Чернокнижник

202 год. Месяц Утренней звезды. Долина Длинных теней

      Немногим больше двух тысячелетий минуло с великого Раскола, коим завершилось первое вторжение Пылающего Легиона в Азерот, названное Войной Древних. Оно завершилось задолго до рождения Авериса, и он не застал великой империи калдорай, что пала не по вине демонов, а по вине гордыни собственных предводителей: королевы Азшары и её Высокорожденных. Но всю проведённую в Эльдре’Таласе юность Аверису казалось, будто он тоже видел её собственными глазами, касался вод Источника Вечности и бродил по изумительным улицам ещё не ушедшего в море Зин’Азшари. Во многом подобное отношение было заслугой яркой фантазии и тоскливо-ностальгических рассказов старших магов об утрате, которую не вернуть никогда, и по которой даже спустя десятки веков кровоточили сердца. Они так и не смогли смириться с крахом великой империи, став призраками прошлого задолго до того, как превратились в духов буквально. И потому, осознанно или нет, они заражали своей непримиримостью и тоской молодёжь, прививая любовь по тому, что им даже не суждено увидеть. Аверис не был исключением, всем сердцем восхищаясь призраком сгинувшей цивилизации, но при том искренне не понимая щенячьей любви стариков к королеве Азшаре, что своими руками сгубила созданную ей империю. Он никак не мог понять, почему её бывшие придворные хранят любовь к предавшей и продавшей их правительнице, прекрасно зная, что именно она сделала, лично пройдя через ужасы войны с демонами, которой она позволила начаться. А спустя тысячи лет он точно также не понимал Вайш и её наг, которые из-за очередной сделки Азшары превратились из эльфов в змееподобных созданий, обитающих в морских глубинах вдали от света луны и солнца.       Понял лишь встретив Её лично во время кратковременного путешествия в прошлого. Легендарная Война Древних, осквернённый Источник Вечности, марширующий по Зин-Азшари Пылающий Легион, сцепившиеся с демонами в небесах драконы — всё это померкло перед Королевой, что даже перед лицом очевидного поражения не теряла величия и уверенности. Живая магия, великолепие образа идеала для любого эльфийского мага… В какой бы внешней оболочке сей идеал не предстал.       Вторая встреча в настоящем ощущалась ровно также, как первая. От одной простой проекции, которой Азшара явилась, приветствуя попавших в Назжатар ордынцев, Аверис почти опьянел, да и не он один. Очарование живой магии пропитало образ королевы наг, став таким же естественным, как дыхание. Его эффект усиливало осознание величия не только образа, но действий. Азшара создала и возвысила империю, которую за всю историю Азерота превосходила лишь цивилизация Древних богов. После крушения своего детища она создала новую империю и правила ею твёрдой рукой десять тысяч лет, превратив свой изменённый народ в абсолютных властителей подводного мира. Заурядный ум и одно лишь магическое очарование на такое не способны.       Прегрешения Азшары против собственного народа грандиозны и неоспоримы. Но только глупец откажется признать, что она великий правитель, в котором бурлил исключительный коктейль из превосходящей силы, непреклонной воли и неисчерпаемых амбиций. Вот причины, по которым Аверис искренне восхищался Азшарой сам, а не потому, что на него давило очарование королевы. Ему даже не претила мысль преклонить перед ней колени, она бы точно подняла из пепла народ син’дорай, превратив в нечто более величественное и прекрасное, чем они были до рокового нашествия Плети. Чернокнижника останавливала только связь Азшары с Древним богом — этого Аверис принять не мог.       Но, воистину, погибнуть от руки Азшары, в дуэли с ней, сумев доказать ей и себе, что он не хуже, было великой честью. Иной смерти чернокнижник не желал. Делая последний вдох, он чувствовал удовлетворение.       