Три месяца спустя
Сегодня особенный день. Сегодня врач наконец разрешил продолжить лечение дома, и можно больше не давиться запахом лекарств, разлетающимся по всему этажу травматологического отделения. Сегодня можно наконец вернуться домой. Приняв последнюю порцию таблеток и запив водой, парень осторожно сел на край больничной кровати и осмотрел комнату. Он в ней один. Голые стены в светло-серых оттенках неплохо сочетались с белым полом и таких же светлых шторах. Через открытое окно дул свежий воздух и проскакивали мелкие капельки солнца. Солнце. Много времени прошло с тех пор, как он в последний раз бывал на солнце. Врач запретил вставать с кровати, пока раны полностью не заживут, и парень пролежал в четырех стенах, любуясь темнотой, в которой он бродил неизвестно сколько времени, пытаясь отыскать источник голосов, окружающих его там, в реальном мире. Пока он здесь, блуждал в самом себе, слишком далеко от них всех. Он ничего не понимал. Словно умер, словно больше ничего не существовало, ни его мыслей, ни памяти, ни его самого. Но он почему-то ощущал прикосновения извне. Много прикосновений. Слабые, еле ощущаемые, оставляемые дрожащей рукой. Были и более уверенные, сжимающие безжизненную конечность слишком сильно, до красных следов. Много прикосновений. Их было не сосчитать. Как и голосов.*
Темно. Почему так темно? Я умер? Хлодно. Но я почему-то не чувствую боли. Странно. Последнее, что сохранилось в моей памяти, это звуки выстрелов. Много людей в черном, дорожная пыль и чьи-то голоса. Но в какой-то момент они все затихли. Резко пропали, но я помню, что разговаривал с ними и искал кого-то. С ними все хорошо? Я не в силах выбраться отсюда. Я это чувствую.*
Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как он впал в кому. День? А может, неделя? Но прошло достаточно, чтобы потом пришлось все вспоминать заново, слушая рассказы ребят. Он был рад наконец слышать их голоса и видеть их лица. — К…как, погиб? — Антон не контролировал эмоции. Подключенный к нему аппарат начал раздраженно издавать сигналы, оповещающие о резком скачке пульса пациента. Врач потом слишком долго отчитывал всех по ту сторону палаты, предупреждая, что нельзя давать больному повода лишний раз волноваться, иначе ослабленное сердце после перенесенной недавно операции может не выдержать критической нагрузки. Антон все слышал. Больше никто на эту тему не разговаривал. Ребята старались приходить по возможности каждый день, сменяя друг друга. Небольшие раны и повязки на их телах прямо говорили Антону, что досталось в том кровавом месиве всем без исключения. И все же они понемногу приходили в себя. Спустя две с лишним недели к нему начал приходить и Сода. Парень выглядел не лучше огородного пугала — такой же бледный и с растрепанными волосами, и с кучей повязок на груди. Иногда повязки кровоточили, и тогда Саша уходил их менять, извиняясь перед Антоном, что оставил снова одного. Как-то раз, когда с ним сидел Глюк, он рассказал, что пуля попала Саше близко к сердцу, но чудом не задела жизненно-важных органов. Дима тогда очень за него перепугался, настолько, что его еще долго не могли успокоить. Даже когда приехала скорая на место разгрома и вовремя успела привести Сашу обратно в чувства, остановив кровотечение, Дима все равно не отходил от него несколько дней, даже ни разу не заглянув домой. Да, Саша тогда и правда потерял много крови. Врачи удивились его выдержке, пока везли до больницы в полусознательном состоянии. Антон искренне был за них счастлив. И он ни разу не видел брата. Он был там. Был в том помойном аду и навел много паники Антону, за что тот хотел хорошенько его отругать и высказать в лицо все, что думал о брате и о его абсолютно неосознанном поступке. Но Дима словно пропал после того, как хакер пришел в себя. Словно и так слишком много доставил Антону неприятностей и больше не захотел маячить перед ним лишний раз. Словно решил для себя наконец уйти и больше не пересекаться никогда. Но Антон прекрасно помнил отголоски его разговоров возле своей кровати, пока тот бродил в самом себе. — Это правда, что брат приходил сюда? — как-то спросил парень у Туриста, когда тот пришел вечером перед сном и принес пару фруктов для больного и какой-то энергетик в приторно-яркой банке для себя. Видимо, он недавно приехал с задания и