Какое-то неправильное задание

Всё еще слегка на день раньше. В темном, пыльном помещении царила гробовая тишина. Слишком напряженная, чтобы этого не замечать. Оповещая об опасности, внутри Ола мигал настороженный огонек. Измерительная стрелка преодолела как минимум половину до критической точки. — Ол, ты чего? — Ол невзначай посмотрел в одну сторону, в другую. Убийца был единственный, помимо никогда не садящегося Лея, кто еще стоял. Теперь стоял. — С тобой всё хорошо? — Джи опирался рукой на разруху, некогда служившую стеной – теперь то служило импровизированным стулом, и столом, очень спорным на вид стулом и столом (скамья, какую некогда, под покровом ночи, убийцы одолжили из неизвестного парка и пока не собирались возвращать, выглядела более приспособленной к подобной работе, но была занята). Опирался друг так, словно тоже хотел встать, да в последний момент передумал. — Ты странно себя ведешь. Ол прижал к себе протянутую в останавливающем жесте руку. Не сделал это сразу, потому что об этой руке забыл. Ой. — Словно испугался. Почему ты так странно побелел? — это звучало уже как обвинение. Что было гораздо, гораздо хуже. — Неужели тоже встречался с ним? Спрашивал, что не удивительно, Лей. Ол и до этого остерегался в сторону этого юноши смотреть, так как не видел на месте товарища ничего, кроме сощуренных, как у затаившегося для атаки зверя, глаз. А теперь вообще не смотрел. — Да не дрожи так, все ж свои! — под колено потыкало, иглой. Его иглой, какую Малпа недавно отобрал, погрыз и поломал. — Тебя что-то испугало? Рассказывай давай! Колено, как бы, само по себе обещало подогнуться, а тут вот. В помещении и без того было мало кислорода, а сейчас вдруг стало совсем невозможно дышать. В горле стоял ком. Ол приподнял одну ладонь к губам, чтобы ничего, случайно так… У далекого-далекого окна, находящегося от них через две комнаты, служащие своеобразным коридором, высокого окна, из которого свет едва доходил, мелькнула тень. В ту сторону синхронно повернулись четыре головы. Малпа, кажется, с надеждой, потому что от товарища прямо тянул торжествующий боевой настрой. Окно подвергалось моральной атаке секунд тридцать. Откуда Ол знал? Потому что вместо поиска вариантов, мысленно считал. За спиной донесся разочарованный вздох. Три головы вернулись назад, а у Ола голова не поворачивалась. Внимание снова остановилось на нем. В подобной тишине прошло еще до тридцати секунд. Джи нахмурился, кажется, собирался что-то сказать, но так и остановился с приоткрытым ртом. Нахмурился еще больше, посмотрел на изображение на экране, пригнулся чуть вперед, упершись локтями в колени, приложился в переплетенные пальцы подбородком. Растерянно уставился в пол. И это все под полной тишиной. Двойное, ой. — Так, понятно. — Два слова добили. У Ола ухнуло к пяткам сердце. Возможно, Джи собирался сказать не это, но выдал, во всяком случае, первое, что легло на язык. — Что понятно? — в голосе Лея было больше недовольства и подозрения, чем вопроса. Еще одно, настырное ой. — Сговорились между собой? — Безусловно, я давно состою в заговоре, со всеми, чтобы ты один оставался в неведении, как кретин. Ол не мог сменить положения и согнуть слишком ровной, по струнке смирно, спины. — Может, раз он молчит, ты объяснишь? Не так реагирует человек, которому нечего скрывать. — А ты всё еще считаешь нас простыми людьми? Тогда, у меня плохие новости… — Ребят, это что, ссора? Можно я подолью масла в огонь? — Слабое головокружение, звон в ушах, онемение конечностей, — слова полились сами, без разрешения их владельца. Именно тогда, когда говорить нельзя, — а еще тягостное ощущение в подложечной области, груди, простыми словами, тошнота. Предварительное заключение: кратковременная потеря сознания в результате непродолжительного снижения притока крови к головному мозгу. Каждая фраза эхом рикошетила от стен, вбирала в себя местную пыль и иную гадость, от какой даже крысы сбегали. Развеявшаяся было тишина вернулась, и нависла тяжелее, словно была недовольна тем, что недавно ее выгоняли. — А он меня, порой, пугает. Как всякую скучную баламуть завернет! — в колено снова кольнули иглой. И что случилось? Правильно, в третий раз внимание остановилось на Оле. А у него в общении дела всегда обстояли не очень. Хотя, на самом деле, это почти первый раз, когда убийца вообще находился с кем-то в непосредственном, продолжительном общении. — Кратковременная потеря сознания? — последнюю часть предложения продублировали. Продублировал Джи. — Если кратко, — Ол слабо, безысходно хохотнул. — Обморок. — Так, подожди! — Это же, просто кошмар, — перед глазами мир пошел волной. Последнее, что он слышал – слабый храп за спиной. Гримостон, какой не высказал никакого интереса к их злодейскому собранию, спал. Или делал вид, что спит. — Ол? На фото с