Розы, вюрст и немного сэмок.

Ничто не предвещало беды, когда холодным зимним вечером Франция и Германия возвращались с очередного конгресса. Это была ночь Сочельника, но несмотря на то, что это был праздник, странам пришлось провести его не в уютной домашней обстановке, а за обсуждением очередных незначительных проблем, однако Америка посчитал их достаточно серьезными, чтобы собрать все страны за круглым столом. Переговоры оказались весьма продуктивными - Франциску практически удалось придать нормальную форму бровям Англии, но Керклэнд вопил и царапался так, что Бонфуа ради собственного же блага пришлось отступить. На заявление француза, что он еще вернется, Артур лишь в очередной раз сыграл своими очаровательными бровками. Людвиг же пытался вспомнить, сколько в общей сложности раз за время конгресса его ладонь встречалась с лицом. Ну а в целом, все было как обычно, за исключением того, что сегодня Венециано успел прибрать к ручкам Америка под предлогом того, что НАСТОЛЬКО фиолетового торта итальянец не видел никогда. Германия, конечно же, предпринял попытку спасти своего друга, но собственный желудок был дороже. К слову, Альфреду удалось насильственным путем заманить к себе на чаепитие большинство стран, поэтому Франция и Германия возвращались домой в гордом одиночестве. О том, как Франциску удалось избежать фиолетового десерта, история умалчивает. На этот раз их путь лежал через какой-то парк и инициатором этой "прогулки" был мсье Бонфуа, который заявил, что раз уж не удалось провести праздник в объятиях очаровательной мадемуазель, то можно хотя бы на праздничную иллюминацию взглянуть. И именно по этой причине они сейчас резво скользили по гололеду, поддерживая друг друга не только морально, но и физически. -Ну и кто тебя просил эти каблуки надевать? - буркнул Германия, в очередной раз подхватив француза, который явно намеревался поцеловаться со льдом, - Перед Англией решил выпендриться? -Совсем не обязательно меня держать, я просто флиртую со льдом. Ты только что обломал наш первый поцелуй, - вознегодовал Бонфуа, однако весьма охотно принял помощь немца, - я требую компенсации. По-детски счастливое выражение лица Франции умилило бы любого, но Людвиг был настоящим мужиком, и, резко отпустив француза, отрезал: -Продолжай флиртовать со льдом. - с этими словами Германия пошел вперед. Глядя в спину Людвига, выражение лица Франции из беспечно-веселого стало задумчивым и даже немного печальным. Сколько уже времени он старается ненавязчиво намекнуть немцу на свои чувства? Сколько раз он пытался сказать это напрямую и ловил себя на мысли, что впервые смущается, что впервые чувствует себя, словно влюбленный школьник? Но Германия этого не замечал. Если честно, он вообще ничего не замечал, кроме своего старшего братюни-гопника, ибо проблемы последнего приходилось расхлебывать именно Людвигу. И Франциск решил: или сегодня, или никогда. Пусть даже Германия может его не принять и путь к дружбе будет закрыт, но так продолжаться больше не может. Бонфуа не тот человек, который будет довольствоваться лишь дружеским общением и редкими моментами, когда они могли побыть вот так вдвоем. Без Италии. Очнувшись от своих мыслей, француз заметил, что Людвиг успел уйти довольно далеко. Настолько, насколько позволял адский гололед, и теперь Германия с грацией бегемота балансировал на скользкой дороге и еще чудом не расквасил себе нос. Франциск тихо усмехнулся, уткнувшись носом в шарф, и не менее "грациозно" поспешил на помощь немцу. С улыбкой преградив ему дорогу, Бонфуа подмигнул Германии в своей французской манере и промурлыкал: -У меня такая замеча-а-ательная идея... -Сомневаюсь. - мгновенно отозвался Людвиг, глядя куда-то мимо Франции. -Ты даже не дослушал, - обиженно протянул француз, театрально надув губы, - я предлагаю пойти ко мне. -От того, что я тебя дослушал, мой ответ не особо изменился. - с этими словами Германия уже было собрался продолжить путь, однако Бонфуа решил перейти к плану БЭ, который, к слову, он придумал спонтанно. Подойдя вплотную к арийцу, Франция в лучших традициях жанра опустил взор и тихо выдохнул: -Но, Людвиг... Ведь тут так холодно... Пока немец соображал, что бы такого ответить, шустрый француз с совершенно невозмутимым видом расстегивал шинель Германии. -Ты что делаешь? - возмутился Людвиг, пока Франциск, насвистывая себе под нос что-то марсельезоподобное, добирался до последних пуговиц. -Раз ты не мерзнешь, то твоя шинель теплее моего пальто, - соизволил ответить Бонфуа, - а это зна-а-ачит... Не успел Германия и рта раскрыть, как оказался в объятиях Франции, ловко забравшегося ему под шинель. -...что ты просто обязан поделиться со мной этим теплом. В ответ на недовольный возглас Людвига, Франциск лишь крепче обнял его, совершенно дебильно улыбаясь. -Ты что творишь?! До дома всего ничего осталось, - от неожиданной близости на щеках немца проступил легкий румянец, и он как-то не сообразил, что француза и отпихнуть можно было, вместо того, чтобы толкать нравоучительные речи о поведении "настоящего мужика", - мог бы и потерпеть... -Отличный повод для поцелуя! – наигранно счастливое выражение лица Бонфуа сразу же сменилось на серьезное, как только он понял, что только что в шутку сказал то, чего ему так хотелось на самом деле. -Франциск... -Забудь. - опустил голову француз, ловя себя на мысли, что впервые ему неловко говорить все то, что он обычно так легко бросал остальным своим возлюбленным. Он уже было хотел отстраниться, злясь на себя за эту глупую затею, как вдруг почувствовал, что сделать это ему не позволяют сильные руки немца, обхватившие его за талию. Франция растерянно взглянул на Германию, задержав дыхание. -Отличный повод. Зачем забывать?.. – Франциск почувствовал на губах теплое дыхание и замер, пытаясь осмыслить только что сказанное Людвигом. Сделать ему это не удалось, потому что способность здраво мыслить он потерял в ту же секунду, как его рот накрыли губы немца. Пошел снег. - - - -Я задницу себе нахуй отморозил! – негодующе орал Гилберт-Гилберт, шмыгнув покрасневшим от холода носом, и жалобно взглянул на Грузию, который единственный на тот момент его понимал. Они уже оба довольно долго наблюдали сию трогательную сцену между Францией и Германией, и обоих обуревали смешанные чувства. -И ты мнэ жалуэшься, дарагой? Я с утра тут пэрсик прадаю залатистый, сочьный!.. Можэт, купиш, трюфэльчик? А то твой брат-пидорас всех клиентов распугаль, вай! Пруссия тоскливо махнул рукой в сторону Валико, подтянув свои спортивные трико и понимая, что сегодня ему и сэмок нормально купить не удастся. После такой-то сцены с участием его брата. Уныло перебирая в руках четки, Байлшмидт поплелся домой, решив сегодня переночевать у Австрии. Перестраховаться.