не спал пару ночей. Антон возражать напитку никак не стал. — Как ты узнал? — мужчина посмотрел на него слегка удивленно, замерев на одном месте. Его палец вот-вот открыл бы крышку банки с характерным щелчком, но комната на мгновение окунулась в тишину. Проблема в том, что Дима просил не говорить, что он тут был. — Я слышал его голос, — Антон медленно потянулся за фруктом, лежащим на прикроватной полке, но остановился: инфузионная трубка неприятно натянулась в месте прикрепления иглы на сгибе руки, и Антон сщурился, — подай пожалуйста, спасибо, — когда яблоко оказалось в руке, парень наконец с хрустом откусил его, пробуя кисловатый фрукт на вкус, он убедился, что его слушают, и продолжил, — я слышал все ваши голоса, пока был в коме. Но его… он словно не просто сидел тут и наблюдал, он рассказывал что-то, много рассказывал. И я слушал, жаль, не запомнил ничего. — Да, он был здесь, — Тема устало вздохнул, делая очередной глоток. Небольшую комнату освещала всего одна лампа с теплым свечением, а за окном, на шестнадцатом этаже больницы, сиял город, — сидел с тобой все время, то книги какие-то читал, то рассказывал что-то. Мы редко приходили, он был тут почти все время, даже на ночь оставался. — А почему тогда ушел? — Антон не понимал действий своего брата. — Мы не знаем, — Тема опустил взгляд в пол и продолжил так сидеть несколько минут, что-то усердно обдумывая, но потом снова заговорил, — он попросил передать, что начнет новую жизнь и больше не вернется в мафию. На этом разговор был закончен. Бесполезно было спрашивать, куда Дима ушел, есть ли ему вообще куда идти. Он давно не маленький. Пора прекратить за ним присматривать, все равно грамоту за лучшего старшего брата Антон никогда не получит. Он снова откусил немного яблока и прикрыл глаза. На сегодня он достаточно поговорил, он устал. Он все еще слишком быстро уставал, несмотря на слова врача о том, что он шел на поправку. Да и кто в эти сказки верил.*
Плохо. Так плохо, что хочется кричать. Но я не могу. Они знают. Я не могу. Мои связки одеревенели. Холодно. Так холодно, что я не могу понять, где заканчивается мое тело и начинается холод. Холод внутри или снаружи? Без понятия, я давно уже перестал определять. Темно. Так темно, что не видно ничего дальше собственной руки, которую я поднимаю с трудом. Словно она к чему-то привязана снаружи, и это удерживает ее, как и мои ноги. Я вижу затуманенные белые блики, когда приходят они. Их голос искусственен, мертв и холоден. Так же холоден, как пространство внутри меня. Они проверяют, бьется ли мое сердце, жив ли я. Больно. Так больно, что я давно уже не чувствую тела. Когда-то оно двигалось. Но чувствую, как мои легкие вентилируют, а подключенный аппарат разгоняет кровь по моему телу. Кому-то ведь совсем не нужно, чтобы я умер. —*
Давящие стены городской больницы остались позади. Собрав все вещи в маленькую потрепанную сумку, парень не спеша спустился на лифте к выходу. На улице его встретил все тот же мерс все с теми же фальшивыми номерами, он стоял неподалеку от главных ворот. Тема помог Антону дойти до машины, придерживая за плечо. Вечернее солнце приятно грело тело, скоро начнут опадать первые желтые листья, а пока можно напоследок насладиться теплым морем. Антону не терпелось снова ощутить рассыпчатый песок под ногами, и он впервые за долгое время улыбался чуть искренне, вдыхая свежий морской воздух. Он ехал домой. Ветер приятно трепал волосы, пока они проезжали по мосту. Тема включил радио, оно тихо играло на заднем фоне, перебиваемое городским шумом за окном. Антон перебирал пальцы рук от приятного волнения, прокручивая старое серебряное кольцо на среднем пальце. Он с горящими глазами рассматривал улицы родного города и каждый раз останавливал взгляд на каком-нибудь маленьком магазинчике, от которого веяло выпечкой. Парень немного исхудал из-за больничного питания, но теперь снова можно будет пить по две чашки кофе по утрам и перекусывать бутербродами по ночам. Осталось добраться до своей кухни и первым делом поесть нормальную еду. Интересно, за его домом вообще кто-нибудь присматривал? — Тем, а… мой дом в порядке? — Антон посмотрел на него с небольшим беспокойством. Мужчина, услышав вопрос, ответил не сразу, но испугавшись, что заставил парня переживать, тут же оживился. — С ним все хорошо, твоя