Бандюга и пушистый котик

— Я понимаю насколько бесячая для тебя это тема, но я обязан рассказать то, от чего у тебя челюсть отпадёт, — авторитетно начинает Тэхен на другом конце провода. —  Тэхен, не мямли, — торопливо прерывает его Чонгук, который на грани, чтобы скинуть звонок. —  Намджун вышел. —  Знаю, — Гук, грозясь во второй раз попасть в участок, сильно давит на газ только от упоминания имени. —  Собери парней. — Что…зачем? —  Быстрее, Тэхен, быстрее! Лиса у него. —  Что, что? —  Да блять, Ким Тэхен! —  срывается Чонгук, который только что чуть не въехал в мусорный бак. —  Понял. Ты поэтому на взводе? Из-за чего? Из-за того, что так сильно забеспокоился о сестре или о бесячем чертенке? А может… —  Ты что сейчас прикалываешься, что ли? —  Чонгук хмурит брови, отлично понимая куда тот клонит и к чему его возвращает. —  Кто она для тебя? —  не терпящий возражений, серьезным тоном в динамике шепчет Тэхен. Вообще, Тэхен и серьезность — вещи несовместимые. Редкий случай. За лобовым стеклом кадр меняется один за другим: носящиеся рядом автомобили, одинаковые деревья, освещенные мягким светом уличных фонарей, витрины магазинов, но перед глазами Чона один только образ — никогда не меняющийся. Образ, который является сборником всех фетишей Чонгука. И Гук впервые позволяет себе в этом признаться. В том, что этот ходячий сборник всех его проблем и тоски — сводит его с ума. Чонгука это раздражает: то, что позволил ей занять все его мысли. Когда это произошло, не понимает. Раздражает то, что он позволил какому-то человеку с двумя хвостиками ворваться в его жизнь и влезть в самую душу. С вечно режущим его надвое взглядом и с вечно вздернутым носом, с пацанскими манерами и уличными речами. Девочке, которая на данный момент смахивает на сошедшую с обложек модель. Она сводит его с ума одним лишь воспоминанием. Чонгук сдается, с ней его правила больше не работают. Один только кадр на его телефоне, одно воспоминание и мысли, что она сейчас с другим, срывает ему башню. И совсем не плевать, что это человек Ким Намджун. Он сдается, больше со своими мыслями и демонами не борется, позволяет ей полностью взять верх над собой, больше не сопротивляется. Не запрещает думать о лисьих утомленных глазах цвета кофе, о коже, которая своим сиянием даст фору самому тонкую и искусному фарфору востока, о тонких запястьях, которые он не раз держал в своих, о длинных и красивых пальцах, которые вечно его отталкивают. Но самое лучшее воспоминание Чонгук хранит в своей голове, в отдельном ящике. Он его скрыл от всех и сам достает только в тяжёлые моменты, как сейчас. Когда будет её не хватать. Чон много раз представлял вкус манящих чужих губ, но это и близко не стоит с тем, что он почувствовал на самом деле. Ощутил на своих губах. Пусть то, что ответным поцелуй не был, открывает в нём бездонную дыру в самом сердце. Пусть все их ссоры и передряги убьют его наконец зародившиеся надежды. Чону плевать — на всё и на всех, если есть возможность лицезреть её и почувствовать присутствие рядом. —  Всё! —  отвечает Чонгук, у которого от признания сердце колотится как бешеное. —  Кто бы сомневался, — довольно скалиться Тэхен на другом конце провода. Флэшбек Это было небольшое задание от Баса, который был мелким наркоторговцем в одном из бедных районов Сеула. С ним Чонгук спутался благодаря Намджуну. Когда Намджун представился, то Чонгук и подумать не мог, что он окажется подлым и беспринципным хулиганом. С ним лучше было не связываться. В тот момент Чонгук в помощи отказываться не стал, да и самому было любопытно «наглядно» посмотреть на темные делишки, которые проворачивают люди, чтобы заработать на кусок хлеба или же на иглу, что в том богом забытом районе вполне могло стать последним. Первая и