экрана комнату оглядывал незнакомый мужчина блондин. «Это не они» Подобного заключения хватило, чтобы с плеч свалился огромный тяжкий груз, а тело пошло в свободный полет. — Твою мать, Ол! Ол ворвался в комнату, помотал головой: кровать, стол, тумба, минимализм. Развернулся и вышел назад. Не туда. Дверь должна была хлопнуть громко, но хлопнула тихо, словно была настроена на низкую волну. Убийце до сих пор, ни в какую, не нравился план. Единственному, но слушать его никто, разумеется, не стал. С ролью приходилось мириться и выполнять. И он как раз занимался тем, что эту роль выполнял. Ол ворвался в другую комнату, бессильно сжал кулаки, не стал топтать чистый пол, выскочил назад. Ладно, не совсем выскочил, запнулся о порог, выкатился. Да, снова не туда. Дверь ни разу не скрипнула, что показывало, как трепетно местные относятся к состоянию помещения. В коридорах возникла проблема. В виде раздвоенного коридора. Дорога вправо, дорога влево. Убийца растерянно посмотрел в одну сторону, в другую. Очень старательно подумал. Ткнул наобум. На пределе сил рванул. На этаже ниже порой грохотало, но в основном держалась похожая, нерушимая тишина. Словно дом вымер и не собирался оживать. Это не позволяло понять, что происходит между Малпой и Джи. И ни один не пытался ничего объяснить! … Прибежал Ол не туда. Всё потому, что из двух вариантов всегда выбирал неправильный. Так происходило во всем, кроме работы в компании пробирок. Факт. Перед взором возник балкон. Красивый, большой, ухоженный балкон. Тот самый, через какой Ол сюда и попал (после того, как, пока добирался, трижды чуть не сорвался вниз в тумане) Что, через дебри мыслей и умозаключений подводило к одной простой истине. Убийца уже был в доме, убийца несся к месту действия на всех парах. Но не мог добежать. Потому что заблудился. «Только не деритесь, только держитесь» Ол вернулся назад, в другой стороне снова толпище дверей. Снаружи дом казался меньше! Изнутри выходил лабиринт. К очередной комнате прикасаться убийца не стал. В жизни не ощущал подобной властности от деревянной поверхности… хоть чего-то. Обошел опасную комнату по широкой дуге. «Я скоро буду!» Следующую открыл с особой безнадегой. Застыл. — Ра-а-а! — оповестило нечто. Ол не видел ни головы, ни тела, лишь жуткую дымку огромных размеров. Нижняя челюсть поползла вниз, но опуститься ниже шлема не смогла. — Гребаный скример! — шлем наконец подал сигнал, что он еще жив. Ол крики поддержал. Дверь закрыл. Дополнительно, чтобы монстр, или что бы то ни было в комнате, точно не вышел, прижался к той спиной (хотя очень сомневался, что такое огромное существо не вынесет с дверью и его). И знать не хотел, что это был за ужас. «Ну, может… не совсем скоро, но буду!» Джи давно заверился, что его ничем не смутить. Джи только что чуть не до смерти избил, пусть и не самого беззащитного, но точно обычного парнишку. Джи давно заверился, что ему уже некуда опускаться. Но глядя на это абсолютно незащищенное положение, закрепленное философским спокойствием. На эту цель, убийца встретил такую знакомую, но нисколько непередаваемую, неконтролируемую… Неловкость. Эта судьбоносная встреча, которая, как сам считал, решит, доживет ли он остаток срока, обязана была произойти под грохот и общий беспорядок. Кругом сыплется стекло, шипит огонь, и доносятся героические самопожертвования. Или не произойти совсем, модифицированный лишь мельком заметит пацана без сознания и навсегда выкинет из головы. «Ха, и что я застыл?» По итогу, нависло молчание. Парень стоял, Джи тоже стоял. Кроме потрепанных, по большинству отключившихся ребят, никого. Ни с его, ни с врага стороны. … Цель моргнул. Джи, моргнул. Для убеждения себя, что времени совсем нет, сравнился с часами. «Похоже, он даже сопротивляться не собирается» Убийца снова, исподлобья (насколько позволял шлем), посмотрел на цель. Парень придерживался такого положения, при котором, с должной скоростью врага, не успеет сжать кулаки. А Джи такую скорость имел. Расстояние в восемь-девять шагов, ни одной преграды на пути, к тому же округу всё еще глушит дым. Каждое новое открытие убеждало в неизмеримых преимуществах, каждая мелочь призывала действовать. Какая же лажа противоборствующей стороны. Они проиграли в тот самый момент, как оставили парня с Джи один на один. «Хватай уже, и беги» Убийца уверенно сощурился. … …… Теперь убийца неуверенно щурился. «Так» Джи выдавил до поразительного кривую ухмылку. Сложил ладони в дружелюбном жесте на уровне сердца. Затем небрежно махнул, как поздоровался. Еще одна излюбленная тактика, подавлять настрой врага. Слишком неподобающее ситуации поведение на фоне кашля рыжего, посреди друзей цели, какие без сознания лежат неподалеку. А парень, без сомнений, успел их разглядеть. Почти задорный танец на палубе тонущего корабля, посреди