И вместе с тем считал, что его знакомство с Азшарой завершилось там, в морской пучине подле темницы Н’Зота. Её величественная тысячелетняя история пришла к финалу, тогда как Аверис возрождался раз за разом. Азшара осталась для него болезненно-пьянящей памятью о невозможном и прекрасном будущем при удручающем настоящем, не больше.       Пока он не увидел её подле Ока Магнуса. Тогда он с облегчением и разочарованием обозначил её для себя галлюцинацией, которую вызвало обострение магической жажды. Теория казалась складной, в неё даже было можно со скрипом уместить Гатнага, якобы слышавшего женский голос, с которым говорил Велирион. В конце концов Око Магнуса влияло на всех.       Тогда, Бездна побери, как объяснить присутствие Азшары у Рассветного Колодца? Жажды больше нет, источник полноценно питает своего хозяина, безумие исключено! Может это быть каким-то побочным эффектом? Или… Азшара настоящая.       Если подумать, то тогда у темницы Н’Зота их дуэль являла собой истинный хаос, магия пронизывала плоть, кости, проникала даже глубже… могла между их душами возникнуть некая связь? Тогда почему Азшара за десятки жизней ни разу не проявила себя, показавшись только несколько месяцев назад? Возможно, ей требовался исключительный уровень концентрации магической энергии, какой смогли дать лишь аэдрический артефакт и его порождение. В промежуточных жизнях не было ничего даже близко похожего, поэтому объяснение достоверное. В пользу теории говорит то, что Гатнаг уже дважды смог уловить присутствие Азшары. Этот орк сильнейший маг Андасейи после Велириона, он на голову превосходит любого альтмера или бретонца, поэтому мог чувствовать побольше остальных.       Но также нельзя исключать возможность, что Азшара действительно галлюцинация, чью причину только предстоит найти. Этот вариант подтверждает Калид, не ощутивший Азшару рядом с собой. Однако при всех своих талантах змееуст всё-таки не ровня Гатнагу, поэтому доказательство сомнительное.       Сам Велирион не был уверен, какой вариант желал бы больше. С одной стороны настоящая Азшара способна доставить реальные проблемы, пусть даже не может взаимодействовать с источниками магии сама. С другой… мысль о том, что она лишь порождение подсознания, вызывала неприятное чувство горчащего сожаления. Велирион хотел бы пообщаться с легендарной королевой. Просто поговорить, а не обменяться угрозами и обвинениями на фоне военных действий. Ему было, о чём её спросить.       Но для начала предстоит понять, с чем он имеет дело на самом деле.       С такой мыслью Велирион взял себя в руки и посмотрел прямо в снисходительные золотые глаза.       — Калид, жди снаружи.       Змееуст непонимающе проследил за взглядом чернокнижника, но коротко поклонился и засеменил на выход. Взмах рукой — дверь открылась. Второй взмах — заперлась вновь, пресекая любые помехи для важного разговора.       — Правильно. Прислуге не положено слушать разговор высокородных, — прокомментировала Азшара. Тёмные губы изогнулись в многозначительной улыбке. — Разговор, для которого ты, наконец, созрел, мой упрямый Высокорожденный.       — Разговор с тобой или с собственным подсознанием? В прошлый раз ответ был бы однозначен, но сейчас моё помешательство исключено, — Велирион пристально всматривался в Азшару, одновременно пытаясь её прощупать, понять природу явления перед глазами. Конкретно здесь, конкретно сейчас его не одолевает безумие — в этом об был уверен полностью, и потому решил рассмотреть вариант реальности Азшары. — И от того у меня только больше вопросов к твоему присутствию в этом мире.       Смешок прорезал тихую мелодию арканы. Королева вскинула подбородок в жесте превосходства, смотря на чернокнижника свысока, от чего тот с недовольством прищурился.       — Я — Азшара. Я — Королева. Неужели ты думал, что можешь так просто убить меня? Что я позволю тебе это, особенно после того, как ты разрушил все мои планы? Ты совершил величайшее преступление, но проявил себя при нём достойно, так не разочаровывай меня теперь, Аверис, когда истина лежит на ладони.       Значит, предположение верно — между их душами образовалась некая связь, утянувшая Азшару в иной мир за Аверисом. Но, в отличие от него, душа королевы не была трансмутирована, от чего не попадала в цикл перерождений, летая придатком за чернокнижником и имея возможность проявляться только возле исключительных источников силы. Чего-то меньшего на столь могущественный дух слишком мало.       Звучит складно, чтобы оказаться реальностью.       — Так и быть, я снизойду до объяснения деталей, коль это поможет твоему пониманию происходящего и своей роли, — обманчивая мягкость золотых глаз сменилась безжалостной сталью, а в совершенных чертах лица проступило недовольство. Но не гнев. Азшара продолжала сохранять пронизывающее её позу и мимику превосходство, но неуловимо изменилась, всем обликом являя Королеву, отчитывающую провинившегося подданного. — Я продумала план даже на случай своего поражения, каким бы немыслимым ни считала его до боя с тобой, Аверис. Я знаю твои чувства: ты ненавидишь Древних богов и отрицаешь их всей своей сутью. Но истина в том, что они являют собой неоспоримое могущество и возможности, выходящие далеко за ограничения смертных созданий. Пока Азшара была нужна Н’Зоту, мой путь не мог прерваться. Со временем я бы вернулась, а вместе со мной и ты, мой вздорный Высокорожденный. Тебе было суждено стать моим козырем вне зависимости от исхода. Такова была моя воля. Но твоя непокорность сумела удивить меня ещё раз.       Намерения Азшары неприятно резанули по Велириону, но злости как таковой не было. Чего бы ни планировала королева с его участием, он её обставил. Не превратился в её пешку.       — Ты плохо меня знаешь, Азшара. Я никогда не стал бы действовать в пользу Древнего бога, хоть разбери ты мой разум на кусочки и переклей на свой лад. Я бы уничтожил себя, если бы ты попыталась, но ни за что не встал бы на сторону твоего хозяина.       — Над Королевой нет хозяев, не забывайся, Аверис. Н’Зот оказал мне услугу, и я всего лишь оказывала ответную любезность. Я бы не позволила никому воцариться надо мной, а быть равным мне он недостоин, — сталь в голосе Азшары прозвучала твёрже и острее, но сразу после тёмные губы изогнулись в новой снисходительной улыбке. — Впрочем, я прощаю тебе невежество, ведь ты столь многого не знаешь. Оно говорит о том, что башни соблюла свою часть сделки.       Что?.. Сильвана заключила сделку с Азшарой? Велирион нахмурился, обдумывая полученную информацию, но не сказать, что был ошарашен. Он и так подозревал, что Сильвана предала не только его, но всех син’дорай и шал’дорай, отправив их лучших представителей и даже лидеров в разведывательную миссию с туманной целью, итогом которой стало падение в расступившееся море. В Назжатар. Вдобавок после крушения Натанос Гнилостень, указывавший направление верный пёс Сильваны, бесследно исчез, и его так и не получилось найти. Аверис всегда считал, что Азшара за некую ответную услугу затребовала у Сильваны эльфийские народы, чтобы вернуть под свою власть, но… кажется, всё несколько сложнее, раз в планах королевы фигурировал Н’Зот, и вовсе не на роли союзника. Она хотела освободить его и обернуться против? Учитывая все легенды и рассказы об Азшаре, то, что она показывала в мимолётные встречи, даже её нынешние слова, в данный исход верится больше, чем в верное служение. Ведь даже в Войну Древних королева, впуская демонов в Азерот, не собиралась склоняться перед Саргерасом, но встать возле него как равная супруга — так рассказывала Вайш. Н’Зот, видно, в отличие от тёмного титана, не вписался в стандарты Азшары. Воистину её амбиции и самомнение феноменальны.       