Вкус снега

Они её сторонились. Конечно, они её сторонились, а как же иначе? "Странная девчонка" - говорили одни, другие вторили, что связываться с ней опасно. И никто не осмеливался обвинять её, ни пятнышка грязи к ней не липло. И зло не липло. Да только несчастье ходило по пятам. Кая эта беда минула, огладила вскользь ледяной ладонью и отпустила. А остальным не повезло. Герда всегда была красивой девочкой. Красивой, доброй, светлой – грех в такую не влюбиться. Никто не мог точно сказать, ответила ли она хоть кому-то из своих поклонников взаимностью. А потом и вовсе перестали говорить, слишком уж страшно стало. В одну из самых тихих зимних ночей, невесть откуда поднялся страшный буран, а поутру нашли Руни, самого страстного из поклонников Герды. Нашли застывшего, окоченевшего и погребённого в снегу, на самой опушке леса – до городка рукой подать. И всё бы ничего, если бы вот так же не начали умирать, а то и вовсе пропадать другие парни. Казалось, сама природа наказывала за что-то людей и городок жил в страхе, пока кто-то не догадался: несчастье преследовало лишь тех, кто когда-то или сейчас был влюблён в Герду. Тем более что об отношениях этой девушки с зимой и холодом, ходили слухи один сказочней другого. Обвинять её никто не стал, то ли побоялись, то ли решили что не её вина это, но обходить стороной стали. Элиза долго задавалась вопросом – разве может быть так, чтобы человек приносил и счастье и несчастье одновременно? По всему выходило что может. Однако Элиза Герду не боялась. Возможно что и зря, по крайней мере, так твердила ей матушка изо дня в день, да только Элиза твёрдо стояла на своём, никого не слушала и продолжала дружить с Гердой наперекор всем. Иногда становилось тяжело. Но каждый раз, когда Эльза ловила радостный взгляд жёлтых с прозеленью гердиных глаз, и на душе становилось тепло-тепло, то все сомнения отступали прочь. Все они глупые завистники, думалось ей, глупые и злые. Вот её-то саму зима не трогала, и словно бы даже оберегала, хоть и была Элиза ближе всех к Герде. Однажды вечером, когда Элиза пришла к Герде в гости, попить чаю да посплетничать, Герда грустно призналась: - Это я виновата. Сердце у Элизы ухнуло и забилось скоро, будто вознамерилось обогнать время, а потом сжалось. - Это глупые слухи, - насупилась она, - все вокруг столько об этом говорят, что даже ты поверила. Герда покачала головой, отвела взгляд от полыхающего камина и посмотрела в окно, в непроглядную черноту зимнего вечера. Глаза у неё сделались тоскливыми а пальцы крепче сжали чашку с остывшим чаем. - Я виновата. Руни… ты знаешь Руни, он всегда вспыльчивым был, и всегда… получал что хотел. - Тебя не получил. - Вот именно. - Он… - Элиза замешкалась, спрашивать было страшно, всегда страшно узнавать о том плохом, что случается с теми, кого мы любим, - …он что-то сделал? Тебе? - Хотел. Я виновата, позвала на помощь, знала ведь – никто не услышит, а меня она слышит всегда. И нет у неё понятия о ценности жизни, она бессмертная и не человек даже. Обняла она его и не отпустила, и остальных тоже. Просто, на всякий случай. Чтоб не случалось такого впредь. - Кто – она? – шёпотом спросила Элиза. Испуга, как, наверное, ожидала Герда, Элиза не почувствовала. Только облегчение, когда поняла, что для подруги всё обошлось, пополам с укором, за то, что мимолётно обрадовалась смерти красавчика Руни. - Имён у неё много, - усмехнулась Герда, - и ни одно не правдивое, потому что придумано людьми. - Люди глупые, - согласно кивнула Элиза, про себя решив считать что «она» - это зима. А почему бы и нет? Порой слухи ходят не сами по себе и не просто так. – Но какое ей дело до тебя? - Иногда мне и самой интересно, - вздохнула Герда, а потом неожиданно лукаво улыбнулась, - мне кажется, ты бы ей понравилась. А Элиза лишь фыркнула: ей хватало дружбы и с одной странной девчонкой. Нравиться кому-либо ещё, возможно ещё более странному, ей совершенно точно не хотелось.