моря, где не видно и признака земли. Это должно было вызвать отклик. Ярость, ненависть, страх. На чем на чем, а на эмоциях Джи умел играть. Еще неплохо отыгрывался на нервах. «Давай, покажи слабость» Незаметно отвел ногу назад, для рывка. Попробует парень хоть что-то сделать, и обречен, будь то попытка спрятаться, или атаковать, убийца прервет цель прежде, чем тот успеет начать. «Тебе не сбежать» Дал тому время осознать, подумать. … Еще дал время осознать, подумать. … …… Осознавать цель в упор отказывался. Лишь склонил голову чуть на бок, словно сам от убийцы что-то ждал. «Алло! Вокруг тебя твои избитые друзья!» У Джи покосилась странная ухмылка. Отклика не находил, никакого. Где, черт подери, присущие детям паника и страх? «Может, соизволишь хоть слово сказать?!» И ведь, парень действительно заговорил. — Ему дольше остальных придется выздоравливать, — то и дело цель посматривал на рыжего. Без какого-либо волнения, как некий живой сканер, который бегло, но предельно точно оценивал у друга масштаб повреждений. В этот раз цель поднял взгляд на Джи, в совокупности с прихмуренными бровями. Видно, выражал недовольство. — Мы оба знаем, кто в этом виноват. Парень неспешно, поучающе закивал, словно требовал… если не извинений, то объяснений. И то, что убийца всё еще стоял в напущено раскрепощенной манере, при этом всем своим видом давая понять, что в любой момент готов бить, парня не интересовало. Совсем. Да, именно так, парень прямо сейчас требовал или извинений, или объяснений. Такое молчаливое красноречие опрокинуло на убийцу, нет, даже не ведро, цистерну с ледяной водой. От кончиков волос до стоп. Действительно возникло желание себя оправдать. На отведенную для рывка ногу Джи оперся, словно собирался не бить – сразу отступить. Разительное, неконтролируемое изменение поведения за какую-то секунду вводило в шок. «С чего вдруг я…» Едва успел прикусить язык при попытке что-то сказать. Цель, словно бы добившись чего-то, понятного лишь ему, хмуриться перестал. Взирал на убийцу с таким видом, будто те самые извинения только что принял, но еще будет следить за поведением. Не поддающееся объяснению влияние глушило желание нападать, а в случае атаки, сопротивляться. Джи удержался от желания сделать еще шаг назад. Незнакомый порыв молил развернуться и бежать. Цель протянул в сторону рыжего руку. Последний продолжал шевелиться в попытках встать и что-то протестующе бормотал. «Бежать от мальца, ученика какой-то там школы?» Убийце, какой и не с такими выживал? Какой существовал уже столько лет, ни разу не потерпел провал? Что бы ни собирался добиться цель, ничего сделать не смог. Джи определенно, всего-то удивился. Не ожидал увидеть парня в настолько спокойной обстановке. Вовремя опомнился, вернул боевой настрой. По протянутой руке убийца пнул. Цель не хочет реагировать на ситуацию? Среагирует на боль, хотя бы на физическом уровне. … Или не пнул. Удар не попал. «Так…» Пинок свистнул по воздуху, но если чего Джи и добился – слегка разогнал туман. Цели на месте не было. Пацан увернулся, так, что он даже не заметил. Убийца и понять не успел, в какую сторону тот сбежал, лишь по пронизывающему в спину вниманию понял, где цель сейчас. Джи отступил от рыжего. Развернулся. — Ты нервничаешь, — идеально ровное, легкое положение, невесомость которого портило лишь слабое касание пальцами кухонного шкафа. Цель преодолел полкомнаты за вздох. На столь коротком предложении тот успел дважды нахмуриться, и сделать паузу между слов. Тоже дважды. — Кофе? Чай? Убийца приподнял бровь. Парень кивнул то ли на чудом уцелевший чайник, то ли на балансирующую на самом краю дальнего шкафа кофемашину. — Лучше чай, Франкенштейн заварил. Странная ухмылка Джи не сходила, но уже не была похожа на ухмылку. Скорее на что-то истерическое, на нерв, какой беспощадно свело и не желало отпускать. Стоило только представить, как постояльцы возвращаются в дом, кто потрепанный, кто полуживой, кто мертвый (можно вместе с его товарищами, чтоб наверняка), и застают их за столом, бесстрастно распивающими чаи, чтобы убийцу с головой охватывала злость. Ответом послужил пинок. Ушедший в дверь одного из кухонных шкафов. Пробивший данный шкаф насквозь. Цель опять ускользнул. Убийца заключил, что аномальная скорость и правда не показалась. — Зря. — Сразу ногу вытащить не удалось, поэтому Джи заслушивал до сих пор слишком громкие, отдающие в голову возмущения в полуповороте. Да, для цели будет очень плохо, если убийца впадет в стадию бешенства. Высвободился. Ну, почти. Джи держал самый невозмутимый вид, какой только мог иметь модифицированный человек с деревянной дверью на ноге. В основном, стоял так лишь потому, что не придумал, как это гордо и эффектно снять. Чтобы нагнать страх, а не смех. — В этот раз он хорошо постарался, — кажется, говорил