троица постоянно туда заезжала, — он мельком улыбнулся, продолжив смотреть за дорогой, — как приедем, обязательно поблагодари Сашку, он пригнал к тебе на задний двор гелик, — гелик. Антону хотелось быть честным с самим собой, и он не станет врать, что не смог за такое короткое время привязаться к этому человеку. Человеку, который не сумел пустить пулю ему в лоб, который спасал его не раз, который, сука, всегда был рядом, даже когда парень этого не знал. Он задолжал наемнику до конца своих дней за спасение своей задницы из передряги с Альбертом, хотел как лучше, хотел помочь ему там. Но в итоге подставил обоих. Антон не станет врать, что не думал над тем, насколько он себя ненавидел за свой самый большой просчет в жизни. Просчет, за который расплатился невинный человек. Хакер никогда не привязывался к кому-то, это легче, чем потом мучиться от того, что очередной лишний человек, ушедший из его жизни, оторвет огромный кусок души и выкинет в помойное ведро возле дома. Так от себя мало что останется. Почти ничего. И когда наконец придет тот человек, ему ничего не достанется, кроме сломанного и потерянного в страхе бесчувственного тела. В страхе, что бросят. Нет, его больше никто не бросит, не оставит одного, но этого не объяснишь тому, кто не видел ничего кроме лжи и лицемерия. Остается мириться с этим и жить дальше. Антон рад, что никогда ни к кому не привязывался. Но почему-то он плакал. Слезы медленно стекали по щекам, оставляя соленые дорожки и пачкая ткань черных штанов. И правда красивый город. Лучи вечернего солнца отражались в маленьких капельках, собравшихся в уголках ледяных глаз, от чего в них словно затаились крупинки драгоценного камня. Антон плакал громко, судорожно, не сдерживая накопленных эмоций. Он столько раз пытался мириться с этим, мучил себя бесонными ночами, лежа и втыкая в одну точку на сером потолке, пока в голове то и дело мелькал он. Мелькал тот день, когда они могли побыть простыми людьми, когда беззаботно смеялись на глазах у всех. Теперь нет его рядом. Не будет больше никогда. Тема даже не пытался его успокоить, он молча протянул сухие салфетки и небольшую бутылку воды. Он понимал. Через полчаса город был позади, теперь их окружали высокие частные дома и пестрые сады с пахучими цветами. Здесь ничего не изменилось за три месяца. Всё те же яркие зеленые пальмы возле пригородной дороги, сиявшие по ночам огоньками, все те же незнакомые лица, шедшие не спеша по своим делам, все то же небо над головой. Двое в машине вряд-ли когда-нибудь снова поднимут эту тему. Так будет лучше для всех. Прошлое должно остаться в прошлом. Уже совсем скоро в конце улицы показалась крыша родного дома, и Антон крепче сжал в руках лямку от потрепанной сумки. С заходом теплого солнца под этой старенькой крышей снова соберется вся семья, чтобы поднять наполненные до краев бокалы за успех. Успех. Может так оно и есть. Но Антон с самого начала считал это пирровой победой.*
На просторном заднем дворе было слишком шумно. Громкая музыка играла сразу из нескольких машин, не очень аккуратно припаркованных возле коттеджа. Диззи уже, кажется, сотый раз проходил мимо этого творческого беспорядка и просил разрешения хотя бы переставить их, а то даже не осталось места Теме, когда тот приедет. Но все остальные мастерски делали вид, что проблемы нет. Чем ниже спускалось солнце, тем темнее и холоднее становилось на улице, и постепенно шумная толпа перевалилась в дом. Аккуратно убранный задний двор остался в полной тишине с самим собой, красивыми ночными бабочками, пархающими над последними незакрытыми бутонами и стрекотом цикад, спратявшихся в густых кустах возле забора. Кто-то из ребят очень громко напомнил о том, что скоро нужно выезжать. Его голос лишь мелким эхом раздался по пустому гаражу. Саша здесь один. Почти один. Звук посуды, звонко поставленной на стеклянный стол тоже еле долетал сквозь закрытую дверь, как и музыка. В данный момент парня окружали лишь собственные воспоминания и приглушенные мысли. Саша стоял напротив разбитого внедорожника с позолоченными ключами в руке и не понимал, что он вообще здесь забыл. Подарок Димы. Это все еще любимый подарок Димы, который навсегда занял отдельное место в его сердце. Парень стоял абсолютно неподвижно еще минуту, прежде чем повернуть голову на шум за дверью. Кто-то