вторая поставка для Чона была более успешной, чем третья, в которой его чуть не угробили благодаря Намджуну. В тот вечер Чонгук, уже привыкающий к обычному снаряжению, потуже натянул капюшон на голову. Он успел было передать посылку, когда неожиданно в темном подвале, находящимся в одном из районов города, началась совсем незапланированная перестрелка. Может в тот момент для Чонгука это был адреналин, смешанный с тонами страха в груди, но он «наглядно» чуть не словил пулю в лоб. Тогда за душу рвало не то, что он выбрался из той бойни не мертвецом, а удивленная реакция Джуна с вечно каменным лицом. Когда Чонгук попытался взять Намджуна за шкирку и потребовать от него объяснения, Ким лишь нервно заулыбался и назвал его мажором, которому безопаснее просиживаться под юбкой матери. Ответ Джун получил в виде пары кулаков по лицу. Чонгук ни разу не заикался о том, кто он, и специально скрыл это от Намджуна. Тогда он и мысли не допускал, что тот может знать. Но стоило пройти неделе, когда Тэхен после мафиозного рассказа друга заел все мозги Чонгуку с расспросами и упреками, как Гук узнал, что это был план Намджуна убрать его. За что, он так и не понял. Спустя еще одну неделю, одним из вечеров, когда Чонгук после очередной взрывной стычки с лисёнком, где в итоге провокатором была она, решил свалить к Тэхену, к нему пришла смс-ка. В ней говорилось, что тот отправил человека к нему посылкой. Отказаться Гук не успел, ему перегородили путь и сразу же передали посылку. Чонгук, который упрямо решил, что больше в это ввязываться не будет, поехал напрямую к Намджуну. Прежде, чем ему не открыли дверь, отправил тому смс-ку со словами, что с ним всё кончено. В ответ пришло: «Сукин сын, попробуй только». Наутро Чонгук узнает, что Намджуна посадили и бизнес, на что тот возлагал большие надежды, раскрыли и свернули со всеми его сообщниками. Чона это не коснулось, так как он слово в слово рассказал обо всём отцу. О его задержании и речи быть не могло. Лишь ежедневные упреки отца и его излишняя слежка за ним. Чонгук так и не понял, кто всё-таки подставил Джуна, но последний упорно обвинял во всем его и пригрозил, что ответит всем тем, что у него есть, когда выйдет. Конец флэшбека *** Первый час ночи на дворе, дороги почти пустые. Поцарапанный местами и позабытый месяцами о скорости лексус цвета угля носится по улице, рассекая прохладный майский воздух. —  Да он же чистой воды флюорограмма лупоглазая, — Лиса, которая вполне удобно расположилась рядом на сиденье, один за другим, без стеснения, роняет оскорбления. Кому они предназначены, рядом сидящий Намджун не понимает, но для себя замечает, что улыбка у него не сходит с лица уже полчаса. Он останавливает автомобиль на светофоре и тихо, посмеиваясь, наблюдает за пьяной и хрупкой фигурой и молча барабанит пальцами по рулю. —  Твикс без палочки, — продолжает Лиса, полностью забывая, где она прямо сейчас находится. Голова заполнена лишь одним человеком. Намджун всё ещё сдерживается, но со следующими словами его накрывает. Он срывается на громкий гогот, услышав: —  Глист в скафандре. —  За полчаса я услышал столько оскорблений, сколько всю жизнь не слышал, — смеясь, говорит Ким и давит на газ. —  Тебе смешно? —  всем корпусом поворачивается на парня Лиса и наблюдает за тонкими пальцами парня, которые сейчас открывают пачку её любимых сигарет. — Ты уже оклемалась? Странно, — подмигивает ей Джун и поджигает сигарету. —  Оклемалась. Тут нет ничего странного, если твой напиток на меня не подействовал. Останови машину, я выйду, — заплетаясь, бормочет Лиса и глаз не сводит с тлеющей сигареты. — Убиваешь всё веселье, — усмехается Джун. — Кто ты? — делает первую затяжку. — Это так важно? — вопросом отвечает Лиса, поджимая губы, и, не выдержав, тянется