***
Стрелок очнулся на третьи сутки после окончания войны, ранним утром. Из-за кучи королевских дел Искорка, пусть Майка и взял на себя большую их часть, смогла навестить друга лишь днём. — Если бы не доспехи Капканты, было бы одним трупом больше, — сдавленно и глубоко печально издал что-то похожее на смех незнающий о смерти Ведьмы Теней паренёк. Розоволосая, конечно, рада тому, что он выздоравливает, и ей полегчало от новости, что он пришёл в сознание. Но эти слова разозлили её — эмоциональное состояние было знатно пошатано. И, дабы не сказать чего-то, о чём потом будет много сожаления, которого сейчас и так предостаточно, девушка поспешила покинуть больного с обещанием придти как только сможет. И отправилась туда, где проводила всё своё свободное время — в сад Яркой Луны. За эти три дня вся Эфирия начала работы по восстановлению планеты. Был занят каждый: от принцессы до простого селянина. Набравшаяся смелости и нашедшая нужные слова Катра побеседовала с Капкантой, Скорпией, которая после сжала её в крепких нежных объятиях, бывшими кадетами Лонни, Рохелио, Кайлом, и получила их прощение. Маленькими шажочками она двигалась к их доверию и дружбе, работая в одной команде. Старалась, очень старалась. И у неё получалось. Адора же была занята на абсолютно другой территории, дальней, так что поговорить девушкам пока не удалось. Искорка опустилась на колени прямо на сырую землю свежей могилы, не беспокоясь о чистоте одежды. В её руке пакетик семян. Пока она сажала маргаритки, на улице и в саду стало серо. Как у неё в душе. С неба начали падать редкие капли дождя. Как слёзы из неблестящих глаз. Им просто не повезло упасть на камень. Просто, мать его, не повезло. Элементарная неудача! И это злило ещё больше. Только недавно Искорка обнимала Ведьму Теней. Чувствовала тепло её тела. Слышала её дыхание у своего уха. Ощущала любимый цветочный аромат. А сейчас пустой взгляд королевы устремлён на прямоугольник камня с именем женщины, которую она безгранично любила и уважала. Она касается его холодной шероховатой, словно шрамы на сером лице, поверхности, проводит пальцами по буквам. Ощущает лишь запах дождя и земли. Слышит лишь шум ветра, шуршащего листвой деревьев и кустарников. Чувствует лишь ледяную боль потери и тоски. Оранжевые и красные, белые и зелёные, розовые и фиолетовые оттенки сада и прекрасных цветов глаза Адоры и Катры — единственная оставшаяся краска в жизни Искорки.***
Когда маргаритки зацвели, кусочек Эфирии был восстановлен, и работы для всех чуть поубавилось. Адора вернулась в Яркую Луну. Стрелок полностью оправился. Слёзы королевы, ставшей ещё более частой гостьей сада, высохли, и она наконец смогла выполнить оставшееся обещание, данное учителю — быть сильной. Быть разбитой вдребезги, но продолжать держаться. Катра с командой раньше закончила работу и вернулась в замок в пятом часу вечера, поужинала и решила пройтись по саду, где и наткнулась на Искорку. С окончания войны у них тоже не состоялось нормального разговора. Она подошла к сидящей на земле девушке и опустилась рядом, также устремляя взгляд на могильную плиту. — Человек, в которого я влюблена, — спустя пару минут скорбной тишины заговорила розоволосая. — Я догадалась, — моментально поняла кошка. — И ты даже не осуждаешь меня? — А должна? — хвост обвился вокруг предплечья королевы, — Это шокировало меня, но.. разве это плохо — любить кого-то? — Нет, я думаю. — ...