громко спорил. Судя по голосам, это Паша с Диззи. Бедный Саша, его весь день в гараж не пускали и даже не могли объяснить причину. Наверно, Сода бы тоже злился. Но парень лишь мельком улыбался, поглядывая в дальний крайний угол гаража, где раньше Дизофф ставил свой Porsche, и с большей силой сжал ключи в руке. — Прости, дружок, — он легонько провел рукой по мятому капоту с облезшей краской и на мгновение снова завис, разглядывая машину, — прощай, надеюсь, когда-нибудь снова свидимся. Ты мне жизнь спас, — и, развернувшись, ушел. Возле выезда из гаража уже стоял спорткар, парень нажал кнопку на ключах и сел за руль, осторожно выехав во двор и постаравшись не задеть кучу других машин. Может, и правда стоило дать Дизоффу возможность их нормально припарковать? А то Пашин старый Shelby возле дерева был явно не к месту.*
Темно. Темно и пусто, как это было в доме на окраине улицы всю жизнь, сколько Антон здесь жил. Но на небольшое удивление везде чисто и цветы на полках политы. Даже искусственный кактус, одиноко украшавший коридор, подвергся чрезмерной заботе Глюка. Антон очень благодарен ребятам за помощь. Он включил колонки на кухне вместе с ярким теплым светом огней над потолком и начал раскладывать продукты из пакетов, которые помогал тащить сначала из магазина, потом до дома Тема, чтобы к приезду гостей успеть хоть что-то приготовить. Со стряпней деда его кулинарные шедевры не сравнятся, но он тоже способен вкусно приготовить ужин на семерых человек. Окно на кухне выходило прямиком на задний двор. Антон по приезду так и не заглянул туда. Но сейчас, стоя у плиты, он каждый раз цеплял взглядом черную тень от недавно припаркованной там машины. Рядом стоял его старенький байк, обмытый водой из садового шланга. Ничего почти не поменялось, кроме воспоминаний. Они больше не такие яркие, хоть и неизменно связаны все тем же внедорожником, что теперь украшал его двор. Тема сказал, что там не осталось бензина, словно Антон собрался на нем куда-то ездить. Словно Антон вообще собрался к нему подходить. Но Антон и правда был с ним другим. Только он один из всех, кого помнил парень, смотрел ему прямо в холодные глаза — так, словно Антон что-то значил. После выхода из комы он часто задумывался над тем, что пора бы уже бросить это дело. Это давно уже не его. Вся эта преступность, заказные убийства и взломы, за которые его никто не собирался спасать. Вся его жизнь медленно шла под откос, просто хакер этого не замечал. Но стоило прийти кому-то из троицы навестить его, принести его любимые ванильные кексы с вишневым соком и сесть разговаривать на любые темы, только чтобы скоротать его скучное пребывание в четырех стенах, как Антон забывал все, о чем думал на протяжении нескольких дней. Пожалуй, остались еще те, кто всегда будет нуждаться в его помощи. И хакер остался. Он потерял достаточно, чтобы вот так просто отказаться от них. Чайник наконец отвлек парня. Он сделал себе вторую чашку крепкого кофе и, прихрамывая на одну ногу, направился к холодильнику за овощами. Мясо в сковороде вот-вот пожарится, а Антон еще даже не сделал свой фирменный соус.*
Было бы не очень хорошо ехать в гости на ужин уже поужинав, но у ребят попросту не было возможности что-то поесть в течение дня, поэтому Паша прибирался на кухне после небольшого перекуса. Диззи же сидел обиженный за столом, закинув одну ногу на стул, и втыкал в какую-то игру на телефоне. Рядом приземлился недавно приехавший Тема и просто сидел в тишине кухни рядом с ними. Он легонько поправил прядь каштановых волос на голове парня и улыбнулся, когда тот посмотрел на него. Саша совсем не умел ни на кого злиться, во всяком случае слишком долго, поэтому тоже ответил улыбкой и даже отложил телефон в сторону, чтобы пожаловаться на несправедливость в этом доме в лице Паши, но тот перебил парня раньше, чем он успел открыть рот. — Все, малыш, прекращай злиться, — остановившись за спиной сидящего парня, Паша потянул его лицо вверх за подбородок и поцеловал в приоткрытые губы, наблюдая за приятно-удивленным взглядом, — пошли, ребята наверно уже во дворе. Тем, помоги стащить его со стула, — и под недовольное бормотание Саши они оба подняли его и повели на улицу. Внизу за пределами открытого балкона звучали громкие разговоры. Они долетали до комнаты вместе с вечерним ветром, пуская