парень всё еще про чай. На дверь на ноге цель внимания не обращал. Джи взял себя в руки и так же невозмутимо оперся о протараненный шкаф. Мебель скрипнула и пошатнулась, но удержала. Не получилось достать так, удастся по другому. Убийца медленно, показательно дотянулся до чайника. Поднял. Хороший чайник, стеклянный. Слегка встряхнул, внутри плескалась чайная бурда. Поднес к себе, почти нежно провел пальцами в перчатках по стеклу – это вызвало приглушенный под шлемом, но наверняка душещипательный скрип того же стекла. Джи вытянул посуду вперед, словно в желании протянуть его цели. Отпустил. Хороший чайник, стеклянный. Разбитый чайник. Темная бурда расплескалась где-то в тумане, у ног. Свободным кулаком вдарил по соседнему шкафу – кофемашина пошатнулась, ухнула с края. Дальнейшую судьбу убийца не видел, зато расслышал грохот. Цель тоже слышал. Поэтому хмурился уже не без причины. Резким топом дверь на ноге разбило на две половины, вот Джи и освободился, возможно, ободрал часть кожи, но не особо это заметил. Не терял время. Искривившиеся от напряжения пальцы были в паре сантиметров от шеи цели. Да, прежде чем парень снова пропал с поля зрения. А вместо него возник стол, на какой убийца налетел животом. Джи хрипнул, уперся в треснутое стекло, чтобы не упасть. Мебель проехала несколько сантиметров, проскрипела по полу. Со стола продолжали сыпаться вещи. Один, хрупкий стакан цель поймал, средним и большим пальцами. Настолько неудобным захватом, что убийца поразился, как посуда не выскользнула. Парень пойманное осмотрел. Находясь у стола, на противоположной от Джи стороне. «Ты что творишь?» — Личное пространство, — бесстрастно сообщил цель. Поставил стакан на стол. Убийца стол толкнул. Цель снова поймал стакан и снова поставил. — Я недавно нарушил, прости. Джи скрежетнул зубами так, что заболела челюсть. Но второй раз проверять, среагирует тот или нет, не стал. А у парня то, до ужаса прескверный юмор. — Тебе так уютней. Собирался выпрямиться в полный рост, да лишь сильнее вдавил ладони в поверхность стола. Кашлянул, как от удара поддых. Растягивание каждого слова как сильнее втаптывало в грязь, как кричало: «Посмотри, какой я медленный, а ты не можешь меня поймать» Как только Джи до него доберется, парню писец. — Лучше всего разговор идет сидя. Еще один намек на бесполезность? Садиться не спешил ни он, ни цель. Убийца таки пришел в себя через глубокий вдох, выпрямился. Настороженно сделал шаг в сторону. Цель тоже, сделал такой же шаг в сторону. Вдоль мебели прошли полукруг. Как два дурака, какие не знают, где примоститься удобней. Джи успел незаметно кое-что прихватить, пока опирался на чертов стол. Нечто мелкое, незначительное, то, чем вряд ли можно нанести должный ущерб. Но, если кинуть это в лицо, возможно отвлечь. А если уж попасть в глаза… — Правильнее такое бросать на карту. — от того, как убийца сжал кулак, эти вещи грозили раскрошиться в пыль. — Желательно, во время игры. То, с какой осторожностью Джи прихватил кубики, нельзя было разглядеть, даже упершись в эти самые кубики глазами. — Выпадет две шестерки. — Убийцу давно интересовало, понимает ли этот дурак, с кем говорит? Что Джи, тот обманувший их турист – человек, который пришел сюда, именно за ним. «Чтоб тебя, да ты…» — Если я не угадал – пойду с тобой. Вот и ответ. Настолько простой, что кубики в руках были спасены от поломки. Настолько логичная, что тревогу за себя ощутил уже сам убийца. — Угадал – не уйдет никто. Цель понимал достаточно, даже слишком многое. Возможно, давно, возможно, с первой встречи всё знал. Но его поведение не вязалось с тем, что должно быть. И намека на нервозность. Ни попытки хоть кого-то оповестить. Спастись. И безмерная уверенность даже сейчас. Словно не Джи контролирует ситуацию, а этот мальчуган. Словно не цели стоит бояться, а ему. Словно прямо над ними, к потолку, аки паук, прилип тот треклятый садист и попросту выжидает нужную секунду, чтобы удобнее убийцу пришибить. … …… На всякий случай, покосился на потолок. — Попробуешь? — всё так же, слишком громко продолжал цель, и кивнул на сжатый кулак. Джи тоже посмотрел на свой кулак. Злость росла. Этот парень точно не в себе. Ни один нормальный человек, в подобной ситуации, не оставался бы настолько безразличен. Предлагать подобное, когда на кону не только будущее Джи, но и цели: человеческая, полноценная, не обрамленная заботами Организацией жизнь. Нормальная жизнь школьника Ё-ран. Вот у кого проблемы с головой. Блеф то был в надежде, что вернется кто из подмоги, вера в справедливость, или какой иной мотив. Без разницы. В Джи оставалась толика, самая малая часть сомнения. Теперь сомнений не было. Вытянул кулак с кубиками вперед. «Что ж, а давай» Раз убийца не мог поймать, будет выполнять то, что от него требовалось