за чужими сигаретами. Намджун усмехается самовольности и, сбавляя скорость, отдергивает пачку, не позволяя ей дотянуться. — Куколка, ну хотя бы имя твоё я заслуживаю знать, — хмыкает Ким и протягивает ей пачку. — Лиса, — говорит Манобан, невольно втягивая манящий аромат табака, — а не куколка. Легкая улыбка трогает губы парня, и он сталкивается с взглядом, который заползает под кожу и распускается там пышными бутонами. Джун на минуту забывает о дороге и признается, что месяцы, проведенные в колонии, вполне стоили этой улыбки. Лиса, будто масло в огонь подливает, всё больше и больше утягивая парня в свои сети, сама забывает, что в двигающемся автомобиле. И только она составляет пункты по описанию внешности парня, которая кажется идеальным, как слева, рассекая всё на своём пути, проносится цвета ночи автомобиль, с очень знакомым рёвом. Намджун на последней секунде успевает повернуть руль, притормозить, когда матовая регера преграждает ему путь, а лексус капотом тычется в бок кенигсегг. — Да какого хуя, — рычит Намджун, и только Лиса, глаз не отрывая, поглядывает на того, кто сейчас точно так же уставился на неё через тонированное стекло. Ясность, как гром разбивается об голову, давая понять в какой она жопе застряла. Двери кенигсегг поднимаются вверх, выпуская наружу Чонгука, у которого над головой образовалась самая темная туча, а сломанные брови в злости можно отнести к отдельной теме. Лиса, находясь за тонированными окнами, чувствует всю агрессию парня и взгляд, впившийся в нее. — Сдай назад, — поговаривает она и кладет руку на плечо Намджуна, кто сам до сих пор пытается прийти в себя. — Это кто такой смелый? — вновь рычит он, медленно поворачивая голову на лобовое стекло, где прямо перед ним стоит не менее разъярённый Чонгук. Чонгук медленно, словно пантера, обводит круг вокруг автомобиля. Лиса от страха вжимается в сиденье, мечтая пройти через него: такой парень её пугает намного сильнее, чем его привычное поведение. — Выходи! — громко вскрикнув, хлопает ладонями по чужому капоту Чон, всё ещё не сводя взгляд с Лисы. — Это… — запинается Джун и прищуривается. — Это мой брат-чокнутый, так что сдай назад и гони, — явно нервничает Лиса, и только она вспоминает про сигарету в руке, как кричит на весь салон: — Гони! Гони! Гони! — Сукин сын, — рявкает Намджун, у Лисы от этого тона мурашки по коже. — Нет, — просит, когда парень тянется к ручке двери и открывает ее. Она кидается за ним и пытается потянуть его назад, но отпускает от зверского взгляда, впившегося в нее. В карих глазах, которые сияли пару минут назад, сейчас только ярость и замешательство. Намджун, у которого в голове каша образовалась от не поддающихся ответам вопросов, скидывает с плеч женскую руку и выходит. Он идёт прямо на Чонгука, кто даже не обращает на него внимания. На того, кто забрал его лучшие месяцы и жил в своё удовольствие, пока он горел в тёмной и серой комнате, что была для него адом. Джун очень много раз представлял их встречу, где в итоге первый умоет свои руки в крови Чонгука и испьёт её сполна. Кровь обманщика, насмехателя, который притворился никем, но оказался тем, кто смотрел на всех сверху вниз и поливал грязью таких как Ким Намджун. Таких — у кого нет мечты и проживают лишь для куска хлеба, что приходится зарабатывать своей кровью и потом. Чонгук для него — это сплошная противоположность, тот кого судьба наградила его заветной мечтой. Намджун Чонгука ненавидит не только из-за подставы, где тот оставил посылку и вызвал копов к его дверям, но и за то, что уничтожил всё то, что он строил и планировал создать в будущем — свой личный картель. Джуну двадцать, но за последние годы у него произошло столько дерьма, что никому и не снилось. Единственное, что не позволило ему