приятную дрожь по телу. Саша сидел на ковре возле открытого шкафа и прокручивал в руке глок. Оружие холодное. Во всех смыслах этих слов. Он провел большим пальцем по аккуратно сделанной ручной гравировке и тяжело вздохнул, закрыв глаза. Вместо привычной темноты снова расплывчатые лица, которые Сода не хотел запоминать, не хотел видеть каждый раз, когда снова и снова брал в руки это треклятое оружие. Глок давно пустой, но Саша все равно поставил его на предохранитель. От греха подальше. Он еще раз посмотрел на темное засохшее пятно сбоку, которое уже не отмыть никакими средствами, на свое размытое отражение, прежде чем положить оружие в железный ящик и закрыть на замок. Он аккуратно убрал его в дальний угол шкафа, положив сверху всякий ненужный хлам, и закрыл дверцу. Прошлое должно остаться в прошлом. Саша сунул ключ от ящика в карман кофты и помчался вниз к остальным, боясь пропустить очень важное событие. Уличные огни освещали большой двор, где по-прежнему в хаотичном порядке стояли четыре машины. Крохотные светлячки сновали между каменными тропинками, прячась в зеленой траве и норовясь попасть под ноги, Саша не спеша обошел их и, добравшись до остальной шумной толпы, сел на капот своей машины, которая стояла ближе всех к гаражу, но чуть поодаль от остальных. Руки все еще предательски подрагивали, не желая отпускать уже несуществующие прикосновения холодной стали к коже, и Саша смотрел на них слишком долго, пока пролетающая мимо белая бабочка на мгновение не села на кончик холодного пальца. Сода ухмыльнулся собственным мыслям. Дожили, его природа воспринимала как чертову диснеевскую принцессу. Нет, ну а что, и принц имелся на синем коне, и убитое чудовище, жившее в темном замке. Сложно назвать эту сказку со счастливым концом, да и вместо короны Саша заслуживал разве что терновый венец. — Все в порядке? — Дима подошел незаметно, а может парень просто ничего не замечал вокруг себя какое-то время. — Да, все в порядке, — звучало неубедительно, но Дима не стал задавать лишних вопросов и молча приобнял Сашу за плечи, целуя в висок. Рано или поздно они обязательно вернутся к этому разговору, но не сейчас. — Хочу обратиться к Александру! — Дима присел рядом с мужем на капот машины и кивнул в сторону парня, который до этого что-то пил из бутылки, и теперь переводил непонимающий взгляд с Джо на Пашу с Глюком и обратно. Все остальные тоже замолчали в ожидании, — нам всем было жаль твой Porsche, это был очень дорогой твоему сердцу подарок, — при упоминании своей сгоревшей машины Саша нервно прикусил нижнюю губу чуть ли не до крови, сильнее сжимая под тканью черной джинсовки недавно заживший шрам, — ты берег его очень долго, но всё однажды гаснет, — Дима встал с капота и подошел к парню, ярко улыбаясь во все тридцать два, достал из небольшой поясной сумки маленькую и на вид неприметную черную коробочку и протянул в руки друга, — поэтому пора зажечь новый огонь. — Э…это же… — Саша крутил подарок в руках, не зная, с какой стороны открывать, а слова даже не лезли в горло, хотя ему явно было о чем спросить, на помощь пришел возбужденный Глюк и чуть ли не сам открыл коробку, — …вы шутите? — парень смотрел на содержимое подарка с открытым ртом. Внутри аккуратно лежали такие же небольшие черные ключи с символом в виде марки машины. Bentley. Чертова Bentley. Парень не верил своим глазам. — Давай, доставай их, иначе как ты откроешь эту малышку? — Дима слегка толкнул его в бок, а в это время позади них открылся гараж, и возле самого края стояла совсем новая Bentley Continental GT в темно-бордовом цвете. Саша не сдержал слез. Они текли ручьем и пачкали белую футболку, и пока он не разревелся окончательно, Паша подошел к нему и крепко обнял, как можно сильнее прижимая к своей груди. Где-то рядом послышался громкий хлопок от взорванной хлопушки и радостные крики с поздравлениями, но Саше не это сейчас было нужно. Ему было просто необходимо вот так стоять в объятиях Паши и ощущать его руку на своих волосах, как он проводил ей по голове и перебирал непослушные пряди, где-то поблизости он слышал все еще возбужденный голос Темы, который без умолку что-то говорил парню, наверно даже размахивая руками, Саша его не видел, но он это просто знал. Он сильнее зарылся головой в чужую футболку, цепляясь руками за руки