изначально. Отвлекать. Разжал пальцы. Неудавшийся отвлекающий маневр запрыгал по столу. «Я вырублю тебя, когда ты впадешь в ступор, стоит одному остановиться на чем-то, кроме шести» На границах некогда упомянутых улиц шли волнения. Стоило бы отметить, чуть ли не с утра. В основе своей, волнения водителей. Когда вдруг резко перекрывают и ремонтируют такое аномальное количество дорог, да еще и в одном месте, что для объезда можно потратить добрых полчаса, невольно задаешься вопросами. — Мозгов, чтоль нет? Почему не начать с одной? — вот этот возмущенный кричал из приспущенного стекла и жестикулировал. В основном, кулаком. — Все вопросы к властям, нам сказали, мы делаем! — рявкнул он. Мысленно ухмылялся. Сложно быть недовольным, когда подобный идиот уже не первый, и не второй. И даже не третий. Да только всем по итогу приходилось его слушать. Такое слабое, но приятное, ощутимое превосходство над чужими головами. Эти сволочи все, все еще пожалеют, что смели потехаться над ним девять лет назад двадцать второго июня в три часа и семь минут дня! По поводу, который он по мстительности своей запомнил, но никогда упоминать не будет! А кто именно все? А они сами знаю, кто! И они должны страдать! Вот, очередной водила смирился с судьбой и негодующе исчез, сопровождая свои действия понятным жестом. Так, гаду, и надо! А кто он? Очень смешно об этом не знать! Он – посланник судьбы! Он – любимчик госпожи удачи и всех существующих богов! Он – благословленный тысячью и двумя монахами избранник! Он – великий и неповторимый, а также неуклюжий и неповоротливый, то есть… кхм! Немножечко самый умный, самый неотразимейший немножечко ученый из всех возможных ученых одной подпольной организации, название которой ныне покойные создатели не придумали в силу лени и отсутствия воображения (хотя, если глянуть на некоторые эксперименты…) И он, избранник судьбы, только что гордым маршем прошелся от одной стороны дороги, до, как ни странно, другой стороны дороги! Заискивающе поглядел туда-сюда, но ничего подозрительного не обнаружил. В этот знаменательный, но очень уж холодный день (и не виноват, что не смотрел прогноз погоды), он вносил свой непосильный вклад, свою лепту в оказание неоценимой помощи в сотрудничестве и поддержке их дорогих и всеми любимых партнеров по работе. Вот такой он великодушный молодец! Кто ж виноват, что откосить не вышло… И сейчас делал всё как нужно, и что нужно, потому что никогда не лажал! Кроме тех парочки… десятка раз, за которые не считает себя виноватым. Великодушный он, но и удачливый. Потому что могло быть хуже. Почему? Потому что из той десятки, кто занимался доставкой особо ценного груза, двое померли в процессе, а еще одному оттяпало ногу до ляжки. Откуда знает? Так только это и обсуждают! Потому что был рожден в рубашке. Потому что даже когда к ним впервые приехали эти самые партнеры по работе, точнее один, их представитель, и в качестве предупреждения прирезал половину персонала (создатели организации ныне покойные именно с сего посещения), обещая в качестве отказа в сотрудничестве прирезать и другую половину, он был первым, кто из живых, в списке по убыванию, пофамильно, находился! Но не умер. О да. Потому что все согласились. Да и оборудование там, новые работодатели пообещали, финансово помогали… Безмерные плюсы. Если не брать во внимание, что как один партнеры – психи. Он заметил парочку прохожих и услужливо пропустил. С подозрением посмотрел на самокат одного парнишки, но решил, что данное изобретение звание настоящего транспорта не заслужило. Пусть походят тут, посмотрят, на обратной дороге поделятся впечатлением, как всё проходит. Всё ли удачно. Если вернутся. Потому что сам он туда ни ногой. — Полдня ящерицам под хвост, — пробормотал, кутался в строительный наряд, особо противный тип. Тот вот еще на прошлой неделе избраннику с десяточку то задолжал, в карты проиграл, а так и не отдал. — Да у нас что не день, то всё ящерицам либо под хвост, либо под морду. Кому как повезет, — фыркнул другой. Этому обед задолжал уже он. И да, мужик тоже противный, потому что при каждом удобном случае это подмечал. — Зато не придется ту дрянь кормить. — Твоя смена? — Ага. — Считай, до следующего месяца можешь не волноваться о целостности своего организма. О, с каким бы удовольствием избранник тогда, тоже отлынивал от работы! Только вот его смена будет завтра. Будь на месте тех модифицированных, ради такого великого свел свои планы на денек позже! И совсем всё равно, что до недавнего момента считалось, что модифицированный один. Странный, вечно улыбчивый тип, вторая «проверочка», как выразился тот, тусовался какое-то время, с недельку назад. И опять-таки, в качестве профилактики, для проверки на «вшивость», решил кого-то их Милашке скормить. Что не посещение, то кого-то убивают или