А это что? — когтистый палец указал на цветы. — Маргаритки. Она находила их милыми. И мирное пятиминутное молчание наполнило сад. Пока Катра не сказала: — Еда Яркой Луны действительно очень вкусная. — Я же говорила, что тебе понравится. — И прямо сейчас она остывает в столовой замка. — Я не голодна, — распознала намёк Искорка. — Твой отец волнуется. Розоволосая вздохнула. Лёгким движением провела по серому камню, попутно задевая белые лепестки. Её душа больше не кричала, а любяще и тоскующе шептала: «Я скучаю». — Хорошо, — она неторопливо встала и посмотрела на Катру сверху вниз, — Сможешь полить цветы? Думаю, после ужина я попробую поспать. — Конечно, Блёстка. Девушки измученно улыбнулись друг другу. И королева исчезла в блестящем облачке. Теперь мохнатая рука чёрными когтями аккуратно поскребла камень. Уставшее лицо оставалось таким же застывшим. Только сердце болезненно ныло — это никогда не прекратится. — Я тоже скучаю.. мама.***
Искорка проходила по замку, встречая знакомые лица. Такие же застывшие в усталости, как кошачье. Друга Стрелка, поженившихся Мермисты и Сихоука, Перфюмы и Хантары, что наконец сделали шаг вперёд в своих отношениях, повзрослевшей не по годам Фросты. Девушка снова вздохнула. Все старались быть сильными. И она тоже. Ради Ведьмы Теней. Ради друзей и отца. Ради Эфирии.***
Хруст ветки за спиной отвлёк Катру от скорби. — Прости, — произнесла она не оборачиваясь — знала, кто пришёл, — Дай мне пять минут, и я уйду. Адора, немного поколебавшись, подошла к могиле и подсела к Катре, как недавно сама Катра к Искорке, и тогда ответила: — Останься. Их тишина была гнетущей, давящей, а напряжение в ней нарастало, уплотнялось с каждой секундой, и казалось его можно было бы разрезать мечом Ши-ры, не будь он сломан. Это было невыносимо, и в конце концов блондинка с непоборенной дрожью в речи начала: — Нам нужно поговорить. Кошка дала ответ не сразу: — Я тоже так считаю, — её голос также дрожал; рука сама потянулась за стоящей у могилки маленькой лейкой, наполненной водой, чтобы полить маргаритки. Новое молчание было дано им, чтобы собрать волю в кулак, сформулировать мысли. Глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть. Одновременно развернуться друг к другу. И приступить к тому, что им так необходимо. Без злобы, ругани и криков, что было, скорее всего, благодаря их беседам с Искоркой и Ведьмой Теней, которые состоялись ещё до вызволения из плена, принять свои ошибки, ошибки друг друга, наконец попросить прощения и начать двигаться к тому, чтобы окончательно простить и быть прощёнными. — ...Это моя вина. Если бы я только- — Ты вечно винишь себя, Адора. И в те моменты, когда твоей вины в этом нет. Ты не знала, что Ведьма Теней бросится за Блёсткой. Ты не знала, что всё закончится.. вот так. — ...Перед тобой я страшно виновата. — Как и я перед тобой. — Но если бы я поговорила с тобой должным образом, если бы не ушла так быстро... Они разговаривали долго, обо всех деталях, мыслях, чувствах. Неспеша. Всё разбирая по полочкам. И так минуло два часа. — Агрх, я не заслуживаю тебя... — Послушай, Катра.. Я знаю, что ничего уже не будет как прежде. Мы обе это знаем. И нам предстоит пройти тяжелейший путь, чтобы принять друг друга. И вряд ли когда-нибудь это произойдёт на сто процентов. Но несмотря на всю сложность я не хочу отказываться от этого, — своей ладонью Адора нашла ладонь кошки и отчаянно бережно сжала её, — Не хочу отказываться от тебя, Катра. Темноволосой было трудно. Вспоминая всё, что она натворила — та же вина, всё, что натворила блондинка — та же злость и обида. Но она переступила через это, она сделала шаг навстречу, и теперь такой же шаг