мужчины, как за спасательный круг. Только чтобы никто не увидел, какой он плакса. — Спасибо, — проговорил он слегка дрожащим голосом и наконец поднял голову навстречу чужому лицу, — я… я не знаю, что говорить в таких ситуациях, я не... не ожидал такого, я не думал, что… что вы что-то такое сделаете, — от нервов Саша всегда начинал заикаться, это было всего пару раз за всю жизнь, — спасибо, правда. — Давай, прекращай плакать, тебе это не идет, — Паша вытер слезы краем футболки и заключил лицо парня в свои руки, смотря прямо в темные глаза с примесью счастья и золота, — мы все тебя любим, Диззи, просто помни об этом, — последние слова он проговорил прямо в чужие и слегка обветренные губы, прежде чем поцеловать парня, достаточно настойчиво, чтобы Саша наконец смог переключиться с подарка на что-то другое. — Саш, я тут подумал, может прокатишь разок? — к ним подошел Тема и также заключил любимого человека в объятия. — Так не честно, я хотел первый попросить, — Паша недовольно развел руками, но улыбка все равно выдавала его. — Как-нибудь в другой раз, дед, сам же говорил мне, что соскучился по своей машине, — Тема сделал на лице победную ухмылку и уклонился от руки Паши, который собирался дать ему подзатыльник. — Вы когда-нибудь прекратите эти перепалки между собой? — Саша посмотрел на обоих мужчин и снова шмыгнул носом. — Никогда, правда ведь, Тем? — мужчина все же успел схватить Туриста за шиворот черной кофты, прежде чем тот снова увернулся, и накинул капюшон на голову, туго завязав шнурки. — Павел блять! — но тот уже был на полпути к своей машине. Через пару минут во дворе снова стало тихо. Огоньки вдоль каменных тропинок сияли приглушенным светом, привлекая внимание светлячков и мигая в такт мелодичному стрекоту цикад, спрятавшихся в листве каких-то очень пахучих цветов.*
Новая машина бесшумно плыла по разгруженной пригородной трассе. Саше дали возможность ехать первым, чтобы «распробовать на вкус» подарок. Он любовался черным кожаным салоном, проводил рукой по рулю и кнопкам управления на нем, переключал встроенные светодиоды, пытаясь найти подходящий цвет, даже открыл панорамный люк на крыше. В салоне пахло новизной, как когда-то пахло и в Porsche. Тот день, когда он впервые сел за руль, Саша запомнил навсегда. Как и последний день. Но Дима оказался прав, пора бы уже отпустить прошлое и заново вдохнуть свежий воздух, врывающийся в салон из открытого люка над головой. И Саша вдохнул полной грудью. Сода ехал чуть поодаль, не спеша, любуясь ночными огнями города, виднеющегося вдалеке. В пригороде спокойно, здесь текла своя умеренная жизнь, отделенная от вечной городской суеты. Парень иногда вспоминал свой старый шумный район на окраине, свою квартирку, которую в конце концов продал за незначительную сумму вместе со всеми вещами. Там никогда не было ничего ценного. Он так боялся не привыкнуть к новому месту, боялся, что его потянет обратно, туда, где он существовал до появления в его жизни Димы. Теперь же он считал это место своим домом. Благодаря Диме. Бессмысленный поток бредовых мыслей снова заполонил всю голову. Пора бы начать расставлять все по полочкам. Саша смотрел куда-то вдаль, высунув руку из окна и дотрагиваясь кончиками пальцев до низкорастущих листьев. Это в какой-то степени успокаивало. Он чувствовал окружающую его природу, а значит чувствовал себя живым. Но куда более он чувствовал себя живым рядом с Димой. Когда тот прижимал к себе и этим защищал от всего дерьма там, снаружи, оставаясь в безопасности в их собственном крохотном мире. — Слушай, Дим, я давно хотел спросить тебя кое о чем, — Саша на мгновение повернул к нему голову, чтобы привлечь внимание. Он словно боялся нарушить идиллию между ними двумя и говорил тихо, но достаточно уверенно, — что теперь будет с компанией? — Я решил отдать ее в более надежные руки, — заметив недоверчивый взгляд мужа Дима поспешил добавить, — я знал этих людей, они хорошие знакомые отца, они согласились мне помочь после того, как узнали о выходках Альберта, — мужчина закинул голову на подголовник и вздохнул, прикрыв глаза, — я наконец могу быть спокоен за дело отца, я ведь так и не стал достоиным приемником, как он хотел, я почти подвел его. — Но ты сделал все, что было в твоих силах, я уверен, он тобой гордится, — Саша дотянулся рукой до его руки и