сжирают, закономерность. — Бледный ты. Опять слышал крики? Ведь и скормил, паренька, молодющего такого, новичка. Но не избранника. И не это ли счастье? — Как у настоящего. Аж сегодня утром, где эти, чтоб их, союзники прохлаждались. — Вот как раз стажера того противного типа, эко ж повезло. Приставление «чтоб их» при разговоре о союзниках можно было приписать к оскорблению их всеми уважаемых и любимых партнеров. Но любимчик судьбы великодушно не будет! Потому что и сам, честно говоря, про себя называл тех нехорошими словами. За всё хорошее, и предельно заслуженно! — Так и свихнуться недолго. — Если я уже не свихнулся. Та же Милашка… Честно говоря, она и раньше пробовала человечинку, которая смела не особо осторожно с ней обращаться. Но после того самого случая как с цепи сорвалась. Предыдущий кормилец так же не вернулся, наверняка до сих пор переваривается. Но, как говорят, следует жить нынешним днем. И он жил! К тому же… избранный посмотрел в сторону наверняка переполошенной улицы и предвкушающе вздохнул. Скоро, очень скоро люди ощутят кое-что похуже, отчего душило злобным смехом. За спиной трекотало оборудование, которое добралось до сюда только благодаря усилиям рабочих. В прямом смысле. Старая развалюха на полпути заглохла, приходилось толкать. Он криками толкал людей к работе. Это был именно такой человек, о котором почти неизвестно. Полный злодейства, но никем не наказанный, потому что всё его злодейство так и оставалось в голове, а сам он тратил жизнь в качестве шестерки более высокопоставленных сотрудников. Посланник богов потянулся… И ощутил такие настойчивые тыки. В его избранное плечо. На такие случаи у него всегда было заготовлено отборное количество криков. На любые случаи у него было заготовлено отборное количество криков. — Че тебе?! Не видишь, работы ведутся, не проехать! — начал раньше, чем развернулся. — Что, правда? — и встретился вдруг, с такой мерзотной улыбкой. — А не подскажешь, по какой причине? От нахальства избранник поперхнулся. Ишь ты, причину этому еще подавай. Не особо понял, почему у одного из тех недалеких типов (у кого-то из двух, или сразу у двух) на землю хлопнула каска. — Ведутся, значит, надо! — он отчеканил давно заученную фразу. Не в том положении гражданский, чтобы спрашивать что-то у таких важных занятых личностей. Попытался напирать, но этот мужик стоял столбом. Более того, пятил его. Вымахал, видите ли, ростом, длиннющий как палка. Это задевало избранную, нежную, завышенную самооценку. Кто-то упал. Как выяснилось по небольшому обороту головы – в обморок. Что еще за реакция на посту! — Просто было интересно, с чего, в такой прекрасный день, эти строительные работы… — а этот гражданский еще здесь, обычно одного рявка хватало. И лицо, смазливое такое! –… ведутся прямиком вокруг моего дома. Еще и блондин! Ну, блондин понятно, блондины все, того! Не шибкого ума. Всем известный факт. Постоянно нужно повторять. — Если б было не надо, не велись! Машины ставить нельзя! А пешочком, ну так иди, погляди! Везунчик услужливо показал в сторону свободной дорожки. Хотелось поскорее выгнать это недоразумение и предаться злости и меланхолии. Мужик улыбнулся еще сильнее, так, что можно было разглядеть все тридцать два белоснежных зуба. — Само собой, погляжу. Еще и выглядел, как на той фиговой фотке, какую выдали чуть не каждому, на всякий случай. … На такой вот, всякий случай. Рявк и злорадство заглохли. Рука сама потянулась в специальный кармашек. Избранник изъял на свет изображение, рассмотрел, неуверенно покосился на тупого блондина. — Если позволишь… — этот блондин без разрешения фотографию отобрал, присмотрелся сам. От резко искривившейся гримасы мужчины, избранник вдруг ощутил себя очень маленьким и ничтожным. — Нелегальное распространение чужого изображения. И сколько копий было сделано? Кажется, этот вопрос требовал ответа. — А… — Вспомнишь, — блондин сказал это голосом, не терпящим возражений. И избранник действительно осознал, вспомнит. Лицо персоны с фото, с каким им советовали не встречаться (и намекали, что кто-то обязательно встретит), скрыло где-то под светлыми волосами. Лишь слабо, периодически, мелькал обжигающий всё, что видит, глаз. Избранник же, специально настолько безопасное место выбил. Чуть не подрался. А тут… Асфальт стал уходить ниже. Он думал, показалось. Но нет, дорога, действительно, снижалась, асфальт трекотал и расходился трещинами. — Но ведь… — Да-да? — Ты ж должен был… — Я, тебя, внимательно, — с силой сжало воротник и вдруг подняло над опускающимся асфальтом, — слушаю. — Прийти с другой стороны! После того, как Франкенштейн явился на пустую точку, в пустой заброшенный дом, с пустыми безжизненными стенами, где оказался только один потрепанный жизнью (техника подстать владельцу) ноутбук с неимоверно длинной, записанной