Но то, что Азшара оказалась не преданна Древнему богу, принесло Велириону облегчение и радость. Она не продала Н’Зоту свою волю и тот несгибаемый стержень, что некогда возвысил её над старым миром. Всего лишь приятная новость.       Тем не менее, всё это — планы Азшары, Древний бог, Сильвана — теперь не имело значения.       — Чего бы ни хотели ты и она, я обыграл вас обеих, — Велирион посмотрел в жёсткие глаза великой королевы и удовлетворённо улыбнулся, вскидывая подбородок в жесте превосходства, не уступающим Азшаре. — Если ты не лжёшь, что желала уничтожить Н’Зота, то я сделал это лучше, раз и навсегда избавился и от него, и от его братьев, полностью уничтожив порчу Бездны на Азероте и подарив умирающему миру реальный шанс. И более того, я после свершённого продолжил жить. Я победил.       — Это была опрометчивая и расточительная победа. Меня ты лишил жизни, владений и подданных, и за это непременно понесёшь наказание. Но нас обоих ты лишил целого мира и собственного народа.       — Невелика цена за пресечённое рождение тёмного титана. Второго пантеона для победы над осквернённой Азерот нет. Так какой смысл имеют королевства и народы, если миры пожрёт Бездна?       Ненадолго воцарилось давящее молчание, нарушаемое тихой мелодией арканы, что способны слышать лишь двое стоящих здесь. Велирион не сомневался в судьбоносном решении ни в прошлом, ни в настоящем, ни перед собой, ни перед демоном, ни перед Азшарой. Это останется неизменно, ей не поколебать его уверенность.       Возможно, она это поняла. Возможно, решила отложить на потом, либо сосредоточиться на иных приоритетах. Но Азшара на миг прикрыла глаза и недовольно поджала губы, после чего покачала головой.       — Свершённое тобой деяние не обратить вспять, но ты ещё можешь сгладить последствия, мой Высокорожденный. Ты вернёшь свою Королеву к жизни и присоединишься ко мне в поиске нашего народа на просторах Великой Запредельной Тьмы. Моя империя возродится в любом новом мире, который я сочту подходящем, включая этот. Она вновь возвысится и разрастётся далеко за его границы, со временем превзойдя величие павшего Пылающего Легиона. И ты, Аверис, можешь заслужить право встать рядом со мной и говорить от моего имени. Верни меня к жизни, и я сделаю тебя своим доверенным советником, что до тебя смог достичь лишь один. Ты заслуживаешь этой чести, несмотря на свои грехи.       — Которые должен искупить служением вдобавок к наказанию? — с сарказмом уточнил Велирион. Свежеозвученные амбиции Азшары его удивили размахом — как-никак, она собралась потягаться со славой Саргераса, — но не самим фактом. В своих желаниях, что она ставит незыблемым законом для прочего мира, и есть вся Азшара. Её самовлюблённая, пропитанная гордыней целеустремлённость неустанно восхищала чернокнижника. — Нет. Этому не бывать. Я больше не желаю видеть над собой владык, как мне не нужны конкуренты. Я не стану тебя возрождать и прослежу, чтобы это не сделали другие.       Азшара ничуть не разозлилась. Наоборот, улыбнулась и издала смешок, на миг став похожей на мать, выслушивающую нерадивое дитя.       — Ты не желаешь иных владык потому, что с первого взгляда и до скончания времён для тебя существует лишь одна Королева. Сейчас ты утверждаешь, что не склонишься передо мной, но твоё сердце уже признало меня, желает меня. Однажды разум перестанет отрицать очевидное и согласится с ним, и тогда ты своими руками исправишь совершённую ошибку. Это предрешено.       — Тебе после всего с тобой произошедшего стоило бы осознать, что не все твои желания способны сбыться. Я докажу тебе данную истину снова, — непреклонно отрезал Велирион, хотя в глубине души что-то шевельнулось в ответ на проницательные речи Азшары. Да, он не отрицал своей симпатии к ней и своего восхищения, но не забывал об угрозе, что создаст возрождённая королева в первую очередь для него и его планов на этот мир. Чернокнижник выбрал свой путь, и разум перед сердцем не склонится, как не склонился ранее в Назжатаре. Пройденный этап.       