сплел пальцы, — они оба тобой гордятся. — Спасибо, Саш, — сделав минутную паузу, Дима продолжил, — знаешь, несмотря на все, что связывало меня с родительским домом, я его продал, — он не ожидал, что его за это похвалят или еще что-то, простого молчания уже было достаточно. Он с самого приезда в штаты горел желанием распрощаться с тем местом, что повидало немало всего, связанного с его семьей. Наверно поэтому Дима и продал все. Потому что у него теперь другая семья, другой дом и совершенно другая жизнь. — Так значит, это конец? — кольцо на безымянном пальце отразило свет придорожного фонаря, и парень пару раз прокрутил его, улыбнувшись. — Думаю, да. Через несколько поворотов в конце улицы наконец показалась верхушка знакомой крыши, а свет в окне говорил о том, что их уже давно ждали.*
Антон еще суетился, накрывая небольшой деревянный стол в зале, когда на пороге дома послышались первые знакомые голоса. Дверь он так и не закрыл после своего приезда, поэтому не успел он поставить последнюю тарелку, как к нему на шею кинулся Глюк с поздравлениями и неразборчивой болтавней про какой-то подарок. Значит все в порядке. Все снова вернулось на круги своя, и они вновь сидели все вместе за одним столом и делились прошедшим днем. Звучали тосты. Троица позаботилась о хорошей выпивке к столу, и теперь что-то подсказывало Антону, что ему снова придется доставать из чердака кучу запасных одеял с подушками, как в первый день их приезда. Наверно поэтому ребята так сильно хотели отпраздновать у хакера. Отпраздновать конец истории там, где она дала свое начало. Антон и не был против. Ему бы не помешало снова привыкнуть к житейской рутине и суете, присущей этим до жути шумным ребятам, да и пить в одиночку, сидя на пороге дома, такое себе развлечение. Антон по себе знал. Тихо играющий телевизор на фоне с какими-то новостями, которые никто не слушал; запах недавно приготовленной еды, разложенной по тарелкам; звон бокалов с дорогим виски, капли которого падали на стол; громкий смех; фейерверки за открытым окном, которые кто-то решил запустить ночью; шум прибоя и крики чаек, которые доносились с берега; шуршание пакетов с подарками, купленными хозяину дома; тост за тостом, разговоры на разные темы, и ни слова о случившимся. Каждый для себя принял решение не обсуждать события трехмесячной давности, далеко не для всех они значили что-то радостное. Третий опустошенный бокал дал о себе знать, и голова постепенно становилась все тяжелей и тяжелей. Картина вокруг перестала обретать четкие границы, и Антон поспешил вытереть глаза в надежде, что не заплакал снова. Нет, он вовсе не плакал, он просто пьян. Как и другие за столом, но вместо бредовых мыслей и неразборчивых голосов перед ним снова разбитая машина и слова, которые однажды кто-то ему произнес: «ты обязательно справишься, но теперь сам». Антон определенно справился, но он соврал бы себе, если сказал бы, что без помощи людей рядом с ним. Той старой версии Антона уже давно нет, может он бы и смог, но тот хакер, что теперь каждое утро смотрел на себя в зеркало последние пару лет — уже вряд-ли. Кто-то сидящий рядом подтолкнул парня в бок и сказал что-то неразборчивое, протягивая несколько карточек прямоугольной формы. Их огромная любовь к этой игре не знала границ. Но Антон почти ничего не видел перед собой. Он продолжал сидеть неподвижно и разглядывать карты в руках, пытаясь вспомнить хотя бы одно правило. Но не смог. В надежде что-то понять из разговоров рябят он несколько раз посмотрел по сторонам, вглядываясь в размытые лица, но его окружала лишь полная пустота. Яркий экран телевизора за их спинами прокручивал старый сюжет новостей с места давно разрушенного здания неподалеку от города. Глаза в последний момент зацепились за бегущие строчки внизу, прежде чем новости закончились.…погибший, личность которого не числилась ни в одной базе данных…
*