требовался от Катры. Последняя знала, что будет чертовски тяжело, но не предполагала, что настолько, даже учитывая то, что после разговора стало полегче. И со всеми сдавливающими горло воспоминаниями она, не говоря ни слова, выразила своё согласие обняв Адору, крепко-крепко. А та с всхлипом ответила на объятия. Зарылась носом в лохматые волосы, вдохнула и по сей день родной запах. Обе услышали и почувствовали чужое сбившееся, как ритм сердца, от слёз и волнения дыхание. — Я так сильно скучала по тебе, — шептали девушки, — Так скучала. Они смогли отстраниться друг от друга только когда сумрак опустился на сад, и звёзды замерцали в тёмном небе. Голубой взгляд встретился с янтарно-лазурным. Обе всё ещё боялись, пока не доверяли друг другу, но очень хотели этого, хотели быть вместе. Точно знали, что больше не смогут расстаться. Ни за что. — Здесь становится прохладно, — поёжилась Катра, отчётливо ощущая, как большой палец Адоры поглаживает её кисть, мягкую шерсть, — Думаю, пора уходить отсюда. Адора только кивнула, и они встали. Не отпуская светлой руки, кошка двинулась к выходу из сада. — Спокойной ночи, мама, — на прощание шепнула принцесса холодной могильной плите. Когда они шли по кристальному коридору, темноволосая сказала: — Я провожу тебя до комнаты, если ты не против. — Может, останешься сегодня у меня? — неуверенно предложила блондинка, переступая порог своей спальни. — Думаешь, сейчас это хорошая идея? — Думаю, мы можем попробовать, — на этот раз её слова звучали твёрже. — ...Хорошо. В конце концов, мы должны с чего-то начать. Дверь за спиной Катры закрылась. Адора прошла к кровати, села на неё. — Хочешь, чтобы я легла с тобой? — поинтересовалась кошка, топчась возле. — А ты этого хочешь? Продержав паузу, Катра негромко произнесла: — Хочу. Голубоглазая подвинулась влево, постучала ладонью по постели там, куда вскоре приземлилась напряжённая девушка. Конечно, напряжение и неловкость ещё какое-то время будут присутствовать между ними. И чтобы это скорее закончилось, Адора смущённо спросила: — То, что было тогда... — пальцы невольно коснулись губ, — Почему ты это сделала? — Я подумала что... — невидимый под шерстью румянец тронул и кошачьи щёки, — буду жалеть, если не сделаю этого. Ведь.. я могла не вернуться.. Агрх, думаю, ты поняла, о чём я. Кажется, от этого разговора напряжение с неловкостью лишь возросли. — Поняла, — кратко ответила Адора, затаив дыхание. Они понимали друг друга лучше, чем кто-либо другой. Но при этом не слышали друг друга долгие месяцы. Так противоречиво. — Мы можем.. ну знаешь, повторить, — блондинка дрожащей рукой легонько пихнула Катру в бок. И от этого до боли родного действия биение сердец ускорилось. — Можем... Кошка сжала в кулачках одеяло, когда лицо Адоры приблизилось к её собственному. Зажмурила в неконтролируемом страхе глаза, когда чужое дыхание коснулось её подрагивающих приоткрытых губ. Не заметила очередной слезы на своей щеке, когда почувствовала боязливо робкий, но одновременно решительный поцелуй той, которую любила и ненавидела всей своей душой. И ответила на него.***
Эфирийцы смогут быть сильными. С болью всех потерь и предательств, ссор и осознания совершённых ошибок, они будут двигаться вперёд, зная, что никто и ничто уже никогда не станет как раньше. Они справятся с предстоящими изменениями. И многих будут мучать ночные кошмары. Долго. Быть может, и до конца их дней. Если они смогут заснуть под всё ещё звенящую в ушах музыку войны. Есть и будет тяжело. Невероятно тяжело. Но они будут жить дальше.