видеоречью, которую знакомый турист даже на бумажку записал. После того, как не дождался никакого звонка, не обнаружил никаких признаков детей. После того, как подлянская бомба порвала ему одну десятую штанины. После того, как застал этих подозрительных рабочих, о которых еще вчера не было ни слуху ни духу. И, как ни странно, после того, как решил проверить, этак устроить пробежку в несколько улиц, и застал этих вот очередных подозрительных рабочих, да еще и разрастающуюся где-то вдалеке еще более подозрительную дымку… Франкенштейн уже был немножечко не в настроении. Но, это изумленное выражение, эти слишком раскрытые глаза, даже эта тень, которая опала на его лицо из-за вспышки, когда дети нажали на кнопку спуска… Это фото был предел. — А я вот, решил, с этой. Вот, значит, как. Не можешь победить – выгони и устрой беспредел. Потрать терпение Франкенштейна и надейся на милость судьбы, так? Этим, значит, руководствовались господа убийцы? Только вот Франки, на их горе, плевать, к кому судьба там милостива. Ученый их не простит, ученый их найдет и устроит свой самосуд. И именно он решит, кому, как, и насколько болезненно перепадет! Но сначала проведет небольшой опрос. Кратчайший. С угрозой для жизни. По какому-то невероятному стечению обстоятельств, волшебным образом, все удачливые люди, только ученый приближался ближе, чем на сотню километров, вмиг теряли всю свою удачливость. Их пристальное внимание глаза в глаза… точнее глаза в шлем, не могло продлиться долго. Вероятнее всего, каждый пытался уловить подвох. По крайней мере это делал Джи и иного поведения не признавал. Почему же внимание было недолговечным? Потому что после убийца с небрежной ухмылкой глянул на стол, на один из остановившихся игральных костей. Помолчал. Ухмылка сошла. К тому же ощущал, как белел. Это был еще не окончательный результат, всего лишь очередное маленькое недоразумение, проверяющее Джи на прочность… Как оказалось, Джи совсем непрочный, недобросовестный и нечестный модифицированный. Убийца схватил страдальный стакан, швырнул цели в лицо. Парень поймал, но не нашел, куда поставить. Стол пинком взлетел в воздух: разлетелись последние упаковки и карты настольных игр; о пол, перевалившись через ближайшие сидушки, разбились остатки посуды. За ней перевалился и сам стол, осыпав округу горой осколков. А главное, причину подобной реакции смело куда-то вглубь комнаты, где их теперь не сыщешь. Один кубик остановился на шестерке. Подумаешь, всего-то. Джи вдруг совсем перестал думать. Он не планировал поступать так нагло. Само вышло. Раз парень так внимательно следил за бесполезной игрой, у убийцы преимущество в неожиданности. Это была мысль, какую можно было назвать логичной. Так и сделал. Не хватило выдержки. Будь он внимательнее, заметил, что второй тормозил на тройке или пятерке. Знай он Ноблесс получше, мог не сомневаться: что бы тот ни пообещал, слово свое сдержит. Другое дело, что Джи отказался придерживаться правил. Для парня это действительно оказалось неожиданно. «Уж извини» Хотя бы потому, что цель впервые настолько широко раскрыл глаза. Что это, удивление, или первый испуг? Разбираться не стал. Пальцы коснулись бледной кожи на шее. «Я все равно заставлю тебя пойти, хочешь ты того, или нет» Сжал. Ничего опасного, Джи всего-навсего подавит сопротивление. Как бы ни бегал, но паренек выглядел более хилым, нежели его предшественник, какой всё пытался справиться с сонливостью. Больше не возникнет никаких проблем. Никакой жалости. Цель имел всё, но даже не пытался это ценить. Заслужил. … Именно таким должен был оказаться результат. Именно это Джи должен был сделать, и никак иначе. Все те столкновения ничему не научили. Убийца так и не запомнил, что с этими людьми, в этом городе, в этой стране, у него всё идет наперекосяк. Не смог до конца сжать захват, чтобы хотя бы слегка придушить. Застыл. Взял и остановился, перестал ощущать пальцы, оказавшиеся ближе всего к мальчишке. От мороза задрожала челюсть, прошиб озноб. Тело как прошибло молнией, ледяной стрелой. — Из-за твоей выходки всё смешалось. — А главное, такое происходило только с Джи. Цель резкие перепады температуры не коснулись. — Придется собирать, искать. Мы долго ждали выходного, чтобы вместе поиграть. Или парень и послужил этому причиной. Цель невозмутимо осмотрел пойманный стакан, проверил на целостность. И поставил на подлокотник дивана. Так бережно и аккуратно, так ровно, что посуду не косило ни на одну из сторон. Не получалось отдернуть руку. — Я еще не решил, но мне придется что-то с тобой сделать. В голосе звучало то же, беспредельное безразличие. Или нет. Джи разобрал слабые нотки раздражения. Возможно, они звучали всегда, но услышать убийца смог лишь в этот самый момент. Но больше внимания захватили сказанные таким голосом слова. «Да