Убрав посох в инвентарь, я просто рассыпался искрами. Понятно почему: перед рывком я создал позади себя двойника, которым и оказался. Сам рывок был просчитан предвидением. Если бы не это, я бы просто бессмысленно потратил огромное количество маны. — Что за чушь?.. — не понял я, когда огляделся. Архимаг никого не убивал. Вообще. Заставлял сражаться, но не убивал. Все мы как бились с ним, так и бились. Многих он измотал, но в остальном… — Ему нужно нас задержать! — крикнул я. Как только мои слова разнеслись по округе, все двойники Тай-Кера исчезли. За исключением одного. Того, который сражался с Абтармаханом. Более слабая версия дематериализующей волны вновь смела с него большую часть псевдоплоти, а затем защищённая всевозможными защитами рука прорвалась через остатки и сорвала с шеи Шивкамути Жизни. Абтармахан просто взорвался огненным шквалом, но Тай-Кер попросту возник совсем недалеко в другом месте. Это же был блинк, который я хотел реализовать! — Так, пора заканчивать. Вы шестеро принесли Первый Ключ. Я — Восьмой. Всё как положено, — я, оглянувшись, понял, что чернота уже заполонила всё пространство земли. — Пора открывать, — он резко сел на одно колено и просто положил обе Шивкамути на землю, прижав рукой. Во все стороны от этого места расползлись красноватые трещины. Сам архимаг просто сделал шаг назад в появившееся за его спиной огромное зеркало. Имхотеп успел подскочить первым. Он без труда схватил обе Жемчужины и вернулся обратно. Бросив одну Абтармахану, он махнул в сторону стен. Кстати, армия Бхопалара тоже давно поняла, что что-то происходит не то, так что уже покидала бывшие городские стены. Я не стал медлить и, сосредоточившись, открыл портал за пределы города. Именно туда стали стягиваться все, кто был жив. Я шагнул последним.