сломаться — это ненависть к этому парню, который в итоге даже взглядом его не удостоил. — А вот мы и встретились! — на лице Кима расползается кривая ухмылка. Это не предвещает ничего хорошего, и он двигается к нему. — Я сказал тебе, выходи! — повторяет Чон, сдерживаясь изо всех сил. Джун за пару минут чувствует себя оскорблённым трижды и грубо разворачивает парня на себя. Чонгука, который двигался к пассажирской двери, впечатывают в бок лексуса. — Чон Чон-Гук, — склоняя голову, по буквам выговаривает Намджун. Позволяет безумию охватить его разум. Гук, который не уступает по силе парню, одной рукой отталкивает его от себя, чтобы наконец двинуться в сторону чертового автомобиля и вытащить стервочку, кто по одной подрезает его нервные системы со своими выходками. — С тобой я потом разберусь, — обращается он к Джуну, у которого вместо глаз лишь лютая ненависть. Ким не теряется, он за плечо поворачивает парня на себя и, скинув кулак, попадает прямо в челюсть. Из салона до обоих доносится женский испуганный крик. Чон допускал мысль, что ему влетит, но не ожидал, как второй, третий и четвертый удар. На пятый он перехватывает чужую руку и, полностью выпрямившись, тем же отвечает парню. — Жизнью наслаждаешься, — вдруг выдаёт Намджун и сплевывает кровь из-за рта. — Вот именно, — с сарказмом отвечает Чон, пытаясь рукой стереть кровь, — а тебя я вижу это до сих пор беспокоит. — Да блять, папенькин сынок. Ты сейчас опять будешь выпендриваться? — Джун вновь нападает и снова отшатывается от ответного удара. — Полегчало? — встряхивает кулак Чон. — Только когда я тебя прикончу, — выпрямляется Джун. — Долго ждать придется, у меня ещё дохера планов впереди, я от твоей руки умирать не собираюсь. — Это сестрёнка твоя? — Ким подбородком показывает в сторону своей машины. — Ты не говорил, что у тебя есть сестра, и в досье твоем я этого не видел, а уж тем более такая горячая… — Джун на секунду заглядывает в черные глаза, освещенные светом фонарей лексуса напротив себя, упускает момент, когда его крошка заводится и глушит окружение своим рычанием. Ему достаточно этих секунд, чтобы упиться образовавшейся в напротив глазах ненавистью, пропитанной с опасением, но он не успевает сполна насладиться, как сразу получает по ребрам. Это игра становится веселее, а удары Чонгука сильнее и сильнее, потому что то, в чем нуждался Джун, он увидел в этих глазах. — А вот это ты зря, — пыхтит Чон, осыпая его ударами и получая взамен. Намджун валит его на землю, а сам, блокируя конечности, садиться на него и продолжает махать кулаками, не замечая с каждой минутой затухающий свет его фонарей лексуса и затихающий звук двигателя. Ким с каждым ударом перечисляет все его невзгоды, которые накопились за пару месяцев, но стоит на следующем проследить за взглядом уже не сопротивляющегося парня, как он замечает, что от его белой крошки и след простыл. — Она угнала мою тачку? — в недоумении спрашивает Джун, пока Чонгук скидывает его с себя и идет к своему автомобилю. Ким не теряется и следует за ним, демонстративно опускаясь рядом на сиденье. — Я не помню, что бы я разрешил тебе, — в злости рычит Гук. — Я у тебя разрешения не спрашивал, — язвит Джун и морщиться от жжения на губах, когда проводит по ним влажным языком. — Выходи! — строго требует Чон. — Если у тебя есть время на меня, попробуй меня вытащить, или дави на газ и догони мою тачку. Чонгук, у которого нет времени спорить с этим напыщенным мудаком, сворачивает автомобиль и давит на газ, добавляя: — Стерва невоспитанная. — О-ов, — тянет Джун. — Видимо оскорбления — это у вас семейное. — Заткнись. — Моя месть на этом не закончилась, ты ответишь за каждый гребаный мой день в тюрьме. — Напугал, — язвит Чон, у которого вместо глаз языки пламени царствуют.