Мелодичный смех разнёсся по купели Рассветного Колодца, гармонично сливаясь с песнью магии. Словам чернокнижника королева не вняла, веря в своё видение будущего столь же твёрдо, сколь он в своё.       — Твоя вера в собственные заблуждения имеет границы, а я превосходно умею ждать. Ты лучшее доказательство тому, что даже самые упрямые Высокорожденные от рождения принадлежат мне, сколько бы тысячелетий ни прошло, и сколь бы многое ни изменилось. Придёт время, и ты осознаешь эту истину, как должно быть. Не забывай, что я была с тобой на протяжение всего пути перерождений и бега к самому себе, я наблюдала за тобой, изучала и знаю твоё сердце даже лучше тебя самого. Это тебе тоже предстоит понять. Пока можешь дальше играть в независимость, даю тебе своё дозволение. Ступай, воюй с демонами и местными божками, играй во владыку, пускай новые испытания вновь закалят тебя и сбросят пух тех птенцов, коими ты пребывал последние века. Когда ты вновь станешь тем самым Аверисом, который смог меня одолеть, тогда вернёшься к своей Королеве.       Едва отзвучало последнее слово, Азшара растворилась бирюзовыми искрами этерических вод, оставив Велириона хмуриться её словам. Он не целиком и полностью прежний он, кем был? Это он понимал и без Азшары. Но прогноз, что, как только он полноценно вернётся к прежнему себе, то присягнёт ей? Уверенность Азшары и сквозившее между слов убеждение, что она знает много больше, чем было сказано вслух, напрягали эльфа, но в нём крепла его собственная уверенность, что видению будущего Азшары не воплотиться в реальность. Он более чем способен контролировать себя и оценивать риски, и этого качества не потеряет.       Он покажет Азшаре, насколько она заблуждается, сокрушив врагов и переделав мир под себя, но не преподнеся его и себя древней королеве. Она так и останется существовать зависимым от магии призраком, наблюдая за успехами и растущим величием того, кто никогда не станет ей слугой. А если попробует мешать — будет уничтожена окончательно.       — Королева, разрушившая собственную империю и дважды продавшая свой народ, я более не склонюсь ни перед кем, даже перед тобой. Ты считаешь себя единственной истинной властительницей на все миры, но я разобью твоё убеждение, когда стану королём сам и создам империю, что падёт разве что вместе с миром. Наблюдай за мной, ибо это твоя единственная судьба на ближайшую вечность.       Развернувшись, Велирион направился к выходу, не нуждаюсь в ответе, которого не последовало. Он и раньше собирался возвыситься, это не изменилось. Но теперь он тем более не имеет права на поражение. Он не покорится Азшаре и превзойдёт её — данная новорожденная истина будущего ныне и впредь останется незыблема.       Иного исхода его гордость не примет.       Велирион был настолько захвачен своим стремлением и бурлящей после разговора с Азшарой злой энергией, что даже поджидавший на выходе Нериен почти не вызвал эмоций. Чернокнижник допускал возможность, что псиджик попробует перехватить его у купели. Путь монаху преграждали Хизей и Калид, на которых тот смотрел с открытой неприязнью, прекрасно понимая их природу.       — Настойчивости вам не занимать, — бросил Велирион прежде, чем Нериен успел открыть рот. — Впрочем, я могу вас понять. Созданное мной чудо не может не будоражить ум мага.       — Это не любопытство, а беспокойство. Я не мог не узнать характер магии вашего «колодца», он родственен Оку Магнуса. Вы каким-то образом смогли изъять часть его силы и преобразовали в это. Меня беспокоит не столько факт вашего деяния, сколько цели, для которых вы используете свой «колодец». И ещё то, что вы призываете всё больше демонов…       Калид переступил с ноги на ногу, бряцнув огромным рюкзаком, чем заставил Нериена резко замолкнуть и напрячься, как перед атакой.       — Господин Аверис не обязан отвечать перед тобой, смертный. Хозяин, только скажите, Калид с радостью подготовит инструменты для снятия кожи! Или для любого другого наказания, которому вы пожелаете подвергнуть этого наглеца.       Нериен напрягся сильнее, мрачно покосившись на Велириона, будто только что подтвердились некие его негативные теории. Со стороны Хизея донеслось одобрительное шипение — он тоже был бы не прочь истязать монаха. — Не сегодня, Калид. Не сегодня, — Велирион чуть улыбнулся напряжённости псиджика, в костёр которой не мог не подкинуть дров. Пока Нериену, конечно, нечего бояться, Псиджики всё ещё полезные союзники. Но…       Закадычными друзьями им с орденом не стать, это Велирион понимал изначально, ведь у них слишком разное мировоззрение и ценности. При лучшем исходе его и Псиджиков дороги разойдутся, когда вызванный необходимостью союз достигнет поставленной цели. В ином случае орден окрестит душу из внешних миров угрозой и выступит против.       Это будет его последней ошибкой. Рассветный Колодец и Разлом Зловещего Шрама, что вот-вот вернётся к работе, уравнивали возможности Велириона и Псиджиков, и даже обеспечивали чернокнижнику перевес. Сокровища башни Кепора станут ценным трофеем. Но лучше будет избавиться от ордена руками Боэтии или демонов, хотя бы предварительно ослабить.       Стоит обдумать в числе прочих идей и забот.       Размышляя над возможным поворотом отношений с Псиджиками, чернокнижник развернулся к зданию купели и наглухо запер двери, щедро напитав заклинание магией Рассветного Колодца. Теперь никто не сможет войти туда без личного присутствия Велириона. Всего лишь перестраховка на случай козней Азшары. Она может нашёптывать и кому-то ещё, как это, возможно, было с Анкано, подле которого стояла в финале буйства Ока Магнуса.       — Хизей, разрешаю рассказать Нериену о природе и назначении Рассветного Колодца. Меня ждут дела. Калид, за мной.       Чернокнижник спокойным шагом направился прочь от купели, показывая, что его участие в разговоре закончено, сколь бы Нериен ни хмурился и ни пытался возражать. Всё, что монаху интересно, знает Хизей. Велирион не хотел тратить на разъяснения время, особенно, когда из головы не шёл минувший разговор с Азшарой и вызванные им мысли и намерения.       Вновь подумав о королеве, Велирион едва не сбился с шага, ощутив желание вернуться к Рассветному Колодцу, чтобы вновь встретиться с Ней. Он не обернулся, вернувшись в темп, но порыв не ушёл бесследно. Знакомая одержимость, чьи семена зародились в древнем Зин-Азшари и проросли в Назжатаре. Неотступные мысли о Ней, навязчиво скребущиеся на задворках сознания, но которые так и не смогли стать помехой насущным заботам и непосредственной деятельности. Уже однажды пройденное испытание, непростое морально, но пьяняще-приятное в то же время, Велирион справится с ним и теперь. Хотя ему всегда казалось, что Азшара оказывает на него большее влияние, чем на других сородичей.       Почему так?       Кто знает.       Чернокнижник ещё вернётся к Рассветному Колодцу и запертой подле него Азшаре, но в подходящее для того время. Сейчас он собирался сосредоточиться на подготовке к переговорам с ярлом Маркарта, что проведёт уже завтра. Жатва Боэтии сама собой не завершится, натрезимы сами не умрут, а будущая империя сама себя не построит.       Велириону не нужна Азшара для достижения поставленных целей. Но — врать себе он не собирался — её возвращение радовало не меньше, чем беспокоило. Не просто легендарная личность и объект одержимости, но единственный настоящий сородич для живущего в альтмерской шкуре Высокорожденного.       Столь простая сентиментальная мысль дарила небывалую душевную лёгкость.