кто тебе позволит...» От попытки отвести ногу, сделать шаг назад, чуть не потемнело в глазах. Не удавалось покоситься, чтобы понять, что блокирует этот шаг. Позади никакого сопротивления, Джи вполне свободен, чтобы отступить. Ноги перестали слушать, как приморозило к месту. «Так, ладно. Что за дела?» — Удобно выбрасывать людей из головы? Раны решили о себе напомнить? Тело посчитало, с него хватит на сегодня? Бессмыслица, мгновенье назад убийца ощущал себя более чем бодрым. Ни ударить, ни согнуться. Не встретил и намека на атаку, и так четко ощущал последствия. Как именно на Джи воздействовали? Когда? Не мог отпнуть или увернуться. Виноват цель, точно он. Но почему даже Джи о таком не знал? Навалилась тяжесть, вместе с ней прибыла усталость. Руки сводило, сжимало невидимыми тисками всё дальше. Кисти, локти, а вот и плечи. Спирая дыхание, неизвестность распространялась по остальному телу. «Почему так морозит, черт подери?» Имей Джи возможность шевелиться, скорее бы не отошел- упал. Никакого результата даже когда напряглась каждая мышца. Кажется, пацан недавно задавал какой-то вопрос, убийца не улавливал в этом вопросе никакого смысла. Не понимал. «Что ты хочешь от меня!?» Нужна была секунда, всего какая-то секунда для маневра. Сейчас. «Ну! Двигайся, давай!» Прямо сейчас. Либо Джи пошевелится и отойдет, наберет дистанцию, либо отключится и помрет, причем глупейшей смертью. Самая непоправимая вещь в подобной работе – недооценить врага. То, что сломило больше половины жизней. Будто Джи поверит, что на подобной банальности провалился! Это простой школьник! … Похолодало настолько, что убийца не удивился бы, спутай его кто с той же льдиной. От собственного дыхания по стеклу расползалась ледяная скорлупа. — Обидно, знаешь ли. Нулевой результат. На что бы ни направлял усилия: чтобы отдернуть руку, чтобы отступить, чтобы сжать хват, да даже чтобы голову повернуть. «Не могу» Ничего не добился кроме отвратительной дурноты. Что именно Джи упустил? Момент «сейчас» прошел. «Встрял!» Знакомая, бледная ладонь почти коснулась уже его кисти. Плавные, размеренные движения выглядели неизбежнее, чем кулак, движущийся прицельно, в лоб. Не враги ошиблись. Не мог выдавить и слова. Вернулась та паническая мысль бежать. Отказали все силы. Это Джи облажался, когда остался с целью один на один. Абсолютно всё, что было оговорено заранее, полетело в тартарары. Придурок товарищ не появлялся, хотя давно был превышен оговоренный срок. Именно они с Малпой должны были разобраться с этим пацаном! «Где б ты ни шлялся, Ол» Такой бесполезный убийца, в одиночку продержится даже меньше, чем избитый Джи. «Вали!» План провалился. Было столько намеков, столько возможностей такой результат предусмотреть, предотвратить. С чего вдруг решил, что сможет справиться? Круглый кретин. Не падал Джи лишь оттого, что цель таки схватил за кисть. Стирались контуры реальности. Узор плыл. Сощурился, старался сфокусироваться хоть на чем-нибудь. Продержится чуть подольше, выиграет время. За морозным рисунком что-то таки разглядел. Парень с настырностью глядел себе под ноги. На что-то, что заинтересовало его сильнее, чем лишение кого-то сознания или духа. Цель смотрел со слабой, но всё-таки реакцией. Большей, чем Джи добился за всё это время. «Да ты смеешься надо мной» Открытие, впрочем, как и множество аналогичных, предыдущих, вдарило по башке. Эмоции всколыхнуло. Настолько, что в таком бедственном положении вдруг удалось, пусть и слабо, но оскалить зубы. «Я, конечно, небезгрешен, но можно проявить хоть чуточку уважения, когда собираешься…» Джи услышал шиканье. Прям конкретное такое шиканье, с каким требуют заткнуться. При том, что убийца чисто физически не мог ничего говорить. Что-то заскрипело. Как оказалось – позвонки его шеи, какие, по чужому приказу принялись склонять голову к полу. Предполагал, та вот-вот отвалится отдельно от тела. Но, не отвалилась. Убийца теперь тоже, пристально следил за полом. Видно, чтоб не убежал. «Я тебя не понимаю!» Пусть и мысленно, но умудрился поперхнуться. Понял. Но цель, чтобы точно убедиться, указал в нужном направлении пальцем. «Нет» Здравый смысл решил с Джи попрощаться. Если бы не мешала невозможность пошевелиться, уверен, сам на свое выражение посмотреть побоялся. Четко под ноги и никуда дальше, с, наверняка, веселым доселе скачем, вернулась пропажа. Были ли это те же два кубика, или другие, оставалось гадать. И какова же вероятность, что на них, добивающе, окажется две шестерки? «Да быть не может. Это чтоб я осознал, что и такое простое дело завалил?» Стопроцентная вероятность. Голову со скрипом вернуло назад. Теперь цель смотрел пристально, на Джи. «Поздравляю, парень» На лице едва читалось ожидание. «Ты только что меня, морально, добил» Цель гордливо возмущенно, едва видно поджал губы.