Ледяная морская вода под босыми ногами, пара кроссовок в одной руке и полупустая бутылка красного в другой. Парень сломя голову бежал по самому краю берега, поднимая за собой морскую пену и оставляя неглубокие следы на мокром рассыпчатом песке, ему было абсолютно все равно на промокшие штаны, которые он забыл закатать, на вино, которое он разливал по дороге, сейчас он бежал неизвестно куда и неизвестно зачем, просто чтобы встряхнуться на свежем воздухе после вечерней пьянки в гостях, ну и чтобы доказать кое-кому, что он все-таки умеет хорошо бегать. — Попался! — Артем еле дотянулся до края его футболки и все же смог зацепить рукой, и оба тут же повалились на мокрый песок, уже через секунду их накрыла небольшая волна. Они пролежали так почти минуту, громко смеясь и плеская друг на друга водой, прежде чем к ним не спеша подошел Паша, который тяжело дышал. — Да ну вас. — Я же говорил, что умею бегать, — в знак маленькой победы Саша поднял бутылку вина, которую так и не выпустил из рук даже когда упал, но она оказалась пустой. Артем снова залился громким смехом, на этот раз свалившись назад в море. Парень за компанию упал следом за ним и тоже оказался в холодной воде. Артем поймал его, крепко держа за руку и оставляя почти невесомые поцелуи на его лице, от чего парень улыбался, может даже немного сонно, и все же Саша в этот момент ощущал себя самым счастливым человеком, которого когда-либо видело это море. Паше ничего не оставалось, как присоединиться к ним и любоваться звездным небом, сидя в промокшей до ниток одежде. Они долго так сидели, вспоминая свои первые впечатления друг о друге, пока Саша пытался насыпать песок в бутылку. «На память». С тех пор многое поменялось. Артем и не задумывался, что кто-то сможет стать для него чем-то очень важным, настолько, что хотелось защитить. И все же он сидел сейчас рядом с ними и терпеливо ждал, пока Саша оставит бутылку в покое, чтобы наконец обнять его и согреть. Парень по-прежнему немного пьян, но это еще больше делало его самим собой, только более открытым. Но Саша всегда останется для него непрочитанной книгой, сколько раз он бы ее не открывал. Подул холодный ветер, от чего стало уже невыносимо сидеть у моря. Саша так и уснул в теплых объятиях, положив голову на чужое плечо. Паша аккуратно взял его на руки, чтобы не разбудить, и они с Темой не спеша пошли в обратном направлении к дому, собирая по пути ракушки.*
Тихий шум прибоя слишком быстро вытеснул последние капли алкоголя, заполнив до краев морским воздухом. Солнце давно село, уступив яркой луне, но за горизонтом все еще сиял приглушенным светом закат. Он падал на волны каплями золота, переливаясь. Саша засмотрелся. Он стоял на краю старой пристани и наблюдал за стайками разноцветных рыб, проплывавших на поверхности прозрачной воды. Красиво. Подул прохладный ночной ветер, разгоняя рябь по морской глади, от чего разноцветные рыбы уплыли прочь, но потом снова появились. От очередного порыва ветра Саша слегка вздрогнул, пожалев, что оставил теплую одежду дома. — Замерзнешь, — сзади незаметно подошел Дима и надел на плечи парня небольшой плед, поцеловав в макушку, — не стой так больше возле моря. — Спасибо, — Саша достал из кармана маленький красивый камешек, который он подобрал с пляжа еще очень давно, и такой же маленький серебряный ключ. Он сжал их в кулаке, закрыв глаза. — Зачем тебе камень? — Чтобы загадать желание и потом бросить в море, все так делают, я тоже хочу попробовать, — Саша повернулся к нему и улыбнулся, развеивая его волнение по встречному ветру, — может, и у меня что-то получится. — А ключ зачем? — Чтобы желание обязательно сбылось, — он закинул руку над головой и со всей силы бросил ненужные вещи в море, как можно дальше, чтобы их не принесло обратно к берегу. Вместе с ними улетели на песчаное дно и воспоминания. Саша вдохнул полной грудью и прижался ближе к Диме, накрывая его половинкой пледа. Над головой медленно плыли звезды, растворяясь в тусклом свете заката и падая вместе с золотыми каплями в море, теряясь в нем навсегда.«Я смог, мама. Смотри, я смог подняться наверх. Надеюсь, ты мной гордишься»
— Какие они, эти закаты, какими видишь их ты? — парень поднял голову навстречу медленно утопающим за горизонтом лучам солнца. Дима посмотрел в его глаза и замер, подбирая нужные слова, кажущиеся такими важными сейчас, будто от них зависело все на свете. — Изумрудные, — Дима провел рукой по его волосам, убирая упавшие пряди с лица, — прекрасные изумрудные закаты, красивее которых я никогда не видел, — и оставил долгий и опьяняющий поцелуй на губах любимого человека, наслаждаясь его тихим смехом и словами вечной любви. И она действительно вечная теперь для них обоих. Такая же, как и золотые закаты над головой.